Глава 29. Un ballo in mascera

В Большом театре давали оперу Джузеппе Верди. Пели артисты итальянской труппы Санкт-Петербурга. В театре графиня Волынская должна была встретиться с великим князем Константином. Он прислал ей билет в свою ложу.

Мария появилась в роскошном туалете — темно-зеленое бархатное платье с пышной юбкой было отделано органзой. Декольте окутано полупрозрачной тканью. Платье подчеркивало ее гибкую стройную фигуру. Прическа, напоминающая ту, что носила в молодости императрица, производила впечатление легкой небрежности, но на самом деле был продуман каждый локон. Тонко подчеркнутые косметикой черты лица сразу привлекали внимание. Она была из тех женщин, что заставляют любоваться собой и долго провожать взглядом.

Великий князь Константин Николаевич уже был там. Он стоял в большом фойе недалеко от входа в царскую ложу с группой сановников и не то чтобы увидел, скорее, почувствовал ее появление по легкому трепету, охватившему публику. Как будто легкий ветерок прошелся по садовой листве. Он двинулся ей навстречу, что сразу было замечено — все снова зашептались. Константин понимал демонстративность этого шага, он намеренно стремился к этой публичности. Ведь светские сплетни и разговоры скрепляют отношения не хуже, чем печать — документ.

— Мадам, — он подошел к ней почти вплотную. Публика расступилась, заключая их обоих в кольцо.

— Ваше высочество, — изящно поклонилась графиня Волынская и оперлась о предложенную руку. Образовав пару, они двинулись дальше.
— Очень рад вас видеть. Вам приходилось бывать раньше в этом театре?
— Да, я была здесь с супругом, ныне увы покойным. Он привозил меня в Петербург после нашей свадьбы.
 
________________
*  «Бал-маскарад» — название оперы Джузеппе Верди.


— И как давно это было?
— О, мне трудно сказать. Два или три однообразных года минули с тех времен.
— Смерть мужа стала для вас тяжелой потерей?
— Вы даже не представляете, насколько! — рассеянно проговорила графиня, внимательно осматривая публику.
— Надеюсь, что ваши переживания утратили за эти годы остроту и вам стало легче.
— Да, спасибо, — графиня замолчала, продолжая наблюдать за окружающими.
— Сегодня публики очень много. Спектакль обещает быть ярким.

На самом деле Мария с нетерпением ждала начала спектакля. В Италии ей доводилось бывать на постановках опер маэстро Джузеппе, она была его горячей поклонницей. Особенно ей нравилась опера «Il trovatore»*, которая, несмотря на расхожее мнение о чрезвычайно запутанном сюжете, увлекала ее страстностью музыки и драматическими коллизиями. Ее завораживал образ зловещей цыганки Азучены и ее тайна. Она сопереживала трагической судьбе двух братьев, разлученных в детстве, которые, встретившись, становятся смертельными врагами. Отголоски собственной судьбы виделись ей в их соперничестве за внимание Леоноры. Мария вместе с Леонорой всей душой любила Манрико, но и графа ди Луна ей было жаль.

________
* «Трубадур» — итал.

              * * *

Мария Волынская и Константин Николаевич неторопливо прогуливались, ожидая начала спектакля. Князь подвел ее к буфету. Повинуясь его легкому кивку, официант кинулся к ним с подносом, на котором стояли бокалы шампанского.

— Прошу вас! — князь протянул бокал графине.
— Благодарю! За что мы пьем?
— За вас! Всегда только за вас!
— За меня или за ту несчастную, которую я вам напоминаю? — графиня как бы невзначай дотронулась до его руки.
— За вас, — повторил князь.
 — Бедная Лиза, — со вздохом сказала Волынская.

Константин замер с бокалом в руке.

— А разве я называл вам ее имя?

Графиня улыбнулась.

— Я вспомнила рассказ с таким названием, — тембр ее голоса стал особенно бархатистым. — У знаменитого историка Карамзина есть повесть о девушке по имени Лиза, которая покончила с собой от несчастной любви. Утопилась.
 
А про себя: «Черт! Черт! Надо же было так глупо себя выдать!»

Князь озадаченно молчал. В его глазах мелькнуло подозрение, он снова и снова всматривался в ее лицо.

— Вы тоже любите читать? — наконец, спросил он.
— Ах, ваше высочество! Я сказала это совершенно случайно, уверяю вас!
— Но…
— Конечно, случайно! Я ничего такого не имела в виду. Вы придаете моим словам слишком большое значение. А все потому что вы все время меня в чем-то подозреваете, — говоря последние слова, Мария обиженно надула губки.

— Простите, простите, моя дорогая, — князь заставил себя стряхнуть оцепенение. — Да, мне действительно пора перестать жить прошлым.
— Ваше высочество, — задушевно продолжила графиня, —раз уж мы с вами стали так… близки, позвольте мне обратиться к вам с маленькой просьбой.
— Для вас, сударыня, все, что угодно.
— У меня небольшое затруднение с бумагами. Это связано с наследством моего бедного мужа.
— Я готов помочь вам. А в чем, собственно, заключается проблема?
— Дело в том, что незадолго до своей смерти мой супруг выкупил закладную на поместье. Но не успел… как это… зарегистрировать ее. И я лишена возможности получать доходы, полагающиеся мне по завещанию.
— Не волнуйтесь, сударыня! Это сущие пустяки. Я завтра же поручу судейской палате разобрать ваше дело вне очереди!
— О, благодарю вас! Вы мой спаситель!

Раздался звон колокольчика, и князь повел ее в зал. У них были места в одной из лож бельэтажа. Великий князь усадил графиню ближе к сцене, чтобы иметь возможность смотреть на нее во время спектакля.

Наконец, дирижер поднял палочку и волшебство началось. Опера «Бал-маскарад» открывается пасторальной прелюдией, светлой и ясной, как пробуждающееся утро, в музыке которой слышится щебетание птиц. И вдруг в басах появляется тревожная тема, из которой сплетается небольшое фугато. Она намекает на злодейский заговор. И мы понимаем: счастье ненадежно, враги не дремлют...

Присутствие Марии необыкновенно волновало князя. Он наблюдал за движениями ее рук, любовался наклоном головы, когда она облокачивалась на балюстраду, ощущал неуловимые касания ткани ее платья. И уже не понимал, ее ли он любит, или по-прежнему видит в ней девочку, которую так трагически утратил.

              * * *

Тем временем, на сцене разворачивались драматические события, воплощенные в гениальной музыке Верди. В центре сюжета оперы — обаятельный и бесстрашный Риккардо, губернатор Бостона. Искренний и цельный в любви, мужественно жертвующий собственным счастьем во имя дружбы, на протяжении всей оперы он непрерывно балансирует на грани жизни и смерти — заговорщики ходят за ним по пятам.
 
Вот чудесная ария Риккардо «La rivedra nell’estasi»*, в которой он поет о своей любви к прекрасной Амелии. Вот паж с мальчишеским озорством описывает предстоящий визит к страшной колдунье. Еще одна ария Риккардо, похожая на сицилиану, которую он поет, переодевшись в моряка — «Di tu se fi dele»**, очень понравилась Марии.
Графиня откровенно веселилась, слушая квартет Риккардо, Ренато, пажа и судьи, с озорной, по-вердиевски обаятельной мелодией. Зловещая сцена на кладбище, любовный дуэт на фоне виселиц, как ни странно, тоже позабавили ее. Да, некоторое пристрастие к дешевым эффектам у маэстро не отнимешь.

_____________________
* «Вновь хоть на миг моя любовь» — итал.
**  «Не грозит ли мне буря морская» — итал.

 
И вот, наконец, самое драматическое место в опере — момент, когда Амелия снимает вуаль. Ренато, думавший, что защищает возлюбленную своего уважаемого начальника и друга, вдруг узнает в ней собственную жену.

Властно погружаемая в пучину драматической музыки итальянского маэстро, Мария вдруг стала видеть во всей этой истории зловещие предзнаменования. Словно колдунья Ульрика и ей предсказала судьбу.

Легкомысленный и доверчивый Риккардо чем-то напомнил ей Николу. И смутная тревога сжала ей сердце. Как будто это было пророчество его будущей судьбы.

В главной героине она видела себя. Бедная Амелия сделала все, чтобы излечиться от запретной любви. Она и к колдунье ходила, и на кладбище за волшебной травой, и нашла в себе силы противостоять Риккардо, когда он сам признавался ей в любви. Тем не менее, именно она становится причиной его гибели, ибо в тот момент, когда она сняла вуаль, чтобы спасти Ренато, своего мужа, она подписала смертный приговор своему любимому — Риккардо. Марии подумалось, что, возможно, ей тоже уготована такая судьба — стать причиной гибели дорогого для нее человека.
Позднее, когда трагедия уже разразится, Мария, пытаясь сделать хоть что-то для спасения Николая, будет вынуждена открыть свое инкогнито, иными словами, также, как и Амелия, снять вуаль.

Давно отгремели последние аккорды оркестра, отшумели овации публики, а Мария Волынская продолжала еще находиться под впечатлением от спектакля. Убийство Риккардо взволновало ее, а еще больше ее потрясла его обреченность и безысходность самой ситуации. Попрощавшись с князем, который проводил ее до кареты, печально возвращалась она домой.