Толик-алкоголик

Пролог

Скажите, друзья, кому не хочется в 14 лет выглядеть модно и элегантно? Игорь Лозовский стоял у прилавка магазина «Сувениры», и подбирал ремешок к позолоченным часам «Полет», на задней крышке которой была выгравирована надпись: «Сыночку Игорю в День рождения от мамочки», - неожиданно кто-то хлопнул его по плечу, обернувшись, Игорь узнал Толю Макарова, с которым вместе учился в Музыкальной школе.
- А позвольте полюбопытствовать, чем это мы здесь занимаемся? – улыбаясь, спросил Анатолий.
- Да вот, - отвечает Игорь, - подбираю ремешок к часам, -  и предъявил Анатолию выбранный черный кожаный аксессуар.
Анатолий взял ремешок, повертел его в руках и выдал такой перл, такую словесную конструкцию, что у Лозовского чуть челюсть не отвисла от изумления.
- Ремешок надо покупать светлый, - назидательно произнес он. (А теперь – внимание): Чтобы Подчеркнуть Молодость Руки. (Как вам это нравится?) «Ну, конечно, Макаров тысячу раз прав» - мысленно согласился с Анатолием Игорь, и остановил свой выбор на ремешке светло-кремового цвета.
- Слушай, Игорек, ты располагаешь временем? – спросил Толян.
- А что?
- Да понимаешь, мать велела забрать из детсада брата Мишку.
Не долго колеблясь, Игорь согласился: услуга за услугу, долг платежом красен.
Детский сад находился на другом конце города, автобусы в ту сторону не ходили. Всю длинную дорогу Толик рассказывал неприличные, сальные анекдоты, коих в запасе у него было больше, чем у дурака фантиков. Наконец они пришли, забрали брата, теперь нужно было привести малыша к родителям.
Дойдя до Толькиного дома, приятели расстались, пожав друг другу руки. «А Толик-то не дурак, - подумал Игорь, - чтобы не переться в одиночку, подключил меня за компанию, типа – «вместе весело шагать по заборам»… Ловко подкатил.

Школьный бал

Июнь 1980 года. Игорь Лозовский закончил 10 класс. После торжественного вручения «Аттестатов зрелости», по давней традиции, администрация школы организовала Выпускной бал.
Музыканты были доморощенные, свои же школьные пацаны.
Лозовский 20 лет спустя помнил их почти всех по именам.
Клавишник и вокалист – он же руководитель ансамбля – Селезнев Михаил. В будущем талантливый инженер. От него уйдет жена, Михаил сорвется в штопор и через два года родная сестра найдет его бездыханное тело на даче в окружении пустых бутылок.
Гитара-соло – Владимир Квачев. Стал профессиональным гитаристом. После смерти супруги эмигрировал на ПМЖ в Соединенные Штаты, забрав с собой маленького сына.
Барабаны – Борис Волынцев. С ним произойдет несчастный случай: попадет под поезд. У Бориса отнимут ногу, останется инвалидом, но не опустится, найдет свое место в строю. Женится, у него родится ребенок и еще долгие годы, несмотря на протез, он будет играть в самодеятельных коллективах.
Гитара-бас – Михаил Бабич. Сделал неплохую политическую карьеру на региональном уровне, заблудившись в коридорах власти Областной Думы.
Гитара-ритм – единственный музыкант ансамбля имя которого стерлось в памяти Лозовского, но ведь  по правилам математики «ничтожествами можно пренебречь». Не так ли?
Музыканты долго настраивали аппаратуру и инструменты. Из микрофонов неслось по залу: «раз, раз, раз», «раз, два, раз», «раз, два, три»…
Девчонки-выпускницы кучковались группками и прихорашивались, ребята искоса поглядывали на девчат, еле узнавая их в «боевой раскраске».
Игорь пришел на вечер вместе с Макаровым, который буквально навязался взять его с собой.
Лозовский подошел к девчатам из своего родного 10 «Б» и представил им приятеля, мол, познакомьтесь, прошу любить и жаловать – это Толик. А Катька Ерохина – самая шустрая и бойкая на язык, возьми да и ляпни: - Толик-алкоголик. Все  засмеялись, и впрямь смешно, да и ловко, в рифму: «Толик-алкоголик, алкоголик-Толик». Посмеялись и забыли.
И в это время музыканты начали свое выступление.
«Ну что тебя так тянет танцевать? Мне не понять, тебя мне не понять?» – пел невозмутимо Михаил Селезнев.
«Ну что тебя так тянет танцевать, Света? – думал Игорь Лозовский. Он и пришел на вечер только ради неё, поскольку танцевать не любил, да и не умел. Еще «медляк» - потоптаться на одном месте и прижать к груди девушку – туда-сюда, а уж ритмичные танцы душа не принимала.

. . . . . . . . . . . .
Светлана и Игорь учились в одном классе, более того – сидели за одной партой. А это – согласитесь – дорогого стоит.
Все было тихо-мирно до 8 класса. А в 8-м Игорь однажды полез под парту за упавшей авторучкой и увидел такое… полные круглые светкины колени, икры, обтянутые белыми гольфами и маленькие стопочки в кожаных туфельках, когда он, красный,  как рак, вылез из-под парты и искоса взглянул на вздымающиеся симметричные бугорки из-под коричневого шерстяного, обрамленного фартучком школьного платьица, то поперхнулся и судорожно сглотнув слюну, с ужасом понял, что влюбился по самые помидоры.
В одночасье с Игорем произошла метаморфоза, превратившая его из мальчика в юношу, другими словами он пересек тот условный меридиан, отделяющий Детство от Зрелости. Лозовский сидел, словно, контуженный, ничего не видя и не слыша, что  творится вокруг. Учительница Ольга Ильинична подошла к Игорю и, пощелкав пальцами у него над головой, произнесла: «Лозовский, ау! Ты где витаешь? Я тебя потеряла, спустись, пожалуйста, из заоблачных небес на грешную землю».
Очнувшись, Игорь залепетал:
- Ольга Ильинична извините, очень разболелась голова.
- Иди, дорогой, домой и лечись, я тебя отпускаю – сказала учительница.
- Спасибо, Ольга Ильинична, я останусь, мне уже лучше, запинаясь проговорил он, поспешив отделаться от учительницы, мнимый больной.
На этом же уроке, Лозовский на клочке из тетрадки написал и подвинул Светке невинную записочку с предложением проводить ее домой. В ответной записке Светка благосклонно согласилась. С этого момента жизнь Игоря Лозовского заиграла всеми цветами радуги.
Все у них было не хуже, чем у людей: и свиданья при ясной луне и «темные аллеи» с ночными соловьями и кинотеатр, где они, сидя на последнем ряду в зале, не столько интересовались фильмом, как предавались любовным играм. Были и долгие стояния в проходных подъездах с лобзаниями до одурения и рейды «шаловливых ручонок» Игоря «по тылам» предмета страсти и синяки от засосов на пухленькой светкиной шейке и белоснежных грудках, ссоры, примирения, обоюдная ревность – было все в этом лирико-драматическом pa-de-de. Не хватало лишь одного – оглушительного финального аккорда. Игорь и желал Этого и боялся, но боялся больше за Светку, чем за себя.
Я не Зигмунд Фрейд и не могу сказать, что двигало нашими героями: игра гормонов или настоящие чувства. Думаю, что второе, по крайней мере, со стороны Игоря.
Пропустив быстрый танец, Игорь настроился на блюз, тем более, что все медленные танцы, Светка обещала ему, но тут, как черт из табакерки, выскочил Макаров и увел ее из под носа Лозовского. И теперь Светка танцует с Макаровым, ну прям-таки, поручик Ржевский с Наташей Ростовой на балу в зале Благородного дворянского Собрания. Макаров, свесившись, пудрит ей мозги, а она в ответ кивает головой, как китайский болванчик или, как цирковая лошадь.
«Вот и все что было, вот и все что было,
Ты как хочешь это назови…» -  проникновенно вытягивал Михаил Селезнев –
«Для кого-то просто летная погода,
А ведь это – проводы любви…»
Да, подумал Лозовский: «проводы любви» с Траурным маршем Шопена opus № 24 и, распахнув входную дверь, бросился вон.

Света Краснова

После Выпускного бала Игорь Лозовский решил разорвать отношения со Светланой, не думать, не вспоминать «нет ее – волк задрал, внушал он сам себе, на Крайнем Севере она на полярной льдине дрейфует с белыми медведями и тюленями».
- Что, Игорёшенька  не весел, буйну голову повесил? Со Светой поругался? – участливо спросила мама Игоря,  -  добрейшей души человек, которая знала, разумеется в определенных пределах, что Игорь «дружит» с девочкой по имени Света из своего класса.
Знала она это из телефонных разговоров, которые велись «сладкой парочкой» по 10 раз на дню.
- С чего это ты взяла, мам? – спросил Игорь.
- Да не звонишь ей и ходишь, как в воду опущенный. Позвони Свете, не мучай девочку, - пыталась растормошить, как-то ободрить сына Ирина Михайловна.
- Нужно будет – сама позвонит, - пробурчал Игорь. Ты мам, не переживай, мы сами разберемся.

Время шло. Примерно недели через две Света позвонила Игорю. Что звонит именно Света, Игорь смекнул сразу, он бросился с нетерпением к телефону – и не ошибся. Светлана предложила Игорю встретиться «на их старом месте». Игорь обрадовался, но разговаривал  сухо и односложно.
На свидание, как всегда, первым пришел Игорь и еще минут 20 ждал когда, наконец, соизволит прибыть Светка.
Светка подошла, бросив Игорю небрежно: «привет». Они зашли в ближайший подъезд и сходу начали целоваться без выяснения отношений.
Игорь интуитивно почувствовал, что ТОЙ, прежней ЕГО Светки: пылкой, искренней, порывистой уже не существует, получалось, как в кино, когда за главного героя играет дублер, а зритель не догадывается о подмене.
Вторая Светка была клоном той Первой, ее подобием. Внешне похожа, а на самом деле – эрзац, суррогат. Перемена была разительная.
Они еще некоторое время по инерции изредка встречались, но, очевидно, их «любовный корабль» напоролся на риф, в днище зияет такая пробоина, что не заклеить никаким пластырем.
Каждый спасается в одиночку. А когда Игорь поступил в Гнесинку, отношения прервались окончательно: Игорь мотался из Училища – домой, из дома – в Училище. Времени на амурные дела не оставалось.
Впрочем, Лозовский всё же пригласил на свои проводы в армию Светлану. Она играла роль «как бы» «девчонки, которая ждет». Краснова даже проводила Игоря до автобуса, который увозил призывников на пересыльный пункт и, чмокнув его в щечку на прощанье, помахала ручкой.
За первые два месяца службы Игорь получил от Светланы Красновой одно лишь коротенькое письмецо. Он понял – больше писем не будет. Англичане говорят в таких случаях: «Dead its dead» - умерла так умерла.

Друзья

Анатолий по возрасту был хоть на чуть-чуть, но все же старше Игоря. Игорек ощутил эту разницу, когда коротко сошелся с приятелем. Ему нравились те черты в характере Макарова, которых не доставало ему самому: уверенность в себе, кураж, склонность к авантюрам. Игорь воспринимал Анатолия, как Гуру, играющего тренера. В тандеме Макаров-Лозовский, Анатолий был всегда заводилой. Во всяком случае, Лозовский шел всегда в фарватере Макарова.
Однажды Анатолий увлек Игоря на Гидроозеро ловить раков. Поехали с утра на велосипедах. Наловили столько этих тварей, что сварив их с солью и укропчиком, наелись сами, угостили родных, да еще продали в ближайшей пивнушке по 15 копеек за штуку. Комбинация достойная Остапа Бендера.
Во второй раз Макаров сагитировал Игоря ехать на ВДНХ.
- Что я там забыл? – недоверчиво спросил Игорь.
- Чудак, - отвечал насмешливо Толя, - да это же самое «центровое место» в Москве, после Мавзолея и ГУМа.
- Съездим – проветримся, нельзя же безвылазно торчать в нашей дыре!
Уговаривал, уговаривал и, наконец, уговорил.
Толян не соврал ни на йоту: Выставка действительно поражала воображение. За неимением времени, друзья обежали «галопом по Европам» ряд павильонов и остановились передохнуть только у фонтана «Дружба народов».
Более всего «зацепила» скульптура Веры Мухиной «Рабочий и Колхозница», украшавшая вход на Выставку. Макаров, смерив оценивающим взглядом с ног до головы «колхозницу», спел подходящую к случаю частушку:
«Ну и милка, что за чудо!
Одни груди по два пуда!»

Деньги на обратную дорогу друзья решили сэкономить, поэтому ехали «зайцами» в тамбуре электрички, поминутно оглядываясь по сторонам: не идут ли контролеры, чтобы в случае чего – на остановке перебежать в уже ранее проверенный вагон.
За окном мелькали знакомые дачные поселки Томилино, Красково, Малаховка. Толька достал из-за пояса бутылку «Жигулевского» пива и, открыв зубами металлическую крышечку, протянул Игорю и сказал:
- Выпьем за успешное окончание нашей одиссеи.
- Ого, - удивился Игорь, - откуда?
- От верблюда. Когда ты, Зоркий Сокол, пулял в тире по «зайчикам», да «белочкам», я в ларьке для поднятия духа взял, да еще «Гавану», прикупил между-прочим, -  рупь штука!
Игорь, сделав несколько глотков, возвратил пиво Толику, тот как настоящий «синяк», запрокинув голову, вылил в рот остатки содержимого бутылки и выбросил порожнюю тару в окошко.
- Давай покурим «Гавану», ты курил когда-нибудь сигары? – спросил Анатолий.
- Особым желанием никогда не горел - хотел отвертеться от «плохой идеи» Игорь.
- Можешь не курить, - ну хоть попробуй. Толик был в своем репертуаре. Он положил сигару  в рот, зажег спичку, и начал пыхтя ее раскуривать. Сигара была толщиной с палец, и Толька порядочно с ней повозился, пока она не задымилась.
Сделав несколько затяжек, он зашелся кашлем. – Ядреная! - засмеялся Толян.
- На, затянись – сказал Толик и сунул «Гавану» Игорю.
Лозовскому не хотелось «киксануть» перед товарищем и он сделал пару неглубоких затяжек. У него сразу перехватило горло, из глаз посыпались искры. Откашлявшись, Игорь вернул сигару Тольке.
- Боюсь, как бы мать не унюхала,  -  сказал Игорь, - пиво, сигара, - вонять будет изо рта.
- Вот пожуй, – сказал Толька, – и предложил Лозовскому небольшой кругляшок.
- Что это? – спросил Игорь.
- Мускатный орех, любой запах перебивает.
- Толян, - спросил насмешливо Игорь, - у тебя, случайно, в рукаве кролика нет? Ты не Амаяк Акопян?
- Чего нет, того нет. Я, Игорек, не Амаяк Акопян и не Игорь Кио, я просто запасливый и предусмотрительный человек.

По возвращению домой Макаров «разродился» очередной прибауткой:
«А ты, дурочка, боялась,
Даже платье не помялось!»

Очевидно «дурочкой» был Игорь.

Больница

Прошло несколько лет.
Лозовский окончил Гнесинское училище и занял вакантное место преподавателя по классу аккордеона в музыкальной школе, в которой некогда учился сам.
Он не спешил обзаводиться семьей, имея за плечами несчастный опыт первой любви, и жил со старенькой мамой, разумеется, не в Доме на Набережной, но в уютной пятнадцатиметровой комнатке в доме «сталинской» постройки.
Временами Игоря стали беспокоить сильные боли в желудке. Пришлось ложиться в больницу. Лечащий врач отправил пациента на УЗИ. Лозовский нашел нужный кабинет, сел на стул и стал дожидаться своей очереди. Прошло немного времени, и на соседний стул тяжело опустился мужчина, высохший, как мумия, с пожелтевшим лицом, гнутой спиной и впалой грудью. Не надо быть медицинским светилом, чтобы понять – человек серьезно болен.
Незнакомец обратился к Лозовскому:
- Сударь, будьте так любезны, скажите, пожалуйста, который час на ваших золотых?
Голос соседа показался Игорю до боли знакомым. Он мог только догадаться, что это его друг, - до того он изменился.
- Макарек, ты?
- Я, Игорь, что здорово «поплохел?»
- По-чесноку, Толя, до Алена Делона не дотягиваешь.
- Ты с чем сюда пожаловал? – спросил Макаров Игоря.
- Желудок побаливает, вот и лег на обследование.
- Понятно…
- А у тебя что? – спросил Игорь.
- У меня дела хреновые, лежу вторую неделю – толку нет. Послезавтра отправляют в Балашиху, будут решать, что со мной делать.
- Толя, сколько ж это мы с тобой не виделись? – спросил Лозовский.
- 15 лет – ответил Макаров.
- Откуда такая точность?
- Память – последнее, что еще не подводит – произнес Анатолий.
- Толя, - сказал Лозовский, проясни для меня один музыкальный момент.
- Ну, рожай, - отозвался Макаров.
- Краем уха слышал я, что ты поступил в МЭИ, так?
- Было дело под Полтавой.
- Ты «ликбез» закончил?
- Куда там, - вяло махнув рукой, закашлявшись, ответил Анатолий.
- Я тогда бухать начал по-черному, жил в институтской общаге.
- Постой, - перебил друга Игорь, - а что же тебе дома-то не жилось? У вас же трехкомнатная квартира?
- Да мать со своими нравоучениями достала, этой ей не так и то ей не эдак, вот я и решил пожить самостоятельно. А в общаге – известное дело: каждый день – пьянки-гулянки: у одного День рождения, у второго невеста из Хабаровска прилетела, третий зачет сдал с пятого раза.
Две сессии завалил, то отчисляли, то восстанавливали, потом «академку» взял на год, меня уже знакомые «студентом» кликать стали. Мне и самому уже эта учеба осточертела, после «академки» так и не восстановился. Правда, перешел в разряд технических работников, работаю там же в МЭИ лаборантом, отставной козы барабанщик.
- А семья, дети? – допытывался Лозовский.
- С семьей тоже дохлый номер. Женился, дали комнату в семейном общежитии, прожили всего год, и тут она мне заявляет: «какой от тебя алкаша прок, собрала вещички и свалила, вот так вот и живем, Игоша.
- А мать, отец, брат?
- Мать умерла 10 лет назад, - продолжал Толя, - отца забрала к себе сестра из Смоленска, Мишка женился, крутится где-то в бизнесе, мы с ним не общаемся.
Лозовского вызвали на УЗИ, Макаров успел сказать ему вслед: - Игорь, зайди ко мне после ужина, мне с тобой кое-что «перетереть» надо, четвертая палата.
- Лады, - на ходу ответил Игорь.
Вечером Лозовский зашел за Макаровым. Мужчины прошли в холл, сдвинув вплотную два кресла, приготовились к дальнейшей беседе.
- Итак, начнем благословясь, - начал разговор Макаров.
- Игорь, не знаю, сколько мне еще осталось коптить небо, но я бы хотел попросить у тебя прощения, другого случая у нас не будет, - сказал Анатолий.
- Ты что, исповедоваться мне собираешься? – спросил Игорь.
- Можно и так сказать.
- А надо ли, Толя?
- «Надо Федя, надо!»
Лозовский снисходительно улыбнулся и приготовился слушать.
- Игорек, ты помнишь 1980 год, ваш школьный бал – спросил Макаров.
- Помню до мельчайших подробностей, вплоть до имен музыкантов и что они тогда исполняли.
- Тогда ты ушел раньше, не дождавшись окончания? – уточнил Макаров.
- Да, так все и было – подтвердил Лозовский.
- Зря ты это сделал Игорек!
- Почему же?
- Да «потому что круглая земля!» Ведь я твою Светку после бала увез на такси на дачу в Кратово и там мы с ней всю ночь кувыркались, кстати, она оказалась девственницей, это тебя не напрягает?
- Нет, не напрягает.
- Вы же с ней два года женихались и ты не «оскоромился»?
Лозовский ответил не сразу, а потом чувствительно уколол Макарова: «Не оскоромился», зато ты у нас такой прыткий, легкий на подъем.
Макаров закашлялся, потом когда приступ прошел, спросил Лозовского: - «Тебе не интересно, что было дальше?
- Очень интересно! «Явление XI. Те же, барон и становой с понятыми…» - рассказывай, Толя, рассказывай.
- А дальше, через два месяца заваливается ко мне домой Светка и говорит, что залетела, мол, и залетела от меня и аборт делать не собирается.
- Ну и что ты ей ответил?
- А что я ей мог ответить? – обменялись вопросом на вопрос приятели.
- Сказал, что жениться не могу, поскольку являюсь студентом-очником, стипуха 30 рэ, живу в общаге, даже если Суд присудит выплачивать алименты, при пиковом раскладе, получать будет рублей пять, не больше.
- И знаешь, она все поняла и от меня отстала. Очень быстро утешилась: нашла себе жениха, какого-то чудика, на 13 лет старше ее.
- Я в курсе, - сказал Игорь.
- Он взял Светку с «довеском», любопытно догадывался или нет, что ребенок не его? Света родила девочку, ей сейчас 13, почти невеста.
- Я видел твою дочь, Толя – сказал Игорь.
- Когда? Где? – оживился Анатолий.
- В прошлом году в начале июня. Родители провожали детей в пионерский лагерь. Я заметил Светку, которая держала за руку девочку и что-то ей внушала.
- Девочка на тебя, между-прочим, похожа.
- Гонишь?
- Не гоню, а так точно: худенькая, смуглая, волосы темные, не в светкину породу, однозначно.
- Спасибо, Игорь.
- Да на здоровье, мне не жалко.
- Толя, - произнес Лозовский,  - как бы подводя черту, – было и прошло. У каждого в шкафу свой скелет. Позволь, если не возражаешь, перейти ко второму вопросу Повестки дня. - Я хочу сделать тебе подарок, и, с этими словами снял с руки часы и протянул другу.
- Помнишь эти часы, Толя?
- «Полет», - воскликнул Макаров, - «те самые?»
- Да, Толян, «те самые», недавно почистил, смазал  у хорошего мастера, ходят минута в минуту! Ремешок, правда,  другой, но тоже, как видишь светло-кремового цвета, «Чтобы Подчеркнуть Молодость Руки».
У Анатолия из глаз брызнули слезы.
- Я не могу принять часы, ведь это память о твоей матушке, - запротестовал Анатолий.
- Бери, Толя, это самое дорогое, что у меня есть, я знаю, – сейчас они тебе нужней.
Анатолий взял бережно часы. Друзья крепко обнялись на прощанье и разошлись, как невские мосты.

Эпилог.

На следующий день Анатолия Макарова отправили в Балашиху, а спустя три месяца Игорь узнал, что его друг скончался от цирроза печени.