Комплект

     Оркестровая суть совокупностей, понимаемая, но никак не дающаяся Левонтию Магницкаму ни в виде привычных цифирей, ни как иначе, зудела и звенеле в голове Навигацкого мастера, пока он трясся на лошаденке в Преображенское. Долгая колоколенка завиднелась за краем поля и он вздохнул, отбитым задом ощущая величие спящей беспробудным сном России. " Твою ж ты мать, - думал Магницкай, балансируя в седле, доставая голландскую трубочку из - за пазухи, - велика и обильна, а народ как был зверем - в животной первобытности и обитает ".
     - Стой ! - гаркнул кто - то из канавы и Магницкай пришпорил лошадь, поспешая скорее миновать опасное место, ведомо всякому на Руси : ежели взгайкает кто или, не дай Бог, свистнет на большой дороге - добра не жди, свое береги пуще. - Стой, гнида !
     - Х...й вот тебе ! - кричал Левонтий, оглядываясь. - Других дураков поищи.
     - Да стой же, дурак !
     Из канавы выпрыгнул чертиком здоровенный семеновец. Грозя багинетом, упрямо пригнув голову в треуголке, мчал геркулесовыми шагами за лошаденкой мастера навигаций. Способности к просчету, вбитые шомполом курляндского воспитателя, сыграли и тут : махом сложив в уме пригожесть лошади, длину ног семеновца и нескорый еще вечер, Магницкай остановил коня и неприхотливо спрыгнул, тут же по щиколотку утонув в пыли.
     - Кому бегишь ? - орал бешеный семеновец, наставляя штык в грудь Левонтия. - Аль не знаешь, что Преображенское под караул накрепко принято, потому сам Петра пьян лежит в Кукуевой ?
     - Есть я мастер навигаций, - с достоинством отвечал Магницкай, как бы невзначай красуясь солдатским Георгием на правой стороне груди, зная, что это лучше любых пачпортов с проездными смутит караульного, - Левонтий Магницкай. Пробираюсь с Москвы в Преображенское. А нащот Кукуевой врешь ты, солдат, я оттель три часа как, нету там Петры, вчера был, сегодня нету.
    Семеновец смутился, отставляя багинет к ноге, хлопнул по карманам зеленого мундира и уже другим голосом спросил :
    - А нет ли у тебя, проезжающий, табачку ?
    Левонтий настороженно оглянулся. Народу нет, пара коршунов кружат высоко, возможно, и увидят то, что произойдет, но вряд ли расскажут двуногому племени, а уж выдавать четвероногого брата в жизнь не станут.
    - Табачку ? - переспросил Магницкай, потихоньку расстегивая пуговицы камзола. - Табачок врозь ! - страшно захрипел он, преображаясь.
    Миг и матерый волчище скакнул от храпящей в ужасе лошаденки на опешившего солдата. Вырвал горло и довольно зарычал, поднимая острую морду к коршунам.
    - Цви ! - отозвался самец, чуть спускаясь.
    " Ишь, брезгует, - думал Левонтий, лакая теплую кровь, - или боится. " Напившись, он встряхнулся и злобно завыл, увидев, как его лошадь одурело мчит, вскидывая вислым задом, обратно к Москве.
    - Сволочь ! - орал мастер навигаций, влезая в мундир. - При теперь пехом. Как есть паскуда.
    Вечером в палатку Петры заглянул подтянутый князь Барятинский. Шепнул что - то и исчез. Петра перевел выпуклые глаза на Магницкаго.
    - Шалишь, - пророкотал гигант, меряя палатку шагами. - И не балуй. Сколько раз тебе говорено, Левонтий, что не дело рвать служивых, их мясо еще в войне приспособится, дабы издохнуть за мысли мои о величии. Ты кому ?
    - Сам себе, Петра Лексеич, - вздохнул Магницкай, улыбаясь, - как всегда и обычно. Ложил я на все величие с мыслями твоими, на все войны, что были, есть и будут. Оборотень я, не человек, ты не путай.
    - Я не путаю, - насупился Петра, падая на парусиновый стул, еле не переломившийся под такой тягой, - и если б не нужен ты был бы в грядущем деле со Шлиппенбухом, то снес бы твою паскудную волчью башку прямо здесь и сейчас.
    Левонтий мяукнул, наслаждаясь изумлением Петры, даже выпустил на миг кошачий хвост, мелькнувший из под камзола.
    - Оборотень - то оборотень да не простой, - говорил Магницкай, выпуская и вновь пряча россомашичьи когти, - и служу тебе до встречи с зеленоглазой Мишель Пфайффер, царь Московский, не забывай особо.
    Они напряженно замолчали, ожидая, когда примчит враз охлюпкой Меншиков из дозора, и тогда можно будет спланировать точечный и яростный удар по плетущейся в болотах Белой Руси шведской армии, прежде казавшейся непобедимой.