Чашка кофе на границе миров

«Мне так страшно!» — написала знакомая, которая только начинает свой путь в нашем ремесле.


А на самом деле страшно было нам всем. Много лет назад я впервые шла ночью на перекрёсток. С дарами, как положено.


Ничего плохого я делать не собиралась. Это был больше визит — знакомство.


Но тогда мне казалось, что мир мой перевернётся раз и навсегда. Если я раньше периодически колдовала, потом бросала и возвращалась к обычной жизни, теперь назад дороги не будет.


С таким мыслями я вышла из дома в жаркую майскую ночь и пошла в сторону парка старой больницы, где днём присмотрела чудный перекрёсток.


Никто не помешал сделать то, что нужно, никто из людей не путался под ногами. Пришёл чёрный больничный кот и наблюдал, как я читаю заговор. Потом пошёл за мной следом и провёл аж до самых ворот.


Я шла домой в каком-то изменённом состоянии сознания, понимая теперь булгаковскую Маргариту, ощущение, что сейчас полетишь в тёмных небесах и ведьмовским хохотом разбудишь сонный город.


А во сне меня всю ночь баюкали невидимые руки. Шелестела листва в наших старых дворах и каждый листочек, травинка шептали: «Наконец-то ты пришла! Где же ты была так долго! Ты забыла, но мы тебя помним!»


А под конец сновидения я вдруг оказалась на вокзале, отправляя в далекое путешествие дочку злейшего своего врага. Противная девица кривлялась и капризничала, требовала внимания и почтения. Я очумело ждала, когда придёт ее поезд, не понимая, почему я вообще оказалась на побегушках.


Пейзаж сменился и современный вокзал стал таять, пришёл поезд военных лет, то ли война начиналась, то ли закончилась.


Молодой рыжий солдат в линялой гимнастерке остался на перроне, вошёл в кафе, где я сидела со своей подопечной, присел за столик: «Я так хочу кофе!»

Я чувствовала его усталость, желание ощутить аромат свежесмолотых кофейных зёрен и… тоску. Он не был из нашего мира, пришёл оттуда, где жизнь замерла навсегда.


Наглая девица снова начала возмущаться. Поезд не едет. Сок ей подали невкусный.

Мне захотелось ударить ее по голове, но я сдержалась, вдруг осознав, что скоро избавлюсь от неё навсегда, а поезд, который ее ждёт, увезёт туда, откуда люди не возвращаются.


Красноармеец встретился со мной взглядом, с сожалением посмотрел на недопитый кофе и направился к нам. Взял девицын чемодан, кивнул мне: «Ей пора ехать, давай избавимся от неё».


Мы посадили ноющую девицу в купе и поезд унёс ее прочь.


«Она, что, умрет?» — осенило меня.


«Ее мать хотела, чтобы умерла ты, забыла?» — ответил солдат.


«Дед? Ты же мой дед?» — вырвалось у меня.


Тот, который пропал без вести в сорок первом, сгинул где-то и не нашёл его следов, сколько ни искал в архивах, отец, не нашла потом и я.


Солдат улыбнулся: «Жаль, я кофе не допил. Ты мне кофе купи потом! Здесь нет его, а мне хочется!»


Пыльное марево затянуло вокзал, стирая его, превращая в старую фотографию в сепии, а затем и вовсе смыло.


Я проснулась, солнце било в окна киевской квартиры.

Пошла делать кофе, достала вторую чашку, заварила и поставила на стол напротив себя: «Дед, это тебе!"