Сеанс гипноза

— Кукла Лена, как дела?
— Безутешные женщины, в знак траура, покрыли головы шалями с черными узорами...
Зимняя Новоуренгойская ночь. Лютая стужа. Луна, дрожащим светом серебрит огромные сугробы. На темном бархатном небе брильянтами сверкают звезды. Включая созвездие Большой белой медведицы. Завывает ледяной ветер. Кровь стынет в жилах. На улице.
А дома рубинами догорают угли в камине. И в жилах ничего не стынет, а совсем наоборот. Негромко воют, ноют, стонут и рыдают скрипки цыган. Или, всё-таки, евреев? Не важно. Главное, всё в строгом псевдоэмигрантском ресторанном стиле, как я люблю.
Куда-то скачет поручик Голицы. За вином, наверное, куда же еще скакать в такую погоду? А зачем ему тогда при этом ордена? Нежели у поручика — орден «Трудового Красного Знамени», и он им еще и гордится? А почему на его кителе символика Военно-Воздушных Сил Советской Армии (см. картинку над текстом)!? Нихъуя себе я попал!...
Хорошо хоть, кукла Лена, полураздетая под стать обстановке, призывно мне улыбается. Платье, надетое на неё, в первую минуту кажется очень шикарным. Но, на самом деле, платье на ней вообще никакое не надето. А есть боа из страусиных перьев, которое я ей купил, когда мы Израиле ездили смотреть страусов.
При этом, обращаясь ко мне, кукла Лена говорит:
— Ты — оленевод и мерзавец. Помнишь, мы купили страусиное яйцо? А потом оставили его в Израиле, так как оно было тяжелым? Всё бы тебе деньги зря тратить. Лучше бы мне тогда два боа купил. Видишь, как теперь пригодилось?
В ее устах и это звучит особенно обворожительно. В общем, всё это становилось интересным.
— Эти страусиные перья... Мы в тропиках, кукла Лена? — спрашиваю я, — Где и без того кровь вспыхивает как неразбавленный спирт? Впрочем нет. Ну откуда в тропиках гимназистки румяные? Тем более от мороза чуть пьяные? Значит, всё-таки, это Новый Уренгой. А откуда тогда раздается песнь гондольера? Какие каналы в вечной мерзлоте, мать твою? Что-то я совсем запутался.
— Никогда Венеция не была так прекрасна, как в эту минуту. Где-то пел гондольер, пели волны, пел голубой лунный свет, обливая белые стены молчаливых, суровых палаццо.
— Да ладно тебе, кукла Лена! Кругом собачьи упряжки, какие палаццо? На другой койке, стоявшей в палате, мечется в бреду какой-то человек, ненец по национальности. «Опять белая горячка, ёъб твою!», — шепчет его губы... Впрочем нет, это не бред. Это он погрузился с головой в мир галлюцинаторных переживаний...
Ну ты даёшь, кукла Лена! А ведь я тебя только спросил: «Как дела?».
— Ладно — так ладно, не буду с тобой спорить, христопродавец. Да это и неважно, где мы находимся, — говорит кукла Лена и садится мне на колени. От нее пахнет молодым ухоженным женским телом и старым дорогим вином. Впрочем, и ее тело будь здоров ещё какое дорогое. «Какой богатый букет!», — проносится у меня в голове. И я мысленно уношусь в пампасы...
— Главное, что здесь на стенах в богатых рамах висят картины лучших мастеров, — продолжает кукла Лена, сидя у мня на коленях. Я ее не целую, потому что мне хочется смотреть на ее улыбку.
— Народный художник республика Саха Нибелунг Аванесян? — узнаю я руку большого мастера, — А гее же его жена Наташа?
— Да нахъуй она здесь... А ты, старый литератор и коммерческий директор нашей компании, сидишь у горящего камина. А на коленях у тебя полураздетая я, простая женщина из народа. Золотится рожь...
— Значит я — жидо-масон, кукла Лена? Ну, судя по всем признакам? Если это не так — то я сейчас напьюсь пьяным и горько плачу навзрыд. Так что быстро спроси у своей мамы пожалуйста, она в этом вопросе тонко разбирается и никогда не ошибается.
— Да не волнуйся ты! Моя мама подтверждает, я ей сегодня утром звонила в деревню под Рузой, как раз обсуждали эту тему. Поэтому ты сейчас и улыбаешься усталой улыбкой философа-естествоиспытателя и старого плута-политэконома.
— Какая тихая, но радостная минута, кукла Лена. Которую я с могу позволить себе время от времени. И всё исключительно благодаря тебе.
— Ну перстень. Просто я — твоя содержанка. Ты мне за это переводишь деньги на карточку «Мир». А я стараюсь добросовестно выполнять свои обязанности. У меня получается?...