Научи меня прощать. Глава 94

Начало повести: http://proza.ru/2020/02/28/1946
Предыдущая глава:  http://proza.ru/2021/05/23/1808


- Лера! Лерочка, дочь, что случилось? Почему ты в таком виде, кто тебя обидел? Что произошло?

Яков сжимал в объятиях плачущую Леру, засыпая её вопросами, чувствуя, как снова начинает щемить сердце.

Но Валерия молчала, всхлипывая, прижавшись щекой к отцовской груди, обтянутой шерстяным серым жилетом. Он знакомо пах одеколоном «Миф» фабрики «Дзинтарс». Лере не слишком нравился этот аромат с цитрусовыми нотами. Она приносила отцу в подарок импортный одеколон, но тот упрямо передаривал красивые коробочки  знакомым, и оправдывался перед ней извиняющимся тоном:

- Лерочка, солнышко, ну не нравятся мне все эти зарубежные ароматы. Я к «Мифу» привык. Мне не нужно, а человеку – радость. Прости старика!

Лера прощала. Улыбаясь, она поднимала глаза к небу и соглашалась:

- Папа! Опять! Да уж ладно… Хотя бы не «Шипр»!

И они смеялись вместе.

Такой знакомый запах снова разбередил раны. Она почувствовала на щеках горячие ручейки слёз. Они текли как-то сами по себе, Лера честно старалась их сдержать, но эмоции переполняли, она мысленно махнула рукой и снова уткнулась в пахнувший «Мифом» отцовский жилет.

Эх, папа, папа… Знал бы ты, что я натворила…

- Лерочка… - Зина осторожно тронула молодую женщину за плечо,  - детка, давай я помогу тебе снять пальто. Идите с отцом в комнату, а я поищу валерьянку или пустырник, заварю чай. И вы спокойно поговорите.

Лера тревожно оглянулась на неё, словно опасаясь, что Зина сейчас насильно оторвёт её от отца.

Но лицо Зины излучало невозмутимое спокойствие. И сочувствие.

От этого захотелось плакать ещё больше.

Лера всхлипнула, но на этот раз сдержала слёзы, послушно помогла Зине стащить с плеч влажное от растаявшего снега пальто.

Зина облегченно вздохнула про себя.

Надо было бы предложить Лере умыться. Глаза её были обведены темными кругами из-за потекшей туши и размазанных стрелок, по щекам пролегли грязные дорожки от слёз.

Но Зина шестым чувством ощущала, что делать сейчас этого не нужно.
Вот сейчас, именно сейчас, между Лерой и Яковом установилась такая связь, которую никак нельзя рвать. Она похожа на ниточку, тонкую, ещё не совсем прочную, но всё-таки ниточку. Если сейчас нарушить тонкое единение отца и дочери, то , возможно,

Лера уже не станет откровенничать с Яковом. А девочке нужно выговориться. Зина это понимала.

Этих двоих сейчас лучше оставить в покое. Ненадолго.

Она посмотрела, как Яков за руку ведет дочь в комнату, к дивану, усаживает её, сам садится рядом. Молодая женщина снова обнимает его, прячется у него на груди, словно испуганная маленькая девочка.

Вот и хорошо…

Куда ещё со своими бедами пойти, как не к родителям? Она, конечно, для Леры «нет никто и звать никак». Но отец – последняя надежда удержаться на грани разума в её разрушимся идеальном мире, который Валерия сама вокруг себя выстроила и разрисовала разными красками.

Зина вздохнула.

Тихо прошла на кухню, открыла кухонный шкафчик, нашарила среди банок с крупами маленький пузырек с жёлтыми таблетками. Валерьянка.

Сама она в эффективность этих желтеньких горошин не верила. Для неё они были что-то вроде плацебо.* Вот настойка пустырника действительно помогала. Но стоило выпить её, как начинало клонить в сон, поэтому Зина всё-таки решила выбрать валерьянку.

Она поставила на огонь большой эмалированный чайник. Он был старый, на крышке в одном месте виден был небольшое темное пятнышко сколотой эмали.

В металлическую петлю на крышке чайника была плотно вдета обычная винная пробка. Так можно было приподнять крышку, не пользуясь прихваткой, и не обжигая пальцы.
Чайник Зине нравился. Эмаль цвета топленого молока была расписана простеньким цветочным рисунком. И новомодного «свистка» не было.

Зато было другое достоинство: носик чайника был сделан по принципу «ни капли мимо». Зине не нравилось, когда при разливании воды по чашкам, с носика текли капли, оставляя на клеёнке мокрые пятна, которые всё время приходилось вытирать.

Именно поэтому она быстро «забраковала» новый, недавно подаренный Ольгой чайник, упаковала его обратно в коробку, подарив его Светлане с Верой – для дачи. После этого  со спокойной душой вернула из кладовки обратно на плиту своего старого эмалированного «старичка».

Ольга только покачала головой, улыбаясь:

- Мама Зина, вот если бы ты его кому другому подарила, я бы обиделась. Светлане можно! Сами к ним на дачу поедем - сами из этого чайника  «чаи гонять» будем.

При воспоминании об Ольге с Костей и маленькой Анечке лицо у Зины само собой расплылось в улыбке.

«Мама Зина»… Представляете?! Так её Ольга стала называть с недавнего времени. Анечка, так та сразу, тыча пальцем в Зину, звонко выговаривала: «Ба!» Первый раз, услышав это: «Ба!», Зина даже прослезилась.

Вот так вот. Детей своих не вырастила, не судьба, а бабушкой стала. И мамой стала. Пусть и «мамой Зиной». Так ведь всё равно – мамой!

Что же всё-таки произошло у Леры?

Старенький чайник уютно закипал на плите, но на душе у Зины было неспокойно.

Какие такие новости принесла Лера? Как Яков переживет их, если действительно случилось что-то серьезное?

Она задумчиво насыпала  в кружки заварку, добавив в каждую по листку сушеной мяты – для аромата, залила кипятком, накрыла каждую кружку блюдцем.

Так заваривать чай её приучил Яков.

Сначала Зине не особо нравилась эта процедура, в заварочном чайнике заваривать было быстрее и привычнее. Но она не могла не признать, что при таком способе чай получался более насыщенным и вкусным. Если, конечно, не переборщить с заваркой. Крепко-заваренный напиток Зине не нравился.

Поставив кружки и сахарницу на поднос, она отнесла его в комнату.
Яков с Лерой по-прежнему сидели на диване. Но Валерия уже не рыдала, а только слегка всхлипывала, шмыгая носом.

Зина вернулась на кухню, налила в стакан воды. Высыпала из пузырька на ладонь три желтые таблетки и снова отправилась в комнату.

- Выпей, Лера. Тебе нужно. Успокоишься быстрее. Вы разговаривайте, я буду на кухне.

Валерия послушно проглотила таблетки, сделала глоток воды. Неожиданно взяла Зину за запястье.

- Я хочу, чтобы ты осталась. Пожалуйста. – Тихо сказала она, не глядя ей в глаза.

Зина удивленно на неё посмотрела, но согласно кивнула головой.

- Тогда я принесу свою кружку.

Она вернулась на кухню, взяла свою персональную кружку в крупный оранжевый горох, которую Яков прозвал «матрёшкой», вернулась в комнату, присела на стул у стола.
Потом подумала и подкатила поближе к дивану журнальный столик. Отправила туда кружки с чаем и снова села.

Наконец, Лера отстранилась от отца, и села прямо, вытянувшись, словно струна.

Взяла кружку с чаем, судорожно сделала глоток, даже не ощущая, что жидкость ещё горячая. Поставила кружку обратно на столик, посмотрела сначала на отца, потом на Зину, плечи её поникли о Лера сказала тихо, но отчетливо:

- Я влюбилась в негодяя!

Зина с Яковом переглянулись, и Зина осторожно начала разговор:

- Эка невидаль! В негодяя? Лера, но это не конец света.

- Зина права, Лерочка. Это ужасно, но не смертельно. Да и потом, почему ты решила, что этот мужчина – непременно... мммм...нехороший человек?

Лера подняла на отца тоскливый и потухший взгляд.

- Потому что я его видела.

Зина понимающе кивнула.

- Ты уверена? Что это был именно он? Возможно, ты просто обозналась?

Валерия горько покачала головой.

- Это был не просто он. Это был точно он. Вы не понимаете!
Она в отчаянии обхватила себя руками. Потом принялась говорить сбивчиво и торопливо, словно боясь потерять главную нить своего рассказа.

- Я встретила их у кафе, они выходили. Я оказалась там случайно, понимаете? Дима пропал, не появлялся больше двух недель, я подумала, что что-то случилось, потому что… Ну, словом, за ним могли следить, могли избить снова…

Яков слушал, не перебивая, но было видно, что он пока не совсем понимает суть происходящего.

- Я стала искать его, подумала, что ему снова может понадобиться помощь. Но я не знаю, где он живёт…

На этих словах глаза Зины несколько округлились, а на лбу пролегла понимающая морщинка.

- Я решила пройти по ресторанам и кафе, где мы обычно бывали, это всего два-три заведения, не так уж и много, официанты кое-где хорошо Диму знали. И вот, сегодня, я встретила его у входа в одном из кафе. Но он был не один! Понимаете?! Он был не один!

Лера схватилась за спасительную кружку с чаем, сделал ещё пару глотков.
Зина молчала, внимательно слушая, разглаживая ладонью складку на скатерти. Она уже начинала понимать, в чём дело.

- Он был с другой женщиной? – спросила она, поднимая на Леру сочувствующий взгляд.

Лера при этих словах побелела.

- Не просто с женщиной! Эта дама явно старше него лет на пятнадцать! Крашенная, крикливая, а то, что у неё было нарисовано на лице, можно было назвать только словами «боевой раскрас». Какого-нибудь племени из дебрей Амазонки! Но главное не это!

Лера снова обхватила себя руками.

- Когда Дима увидел меня, он просто сделал вид, что мы не знакомы. Когда я спросила: «Дима, а кто это?», его спутница оглядела меня, словно тётка на рынке в
базарный день, выбирающая кусок вырезки. Потом повернулась к Диме: «Дорогой, я что-то не поняла… Это что за интеллигенция тебя домогается?!» А Дима… Дима… Он…

- И что он? – неожиданно жестко спросил Яков.

Лера всхлипнула и опустила плечи.

- Он равнодушно скользнул по мне взглядом и отвернулся со словами: «Ну что ты, дорогая, разве ты не видишь, девушка просто обозналась! Пойдём?»

Зина вздохнула и, наконец, выпила совсем уже остывший чай. Кружка весело подмигнула ей своим оранжевым горохом, но даже вкус мяты, обычно приятный и успокаивающий, притупился, и стал горчить.

- Вы понимаете?! Он просто ушёл! Просто взял и ушёл! – Лера переводила заплаканные глаза с отца на Зину и обратно, словно ждала, что кто-нибудь из них сейчас ей скажет, что она ошибается.

Но Яков и Зина молчали.

Яков первым нарушил его, по-отечески, как в детстве, погладив дочь по голове.

-Лерочка, я понимаю. Тебе не повезло. Скорее всего, этот человек действительно… - он опять помолчал, подбирая правильное выражение, - …тебя обманул. По-видимому, он сделал это сознательно. Тебе сейчас больно, обидно, но это пройдёт. Со временем. Поверь мне, время затягивает и не такие раны…

- Отец прав, Лера. – Зина заговорила осторожно, боясь ранить женщину ещё больше.

«Слово – не воробей, вылетит – не поймаешь!»

Как часто она слышала эту поговорку. Но только теперь, с возрастом, стала по-настоящему понимать её смысл. Иное слово таково, что им и убить можно.

Разве мало случаев, когда неожиданное неприятное известие доводило человека до нервного срыва или сердечного приступа?

Поэтому она крайне осторожно выбирала слова и говорила медленно, чувствуя Лерино состояние «на грани».

- Я не вправе давать тебе советы, Лера. Но если ты меня не остановишь, то совет я дам.

Валерия напряженно молчала, поэтому Зина, расценив молчание знаком согласия, продолжила:

- Я полагаю, что в данном случае тебе действительно не следует жить в стране иллюзий. Мужчина, с которым свела тебя судьба – не достоин тебя. Да, так бывает, когда хорошие девочки влюбляются в плохих мальчиков. Сплошь и рядом бывает. Но ты уже не девочка. Ты взрослая, самостоятельная женщина, и в этом твой плюс.

Зина повертела в ладонях кружку.

- Я считаю, что каждая встреча, которая происходит в нашей жизни, для чего-то предназначена. Чтобы сделать сильнее, сделать лучше. И не всегда эти встречи радужные. И люди далеко не всегда хорошие.

Слушая жену, Яков так, чтобы она не видела, снова потер ладонью правую сторону груди.

- Как ни странно, но плохие люди в жизни – далеко не редкость. Сейчас тебе очень больно. Но пройдёт немного времени, и ты поймёшь, Лера, зачем было это всё. Зачем все эти слёзы, для чего страдания… Знаешь, я тоже в жизни много страдала.

При этих словах Яков понимающе кивнул и погладил Зину по руке.

- Меня однажды обманули так, что я могла отправиться в места не столь отдалённые.

Лера подняла на Зину удивлённые, всё ещё полные слёз, глаза.

- Да-да, не удивляйся. Обманули без зазрения совести, обвинили без вины. Как думаешь, каково было мне тогда?

Валерия только тихо качнула головой.

- Я тоже думала: за что мне это? Почему именно я? Почему такая несправедливость?

Зина вдруг улыбнулась.

- Но потом я поняла, что эта ситуация меня многому научила. Я ушла с прежнего места работы, перестала гнаться за деньгами. Если раньше мне хотелось продвигаться по карьерной лестнице, хотелось, чтобы моя зарплата была всё больше и больше, то, когда приключилась вся эта история с поддельными документами, я поняла, что в жизни вовсе не это важно!

Лера больше не плакала, она внимательно слушала, ловя каждое слово.

- Важен был мой покойный муж, который не видел меня целыми днями, а порой и выходными, важны были мои друзья, важна была я сама, в конце концов! Понимаешь?! Все эти страдания принесли мне благо. Я просто этого не желала замечать, упрямая в своем вечном: «Я хочу!»

Зина снова замолчала, словно рассказанное отправило её обратно туда, в далекое прошлое, где в памяти оживали картины, разговаривали давно позабытые ею люди.

Продолжил Яков:

- Лера, тебе на пути встретился человек недостойный. Нужно найти в себе силы это пережить, как бы тебе не было больно. Найди в случившемся плюс. Да-да! И в этом можно найти что-то положительное для себя. Например, то, что ты не успела выйти за него замуж, не успела родить ребёнка. Не создала семью, которую потом пришлось бы разрушать. Ты сберегла себе огромное количество здоровых нервных клеток!

Лера не выдержала и улыбнулась отцу сквозь слёзы. Но тут же в ужасе закрыла лицо руками и простонала:

- Папа, ты не понимаешь, я же отдала ему твою икону…

Яков побледнел.

- Что ты сделала? – тихо переспросил он.

Лера, посмотрев на побелевшее лицо отца, испугалась, опять заплакав тихо, как глупый, потерявшийся голодный котёнок.

- Я отдала ему икону. Прости меня, папочка, прости меня! Я ведь не знала, что всё это обман, я думала, что это вопрос жизни и смерти, он сказал, что у него огромные долги, за которые его хотят убить…

Тут Зина поняла, что пора брать ситуацию в свои руки. Она встала и объявила, чеканя слова:

- Отставить паниковать!!!

Яков с Лерой дружно, как по команде, посмотрели на неё. Валерия даже перестала рыдать, а лицо Якова стало приобретать прежний, телесно-розовый цвет.

- Не вижу проблемы! – снова отчеканила Зина. – Икона дорогая?

Лера уныло кивнула вслед за отцом.

- И что?! Мы что, с голоду помираем? Нет. Значит, то, что пропала дорогая вещь – ещё не конец света. Дальше! Яша, ты говорил, что эту икону вроде бы продавать нельзя?

Яков снова кивнул.

- Она должна была находиться в семье. – подтвердил он.

- Ну что же… Пока она не в семье. Но ты же будешь её искать, верно? Лера её не продавала. Фактически она подарила её, думая, что спасает человеку жизнь. Не вижу в этом ничего плохого. «Нет больше той любви, аще кто положит жизнь свою за други своя», - процитировала она и рассмеялась, увидев вытянувшиеся физиономии мужа и Валерии.

- Представьте себе! Я образованный человек. Ещё не такое знаю. Словом, Лера не имела права отдавать вещь, которая принадлежит не ей одной, а семье. Но её оправдывают мотивы поступка – она думала, что таким образом спасает жизнь. Поэтому прекращаем рыдать.

Она посмотрела на Леру.

- Сегодня остаешься у нас. Маленькая комната в твоем распоряжении. А ты… - и Зина повернулась к мужу, излучая вселенское спокойствие, - завтра же идешь со мной в поликлинику! Потому что я видела, как ты снова хватался рукой за сердце!

Валерия с беспокойством посмотрела на отца:

- Папа, опять? У тебя пять вернулась боль? – она в ужасе зажмурилась. – Это всё из-за меня… Какая я дурочка… Если бы я…

- Стоп! Тпруууууу! – Зина вдруг изобразила ямщика, останавливающего лошадь. – Снова здорово?! При чём тут ты?! Просто за здоровьем следить надо! И себя беречь. На Бога надейся, а сам не плошай! Всё, разбор полётов объявляю на сегодня закрытым!

Отдав этот приказ тоном главнокомандующего, она снова повернулась к Валерии:

- Если сможешь, возьми на завтра отгул. Теперь – в ванну. Полотенце в ванной справа, халат выдам, правда, ты в нём утонешь. - Она улыбнулась. – Я тебе настойку пустырника накапаю, будешь спать, как младенец. Сон для тебя сейчас – лучшее лекарство.

Вскоре Лера уже лежала на постели, свернувшись клубочком под одеялом.

Выходит, что потеряла она любовь. Если это была любовь. Дмитрий вовсе не любил её. Все его слова были обычным притворством и обольщением. Она, Лера, оказалась фантастической простушкой с длиннющей лапшой на ушах.

Любовь потеряла, а друга приобрела.

Зина оказалась настоящим человеком. Вовсе не такой, какой она её себе разрисовала в воображении – хищница, позарившаяся на отцовское имущество…

Им с отцом действительно хорошо вместе.

Это Лера окончательно поняла сегодня. Отец и Зина заботятся друг о друге.

Получается, что это и есть любовь? Без страсти, без умопомрачения, без сумасбродных поступков и красивых жестов…

Просто увидеть, что любимой женщине холодно и принести шаль, укутав её плечи? Просто сидеть тихонько, обнявшись, напевая, иногда не попадая в такт, вместе с героиней любимого кинофильма, как сейчас доносилось из-за открытой в комнату двери:

«У природы нет плохой погоды –
Каждая погода благодать.
Дождь ли, снег – любое время года
Надо благодарно принимать.

Отзвуки душевной непогоды,
В сердце одиночества печать,
И бессонниц горестные всходы
Надо благодарно принимать.

Смерть желаний, годы и невзгоды –
С каждым днём всё непосильней кладь.
Что тебе назначено природой,
Надо благодарно принимать.

Смену лет, закаты и восходы
И любви последней благодать,
Как и дату своего ухода,
Надо благодарно принимать,
У природы нет плохой погоды,
Ход времён нельзя остановить.
Осень жизни, как и осень года,
Надо, не скорбя, благословить». **

Лера засыпала, проваливаясь в крепкий сон без сновидений, и там,  в глубине души всё ещё звучало: «Отзвуки душевной непогоды… надо благодарно принимать…»

Получается, что Зина права?...
___________

*Термином «эффект плацебо» называют улучшение самочувствия человека благодаря тому, что он верит в эффективность некоторого воздействия, в действительности нейтрального.

**Слова песни «У природы нет плохой погоды» в фильме «Служебный роман» были написаны Э.Рязановым – режиссёром этого фильма (по его словам, перед тем он перебрал массу вариантов стихов известных поэтов, но так ничего подходящего не нашёл). Стихи он передал  композитору фильма Андрею Петрову под видом стихотворения английского поэта Уильяма Блейка – ему было неловко просить маэстро положить собственные стихи на музыку. Тот «подлога» не почувствовал, но после того, как узнал истинное авторство, многие стихи известных, знаменитых поэтов, предлагаемые Рязановым – уже при дальнейшем сотрудничестве, казались ему стихами самого Рязанова.
Песня стала лауреатом фестиваля «Песня-78». В концерте песня прозвучала в исполнении Людмилы Сенчиной.

Продолжение здесь:  http://proza.ru/2021/06/03/1605