Кривая автослесаря. Любаша 2

По телевизору шёл слезливый сериал о тяжкой долюшке дочери миллионера принявшей героическое решение самостоятельно пробиться в шоу-бизнес и стать «звездой».
Люба оказалась редкостной болтушкой и хохотушкой. Генка пил пиво и, молча, слушал её рассказы. Не успев закончить одну историю, она тут же начинала другую, и казалось, что жизнь её беззаботна и состоит сплошь из весёлых, да прикольных случаев. Но, Генке, отчего-то  было не смешно.

Галя Зайцева на жизнь смотрела просто, заоблачными устремлениями не маялась, и потому по окончании школы прошла подготовительные курсы и, без всякого смущения относительно выбранной профессии устроилась оператором котельной: работа посменная — не бей лежачего, скромненькая, но стабильная зарплата, соцпакет, да и привилегии «за вредность» не последнее дело.
Зачем и почему вышла замуж за шкоду Матюху — Костю Матюхина, Галя не могла ответить: ни себе, ни тем, кто интересовался этим каверзным вопросом. Костя слыл парнем весёлым, но не от того, что шутковал и хохотал круглыми сутками, а потому как, любил выпить, да покуролесить так, чтоб вся округа была в курсе — Опарыш (так называли Костю за глаза) загулял. Домой приходил неизменно с разбитой мордой — любил он подраться. Задирался ко всякому встречному-поперечному, но побеждал редко, да, наверное, вообще никогда не побеждал. Не ради побед лез Матюха в драку,  а просто, так требовала его широченная, разгульная душа, не желавшая умещаться в тщедушном теле — требовала она кровавой битвы и ратного подвига. Ни того, ни другого добыть не удавалось: по обыкновению, вконец разозлённый Матюхиными домогательствами  прохожий сбивал его с ног оплеухой и, пнув пару раз, шёл себе восвояси. Оскорблённый таким пренебрежительным к себе отношением Матюха вставал с земли и, подвывая от обиды, плёлся домой вымещать обиду на жене. Всё, что бы ни случилось, Галя принимала, как должное, подбадривая себя самыми оптимистическими размышлениями: «Пусть я и не красавица, но в отличие от многих очаровашек, при мужичке. А, то, что над ним посмеиваются и дебильноватым обзывают, так это они по злобе, да от зависти. У них и такого-то нет...»

Беременность у Гали протекала сложно, за неделю до предполагаемых родов она легла в роддом. Матюха, как муж и будущий отец, искренне переживал по поводу предстоящего рождения первенца. Успокоить перенапряжённую нервную систему удавалось только водкой и ему приходилось пить. Костя взял десять дней в счёт отпуска и двое суток куролесил так, что весь дом ходил ходуном. Наконец не выдержал сосед за стенкой. Он спокойно объяснил, что понимает Костины переживания, но у него самого: дети, работа и, в конце концов, они просто хотят по ночам спать, а не слушать дикие вопли, грохот и музыку. Матюха, скривив наглую рожу, предложил ему не ныть, если не хочет, чтобы сделалось хуже. В результате Матюху украсили два фингала, а его бум бокс вылетел в окно. Дальше, от пития водки без закуси,  организм начал давать сбои: мутило, ослабли ноги, кружилась голова… В эти-то трудные дни его всеми силами начал поддерживать сосед сверху Вадик Сосновский — он же Вадик Сосна. Много лет Сосновского не видели трезвым. За долгие годы беспробудного пьянства развилась у него способность добычи халявной выпивки. Внутренним чутьём определял он место и время пьянки, где можно «сесть на хвост» и надраться, предоставляя услуги: «гонца», «лакея», внимательного слушателя, а при особой надобности и собеседника…  Одутловатое лицо давно потеряло индивидуальность и случись составлять его фоторобот, то кроме круга лица с глазами-щёлками и торчащих в разные стороны редких волосьев, описать было бы нечего. Вадик неутомимо бегал за водкой, сигаретами и продуктами в магазин (попутно вынося на мусорку пустые бутылки), готовил не хитрую закуску, внимательно и терпеливо выслушивал пьяный бред неожиданного спонсора. Он так проникся Матюхиными переживаниями, что перебрался к нему жить на время отсутствия жены, тем более, что в квартире у Сосны давно отключили воду и электричество за неуплату (по этой причине, за ненадобностью, были пропиты холодильник, электроплита и телевизор). Просыпаясь в ещё полупьяном виде, Костя не успевал определить состояние собственного организма — Вадик тут же подносил ему «соточку», заботливо прибранную с вечера для опохмелки, и какой-нибудь бутербродик. Он опохмелялся, тут же «косел на старые дрожжи», и всё снова шло по кругу.