Кривая автослесаря. Любаша 11

Наташка открыла, как всегда, не спрашивая, не глядя в глазок и не стесняясь распахнутого, шёлкового халата, нагло демонстрируя стройную фигуру, ничтожно прикрытую двумя лоскутками красного, полупрозрачного кружевного белья на самых интимных местах. Судя по выражению лица и замутнённому взгляду, она была в плохом настроении и подшофе.
— Опять опоздала. Уволю на хрен по тридцать третьей!
— Натэлл, у меня уважительная причина, — снимая полусапожки, начала оправдываться Люба, — я тебе сейчас расскажу.
— «Пробки» на дорогах?
— Откуда у нас «пробки»?
— Действительно, у нас и дорог-то нет, не то что «пробок». Значит, красавчик-старшеклассник в углу зажал, ну как тут не опоздать? — безразличным тоном изрекла Наташка, дефилируя в сторону комнаты.
— С чего ты взяла?
— Больно уж морда довольная.
— Круче! Я дорогущую мобилу, считай, что на халяву урвала! — взахлёб начала рассказывать Любаша. — Чувак от поезда отстал и остался без копейки денег, ну тут, как раз я ему и подвернулась…
— Этой разводке уже не один век, а такие, как ты, лохушки, ещё ведутся. В упаковку заглянула, перед тем как деньги передать? — усмехнулась Натэлла, прикуривая длинную, тонкую сигарету.
Люба испуганно открыла коробку. Её взору предстал не перламутрово-синий, а грязно-белого цвета чехол. Раскрыв его, она увидела мутный, шершавый на вид экран, не то, что оригинала известной фирмы, но даже и не «китайца» — не пойми что… какая-то дешёвая игрушка для детей дошкольного возраста.
— Что это? —  растерянно вопросила Люба, всё ещё не веря в подмену.
— Это называется «без лоха жизнь плоха»! — усмехнулась Наташка и, выпустив струйку дыма, строго добавила: — Не вздумай развести здесь сопли, у меня и так сегодня плохое настроение.
— Как же… Я ведь…
— Я сказала не ныть при мне! — прикрикнула хозяйка и завалилась на диван, закинув одну ногу на подлокотник. — Быстренько сварганила кофе и принесла мне его на подносе со счастливой улыбкой на мордахе!
Еле сдерживая слёзы, Люба поплелась на кухню. Она вернулась через пятнадцать минут, неся поднос с чашечкой дымящегося кофе и круассаном.
— Не, не хочу кофе,  — капризно скривилась Наташка, — налей-ка мне лучше «Мартини».
— Пошла ты, знаешь куда?! — выкрикнула Люба, и грохнула поднос на стол, расплескав кофе.
— Э, Изаура, ты восстала?
— Ищи себе другую служанку, а я больше не приду! — девчушка гордо развернулась и зашагала в прихожую.
— Стоять! Вот это с собой прихвати и вали отсюда! — не вставая с дивана, Наташка достала из секретера два сенсорных мобильника и бросила на кресло. — У красного батарея немного подсевшая, а розовый, почти нулёвый.
Ошарашенная Люба встала как вкопанная, бестолково моргая глазами.
— Забирай и проваливай. Без тебя тошно.
— А какой?..
— Оба! Мне Аркашка каждую неделю новый дарит. У него фантазии только на мобильники и кружевные трусы хватает…
— Натэллочка! — взвизгнула счастливая Люба. — Можно я тебя расцелую?!
— Только попробуй! — прикрикнула Наташка, отстраняясь от неё рукой. — Я мужиков люблю. И вообще, задабривай меня за свой бунт.
— Слухаюсь! — улыбаясь во весь рот, Люба театрально отвесила низкий поклон. — Что прикажете?
— Так-то оно лучше! Вермута налей, и яблочко дольками нашинкуй.
— Ты уж определись: тебе вермут или «Мартини»?
— Вроде бы нормальная ты деваха, Любка, но очень уж тупая, — с безнадёжным вздохом констатировала Наташка, и вяло махнула рукой. — Наливай уж, что есть.
— Можно подумать, ты умная?.. — обиженно пробурчала Люба.
— Я, на всякий случай, школу с золотой медалью окончила, и красный диплом юрфака не купила и не… Своим умом красный диплом заработала.
— Ни чего себе! А со стороны, как эта… ну… как блондинка из анекдотов.
— Ты, Любка, бестолочь, а пытаешься казаться умной. Получается у тебя убедительно, вот и натягивают тебя изощрённо, как умную. Спрос и наказания тоже, как с умной… А я — дура! Мне всё простительно… ну, можно пальчиком погрозить, если уж совсем через край хвачу.  — Наташка отхлебнула «Мартини»  и окинула невысокую, конопатую девчонку оценивающим взглядом. — Не вздумай брать с меня пример — я красивая.
— Больно надо… — буркнула Люба. — А ты своего Аркашу любишь?
— Я безумно любила красивого мальчика из нашего двора, — задумчиво глядя в бокал, проговорила Наташка, — наивная, восторженная глупышка с романтическими грёзами о большой и чистой любви…
— И что случилось?
— Случилось, практически как у Гесиода.
 Она плавно подняла бокал и, прикрыв глаза, заговорила выразительно и страстно:
И было море слёз, и кровь, и семя…
Всё это он смешал и взбил до пены!
Печально, что был фаллос не отсечен…
Как декламировал рапсод в своей поэме.
И родилась из пены той Нателла —
Циничная, расчётливая сука!
— Я ни чего не поняла… — Люба наполнила опустошённый бокал и вернула его Наташке. — Чего он сделал-то?
— Спустил меня с небес и показал эту реальную, долбанную любовь без прикрас. Я перестала витать в облаках и начала учиться жить так, чтоб имела я, а не меня. Пока получается.
— Не знаю, что у тебя получается. Живёшь в вонючем Шмуровске, не работаешь… А, если этот Аркаша тебя бросит?
— Деточка, мы с девчонками снимали комнату на троих. Мои подруги подрабатывали на жизнь горизонтально и наивно мечтали повторить судьбу безмозглой путаны из «Красотки». А я грызла гранит науки и ишачила курьером в юридической компании.  У меня, конечно, случались мимолётные романчики, но это так… здоровья для…
Приходилось забегать по работе в офис «Скарабей Групп», с мелкими поручениями…  Там-то и заприметил Аркаша девочку-недотрогу с невинным взглядом. Как настойчиво и красиво ухаживал за мной! Гневно отказалась от предложения снять мне квартиру и быть на полном его обеспечении, отвергала дорогие подарки… Правда дала себя уговорить на работу помощником юриста со свободным графиком в юридической службе Аркашкиного холдинга. В конце концов, не устояла перед его обаянием и напором, и лишилась невинности! — Наташка громко захохотала, залпом опустошила бокал и закурила новую сигарету. — Поверил, что первопроходец, утешал меня, клялся в любви… Я исчезла на неделю, оставив ему записку: «Для меня случившееся слишком серьёзно, мне нужно осмыслить произошедшее, разобраться в себе, понять глубину чувств и смогу ли после…»  В общем, нагромоздила сопливой, книжной муры. Нашёл. Согласилась, чтобы он снял мне квартиру, но жить в ней на моих условиях. Как-то гонор попытался показать, так я без вещей, с одной сумочкой ушла. Снова нашёл, извинялся, сделал предложение…
— Ого! Так он даже не женатый?! — бурно изумилась Люба. — И ты отказала?
— Они же, как дети:  стремятся завладеть недоступным, запретным, а получив желаемое и наигравшись вволю теряют интерес. В лучшем случае засунет в дальний угол с ненужным барахлом и забудет… или сломает, да выкинет. Убегаешь — догоняет, прячешься — ищет. А бросишься на шею — начнёт руками, ногами отпихиваться.
— А не боишься, что устанет бегать?
—  Нужно чувствовать меру. Всё должно быть дозировано, в нужное время: чтоб не оголодал, но и не пресытился. Я не хочу быть: за мужем, при муже, возле мужа... Или мы на равных, или никак. Уехала домой, чтоб у него и мысли не возникло, будто я его «окучиваю». Проверяем чувства временем и расстоянием, ну и показываю ему свою независимость. С ним я хорошая, домашняя девочка,  — уже порядком хмельная Наташка хихикнула, перевернула пустой бокал, потрясла им и, скорчив недовольное лицо, сердито прикрикнула: — Изаура, спим?!
Люба тут же подскочила к ней и наполнила бокал.
— Какая же это независимость, если… — она замялась. — Ну, он ведь тебя содержит?
— Не такая я дура, чтоб стать содержанкой. Я работаю на удалёнке у Аркашки… юристом-консультантом по разрешению внутрипроизводственных, антагонистических конфликтов. Договор составлен под мою диктовку:  только права и ни какой ответственности… ну и зарплата, премии, бонусы у меня такие, что… кстати, эту должность я сама же и создала, строго блюдя юридическую деонтологию и придерживаясь корпоративности. А шубки, машинка, безделушки… меня ни к чему не обязывают. Это, чтоб чуть-чуть меня порадовать.
— Так ты совсем не собираешься выходить за него замуж?
— Бумага! Как только увижу документ, где по пунктам будут расписаны все устраивающие меня условия — тут же под венец! А может быть, вообще пошлю его… — Наташка отхлебнула «Мартини» и, прищурив глаз, начала вглядываться в лицо Любы. — У тебя что, уши не проколоты?
— Неа. У меня и серёжек-то нет.
— Я худею с вас, Клавдия! — Наташка большими глотками допила вино, снова, не вставая с дивана, полезла в секретер и, соскользнув, грохнулась на пол. Люба попыталась её поднять, но та, грубо отпихнув девчонку, пьяно заорала:
— Ру-у-уки-и-и!.. Руки убрала!
Она на четвереньках подползла к секретеру, открыла нижний ящик и швырнула в сторону Любы зелёный мешочек с завязками.
— Подними!
— Сама поднимешь! — выпалила Люба, еле сдерживаясь, чтоб не послать пьяную Натэллу подальше. Положила подаренные мобильники  на столик и двинулась к выходу.
— Не обижайся Любка, что-то я совсем никакая… — тяжело поднимаясь с пола, бормотала Наташка. — Сейчас выпью и всё нормально… всё будет джаз…
— Как же ты меня заколебала! — подойдя со спины, Люба обхватила Наташку за талию и завалила на диван. — Заткнись и ложись спать, если нажралась как свинья!
— Ты уволена! Пошла отсюда вон! — бешено орала лежавшая навзничь пьяная баба.
— Уйду, даже не сомневайся, — уже спокойно отвечала Люба, с лёгкостью пресекая попытки приподняться.
Побарахтавшись ещё несколько минут, Наташка сдалась и, бубня матерные ругательства, начала забываться пьяным сном. Люба немного выждала и, убедившись, что Натэлла окончательно отключилась, пошла домой, закрыв за собой входную дверь своим комплектом ключей.