Лошадиный такой патриотизм

               
     - Шторм ! Входим мы в ум !
     Зной гонит чорных кротов.
     Но терпеливым стал шум,
     Что мы производим из рвов.
      Народный акын Росси Валерьян Кипелов рванул за удушающий его свободолюбивый голос ворот форменной гимнастерки, оглянулся в поисках поддержки и наткнулся на совершенно остекленевший от избытка впечатлений взгляд министра обороны, отметившего час назад решительный слом фанерных укреплений рейха, сипло жиблящихся под бесстрашным натиском солдат армии Лепса.
     - Грянет гром, все мы храним заветы,
     Голод судьбы тягает за клок,
     Строго мы все передадим приветы
     И как один помрем на фестивале Вудсток.
     Оглушительные аплодисменты донеслись с того края пустынной площади, на которой окопались голографические изображения карантинных морских пехотинцев, одетых по случаю победы в живописные одеяния мадридского  " Атлетико ", по последней воинской реформе модельера Иудашкина сменившие папахи и здоровущие аэродромные макушки уланских киверов, знаменующих нерушимое единство и связь поколений. Конечно, сначала возникли неизбежные споры о том, в какой именно поджанр искусства отнести творимое : в идиотию оптимистического настроения или в маразматизм стареющего постепенно диктатора, но блистательный, как Дита фон Тиз, Рамзан Кадыров поставил точку в спорах, просто показав рыжую бороду из - за угла Мавзолея.
    - Белковский ! - каркнул в ужасе слабохарактерный министр культуры, эвакуируясь на Карпаты, взад, стал быть, туда, куда и откуда и пошла росская землица. - Бандеровцы и жиды !
    Кипелов вскочил на борт  " Арматы " и заорал в микрофон, наживленный скотчем к репродуктору :
    - Криль ! Макрель и ротан,
    Плотва и иная х...ня
    Шли под нашим килём
    Пока мы терсились впотьмах.
    - Какой замечательный поэт - песельник, - несколько завидуя успеху товарища произнес подмосковный Паук Троицкий, силой своего разума входя в состав армии Лепса, - он, верно, и слово  " зог " сумеет срифмовать.
    Присутствующая глупостью ( всегда ) Астрелина подумала о Витухновской, но само это наименование - Витухновская уводило призрачную цепь ассоциаций к еврейскому тухесу, малолетнему Витушишникову, расстрелянному Тухачевскому и даже снова к Белковскому, чья рыжая борода за Мавзолеем, почувствовав долгожданный шанс, начала расти сама по себе.
    - Сколько раз повторять, - назойливо цитировал из прадедов - пораженцев, породивших после семнадцатого дедов - победителей, те, между прочим, породили отцов - основателей, а следом появились уже мы - мудаки - говноеды, обсасывающие любую херню, но не умеющие просто укаддафить ублюдков, Кипелов, бросая резко петь, - не Белковский, а Рамзан Ахматыч.
    Можно, разумеется, провести целесообразную дискуссию о том, чья борода вреднее, но то - то и оно - то, что борода росла уже сама по себе. Через год ее видели на отрогах Памира. Борода стояла наотмашь, указуя пределы стратегического влияния русской цивилизации. В метре от бороды стоял китайский бульдозер и думал. Никто не знает, о чем именно думал бульдозер, но только с тех самых пор пределы скукожились и погань русского мира, не давшего человечеству - глобально - вообще ничего, отсохла тоже сама собой, как борода.