25. Жук в плену

На следующее же утро Гарри получил ответ на свой вопрос. Когда Гермионе пришёл номер «Ежедневного пророка», она развернула его, вчиталась в первую полосу и издала такой громкий возглас, что все, кто сидел по соседству, оглянулись на неё.
- Что? – разом спросили Гарри и Рон.
Вместо ответа она разгладила газету на столе перед ними и показала на десять чёрно-белых фотографий, занимающих всю первую полосу – девяти волшебников и волшебницы. Одни люди на фотографиях тихо зубоскалили, другие с дерзкими лицами барабанили пальцами по рамкам фотографий. Под каждой фотографией были написаны имя и преступление, за которое тот или иной человек оказался в Азкабане.
«Антонин Долохов, - гласила подпись под фотографией с вытянутым, бледным, перекошенным лицом, строящим Гарри гримасу, - заключён под стражу за жестокое убийство Гидеона и Фабиана Пруэттов».
«Августус Руквуд, - гласила подпись под фотографией веснушчатого мужчины с космами, облокотившегося на край фотографии с равнодушным лицом, - заключён под стражу за передачу секретов Министерства магии Тому-Кого-Нельзя-Называть».
Но взгляд Гарри привлекла фотография волшебницы. Её лицо вспомнилось ему сразу, как только он увидел страницу газеты. Её длинные тёмные волосы были растрёпаны и всклокочены, но в прошлый раз, когда он её видел, они были гладкими, густыми и блестящими. Она смотрела на него из-под тяжёлых век, а на её тонких губах играла заносчивая, презрительная улыбка. Как и Сириус, она сохранила следы былой красоты, но что-то — видимо, Азкабан — свело всю её красоту почти на нет.
«Беллатрикс Лестрэйндж, заключена под стражу за пытки и доведение до безумия Фрэнка и Элис Лонгботтомов».
Гермиона подтолкнула Гарри и показала на заголовок над фотографиями, который Гарри, привлечённый фотографией Беллатрикс, до сих пор не прочёл.
«МAССОВЫЙ ПОБЕГ ИЗ АЗКАБАНА: MИНИСТЕРСТВО ОПАСАЕТСЯ, ЧТО “ВДОХНОВИТЕЛЕМ” БЫВШИХ ПОГЛОТИТЕЛЕЙ СМЕРТИ СТАЛ СИРИУС БЛЭК»
- Блэк? – громко переспросил Гарри. - Не?..
- Тссс! – отчаянно зашипела Гермиона. – Не кричи — просто прочти!
«Министерство магии сообщило, что прошлой ночью был совершён массовый побег из Азкабана.
В разговоре с репортёрами у себя в кабинете Министр магии Корнелиус Фадж подтвердил, что десять особо опасных преступников сбежали вчера ранним вечером и что он уже сообщил премьер-министру маглов об опасной натуре этих особ.
“К большому несчастью, мы оказались в том же положении, что и два с половиной года назад, когда сбежал убийца Сириус Блэк, - сказал вчера вечером Фадж. – Мы также считаем, что оба побега взаимосвязаны. Побег такого масштаба свидетельствует о помощи извне, и мы должны помнить, что Блэк, сбежавший из Азкабана впервые за всё время его существования, нашёл себе идеальное прибежище, чтобы помочь остальным пойти по его стопам. Весьма вероятно, что эти особы, среди которых и двоюродная сестра Блэка, Беллатрикс Лестрэйндж, соединились под руководством Блэка. Однако мы делаем всё возможное, чтобы остановить преступников и просим магическое сообщество быть начеку и соблюдать осторожность. Мы обязательно доберёмся до всех беглецов”».
- Вот так, Гарри, - сказал поражённый Рон. – Потому-то он и был так рад вчера вечером.
- Поверить не могу! - вскипел Гарри. - Фадж обвиняет в побеге Сириуса?
- А что ему ещё делать? – с горечью спросила Гермиона. – Не может же он сказать: «Приношу всем извинения, Дамблдор меня предупреждал, что стражи Азкабана присоединились к Лорду Волдеморту» — да не ной, Рон — «a теперь ещё и самые злобные приспешники Волдеморта сбежали». Он ведь целых полгода уверял всех, что вы с Дамблдором лгуны!
Гермиона развернула газету и начала читать остальные новости, а Гарри оглядел Большой зал. Он не мог понять, почему никто не испуган или хотя бы не обсуждает новость первой полосы; но среди них немногие получали газету ежедневно, как Гермиона. Все обсуждали домашние задания, квиддич и ещё чёрт знает какую ерунду, а между тем за стенами замка в ряды Волдеморта влились ещё десять Поглотителей Смерти.
Он посмотрел на преподавательский стол. Там всё было иначе: Дамблдор и профессор МакГонагалл углубились в беседу с весьма озабоченными лицами, а профессор Спраут прислонила номер «Пророка» к бутыли с кетчупом и была так поглощена чтением первой полосы, что не заметила, как кусочки омлета падают ей на колени с ложки, которую она держала на весу. На другом же конце стола профессор Амбридж уткнулась в тарелку с овсянкой. Впервые в жизни её выпученные жабьи глаза не метались по Большому залу в поисках нарушающих правила студентов. Она хмуро поглощала еду и то и дело бросала злобные взгляды на тот конец стола, где Дамблдор и МакГонагалл были поглощены беседой.
- О боже… — ахнула Гермиона, не отрывая глаз от газеты.
- Что ещё? – быстро и напряжённо спросил Гарри.
- Это… ужасно, - ответила потрясённая Гермиона. Она открыла десятую страницу газеты и передала её Гарри и Рону.
«TРАГИЧЕСКАЯ КОНЧИНА СОТРУДНИКА МИНИСТЕРСТВА МАГИИ
Больница святого Мунго пообещала провести тщательное расследование ввиду того, что нынче ночью сотрудник Министерства магии Бродерик Боуд, 49 лет, был найден мёртвым в своей постели – его задушило комнатное растение. Вызванные лекари не смогли вернуть к жизни мистера Боуда, который за несколько недель до смерти пострадал в результате несчастного случая у себя на работе.
Лекарка Мириам Страут, которая во время трагедии дежурила в палате мистера Боуда, отстранена от работы с сохранением жалованья и вчера не могла ничего объяснить, однако представитель больницы заявил:
“Мы глубоко сожалеем о кончине мистера Боуда, который неуклонно шёл на поправку до этой трагедии. У нас чёткие инструкции насчёт допустимого украшения палат, но по-видимому, лекарка Страут, которая была очень занята в период Рождества, не распознала, насколько опасно растение на тумбочке у кровати мистера Боуда. Поскольку он обретал дар речи и способность двигаться, лекарка Страут предоставила мистеру Боуду ухаживать за растением самому, не сознавая, что это не невинный крылоцвет, а росток дьявольских пут, который немедленно задушил выздоравливающего мистера Боуда, едва тот дотронулся до него. Больница пока не может дать объяснений появления этого растения в палате, и мы просим всех располагающих информацией волшебниц и волшебников обратиться к нам”».
- Боуд… - проговорил Рон. – Боуд. Что-то знакомое…
- Мы видели его, - прошептала Гермиона. – Помнишь, в больнице? Он лежал напротив Локхарта, просто лежал и смотрел в потолок. И мы видели появление дьявольских пут. Она — лекарка — сказала, что это рождественский подарок.
Гарри вспомнил эту историю. Ужас застрял у него комом в горле.
- Как же мы умудрились не узнать дьявольские путы? Мы же видели их раньше… мы могли бы предотвратить это.
- А кто мог подумать, что кто-то принесёт в больницу дьявольские путы под видом комнатного растения? – резко спросил Рон. – Мы тут не виноваты, виноват тот, кто прислал их тому мужику! Должно быть, тот ещё олух, почему не смотрел, что покупает?
- Ой, Рон, опомнись! – дрожащим голосом сказала Гермиона. – Что, по-твоему, тот, кто сажал дьявольские путы в горшок, не понимает, что они стараются убить всякого, кто до них дотронется? Это… это убийство… и убийца умён… если растение прислали анонимно, то как выяснить, кто это сделал?
Гарри задумался, но не о дьявольских путах. Он вспомнил, как садился в лифт в Министерстве, чтобы доехать до девятого уровня в день слушания и как на уровне атриума туда вошёл мужчина с лицом землистого цвета.
- Я встречал Боуда, - медленно проговорил он. – Я видел его в Министерстве с твоим папой.
Рон разинул рот.
- Я слышал, как папа говорил о нём дома! Он был неизъяснимцем — работал в Секретном департаменте!
Они быстро переглянулись, потом Гермиона забрала и свернула газету, посмотрела на фотографии десяти сбежавших Поглотителей Смерти на первой полосе и вскочила на ноги.
- Ты куда? – изумился Рон.
- Письмо отправить, - ответила Гермиона, закидывая сумку на плечо. - Это… даже не знаю, выйдет ли… но попробовать стоит… и сделать это могу только я.
- Ненавижу, когда она так себя ведёт, - проворчал Рон, вставая из-за стола и неторопливо идя вместе с Гарри по Большому залу. – Она что, помрёт, если хоть раз скажет нам, что она там затеяла? Дело десяти секунд… эй, Хагрид!
Хагрид стоял у дверей Большого зала, дожидаясь, пока пройдут рейвенкловцы. Он по-прежнему был в кровоподтёках, как и в день своего возвращения из поездки к великанам, да ещё на переносице красовался новый порез.
- Как поживаете оба? – спросил он, пытаясь изобразить улыбку, но у него вышло лишь что-то вроде болезненной гримасы.
- Ты в порядке, Хагрид? – спросил Гарри, идя за ним, когда рейвенкловцы прошли.
- А то, - ответил Хагрид с некоторой наигранностью; он махнул рукой и чуть не сшиб испуганную профессора Вектор, проходившую мимо. – Занят, понимаете, как всегда — к урокам приготовиться… у пары саламандр коросты на чешуе… да ещё испытательный срок, - промямлил он.
- У тебя испытательный срок? – очень громко спросил Рон, и многие студенты с любопытством оглянулись. – Извини… значит… у тебя испытательный срок? – прошептал он.
- Ага, - ответил Хагрид. – Ну так другого я и не ждал, если по правде. Вы, кажись, не приметили, только вот ревизия не очень вышла, знаете ли… по-любому, - глубоко вздохнул он. – Пойду-ка лучше насыплю порошка чили саламандеркам, а то хвосты ихние совсем повисли, ещё отлетят. Пока, Гарри… Пока, Рон…
Он поплёлся ко входной двери, вышел на крыльцо и спустился на сырой двор. Гарри посмотрел ему вслед и задумался, сколько ещё плохих новостей ему придётся вынести.
* * *
Через несколько дней об испытательном сроке у Хагрида знала вся школа и, к великому неудовольствию Гарри, вряд ли кто расстроился; несколько человек, особенно Драко Малфой, явно обрадовались. Что до нелепой смерти сотрудника загадочного Секретного департамента в Больнице святого Мунго, то казалось, никто кроме Гарри, Рона и Гермионы не знал или не задумывался об этом. В коридорах обсуждали лишь одно: десятерых сбежавших Поглотителей Смерти, чья история наконец просочилась в школу благодаря тем нескольким студентам, которые читали газеты. Ходили слухи, что кто-то из беглецов скрывается в Хогсмиде, а кто-то – в Визжащей Лачуге и что они собираются ворваться в Хогвартс, как в своё время Сириус Блэк.
Те, кто вырос в семьях волшебников, слышали имена Поглотителей Смерти, которые произносились с тем же страхом, что и имя Волдеморта; преступления, которые они совершили в дни ужасного царствования Волдеморта, стали легендами. Среди студентов были родственники их жертв, на которых теперь пала тень этой ужасной славы. Они чувствовали это, проходя по коридорам. Сьюзен Боунс, чьи дядя, тётя и двоюродные братья и сёстры погибли от рук кого-то из этих десяти, сказала с отчаянием на уроке гербологии, что теперь она поняла, что значит пережить то же, что и Гарри.
- Понять не могу, как ты всё выносишь — это же ужасно, - заявила она, вывалив слишком много драконьего навоза в ящичек с саженцами визгохватки, отчего они завертелись и недовольно завизжали.
Гарри тоже стал в эти дни объектом обсуждения, все при виде его бормотали и показывали на него, только тон шёпота, который он улавливал, был иным. Шёпот был не столько враждебным, сколько любопытным, и раз-другой он уловил обрывки разговора, из которых явствовало, что говорящих не устраивает изложенная «Пророком» версия о том, как и почему десятку Поглотителей Смерти удалось вырваться из Азкабана. Эти сомневающиеся студенты в смущении и страхе склонялись теперь лишь к одному объяснению, которое слышали ранее: к тому, которое Гарри и Дамблдор озвучили в прошлом году.
Не только студенты стали вести себя иначе. Уже никто не удивлялся, видя в коридоре двух-трёх учителей, беседующих тихим быстрым шёпотом и прекращающих разговор при виде приближающихся студентов.
- Теперь им в учительской и не поговорить, - тихо сказала Гермиона однажды, проходя с Гарри и Роном мимо профессоров МакГонагалл, Флитвика и Спраут, сгрудившихся у дверей класса наведения чар. – Там ведь Амбридж.
- Как ты думаешь, они знают что-нибудь новенькое? – спросил Рон, оборачиваясь через плечо в сторону трёх учителей.
- Даже если и так, мы же всё равно этого не услышим, - сердито ответил Гарри. – После этого Декрета… какой уже номер?
Он был прав – на следующее утро после выхода новости о побеге из Азкабана на досках объявлений Домов появились следующие записки:
«ПО ПРИКАЗУ ВЕРХОВНОГО РЕВИЗОРА ХОГВАРТСА
Настоящим учителям запрещается сообщать студентам любую информацию, не относящуюся напрямую к предметам, которые они преподают, под угрозой увольнения.
Вышеизложенное соответствует Декрету об образовании № 26.
Подпись: Долорес Джейн Амбридж, Верховный Ревизор»
Этот последний Декрет послужил многим студентам предметом шуток. Ли Джордан указал Амбридж, что согласно новому правилу, ей нельзя велеть Фреду с Джорджем прекратить играть во взрывающиеся карты за задней партой.
- Взрывающиеся карты никоим образом не связаны с защитой от тёмных искусств, профессор! Эта информация не относится к вашему предмету!
Когда Гарри повстречал Ли, рука его сильно кровоточила. Гарри рекомендовал ему раствор наростов морщемордика.
Гарри подумал, что побег из Азкабана немного утихомирит Амбридж, возможно, она будет подавлена катастрофой, случившейся прямо перед носом у столь любимого ею Фаджа. Однако это, скорее всего, только распалило её яростное желание взять всю жизнь Хогвартса под свой личный контроль. Она, похоже, твёрдо решила уволить хоть кого-нибудь, и теперь вопрос был лишь в том, кто окажется первым – профессор Трелони или Хагрид.
Теперь Амбридж являлась с блокнотом на каждый урок предсказаний и ухода за волшебными существами. Она сидела у камина в башенке, пропитанной благовониями, прерывая всё более истеричные речи профессора Трелони сложными вопросами насчёт орнитомантики и гептомологии, требуя предсказывать ответы студентов заранее и показать умение гадать то на хрустальном шаре, то на чаинках, то на рунах. Гарри думал, что профессор Трелони вот-вот рухнет от переутомления. Несколько раз он встречал её в коридорах — что было весьма необычно, потому что в основном она сидела в своей башенке — она что-то неистово бормотала, заламывала руки и с ужасом оглядывалась через плечо, и при этом от неё всегда несло кулинарным хересом. Не опасайся он так за Хагрида, он пожалел бы её… но уж если кому-то из них придётся уйти с работы, у Гарри был только один вариант, кто должен остаться.
К сожалению, Хагрид вёл себя не лучше Трелони. Хотя с самого Рождества он вроде бы внял совету Гермионы и не показывал им никого страшнее шпиглика — создания, похожего на рассел-терьера, только с раздвоенным хвостом — он тоже, похоже, растерял всё самообладание. На уроках он был весьма рассеянным и нервным, терял нить своих рассказов классу, неправильно отвечал на вопросы и постоянно поглядывал на Амбридж. Он также ещё больше отдалился от Гарри, Рона и Гермионы и строго-настрого запретил им навещать его после наступления темноты.
- Поймает – головы со всех вас снимет, - чётко сказал он, и они перестали приходить в его хижину по вечерам, ибо не желали, чтобы его выгнали с работы.
Гарри казалось, что Амбридж нарочно лишила его всего, что придавало смысл его жизни в Хогвартсе: визитов к Хагриду, писем от Сириуса, его «Молнии» и квиддича. Он брал реванш единственным доступным ему способом — удвоив усилия на собраниях А.Д.
Гарри было приятно, что все, даже Захария Смит, стали заниматься ещё более рьяно, ибо их подстёгивала новость о том, что на свободе стало десятью Поглотителями Смерти больше, но ни у кого прогресс не был таким ярким, как у Невилла. Из-за новости о побеге мучителей его родителей он изменился до неузнаваемости и даже немного пугающе. Он ни разу не упомянул о своей встрече с Гарри, Роном и Гермионой в особой палате Больницы святого Мунго, и они, следуя его примеру, тоже молчали об этом. Он также ничего не говорил о побеге Беллатрикс и её соратников. Невилл вообще практически не разговаривал на собраниях А.Д., но неустанно отрабатывал каждое заклятие и контрзаклятие, которым учил всех Гарри, его округлое лицо искажалось от сосредоточенности, он не обращал внимания на травмы и увечья и работал усерднее всех в зале. Он так быстро менялся к лучшему, что стал совершенно невозмутим, и когда Гарри научил всех Щитовым чарам — отражению мелких заклятий, которые благодаря чарам возвращались к напавшему — быстрее Невилла их освоила только Гермиона.
Гарри многое отдал бы за такие же успехи в оклюменции, каких Невилл достиг на собраниях А.Д. Занятия Гарри со Снейпом, которые и начались-то не очень хорошо, лучше проходить не стали. Напротив, Гарри чувствовал, что с каждым уроком ему становится всё хуже.
До начала изучения оклюменции его шрам покалывало время от времени, обычно ночью или же при странных озарениях или смене настроения Волдеморта, которые случались то и дело. Но теперь покалывания в шраме не прекращались, и он часто ощущал приступы скуки или радости совсем невпопад с тем, что происходило с ним в тот момент, и при этом шрам у него болел особенно резко. У него возникло ужасное впечатление, что он медленно превращается в своего рода антенну, которая настроена на малейшие перепады настроения Волдеморта, и он был уверен, что чувствительность стала расти с самого первого урока оклюменции у Снейпа. Более того, сны о движении по коридору ко входу в Секретный департамент снились ему теперь почти каждую ночь, и кончались они всегда неизменно – он замирал у неприметной чёрной двери.
- Может, это что-то вроде болезни, - озабоченно сказала Гермиона, когда Гарри доверился ей и Рону. – Как при лихорадке. Сначала становится хуже, и только потом - лучше.
- От уроков со Снейпом становится хуже, - уныло сказал Гарри. – Меня мутит от боли в шраме, и мне осточертело шастать по этому коридору каждую ночь. – Он сердито потёр шрам. – Я просто хочу, чтобы дверь открылась, мне надоело стоять и пялиться на неё…
- Нехорошо, - резко сказала Гермиона. – Дамблдор совсем не хочет, чтобы тебе снился этот коридор, иначе он не стал бы просить Снейпа научить тебя оклюменции. Тебе надо просто упорнее работать на уроках.
- Я и работаю! – разозлился Гарри. – Сама как-нибудь попробуй… пусть Снейп влезет тебе внутрь головы… это, знаешь ли, не хиханьки-хаханьки!
- Может быть… - медленно проговорил Рон.
- Что может быть? – всполошилась Гермиона.
- Может, Гарри не виноват, что не может закрыть своё мышление, - мрачно закончил Рон.
- Что ты хочешь сказать? – спросила Гермиона.
- Ну, может быть, Снейп на самом деле не старается помочь Гарри…
Гарри с Гермионой уставились на него. Рон посмотрел на них по очереди мрачно и многозначительно.
- Может быть, - добавил он уже потише, - он сейчас пытается открыть мышление Гарри чуть пошире… облегчить Вы-Знаете…
- Заткнись, Рон, - рассердилась Гермиона. – Сколько раз ты подозревал Снейпа, и хоть раз оказался прав? Дамблдор ему доверяет, он работает на Орден, этого достаточно.
- Он бывший Поглотитель Смерти, - упрямо напомнил Рон. – И у нас нет ни одного доказательства, что он действительно перешёл на нашу сторону.
- Дамблдор ему доверяет, - повторила Гермиона. – И если мы не можем доверять Дамблдору, то не можем доверять никому.
* * *
С такой кучей забот и дел — растущей горой домашних заданий, из-за чего многие пятикурсники засиживались до полуночи, тайными занятиями А.Д. и регулярными уроками у Снейпа — январь пролетел пугающе быстро. Не успел Гарри глазом моргнуть, как наступил февраль, который принёс чуть больше сырости и тепла. Близился второй в учебном году выход в Хогсмид. Гарри некогда было разговаривать с Чоу с самого её согласия пойти в деревню вместе, но вдруг ему представился день святого Валентина, который предстояло провести только в её обществе.
Утром четырнадцатого числа он оделся особенно тщательно. Они с Роном пришли на завтрак как раз ко времени прибытия почтовых сов. Хедвиг среди них не было — да Гарри её и не ждал. Когда они с Роном сели за стол, Гермиона вытащила письмо из клюва незнакомой бурой совы.
- Как вовремя! Не приди оно сегодня… - сказала она, нетерпеливо разрывая конверт и вынимая оттуда клочок пергамента. Она читала, бегая глазами слева направо, и на её лице отразилось мрачное удовольствие. – Послушай, Гарри, - сказала она, подняв на него взгляд, - это очень важно. Как ты думаешь, сможем мы с тобой встретиться около полудня в «Трёх мётлах»?
- Ну… не знаю, - нерешительно ответил Гарри. – Чоу, наверное, надеется, что я проведу с ней весь день. Мы ни разу не обсуждали, чем займёмся.
- Ну так если понадобится, приведи её с собой, - тут же нашлась Гермиона. – Но ты придёшь?
- Ну… хорошо, но зачем?
- Некогда рассказывать, мне надо быстро отправить ответ.
И она поспешила прочь из Большого зала с письмом в одной руке и тостом в другой.
- Ты идёшь? – спросил Гарри Рона, но тот с мрачным видом покачал головой.
- Я вообще не могу пойти в Хогсмид - Анджелина хочет тренироваться весь день. Будто это поможет - худшей команды, чем наша, я не видал. Видел бы ты Слоупера и Кёрка, они просто жалки, хуже меня. – Он тяжело вздохнул. – Уж не знаю, почему Анджелина не гонит меня.
- Потому что ты хорошо играешь, когда в форме, только и всего, - раздражённо ответил Гарри.
Ему было сложно сочувствовать горю Рона, он сам бы всё отдал за возможность сыграть в предстоящем матче против Хафлпафа. Похоже, Рон уловил интонации Гарри, потому что за завтраком он больше не вспоминал о квиддиче, и позже они попрощались друг с другом с некоторым холодком. Рон пошёл на поле для квиддича, а Гарри попытался пригладить волосы, глядя на своё отражение в обратной стороне чайной ложки, и пошёл в вестибюль к Чоу, смущённый и лихорадочно соображающий, о чём ему с ней говорить.
Она ждала его неподалёку от входных дверей, её причёска – волосы, собранные сзади в хвост – очень шла ей. Гарри пошёл к ней, ощущая, что его ноги вдруг стали слишком велики для его тела и не зная, куда девать руки, которые ужасно болтались по бокам.
- Привет, - еле слышно проговорила Чоу.
- Привет, - ответил Гарри.
Они посмотрели друг другу в глаза, потом Гарри предложил:
- Ну… э-э… пойдём, что ли?
- Ну… да…
Они встали в очередь к Филчу, то и дело поглядывая друг на друга и украдкой улыбаясь, но не говоря друг другу ни слова. Гарри был рад выйти на свежий воздух - идти молча было легче, чем просто тупо стоять. Дул свежий ветерок; проходя мимо стадиона, Гарри заметил Рона и Джинни, летающих над трибунами и почувствовал ужасную тоску оттого, что не тренируется с ними.
- Что, очень скучаешь по квиддичу? – спросила Чоу.
Он обернулся; их взгляды встретились.
- Да, скучаю, - вздохнул Гарри.
- Помнишь, как мы впервые играли друг против друга, когда ты был на третьем курсе? – спросила она его.
- Ага, - расплылся в улыбке Гарри. – Ты всё время преграждала мне путь.
- A Вуд велел тебе не строить из себя джентльмена и сбить меня с метлы, если понадобится, - напомнила Чоу и тоже улыбнулась. - Я слышала, что его вроде бы взяли в «Перепела Портри»?
- Нет, он в «Падлмир Юнайтед»; я видел его на Кубке мира в прошлом году.
- Ой, я тоже тебя там видела, помнишь? Мы жили в одном лагере. Правда, здорово было?
Они говорили о Кубке мира по квиддичу, пока шли к воротам. Гарри не верилось, что разговаривать с ней так легко — не сложнее, чем с Роном и Гермионой — он обрёл уверенность и взбодрился, но тут мимо них прошла кучка слизеринок, среди них и Пэнзи Паркинсон.
- Поттер и Чан! – провизжала Пэнзи под звук едких смешков. – Ой, Чан, не очень-то у тебя вкус… Дигори хотя бы симпатичным был!
Девчонки ускорили шаг, разговаривая и повизгивая нарочито громко, постоянно поглядывая на Гарри и Чоу, отчего оба смущённо замолчали. Гарри не мог придумать другую тему для разговора, кроме квиддича, а Чоу, слегка покраснев, смотрела себе под ноги.
- Так… куда хочешь пойти? – спросил Гарри, дойдя до Хогсмида. Главная улица была полна снующими туда-сюда студентами, которые заглядывали в витрины и сталкивались на мостовой.
- Ой… мне всё равно, - пожала плечами Чоу. - Эмм… может, просто по магазинам пройдёмся?
Они пошли к «Дервиш и Бэнгз». На витрине висел большой плакат, который рассматривали несколько жителей Хогсмида. Они отошли в сторонку, когда Гарри с Чоу подошли, и перед их глазами снова оказались фотографии десяти сбежавших Поглотителей Смерти. На плакате «По приказу Министерства магии» красовалось обещание награды в тысячу галлеонов любому из волшебников и волшебниц, кто поможет в поимке любого из изображённых на фотографии беглецов.
- Странно как-то, - тихо проговорила Чоу, разглядывая фотографии Поглотителей Смерти. - Помнишь, как когда сбежал Сириус Блэк, дементоры искали его по всему Хогсмиду? A теперь в бегах десяток Поглотителей Смерти, но нигде не видать ни одного дементора…
- Ага, - согласился Гарри, отрывая взгляд от лица Беллатрикс Лестрэйндж и оглядывая главную улицу. – Действительно странно.
Он не жалел об отсутствии дементоров поблизости, но теперь он понял, что это что-нибудь да значит. Они не только позволили Поглотителям Смерти бежать, но и не пытаются искать их… как будто они теперь действительно не подчиняются Министерству.
Десять Поглотителей Смерти смотрели на них с Чоу с каждой витрины на их пути. У магазина письменных принадлежностей их настиг дождь; холодные тяжёлые капли дождя забарабанили по лицу и затылку Гарри.
- Эмм… не хочешь ли выпить кофе? – смущённо спросила Чоу, когда дождь полил сильнее.
- Неплохая идея, - ответил Гарри, оглядевшись. - Где?
- Ой, тут такое славное местечко; ты когда-нибудь был у мадам Паддифут? – просияла она и провела его по переулку в маленькое кафе, которого Гарри раньше не замечал. Оно было переполненным и душным, и повсюду – рюшечки и бантики. Гарри с отвращением вспомнил кабинет Амбридж.
- Правда, мило? – весело спросила Чоу.
- Э-э… да, - неискренне ответил Гарри.
- Смотри-ка, она украсила кафе ко дню святого Валентина! – воскликнула Чоу, показав на множество золотых ангелочков, парящих над каждым маленьким круглым столиком и то и дело сыплющих розовые конфетти на сидевших за ними.
- Aга…
Они сели за единственный свободный столик у запотевшего окна. Капитан рейвенкловской команды по квиддичу Роджер Дэвис сидел в полутора футах от них с симпатичной блондинкой. Они держались за руки. Гарри стало неловко, особенно когда он оглядел кафе и заметил, что в нём только парочки, и все держатся за руки. Чоу, наверное, тоже ждёт, когда он возьмёт её за руку.
- Что вам подать, мои дорогие? – спросила мадам Паддифут, очень толстая женщина с блестящими чёрными волосами, завязанными узлом, с трудом протискиваясь между их столиком и соседним, где сидел Роджер Дэвис.
- Два кофе, пожалуйста, - ответила Чоу.
Когда им подали кофе, Роджер Дэвис начал целоваться со своей подружкой над сахарницей. Гарри было неприятно; Дэвис как будто подавал пример, и Чоу, видимо, ожидала того же от него. Он почувствовал прилив жара к лицу и отвернулся к окну, но оно настолько запотело, что улица была не видна. Оттягивая момент, когда придётся посмотреть на Чоу, он уставился в потолок, притворяясь, что рассматривает роспись и получил в лицо горсть конфетти от летавшего над ними ангелочка.
Через несколько мучительных минут Чоу упомянула Амбридж. Гарри с облегчением ухватился за тему, и они обсуждали её некоторое время, но беседа продлилась недолго – слишком уж много говорили они об этом на собраниях А.Д. Снова воцарилась тишина. Со стороны столика у двери доносилось громкое чмоканье, и Гарри принялся лихорадочно соображать, что бы ещё сказать.
- Э-э… послушай, хочешь пойти со мной в обед в «Три метлы»? У меня там встреча с Гермионой Грэйнджер.
Чоу подняла брови.
- Встреча с Гермионой Грэйнджер? Сегодня?
- Да. Видишь ли, она меня попросила, и я подумал, что надо прийти. Хочешь пойти со мной? Она сказала, что не возражает, если и ты придёшь.
- Ой… ну… мило с её стороны.
Но по тону Чоу было ясно, что она совершенно не считает это милым. Напротив, она ответила холодно, и её взгляд вдруг стал неприкрыто зловещим.
Ещё несколько минут прошло в полной тишине, Гарри пил свой кофе так быстро, что ему вскоре пришлось бы заказать ещё чашечку. Рядом Роджер Дэвис и его подруга просто слиплись губами.
Рука Чоу лежала на столе рядом с её чашечкой кофе, и Гарри ощутил всё растущее осознание, что ему надо взять её за руку. «Просто сделай это, - сказал он себе, ощущая в груди смесь некоторой паники и возбуждения. - Просто протяни свою руку и коснись её руки. Забавно, оказывается, вытянуть руку на дюжину дюймов и взять её за руку – труднее, чем поймать в воздухе пролетающий мимо снитч…»
Но едва он протянул руку, Чоу убрала её со стола. Теперь она с каким-то интересом смотрела на Роджера Дэвиса, целующегося со своей подружкой.
- Знаешь, он меня приглашал, - проговорила она тихим голосом. – Пару недель назад. Роджер. Впрочем, я ему отказала.
Гарри, которому пришлось взяться за сахарницу, чтобы как-то оправдать внезапное движение руки через стол, не мог понять, зачем она говорит ему об этом. Если она сожалеет, что не сидит сейчас за соседним столиком, неистово целуясь с Роджером Дэвисом, то зачем тогда она согласилась пойти с ним?
Он промолчал. Ангелочек над ними снова бросил в них горсть конфетти; несколько бумажек упали в остатки кофе, который Гарри как раз собирался допить.
- В прошлом году я была здесь с Седриком, - добавила Чоу.
Едва Гарри понял, что; она сказала, внутри у него всё заледенело. Он не мог поверить, что сейчас, в окружении целующихся парочек и летающих над головами ангелочков, ей захотелось поговорить о Седрике.
Чоу заговорила на довольно повышенных тонах:
- Давно хотела спросить тебя… Седрик… он… уп-п-поминал меня хоть словом перед смертью?
Вот об этом Гарри хотелось говорить в последнюю очередь, особенно с Чоу.
- Вообще-то… нет… — тихо ответил он. – Тогда… тогда у него не было времени что-то сказать. Э-э… значит… ты… много соревнований по квиддичу довелось увидеть? Ты ведь за «Торнадос» болеешь?
Он говорил наигранно весело. К его ужасу, её глаза снова наполнились слезами, совсем как после собрания А.Д. перед Рождеством.
- Послушай, - в отчаянии сказал он, придвигаясь к ней так, чтобы его не слышали другие, - давай сейчас не будем говорить о Седрике… давай поговорим о чём-нибудь другом…
Но он явно сказал не то.
- Я думала, - сказала она, разбрызгивая слёзы по столу, - я думала, ты п-п-поймёшь меня! Мне надо поговорить об этом! Да и тебе т-тоже нужно об этом п-поговорить! Ты же в-видел, как это случилось?
Всё пошло наперекосяк; подружка Роджера Дэвиса даже отлепилась от него и оглянулась на плачущую Чоу.
- Ну… я разговаривал об этом с Роном и Гермионой, но… - шёпотом сказал Гарри.
- Ну да, с Гермионой Грэйнджер ты говорил! – пронзительно вскрикнула она с залитым слезами лицом. На них оглянулось ещё несколько целующихся парочек. – А со мной нет! М-может, нам лучше просто… просто расп-платиться, да иди к своей Гермионе Г-Грэйнджер, тебе же так хочется этого!
Гарри ошеломлённо уставился на неё, а она схватила салфетку с рюшами и уткнулась в неё блестящим от слёз лицом.
- Чоу… - еле выговорил он, от души желая, чтобы Роджер опять взял за руку и начал целовать свою спутницу дабы та прекратила свои смешки в их с Чоу адрес.
- Давай, иди! – прикрикнула она, не отнимая салфетки от лица. – Уж не знаю, зачем ты пригласил меня первой, если сразу же после встречи со мной назначаешь свидание другим девушкам… со сколькими ещё ты встретишься после Гермионы?
- Тут всё совсем не так! – сказал Гарри, испытав такое облегчение оттого, что наконец понял, что; её волнует, что рассмеялся; он слишком поздно понял, что зря.
Чоу вскочила на ноги. Все посетители притихли и наблюдали за ними.
- Всего хорошего, Гарри, - театрально сказала она и, устремившись с лёгкой икотой к двери, открыла её и выскочила под проливной дождь.
- Чоу! – крикнул Гарри ей вслед, но дверь уже захлопнулась за ней с дребезжащим звоном.
В кафе царила мёртвая тишина. Все взоры были устремлены к Гарри. Он бросил на столик галлеон, стряхнул с волос розовые конфетти и вышел наружу за Чоу.
Дождь лил, как из ведра, и её нигде не было видно. Ему было совершенноы непонятно, что случилось - всего полчаса назад всё было просто замечательно.
- Ох уж эти женщины! - сердито пробормотал он, засунув руки в карманы и шлёпая по омытой дождём улице. – С чего ей вдруг понадобилось говорить о Седрике? Почему она всегда хочет копаться в том, из-за чего потом становится пожарным шлангом в человеческом облике?
Он свернул направо и побежал по лужам; через несколько минут он был уже у дверей «Трёх мётел». Он знал, что до встречи с Гермионой ещё далеко, но подумал, что встретит ещё кого-нибудь, с кем проведёт оставшееся время. Он откинул с глаз мокрые волосы и огляделся. В уголке одиноко сидел угрюмый Хагрид.
- Привет, Хагрид! – сказал он, протискиваясь сквозь тесно стоящие столики и садясь на стул рядом.
Хагрид вздрогнул и так посмотрел на Гарри, словно не узнал его. Гарри заметил у него на лице две свежие царапины и несколько новых синяков.
- А, эт ты, Гарри, - сказал Хагрид. – Как делишки?
- Прекрасно, - солгал Гарри; однако рядом с избитым и мрачным Хагридом он понял, что ему и жаловаться-то не на что. – Э-э… у тебя-то как дела?
- У меня? – переспросил Хагрид. – У меня-то отлично, Гарри, отлично.
Он уткнулся в свою оловянную кружку размером с большое ведро и вздохнул. Гарри не знал, что и сказать. Они сидели бок о бок молча. Вдруг Хагрид сказал:
- В одной лодке мы с тобой, да, Гарри?
- Э-э… — промямлил Гарри.
- Ага… я и раньше говорил… оба для всех чужаки, - многозначительно кивнул Хагрид. – И оба сироты. Ага… оба сироты.
Он отпил большой глоток из своей кружки.
- Разница только, что семья достойная, - сказал он. – Папка мой был достойным. И твои мамка с папкой были достойными. Будь они живы, и ты жил бы иначе, а?
- Да… пожалуй, - осторожно ответил Гарри. Странный какой-то Хагрид сегодня.
- Семья, - мрачно продолжил Хагрид. – Хоть что говори, кровь чего-то значит…
И он вытер струйку крови под глазом.
- Хагрид, - вырвалось у Гарри, - откуда у тебя все эти увечья?
- А? – встрепенулся Хагрид. – Каки таки увечья?
- Вот эти все! – ответил Гарри, показывая на лицо Хагрида.
- Да ладно, Гарри, обычные синяки да шишки, - небрежно сказал Хагрид. - Тяжкая у меня работёнка.
Он осушил кружку до дна, поставил её на стол и встал.
- До свиданья, Гарри… себя береги.
И он с отчаянием на лице вышел из паба и скрылся в пелене дождя. Гарри с несчастным видом посмотрел ему вслед. Хагрид несчастен и что-то скрывает, но он твёрдо решил не принимать помощи. Что происходит? Но Гарри некогда было обдумывать это – его окликнули по имени:
- Гарри! Гарри, иди сюда!
Гермиона помахала ему с другой стороны зала. Он встал и протолкался к ней через весь паб. В нескольких столиках от цели он понял, что Гермиона не одна. Она сидела в самой невероятной компании собутыльниц, какую только можно было себе представить: это были Луна Лавгуд и не кто иная как Рита Скитер, бывший корреспондент «Ежедневного пророка», самый антипатичный Гермионе человек в мире.
- Рано ты пришёл! – сказала Гермиона, отодвигаясь, чтобы он мог сесть. – Я думала, ты с Чоу и ждала тебя не раньше чем через час!
- Чоу? – тут же насторожилась Рита, вертясь на стуле и жадно глядя на Гарри. - Девушка?
Она открыла сумочку из крокодиловой кожи и начала рыться в ней.
- Да будь у Гарри хоть сотня девушек, это не ваше дело, - холодно ответила Гермиона Рите. – Так что можете убрать это сразу.
Рита как раз собралась вытащить из сумочки своё кислотно-зелёное перо. Она снова захлопнула сумочку с таким видом, словно её насильно заставили глотнуть смрадного сока.
- Зачем вы здесь? – спросил Гарри, садясь и переводя взгляд с Риты и Луны на Гермиону.
- Когда ты пришёл, маленькая мисс Совершенство как раз собиралась сказать мне об этом, - ответила Рита, сделав большой глоток из своего бокала. – Надеюсь, мне можно с ним разговаривать? – спросила она Гермиону.
- Да, пожалуй, можно, - холодно ответила Гермиона.
Безработица изменила облик Риты к худшему. Её лицо обрамляли не тщательно завитые белокурые локоны, а пряди неряшливых нечёсаных волос. Алый лак на её двухдюймовых ногтях облупился, нескольких фальшивых камешков на дужках очков не хватало. Она отпила из своего бокала ещё один большой глоток и спросила, едва шевеля губами:
- Что, Гарри, хорошенькая девушка?
- Ещё одно слово насчёт дел на личном фронте у Гарри – и я обещаю вам, что наш договор будет расторгнут, - рассердилась Гермиона.
- Какой договор? – спросила Рита, вытирая рот рукой. – Ты пока не упоминала ни о каком договоре, мисс Добродетель, ты просто велела мне явиться. А ведь когда-нибудь… - она глубоко и судорожно вздохнула.
- Да-да, когда-нибудь вы напишете о нас с Гарри ещё несколько ужасных историй, - с безразличием сказала Гермиона. – Почему бы вам не найти кого-то, кому это интересно?
- В этом году всяких ужасных историй о Гарри и без меня понаписали, - напомнила Рита, искоса глядя на него поверх очков, и добавила хриплым шёпотом: - Что ты при этом чувствовал, Гарри? Что тебя предали? Сочли сумасшедшим? Неправильно поняли?
- Разумеется, он сердит, - твёрдо и чётко проговорила Гермиона. – Ведь он сказал Министру магии правду, а Министр оказался таким идиотом, что не поверил ему.
- Значит, ты по-прежнему настаиваешь, что Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся? – спросила Рита, опустив свой бокал и пронзительно глядя на Гарри; при этом она постукивала пальцем по застёжке сумочки. – Ты согласен со всей ерундой, которую Дамблдор рассказывает всем Ты-Знаешь-О-Чьём возвращении и о том, что ты был единственным свидетелем?
- Я был не единственным свидетелем, - взвился Гарри. – Там было ещё больше дюжины Поглотителей Смерти. Назвать имена?
- Я бы хотела их услышать, - выдохнула Рита, снова начав шарить пальцами в сумочке и глядя на него как на самое прекрасное создание в мире. – Огромный заголовок жирным шрифтом: «Поттер обвиняет»… Подзаголовок “Гарри Поттер называет Поглотителей Смерти, находящихся среди нас”. И ниже – отличная твоя фотография большого формата: “Потрясённый подросток, выживший после нападения Вы-Знаете-Кого, Гарри Поттер, 15 лет, вызвал вчера бурю негодования, обвинив уважаемых и видных членов магического сообщества в принадлежности к клану Поглотителей Смерти…”
Она уже держала в руке Проворно Повествующее Перо и собиралась поднести его ко рту, но хищное выражение сошло с её лица.
- Но само собой, - сказала она, опуская перо и пронзая Гермиону взглядом, - маленькая мисс Совершенство вовсе не хочет, чтобы история получила огласку.
- На самом деле, - сладким голоском проговорила Гермиона, - маленькая мисс Совершенство хочет именно этого.
Рита уставилась на неё. Гарри тоже. Только Луна, напевая еле слышно “Уизли – наш король”, мечтательно помешивала свой напиток коктейльной луковицей на палочке.
- Ты хочешь, чтобы я передала то, что он говорит о Том-Кого-Нельзя-Называть? – спросила Рита Гермиону сдавленным голосом.
- Да, хочу, - подтвердила Гермиона. – Правдивую историю. Все факты. Точно так, как говорит о них Гарри. Он всё расскажет подробно, он назовёт вам имена выдавших себя Поглотителей Смерти, которых он там видел, он расскажет вам, как теперь выглядит Волдеморт… да держите себя в руках, - презрительно добавила она, бросив через стол салфетку, ибо при упоминании имени Волдеморта Рита вздрогнула так, что пролила на себя половину своего бокала огненного виски.
Рита обтёрла свой грязный плащ, не сводя глаз с Гермионы, и безапеляционно заявила:
- В «Пророке» такое не напечатают. Если не добавить, что никто не верит его россказням. Все решат, что он сбрендил. Вот если ты позволишь мне написать эту историю под таким углом…
- Нам не нужна новая история о том, как Гарри потерял рассудок! – рассердилась Гермиона. – Спасибо, но такого мы уже начитались! Я хочу, чтобы ему дали возможность сказать правду!
- Подобная история не будет пользоваться спросом, - холодно возразила Рита.
- Проще говоря, «Пророк» её не напечатает, потому что Фадж им не позволит, - раздражённо сказала Гермиона.
Рита смерила Гермиону долгим тяжёлым взглядом, затем наклонилась к ней через стол и деловито произнесла:
- Ну хорошо, Фадж оказывает давление на «Пророк», но это ведёт к тому же самому. Tам не напечатают историю, которая показывает Гарри с хорошей стороны. Такое читать никто не захочет. Это идёт вразрез с общественным мнением. Из-за недавнего побега из Азкабана народ не на шутку встревожился. Люди просто не хотят верить, что Ты-Знаешь-Кто вернулся.
- Получается, что «Ежедневный пророк» существует для того, чтобы рассказывать о том, что люди хотят услышать? – съязвила Гермиона.
Рита снова села прямо, подняла брови и осушила свой бокал огненного виски.
- «Пророк» существует, чтобы его покупали, глупая девочка, - холодно ответила она.
- Мой папа считает эту газету ужасной, - неожиданно встряла Луна. Она смотрела на Риту огромными, выпученными, слегка безумными глазами, посасывая коктейльную луковицу. – Он печатает важные истории, которые, по его мнению, публике надо знать. Hа деньги ему наплевать.
Рита пренебрежительно взглянула на Луну.
- Твой папаша небось издаёт какую-нибудь дурацкую деревенскую газетёнку? – спросила она. – Наверное, «Двадцать пять способов общения с маглами» и даты очередной благотворительной распродажи?
- Нет, - ответила Луна, снова макая свою луковицу в левкойную воду. - Он редактор «Спорщика».
Рита фыркнула так громко, что посетители за соседним столиком в тревоге оглянулись.
- «Важные истории, которые, по его мнению, публике надо знать», что ли? – уничтожающим тоном спросила она. – Да я могла бы удобрять содержанием этой ерунды мой садик.
- Так разве это не ваш шанс немного поднять его репутацию? – довольным тоном спросила Гермиона. – Луна говорит, что её отец будет весьма рад заполучить интервью с Гарри. Там его и опубликуют.
Рита взглянула на них обоих и расхохоталась.
- «Спорщик»! – закудахтала она. – Вы думаете, люди воспримут его серьёзно, если он напечатается в «Спорщике»?
- Кто-то – нет, - твёрдо ответила Гермиона. – Но в версии «Ежедневного пророка» о побеге из Азкабана есть пробелы. Я думаю, что многим хотелось бы получить более подробное объяснение случившемуся, и если появится иная история, даже опубликованная в… — она искоса взглянула на Луну. - Скажем, в... необычном журнале… я думаю, им будет довольно интересно прочесть её.
Рита какое-то время молчала, но продолжала буравить взглядом Гермиону, слегка склонив голову набок.
- Хорошо, допустим, я сделаю это, - резко сказала она. – Каков будет мой гонорар?
- По-моему, папа не платит тем, кто пишет в его журнал, - мечтательно ответила Луна. – Они пишут туда, потому что это для них честь и, конечно же, чтобы увидеть свои имена в печати.
Рита Скитер словно смрадного сока глотнула; она обернулась к Гермионе.
- Получается, я должна сделать это бесплатно?
- А как же, - спокойно ответила Гермиона, отпив из своего стакана. – Иначе, как вы прекрасно знаете, я сообщу властям, что вы – незарегистрированный анимаг. Конечно, «Пророк» может неплохо заплатить вам за репортаж о жизни в Азкабане изнутри.
У Риты был такой вид, словно она собралась схватить бумажный зонтик из стакана Гермионы и засунуть ей в ноздрю.
- Я полагаю, выбора у меня нет? – спросила Рита слегка дрожащим голосом. Она снова открыла свою крокодиловую сумочку, вынула лист пергамента и занесла над ним Проворно Повествующее Перо.
- Папочка будет доволен, - радостно сказала Луна. Рита скривила рот.
- Ну как, Гарри? – спросила Гермиона, обернувшись к нему. – Готов поведать публике правду?
- Пожалуй, да, - ответил Гарри, взглянув на Риту, которая держала Проворно Повествующее Перо наизготовку над пергаментом.
- Ну давайте, Рита, - торжественно произнесла Гермиона, вылавливая вишенку со дна своего стакана.