Глава 11. Красный шайтан

 

       Минули еще два года. Территория Гермабского отряда напоминала цветущий  оазис: вырос и плодоносил фруктовый  сад,  за белеными известью  казармами зеленели  орошаемые из арыков  виноградник, огороды  и бахча, на лугу  паслось коровье стадо. Получаемое от   хозяйства шло в отрядный котел и доставлялось на кордоны. А еще ротмистр приказал  на берегу речки срубить баню для помывки личного состава
       В беседке рядом с домом начальника   увитой  цветущим  лимонником   сидели  он,  Князев и Корх,  перед офицерами стоял  кувшин холодного шербета  со стаканами, все трое рассматривали лежавшую на столе карту.
       На ней  имелись тайные караванные пути, тропы и  горные переходы со стороны Персии. Карта составлялась все предшествующее время по сведениям,  получаемым от агентов, а  еще курдов    и туркмен, проживающих  в  долине.
       Они были кровно заинтересованы  в спокойной жизни и защите от набегов  разбойничьих шаек  из пустыни. А таких  стало много меньше:  отряд значительно усилил охрану границы, пути, тропы и переходы через нее находились под наблюдением, контрабанда регулярно задерживалась  со всеми вытекающими последствиями.
       Не угомонился только  Асгар-хан, затаивший  чувство мести и злобы в отношении Поспелова, что было понятным. Он лишился своей «правой руки» - Хабир-бека, не мог больше  взимать дань с  местных курдов, угонять стада  и хватать людей для продажи в рабство. Поскольку   на участке  Гермабского отряда это стало невозможным, переключился на соседние.
       - Думаю, это все-таки авантюра, -  закурил Князев очередную папиросу.
       - А я наоборот, - налив в стакан шербету,  выпил   Корх.
       Поспелов, заросший рыжей бородой и в легкой  навыпуск рубахе, измерял курвиметром* расстояние на одном из маршрутов карты. У него давно созрела идея  по захвату дерзкого хана, который столь досаждал бригаде.
       От осведомителей штабс-ротмистр знал, что летом  хан проживает в  Кучане, где у него имеется дом, а с наступлением осени уезжает в кочевья, откуда  организует набеги. И неделю назад, находясь на совещании в Ашхабаде, он доложил ее с глазу на глаз командиру бригады.
       Михаилу было известно, что старый служака, проведший всю жизнь  на границе, участвовавший  во многих сражениях и стычках, был самостоятелен и независим   в своих решениях,  выше всего ценил  в подчиненных   храбрость инициативу.
       Не ошибся. Выслушав, полковник, распушил усы и крякнул, - занятно-занятно. Этого подлеца  давно  следует приструнить. А когда Поспелов  изложил план, внес в него несколько дельных корректив.
       - Разрешаю под мою ответственность, Михаил Дмитриевич - сказал в завершение.  И пусть вам сопутствует удача  (пожал руку).
       Теперь  вместе с офицерами отряда  начальник уточнял детали.
       Идти он решил по уже известному пути, который прошел дважды, с тех пор контрабандисты на нем не появлялись, к тому же на маршруте были известны колодцы, без которых в пустыне ждала смерть. Что это такое,   уже знал.
       Прошлой  весной  вместе  с разъездом стражников  с кордона  Сарам-Сакли  он  преследовал  в песках  небольшой отряд контрабандистов, идя по их следу. Те двигались   в сторону  Келата*, засыпая за собой колодцы.
       На третьи сутки у стражников пали несколько коней  и они так бы и остались навсегда в песках, однако спас случай. На них наткнулись люди  из племени кумли,  согласившиеся за три винтовки  вывести обратно.
       - Ну что же, будем заканчивать  господа, -  сказал начальник, спрятав в карман прибор и свернув карту.   Князев с Корхом, откланявшись, пошли заниматься делами, а он  направился к дому.
       На лужайке перед ним в тени смоковниц, пятилетняя Лена играла с пятнистым щенком барса,   ее  сестричка Вера, появившаяся на свет двумя годами позже, сидя на скамейке и болтая ножками, весело хохотала,  рядом вышивала на пяльцах жена.
       Щенка подарили Поспеловым стражники  одного из кордонов, подстрелившие   его мать, умыкнувшую из загона жеребенка, он получил кличку Шерхан.
       - Ну что, закончили? - отложила в сторону шитье Соня.
       - Вполне,-  присев рядом, чмокнул ее в щеку Михаил.
       - Тогда будем обедать?
       - Будем, - посадил   на плечо  радостно завизжавшую  малышку.
       Перед закатом солнца следующего дня в сторону горного хребта двигался небольшой конный  отряд. Головными Поспелов с Азатом,  в  туркменских  чапанах  и тельпеках,  за ними  пять     джигитов с винтовками и шашками из отряда  с заводными лошадьми.
       Взобравшись на горный хребет, причудливо освещенный последними лучами, группа объехала стороной развалины крепости, стала спускаться по каменным осыпям в пустыню. На нее уже легли вечерние тени, вдаль уходили рыжие барханы.
       Зной спадал, двинулись вперед между  ними. Ехали в полном молчании, тишину нарушал глухой топот копыт, изредка всхрапывала лошадь. В свете зажегшихся звезд, пушистых  в это время года, к середине ночи подъехали к первому колодцу. Там спешились и  напоили  лошадей, задав  им по мере овса. Сами сжевали по лепешке с овечьим сыром, запив водой, через час отправились дальше.  В оазисе остались два джигита с четырьмя конями.
       Таким же образом поступили,   добравшись ко второму  колодцу у мазара. Оставшиеся там  джигиты  развернули притороченный к седлу запасной лошади сверток из брезента, достав оттуда  ручной пулемет  с запасным диском.
       Дальше отправились втроем: штабс-ротмистр, Азат и джигит по имени Гуйч. Он оправдывал свое имя. Приземистый, коренастый и с кривыми ногами, ударом кулака в лоб мог убить барана или поднять на спине жеребца, уцепив  того за передние ноги. 
       Ранним утром, смешавшись с толпой  дехкан,  торговцев   и прочего люда, следовавшего  на городские   базары, они прибыли в  Кучан.
       Добравшись пыльными улицами до центра с дворцом правителя и мечетью,   свернули направо  и спустя  десяток минут   въехали в ворота одного из караван-сараев. Он был обнесен  толстой глинобитной стеной, в которой изнутри  имелись подобия келий  для  путешественников и  купцов.
       Уплатив  смотрителю несколько монет, поставили  лошадей в загон   и  заняли одно из помещений имевших минимум удобств.  В нем были глиняная лежанка, тянувшаяся вдоль стен, очаг в центре  и позеленевшая от старости, заправленная земляным маслом* медная лампа. Через дымовое отверстие вверху  проникал дневной  свет, пахло сухой глиной и полынью.
       Определив  на вбитые в стену  колышки    накидки,     поставили  в угол     хурджин*,   кликнув  служителя, заказали у того  бараний плов, лепешки и чай.
       После завтрака Азат с Гуйчем улеглись на лежанки и  уснули, а Поспелов  нахлобучив на голову тельпек,   вышел из караван-сарая. План города, полученный  ранее от лазутчика, он держал в голове и теперь отправился в нужное ему место. Это был  один из   многочисленных  духанов на главном  базаре,  с    вывеской,  изображавшей Ходжу-Насреддина на осле.
       Толкнув щелястую дверь,  штабс-ротмистр спустился на две ступени вниз, оказавшись в низком, тускло освещенном помещении. Слева блестел огромный  самовар в окружении  чайником и стопок пиал, рядом восседал на подушке, перебирая четки  упитанный хозяин, в шелковом халате и тюрбане; туда-сюда мелькали пятками служители, обслуживая многочисленных  посетителей.   
       Взгляды вошедшего и  хозяина пересеклись, перс опустил веки и поманил рукой одного,    что-то шепнув на ухо. Тот, понятливо кивнув,  скользнул к  незнакомцу, - следуй   за мной господин. Чуть позже, скрестив ноги,  Михаил сидел на ковре  в задней комнате духана, потягивая  принесенный  чай и отщипывая с блюда виноград, вскоре явился хозяин.
       - Ас-салом алейкум, уважаемый, -  кряхтя, сел напротив.
       - Алейкум ас-салом,   (оставил в сторону пиалу). Завязался тихий разговор, по окончанию которого  гость достал из пояса  три золотых дарика и передал духанщику.
       - Хейли мамнун, -  растянул тот в улыбке губы,  спрятав  их в складках халата. После этого он открыл   неприметную дверь в стене  и выпустил собеседника в переулок.
       Вернувшись назад Поспелов  застал  своих спутников  за игрой в кости. При появлении начальника  оба убрали их  в хурджин и  выжидательно на него уставились. Он же, прикрыв дверь, уселся напротив, - слушайте и запоминайте.
       Нужный нам человек   раз в неделю  посещает кальянную  в южной части города, где  курит гашиш, пьет вино и развлекается с   гавази*.
       -  Вонючий шакал, - сплюнул на землю Азат, а  Гуйч   злобно добавил,- сын свиньи.
       - Приезжает он туда ночью, в сопровождении джигита, а на рассвете возвращается,- продолжил   штабс-ротмистр. - Тут мы и должны  взять супостата. Понятно?
       - Иншаллах, - кивнули  оба стражника.
       Два следующих дня ушли на разведку и подготовку:  сначала    изучили подходы к заведению, обнаружив рядом темный переулок, где можно спрятаться и по сопряженным с ним добраться до своего временного жилища; пару раз понаблюдали хана, выезжавшего в город  на белом жеребце, а в завершение  купили двухколесную арбу с лошадью   поставив их в загон  и несколько мешков шерсти.
       Три ночи прошли в засаде  в переулке  безрезультатно. Среди богатых, приезжавших  отдохнуть  клиентов, хана не наблюдалось. На четвертую, когда  с далекого минарета  прозвучала  «салят аль - иша»*, на проходящей рядом дороге послышался  стук копыт, в неверном свете луны возникли два всадника - первый был на белом коне.
       - Он, - прошептал Поспелов, сидевшим рядом на корточках, закутанным в накидки  стражникам.
       Всадники меж тем, перейдя на шаг, въехали во двор окруженной глинобитной стеной кальянной, группа перебралась в расположенный сбоку дороги кустарник с трещащими там цикадами,  залегли по обе  стороны.
       Когда на небе стали меркнуть звезды, и оно подернулось дымкой, из ворот  показался тот, за кем охотились. Ехал неспешно, чуть покачиваясь в седле, сбоку следовал рослый джигит. Поспелов с Азатом  затаили дыхание.    Стук копыт возник совсем рядом, на другой стороне тонко свистнуло, джигит, взмахнув руками, стал валиться с коня.
       В тот же миг они выпрыгнули на дорогу, Азат схватил под уздцы жеребца, а  Поспелов стащив  наземь хана, оглушил  того ударом в висок и    заломив   руки   стянул их ременной петлей, сунув в рот  кляп.
       С первыми солнечными лучами солнца, по южной дороге  из города  выехала  груженая мешками арба,  на которой  подергивал вожжами  Гуйч,  сбоку, укутанные в накидки   ехали Поспелов с Азатом, ведшим в поводу  заводную  лошадь.  Когда окраины Кучана  остались позади,  они изменили направление, взяв к северу, а углубившись в пустыню остановились.
       Выпрягли из арбы лошадь, навьючив ее   мешком с ханом,  Гуйч пересел на заводную, гикнув на коней, поскакали меж барханов. А спустя час  небо потемнело, солнечный диск исчез, из глубины пустыни дохнул жаркий ветер.
       - Самум! - прокричал Поспелову  на ухо Азат, все быстро спешились, уложили коней в круг, легли внутрь и накрылись накидками. В реве бури, задыхаясь от  недостатка воздуха,   пролежали пока  кончилась.
       С трудом выбрались из-под завала песка, навьючили на коня пленника, сев в седла  тронулись дальше. К мазару подъехали на исходе ночи, кони шатались от усталости.
       Там штабс-ротмистр приказал ждавшим   джигитам извлечь из мешка и напоить пленника. В самый раз. Скрюченный в мешке и посиневший, он не подавал признаков жизни, но как только вынув изо рта кляп, туда пустили   струйку воды из бурдюка, жадно зачмокал губами.
       - Живучий шакал,-  пробурчал Гуйч, освобождая персу связанные запястья.
       Далее напоили лошадей, и попили сами. Джигиты сварили  на небольшом из саксаула костерке чай, приехавшие уснули. Остаток пути проделали за два дня, погони не было.  Поначалу  оклемавшийся хан  призывал на голову  «красного шайтана»  все исчадия ада, затем  обещал любой выкуп, а после молчал, злобно озираясь и вращая глазами.
       В отряде его поместили в камеру, где  временно содержали пойманных контрабандистов, а  через сутки под усиленной охраной доставили в штаб бригады.
       - С очередным  вас успехом, Михаил Дмитриевич, - приобнял  Поспелова за плечи Невский. -  Я уже доложил его превосходительству,   он приказал отправить преступника в Ташкент для предания суду.
       Через месяц окружной военно-полевой  суд  приговорил Асгар-хана к бессрочным каторжным работам,  штабс-ротмистр   за блестяще проведенную операцию  получил Георгиевский крест, а другие ее участники серебряные медали.
       Наступил  октябрь. Гермабская долина окрасилась в цвета осени,  над горными хребтами по утрам клубился туман, в пустыне за ними  тонко  свистел ветер и катились шары «перекати-поля».
       В  сторону кордона Мерген-Улья нахлестывая коней, мчались три всадника. Впереди Поспелов  с Азатом,  позади  джигит в   бурке и мохнатой шапке.
       Чуть раньше он  прискакал   в отряд с донесением  от вахмистра Тилинского, получившего сведения о караване с контрабандой. У подножия  одного из  склонов    замедлив бег коней,  все трое стали подниматься извилистой тропой  в горы, спустя еще час были на месте.
       Там вахмистр доложил, что по сведениям его агента (охотника из местных), караван с грузом   чая,  перейдя  утром  пограничную реку Атрек, движется  по пустыне  в сторону  персидского Ширвана. В нем двадцать три  вьючных верблюда, пять  погонщиков  и с десяток охраны.
       - Понятно, - выслушал его Поспелов. -  Сажай в седло разъезд с запасом харча и фуража на  пару суток, выезжаем. 
       - Слушаюсь, ваше благородие! - гаркнул вахмистр.
       Через десять минут из ворот кордона  выехал конный отряд в двенадцать человек, став спускаться  к  блестевшему вдали  Атреку.  Достигнув его, наметом пошли вдоль берега, через три версты  увидели место переправы. 
       В обычное время  тут ее не было, но год выдался    особо засушливым  и река сильно  обмелела. Судя по следам, караван был действительно не малый,  имелись даже  колеи от  двух   повозок.
       - Вперед! - приказал штабс-ротмистр, отряд вброд форсировал реку и в радуге брызг  вынесся на сопредельный  берег. Был он низменным, с узкой полосой зелени, за которой до горизонта тянулись  безжизненные  Каракумы   по необъятным просторам которых бродили  немногочисленные племена кочевников и грабители пустыни.
       Согласно  конвенции между Россией и Персией 1893 года  отрядам пограничной стражи разрешалось преследование контрабандистов на персидской территории до ее внутренних районов, чем Поспелов воспользовался в очередной раз.
       Переходя с галопа на рысь,  до вечера прошли  шестьдесят верст, на закате стали  на ночевку у  колодца. Судя по следам,  караван тоже  останавливался здесь,  рядом серел  пепел двух костров,  в стороне  подсыхал  навоз животных.
       - Думаю,  ваш бродь, к завтрему  догоним, - присел Тилинский на корточки.
       -  Поживем, увидим, -  дунув в мундштук, закурил Поспелов папиросу.
       Выставив  на гребне   бархана часового, напоили лошадей, задав  корму, на    костре из собранного саксаула сварили кашу - поужинали и,   завернувшись в накидки, уснули. Однако отдохнуть не пришлось. В середине ночи с неба заморосил холодный дождь. 
       Рассвет  выдался  серым и холодным (небо затянули тучи) наскоро сжевав по куску лепешки, взнуздали лошадей, тронулись дальше.
       Мокрый песок затруднял  движение, дождь не прекращался. Этим днем караван  не догнали, как и в следующие три. Продукты закончились, делили с лошадьми овес, но возвращаться не собирались, медленно шли вперед. К вечеру пятых суток небо прояснилось, выглянуло солнце, решили остановиться на ночевку.
       Пока  стражники готовили бивак  и пытались развести костер, Поспелов с трудом влез на  песчаный холм, отдышавшись, приложил к глазам бинокль. В окулярах с юга приблизилась пустыня с бесчисленной чередой барханов,  среди них, едва угадываясь, поднималась тонкая струйка дыма. 
       - Неужели? - мелькнуло в голове. Опустив бинокль, протер слезящиеся  глаза (приложил снова). Точно. Оскальзываясь в песке, съехал вниз, махнул рукой вахмистру, тот подбежал, придерживая рукой шашку.
       - Слушаю, Михаил Дмитриевич.
       - Ночевка отменяется.  Там, - указал рукой направление,-  верстах в трех караван.
       - А - тставить костер! - обернулся  назад Тилинский. 
       Далее  состоялся короткий инструктаж,  проверив оружие, поднялись в седла.
Караван стоял в низине. Посередине  ярко горел костер,   вокруг сидели люди.  Чуть в стороне виднелись две палатки  и верблюды с лошадьми,  крытая телега и гора тюков.  Спешившись,  подползли ближе,  затаились.

       Чун бода хури зи аъкл бегона машав,
       Мадхуш мабошу чаълро хона машав.
       Хохики сад гул адояд гардад,
       Озори касе мачую девона машав...

под бренчанье дутара  донеслись слова  заунывной песни.
       Примерно через час (в небе взошел месяц)  все влезли  в палатки, у  догоравшего  костра остались двое в ружьями в руках - ночная стража. Сначала они о чем-то говорили, потом стали клевать носами.
       - Давай, - шепнул  Поспелов вахмистру, и туда змеями поползли два джигита.  Бесшумно  сняв   охранников, дали знак остальным, стражники,   тихо спустившись вниз, окружили  палатки. Затем по знаку начальника  выдернули из песка колья с веревками (те опали) внутри раздались крики.
       Чуть позже  связанные  контрабандисты лежали  в стороне под охраной двух стражников, остальные подбросив  в костер  веток саксаула, осматривали груз. В тюках, как и ожидалось, оказался чай,  не менее двух сотен пудов, а вот груз тщательно укутанных телег  несколько удивил. 
       В них, в деревянных ящиках, находилась  сотня новеньких винтовок системы «Мосина», столько же револьверов  и патроны к ним, а еще пятьдесят комплектов военного обмундирования, в том числе - пять офицерского.
       - Вроде как со склада, -  оценил после осмотра Тилинский.
       - Да, можно переодеть и вооружить целый отряд, - согласился  начальник.
       Уже  два года в мире  шла Великая война*,  персидский шах Мохаммед-Али был свергнут с престола, в стране нарастала междоусобица. На границе с ней изымали все больше  контрабандного оружия, но такую партию, да еще с обмундированием, штабс-ротмистр  видел впервые.
       - Значит так, Павел Христофорович, -  сказал, когда вернулись к костру, присев на   тюк с чаем. - Выясни, кто у них  старший (кивнул на пленников) и давай его сюда.
       Через несколько минут вахмистр  с  джигитом подвели    связанного толстяка в чапане и лисьей, с хвостом шапке.
       - Развяжите, - поднял глаза Поспелов. Джигит  освободил стянутые позади руки.
       - Как зовут? - обратился к толстяку  начальник.
       - Бахрам, - поморщился тот, растирая запястья.
       - Ты у них  старший? 
       -  Да, сардар, караван-баши*.
       - Знаешь кто я?
       - Красный шайтан (низко поклонился). Да продлит Аллах дни твоей жизни.
       - Насчет своей  не знаю, - пожевал ус Поспелов. - Но твою точно не продлит. Говори собака, кому вез оружие! - рявкнул во весь голос.
       - Не губи, добрейший! Все скажу, - повалился в ноги  толстяк.
       - Слушаю.
       И Бахрам рассказал,  что груз чая он доставлял в  Ширван, тамошним купцам, а вот кому предназначалось оружие - не знает.
       - А кто знает?   
       - Один из погонщиков, он не наш. Зовут Фуркат.
       - Этого убрать, тащите погонщика,- приказал Поспелов.
       Когда в круг света, предварительно развязав, ввели худощавого, с бритой головой человека,  минуту   в него всматривался,  а потом  чуть прищурился, -  салом Джинн. Вот так встреча.
       -  Алейкум  ас-салом, господин, -  бесцветно ответил тот. - Я Фуркат, ты ошибся.
       - Неужели? Подними правую  руку.  Тот поднял, на ней  отсутствовал  указательный палец.
       - Что и требовалось доказать,- хмыкнул начальник.  - А теперь  слушай и  делай выводы. Ты государственный  преступник, за что по законам военного времени смерть. Надеюсь это понятно?
       - Вполне,-  пожевал губами пленник.
       - Что на это скажешь?
       - Она подождет.
       - Вот как? - вскинул бровь Поспелов. - Это почему?
       - Я располагаю ценными сведениями. Ты получаешь их, а я жизнь.
       - И какими же?
       Джинн  разорвал подкладку ватного халата  и   достал изнутри шелковый лоскут, - вот. На нем в несколько столбцов шли мелко написанные  черной тушью цифры.
       - Ты знаешь к этому ключ? - приблизив к огню, осмотрел лоскут Поспелов.
       -  Нет. Однако я могу указать человека, от которого это получил.
       - Ну что же, - аккуратно свернув шифровку, спрятал ее штабс-ротмистр в   карман мундира. - Возможно, это и спасет тебе жизнь. Увести.
       Задав изголодавшимся лошадям  ячменя  и сварив в казане плов из обнаруженных у контрабандистов припасов, запили все сладким чаем и, выставив часовых, проспали, завернувшись в бурки, до полудня.  На закате дня  караван двинулся назад.
       По пути сделали  три остановки у колодцев, на четвертые сутки въехали в  Геок-Тепе. Там, на таможенной заставе,  сдали по акту весь контрабандный груз  и пленников, за исключением  Джинна, которого  доставили в отряд.
       На следующее утро,  приведя себя в надлежащий  вид,  Поспелов с Азатом, сопроводили  ценного  агента в  Асхабад.
       - М-да, - после  его допроса  довольно крякнул  Невский. -  Чувствую, будет весьма громкое дело. И, повертев рукоятку, снял   с аппарата трубку, -  алло, барышня, мне пять - тринадцать. Здравствуйте, Петр Дмитриевич, как дела?   У меня для вас весьма важная информация. Хорошо, жду  (опустил трубку на рычаг).
       А не хлопнуть ли нам по рюмке?  - взглянул на штабс-ротмистра
       - С удовольствием,- ответил тот.
       Полковник встал,  достал из стоявшего в углу  шкафа в стиле ампир   бутылку шустовского коньяка  и две рюмки, поставив на стол, наполнил.
       - За незыблемость границ! -   выпили оба  стоя.
       Когда приняли по второй и командир водворил все на место, в приемной послышались шаги, отворилась    дверь и в кабинет, звеня  шпорами, вошел жандармский полковник. Высокого роста, с аксельбантом и холодными серыми глазами. 
       После взаимных приветствий уселся  в кресло - я весь внимание Георгий Георгиевич.
       - Михаил Дмитриевич, -  расскажите  господину  полковнику о вашем рейде, - взглянул на Поспелова командир.
       - Слушаюсь,- ответил  тот  и   изложил суть дела.  После этого в кабинете возникла тишина, нарушаемая тихим ходом маятника  напольных часов в простенке.
       - Весьма интересно, - прервал ее жандарм. - Хотелось бы видеть доказательство.
       Штабс-ротмистр  расстегнув  клапан на кармане мундира,   протянул ему   кусочек шелка, - извольте. Тот осторожно развернул    и  внимательно рассмотрел цифры.
       -  Действительно шифровка, - аккуратно сложив, положил в свой карман. - А где захваченный курьер? - уставился на Поспелова.
       -  Сидит под охраной в камере, - ответил  Невский.
       -  Я могу его забрать?
       -  Безусловно.
       - В таком случае господа, я  вынужден вас покинуть (встал полковник). - Благодарю за сотрудничество, о результатах сообщу - пожал обоим руки.
       Спустя еще месяц  Михаила  вызвали в Ташкент к  начальнику пограничного округа. Генерал встретил тепло,  поздравив с досрочным присвоением очередного чина  - ротмистра, а еще  представил второму - оказавшемуся  помощником командующего отдельным корпусом жандармов Никольским.
       В ходе приватной беседы тот сообщил, что благодаря Поспелову, их сотрудникам удалось раскрыть крупную сеть поставщиков оружия  с военных складов в Афганистан и Персию, а еще предложил  перевод в корпус и должность в  Петрограде.
       - Прошу   извинить, господин генерал,  но я вынужден отказаться, - без раздумий ответил ротмистр.
       - Почему? - высоко поднял тот брови.
       - Служба на границе мне  по душе и менять ее на другую  не собираюсь.
       - Ну что же, спасибо за честность, - сказал Никольский. - Мы вас больше не задерживаем.
       Вернувшись в Ашхабад  Поспелов доложил о беседе командиру. - Я в вас не сомневался Михаил Дмитриевич, - заявил тот.- Будем вместе служить дальше.
       По такому случаю  с его разрешения Поспелов  задержался в городе на сутки, отметив с друзьями присвоение нового чина. На мероприятии  кроме    Ротенберга с Красовским присутствовал и Невский. Когда выпили  за новоиспеченного ротмистра  и здоровье государя-императора, завязалась дружеская беседа.
       - Яков Яковлевич, расскажите, что нового в Петрограде? - протянул  Красовский    Ротенбергу открытый портсигар. Тот накануне вернулся из отпуска, и всем было интересно.
       - Полная неразбериха, господа, - взяв  папиросу, чиркнул подполковник спичкой. - Дума непрерывно заседает, государь  меняет министров как перчатки, на заводах забастовки, а еще  полно всяческих слухов о смерти Распутина*.
       - И какие же? - переглянулись остальные.
       - Многие не верят, что его убили Великий князь Романов и Юсупов с Пуришкевичем.
       - Я в этом тоже глубоко сомневаюсь,   - глубокомысленно изрек Невский. - Полагаю, за всем   стоит британская разведка. 
       Спорить никто не стал, переключились на войну с Германией. Она явно затягивалась, приобретая позиционный характер,  войска снабжались из рук вон плохо, в частях начиналось брожение, отмечались случаи дезертирства. 
       Многие офицеры пограничной стражи, включая  Поспелова, подавали      рапорта о переводе в действующую армию, но во всех случаях им было отказано.
       Вопреки ожиданиям   вечер прошел скучно, разъезжались в сумерках.
       По предложению Ротенберга,  семья которого задержалась  в Петрограде, Михаил заночевал у него дома. Денщик,  вскипятив чайник и сделав пунш с ромом, ушел  готовить гостю постель, хозяин разлил душистый напиток по стаканам.
       - Как думаете, Яков Яковлевич, чем это все  кончится? -  отхлебнул из  своего Поспелов.
       -  Бунтом, как в «Капитанской дочке», бессмысленным и беспощадным,-  тяжело вздохнул подполковник...