Глава 28. Если гора не идет к Магомету

На следующее утро Мария Волынская получила письмо. Она прочла его за утренним чаем, поперхнулась и передала Андрею, который выругался, прочитав.

«Голубушка, дорогая моя Мария Владимировна, очень рада сообщить вам неожиданную и приятную новость. Наталья Григорьевна Протасова, супруга генерал-майора, сообщила мне о своем прекрасном самочувствии и о намерении сегодня вечером посетить меня вместе со своим мужем. Зная ваш живой интерес к этой даме и желание познакомиться с ней, я вдвойне обрадовалась возможности услужить вам, моя милочка, и радости снова видеть вас у себя. Жду вас сегодня вечером в моем скромном доме.
Графиня Александра Васильевна Воронцова».

— Ну и какого черта мы вчера рисковали! — вскричал Громов.
— Да уж! Показали себя во всей красе, — Мария встала из-за стола и принялась ходить по гостиной взад и вперед.

— Как же ты теперь у графини покажешься? Ведь Протасов видел тебя вчера.
— Ну и что, так и покажусь. Слушай, это моя головная боль, как я разберусь с генералом! А старая графиня влюблена в меня как кошка.
— Судя по этому письму — да. Кстати, как это тебе удалось?

— Неважно. Вчерашние офицеры проспятся и все забудут. Так что, думаю, нам с тобой ничего не грозит. Однако, есть еще одна проблема.
— Какая?

Мария помедлила.

— Это связано с моим прошлым. Помнишь, ты просил рассказать?
— Ну-ну, конечно! Расскажи!
— Вчера в Николаевском дворце я видела человека, который знал меня раньше.
 
Так. И кто это?
— Великий князь Николай.
— Николаевич?
— Нет, Константинович. Он — командир эскадрона этого самого Конного полка.
— Ты знала это раньше?
— Знала, но… забыла.
— Ну и хорошо, что забыла. Я это к тому, что прошлое тебя больше не держит. А сам князь этот, Николай — он тебя узнал?
— Думаю, что нет. Он был с дамой.
— Знаешь, вчера ты была настолько ослепительна, что если бы я был с тремя дамами, я бы все равно тебя заметил!
— Спасибо за комплимент.
— Так что у тебя было с этим князем? Рассказывай!

Мария глубоко вздохнула, помолчала. Она уже все обдумала. Андрей должен знать, кого следует опасаться, ведь они действуют в связке…

* * *

— Грустная история, — проговорил Громов, когда она закончила. — А что твои родители?

— Они в деревне. Я написала им сразу как приехала сюда. Как только я смогу вырваться, отец привезет матушку в Москву. И там мы сможем увидеться.
— Ты не видела их два года! И они тебя.
— Да, — вздохнула Мария.
— И все из-за этих высокопоставленных мерзавцев! — Громов сжал кулаки. — Вот кому бы я вдарил как следует!
— Перестань, Андрей! Для меня это все уже в прошлом.
— Эх, жаль, что я раньше тебя не встретил! Так тебя Лизой зовут?
— Не люблю это имя! Мария мне больше нравится. Зови меня так.
— А этот князь Никола, которого ты так любила, он тебе… по-прежнему дорог?

Мария помолчала. Прислушалась к чему-то внутри себя и медленно ответила:
— Только как память… Нет, сейчас я его уже не люблю. Отпустило.
— Ну и отлично! А то про него такие слухи ходят. Не при вдове будет сказано!

* * *

Сани, в которых ехала Мария Волынская, свернули с набережной на Невский проспект. Краски закатного неба озаряли северный город, придавая домам и улицам особую торжественность. Ярко-алые лучи горели пожаром, и над горизонтом изливалось багряным светом уходящее солнце, словно благословляя российскую столицу. В лучах заката Марии увиделась прежняя жизнь. Но в сердце ее не было зла и ненависти — она давно всех простила. Теперь она жила настоящим и не боялась новой встречи с прошлым, которое ожидало ее там, где она не предполагала — у графини Воронцовой.
 
Мария еще не поднялась в гостиную, но уже догадалась, что сегодня происходит что-то из ряда вон выходящее. Огней было так много, что свет из открытой двери озарял лестницу, обыкновенно темную. Слуги бегали быстрее обычного, а судя по гомону голосов, доносившемуся в прихожую, было понятно, что наверху — большое общество.
 
Волынская помедлила перед зеркалом, тщательно осматривая свое отражение. Фасон платья был подходящим — не столь вызывающий, как на вчерашнем балу, чтобы не оскорбить чувства хозяйки, но и весьма кокетливый на случай, если придется кого-то очаровывать. Искусный грим, который она накладывала с первого дня в Петербурге, слегка изменял ее черты, делал ее менее узнаваемой. Он не стирал ее природную красоту, скорее наоборот, подчеркивал глубину сверкающих глаз, чувственные губы и изысканную бледность щек. Решив, что теперь она достаточно неотразима, Мария направилась вверх по парадной лестнице.

— А вот и моя дорогая Машенька! — графиня с распростертыми объятиями двинулась навстречу.

Графиня Воронцова, сухопарая, с орлиным взглядом исподлобья, с прямой как у кавалергарда спиной, имела репутацию дамы суровой в общении. Говорила чуть резковатым голосом. Обходительность проявляла редко. Мария и сама удивлялась, как ей удалось за столь краткое время так сильно расположить к себе Александру Васильевну.

— Позвольте, господа, представить вам мою добрую знакомую, — графиня обращалась к довольно многочисленному обществу. Складывалось впечатление, что графиня специально созвала столько гостей, чтобы ею, Волынской, похвастаться.

Пока графиня на все лады расхваливала Марию, та, смущенно улыбаясь, внимательно оглядывала гостей. В толпе незнакомых лиц она отметила генерал-майора Протасова-Бахметева, смотревшего на нее с изумлением. Но оказалось, что не все оторвались от своих разговоров, чтобы оценить новое «угощение» графини Воронцовой. В глубине гостиной она заметила человека, стоявшего к ней вполоборота. Вглядевшись в его профиль, Мария похолодела. Он был похож на… «Да что ж мне так везет! Я всегда встречаю их обоих! Вчера — Николай, а сегодня — его отец. И что он здесь делает, интересно знать?».

На протяжении некоторого времени Марии удавалось не попадать в поле зрения великого князя Константина. Она общалась с супругами Протасовыми. Очаровала генеральшу. Убедила генерала, что вчера она ему померещилась. Получила приглашение бывать в их доме. Теперь можно было попрощаться с хозяйкой, сославшись на дела.

 И тут… по спине побежали мурашки. Она почувствовала, что сзади стоит он. Нет, скорее она увидела его отражение на изменившихся лицах своих собеседников! Даже у генерал-майора появилось это подобострастие во взоре. А сама Мария снова ощутила безотчетный детский страх перед этим большим человеком. Она боялась его с самой первой встречи, как ученица боится строгого директора. Она немела в его присутствии. Его тогдашние излияния чувств вызывали у нее почти животную панику и повергали в полуобморочное состояние. Поэтому-то она и убежала из дома в то роковое утро. Мария глубоко вздохнула: «Ну что ж, пора сразиться с ветряными мельницами!».

Она медленно развернулась и посмотрела на великого князя Константина Николаевича. Посмотрела. Прямо. Ему. В глаза. На ее лице сияла самая ослепительная улыбка, на которую она была способна. Он содрогнулся. Несколько секунд он ловил ртом воздух — казалось, ему нечем дышать. Она первая обратилась к нему:

— Ваше высочество, я вас напугала? Вы смотрите так, будто увидели Горгону Медузу и уже готовы окаменеть.
— Прошу прощения, графиня. Я… мне показалось… — великий князь не мог прийти в себя от неожиданности.
— Очень любопытно, что же вам показалось? Я кого-то вам напомнила?

— Да… Но это невозможно. Это не может быть правдой, потому что…
— Потому что? Вы заинтриговали меня, — графиня вела партию первой скрипки в этом разговоре, совершенно не смущаясь тем, что разговаривает с братом императора.
— Потому что вы напомнили мне о девушке, которую я знал раньше, — с видимым усилием произнес Константин.
— Как интересно, и что же с ней случилось?
— Она умерла.
— О, простите. Так я напомнила вам эту девушку? Вы ее хорошо знали?
— Да, и это мое вечное горе.
— Тогда примите мои соболезнования.
— Ничего. Это давняя история. Я виноват в ее кончине и не могу себе этого простить.
— Ах, ваше высочество, время лечит. И я думаю, что со временем вы утешитесь. Видимо, эта девушка была вам очень дорога?
— Да, очень.

Она смотрела на него и видела несчастного человека. Константин был сражен не ее блестящей внешностью, а тем, что увидел в ней ее же, но другую, прежнюю. И ей стало его… жаль! Господи, почему же тогда все произошло именно так! Если бы она была одержима местью, то могла бы торжествовать. Ведь ее мнимая смерть заставила его страдать, погрузила в отчаяние, вдобавок отягощенное чувством вины.

— Я напоминаю девушку, которой нет в живых. Но, возможно, я могла бы заменить вам ее, — она смотрела ему в глаза, улыбаясь.

* * *

Дома ее ждал взволнованный Андрей Громов.

— Маша, все поменялось! Все было напрасно! Мы идиоты!
Нужно все менять, все налаживать заново!
— Господи, Андрей, что случилось? Объясни толком!
 
— Пришла телеграмма от княгини. Абдул-Азиз отправил письмо не в министерство иностранных дел, а непосредственно императору. Письмо придет в Зимний! И прочтет его не министр Горчаков, и, возможно, даже не царь. А…

— Я знаю, кто прочтет! — перебила Мария и, сев на диван, принялась медленным элегантным движением снимать перчатки.

— Великий князь Константин… Николаевич, — Андрей, зачарованный движениями ее рук, силился сообразить, — как глава Государственного совета… Постой, так он же… — Я виделась с ним сегодня вечером!

— Как? — Андрей сел на стул. — И с ним тоже?
— Да, и теперь я уверена, что мне удастся перехватить это письмо!;