Если танцуешь один

В зимнюю, продуваемую ветром ночь, при морозе за минус двадцать, поневоле будешь прыгать на месте, танцуя известный только тебе танец, если одет ты в демисезонное пальто, а вместо тёплой шапки на макушке зацепилась легкомысленная фуражка с помпончиком наверху.
Ceргей и Колька усердно толкали друг друга на платформе в ожидании последней электрички. Засиделись в гостях, вот теперь и приходилось танцевать: «Мы встретились с тобой у южного моря».
  - Фа-фа, фа-фа, —подражая саксофону, кружился Николай с воображаемой партнершей.
Сергей козликом подпрыгивал рядом.
  - Колян, а зря ты отвергнул Люську, — нудил друг, говоря себе в нос, чтобы не растрачивать тепло.
  - Фа-фа, фа-фа, —не обращал  внимания Колька.
  - Глядишь, и не мерз бы сейчас здесь.
  - Ну, если только ради того, то и не стоит. Оно лучше, когда по любви, — ответил наконец Колька, бросив танцевать.
  - Мальчик, не смеши публику. Тебе скоро ОГО-ГО-ГО, а ты всё любовь ищешь.
  - Ровесник, не считай себя публикой. Никому не говорю об этом, только тебе. Положи руку на сердце, нас двое - и больше никого. Разве не хочешь чистоты и верности — этих составных любви?
   - Брось. Придет время, затолкают тебя под венец, и дело с концом.
Вдали замелькали огни электрички. Еще немного, и прожектор охватил перрон, друзья посеменили к открывшимся дверям и запрыгнули во внутрь. В вагоне было не на много, но все же теплее.
   - Her любви, нет любви, - бубнил Сергей, топая по вагону.
   - Есть, дурак, есть, — отвечал Николай, и оба замерли — в углу вагона сидела девушка в белой шапке и внимательно смотрела в окно на мелькавшие огни.
Приятели притихли и сели на противоположный край.
   - Вы, Николай Петрович, параметры по эквивалентным зарядам в нашу лабораторию так и не послали, - стал важничать при посторонней Сергей. —Позвольте полюбопытствовать, когда же мы получим фронт работ.
— Скоро, ровно через три дня. Мне надо установить критерий посторонней массы что-то получаются большие величины.
    Заскрежетали тормоза, электричка подходила к очередной остановке. Девушка встала, взяла с полки книги и, осторожно ступая, направилась к выходу. Когда она поравнялась с местом, где сидели приятели, Николай поймал ее взгляд. Сможет ли кто-нибудь когда-нибудь объяснить женский взгляд, из-за него мужчины шли к барьеру, из-за него они мчались в никуда, из-за него они отрывались от телевизора во время трансляции футбольного матча. Ее бездонной глубины глаза сказали ему только одно: "Неужели мы больше не встретимся?» И, стукнувшись о край лавочки, она пошла дальше к выходу. Николай безмолвно встал и направился за ней.
  —Ты, ты… куда? —схватил его за пальто Сергей.
  —Отстань. —Николай отбил Серегину руку.
Дверь с шумом открылась, и девушка, а за ней Николай, исчезли в проеме. На перроне завывал ветер, поднимая и тормоша снег с сугробов. Раздался пронзительный сигнал, оповещающий о продолжении движения, и, в самый последний момент, в тамбур влетела тяжелая сумка, а за ней и ее обладательница. В ту же секунду двери захлопнулись, и электричка тронулась.
Сергей выбежал в тамбур. Девушка испуганно смотрела на него и шептала:
   - Ошиблась остановкой. Это какой-то полустанок - ни домов, ничего нет,
   - А Колька? Где Колька? — закричал не своим голосом Сергей. Он ринулся к стоп- крану, но отдернул руку, увидев надпись: «За срыв стоп-крана без уважительной   причины виновные привлекаются к уголовной ответственности."
   - Машинист! — бросился по вагонам Сергей, он открывал двери и хлопал ими на бегу, пугая запоздалых пассажиров. — Машинист!
   - Чего кричишь, как резаный? — выглянул усатый дядька.
   - Друг остался на перроне! Спасать надо, — Сергей  прислонился к косяку двери, переводя дыхание - Давай вернемся.
   - Ты что, парень, мы проехали уже километров пять. Что ж теперь - задом пятиться? Никто не разрешит.
   - Говорю, человек остался на перроне.
   - Не помрет. Завтра утром в шесть часов будет электричка идти, на ней и доберется.
    - А сегодня?
    - Сегодня мы последние.
    - Что за остановка хоть была?
    - «Охотничья». Здесь иногда охотники сходят. А так только перрон и есть, больше ничего нет.
- Он же легко одет!
 Машинист посмотрел на Сергея:
   - Как ты?
   - Да, почти.
   - Тогда худо будет. Померзнет парень. Ты на Белково сойди, может, лихача найдешь какого.
    Сергей спросил сердито:
   - Чего остановки не объявляете?
   - Эх, парень, микрофон поломан, — добродушно ответил машинист. – Сервис на уровне.
Сергей поплелся в свой вагон. Когда он зашел в него, увидел сидевшую девушку, она вопросительно смотрела на него. Присел рядом.
   - Любовь... — протянул Сергей, посмотрел на девушку и уже тверже:
   — Любви, говорю, нет с первого взгляда. Вот наглядное доказательство.
   - Почему нет?
   - Потому что если б была, ты бы тоже осталась на перроне страдать, так сказать,  вместе.
   - Я испугалась!
  - Значит, нет любви. Любовь преодолевает любой страх.
Она отвернулась, и по шмыгающему носу Сергей определил бесполезность дальнейшей дискуссии, и все же не удержался:
   - А он, возможно,  замерзнет там  насовсем.
В Белкове они вместе стали оббегать свободные такси, но ни один таксист не хотел ехать так далеко.
   - Дороги туда замело, — говорили одни. Другие щурились, подозрительно смотрели на Сергея  и спрашивали:
  - Инженер? Молодой специалист? Не поеду, ты ведь сбежишь и не расплатишься. Знаем вашего брата.
  Сергея эти вторые особенно оскорбляли в присутствии девушки, он гоношился, наклонялся к окну водителя и пытался объяснить:
  - Мы – физики, вы что?! Друг замерзнет.
  -Да чего ему мерзнуть, только минус двадцать. А ты сбежишь.
  - В залог оставлю что угодно.
Его осматривали с ног до головы и, не найдя ничего ценного, стояли на своем:
  - Сбежишь.
       Не добившись ничего у таксистов, Сергей, злой на весь белый свет, решил:
  - Сейчас полпервого ночи. Если будет бегать, прыгать, танцевать – не помрет до шести. А наука будет хорошая, выкинет эту романтику из головы.
    Девушка ничего не ответила, она направилась к автобусной остановке.
    Спал Сергей беспокойно, поставил будильник на шесть, не дожидаясь звонка, проснулся и сновал по комнате. Разогрел завтрак.
В семь часов дверь комнаты распахнулась и ввалился Николай. Он дрожал и обеими руками держался за свои уши. Не замечая Сергея, проковылял к отопительной батарее, прислонился к ней, норовя налечь сразу всем телом. Тихо постанывая, наконец произнес:
   — Как жаль...
   - Еще бы, такие королевские уши, —вставил Сергей, готовя блюдо у плиты.
   - Как жаль, что я больше ее не встречу.
   - Ты рехнулся, говорю тебе, времена Ромео и Джульетты, тю-тю, прошли. A вот уши за свою упёртость ты отморозил. Небось, натанцевался за ночь?
   — Натанцевался.
   — На, пей чай! Глядишь, отойдешь.
     Николай отполз от батареи, добрался до дивана,
   - Ты видел, какие у нее глаза! —произнес он оттуда, положив голову на спинку.
Сергей покрутил пальцем у виска и начал уплетать свой завтрак. Он определил, что через несколько минут надо бежать на работу, поэтому стал рыться в карманах. Вытащил скомканную бумажку и кинул на стол:
   - Вот ее телефон! Жуй быстро, на  работу опоздаем.
   - Что?! Ты взял её телефон! Что ты ей сказал, как убедил, друг?
   - Я сказал ей,  что ты чокнутый.
   - Спасибо!  - Николай осторожно разглаживал кусочек листка, пытаясь прочесть номер телефона. — Я пойду к ней завтра, завтра...
    Быть может, и много лет назад также влюбленный Ромео ждал «завтра».