Гл. 29 Вот моя деревня, вот мой дом родной

      Повесть о счастливом поколении (1)               
               
              Из Москвы до дома путь, по российским меркам, совсем короткий - чуть больше суток. Добирался Саня без особых приключений, если не считать, что провёл прекрасную ночь в купе вагона СВ (*).
_______________

*  СВ (спальный вагон) отличался от купейного более высоким комфортом для пассажиров: СВ были 1-, 2- или 3-местные (верхние места отсутствовали). Цена билета за проезд в таком вагоне значительно выше, чем в купейном.
________________
            
              Потом, по жизни, он никогда так и не разбогател, чтобы свободно ездить c таким комфортом. Конечно, мог бы позволить себе, но тогда пришлось бы какие-то другие статьи расходов уменьшить.            
              И наконец, вот она, родная станция. Встречали его не в меньшем количестве, чем провожали четыре года назад в Новосибирск, после окончания техникума. В тот день на вокзал пошли почти все, кто был на прощальном ужине, тем более нужно было тащить несколько тяжёлых сумок. Сейчас нести было нечего, только дембельский чемодан, но зато родные и друзья за четыре года сильно соскучились, поэтому на перроне стояла огромная толпа.

              Первой сына обняла плачущая мать, потом отец, а дальше кто жал руку, кто обнимал, кто просто толкал по-дружески в плечо. Среди встречающих были и друзья детства, не было самых близких - Валеры с Мишей, они проходили службу в армии. С вокзала все отправились к ним домой, где ждали накрытые столы. Тогда всех демобилизованных встречали подобным образом. 
              Когда они подошли к родительскому дому, Саша, наверное, первый раз осознал какой же он маленький - милый, отчий дом. Он казался совсем крошечным после виденных за прошедшие годы больших, а то и огромных зданий, сооружений в городах, где ему пришлось бывать и проживать: Новосибирске, Киеве, Москве, Ленинграде. Разве что в Николаеве было немало частных домой и невысоких зданий, но там всё это перекрывалось громадиной цехов завода, где они пребывали во время ремонта: в них умещался даже их огромный корабль.

              Дом встретил его теплом, чудными запахами, и «виновником» всего этого была их замечательная бабушка. Она стояла в своём неизменном кухонном фартуке из ткани в цветочек, и радостно улыбалась.
              Роль бабушек домашнем хозяйстве, в воспитании, так сказать в «вынянчивании» детей, в послевоенные годы, особенно в сельской местности, была огромна. Ведение домашнего хозяйства в условиях, когда бытовой техники почти не было, в большинстве частных домов отсутствовали водопровод и канализация, требовало немалых усилий, и уймы времени. Во дворах держали скотину, птицу, имелся сад-огород. Так что трудились в домашнем хозяйстве с раннего утра и допоздна.
              В детсады ходила малая часть ребятишек села. Обычно на всё большое село был один детский сад. Большинство семей, по сегодняшним понятиям, были многодетными - от 3 до 5 детей, нередко и до десяти ребятишек. Поэтому не хватало ни мест в садах, ни денег у родителей. Плата за детский сад составляла 10% от заработка. Если отдать в садик трёх детей, то 30% зарплаты родителя уже нет.

               Также и их бабушка весь день варила, пекла, стирала, а ещё нужно было внуков накормить, проследить, чтобы они вовремя ушли в школу, ну и чтобы они делали уроки. Хотя здесь малограмотная бабушка могло только сказать родителям: сидели сорванцы за столом, или гоняли шайбу, мяч на улице. И ещё нужно было напомнить внукам, чтобы они к приходу родителей сделали работу, которую им поручили. Не потому, что это входило в её обязанности, она знала, что иначе им достанется от отца. А ей было так жалко их!
             Вот и теперь, когда все отправились на вокзал, она осталась дома печь и стряпать, хотя ей не менее других хотелось поскорее увидеть внука, по которому она очень соскучилась, и который был особенно дорог ей, ведь она когда-то спасла ему жизнь, увезя умирающего малыша на далёкий Урал, где и выходила.
             Саша радостно бросился к абикяй (бабуле) и крепко обняв, простоял несколько минут в какой-то отрешенности от всего окружающего. Он окончательно осознал: он дома.

              Вечером Саня с ребятами и девушками с их улицы отправился в районный Дом культуры, на вечерний сеанс. Казалось, они никогда не дойдут до кассы, а потом до кинозала: Сашу останавливали, здоровались, расспрашивали. И неудивительно. Несмотря на то, что посёлок был довольно большим райцентром, три километра в длину, с населением почти 10 тыс. человек, ребята одного поколения все знали друг друга, в основном дружили. Это сейчас в городе жители даже одного дома большей частью не знакомы. Тогда же, в посёлке, все они «варились в одном котле»: одна средняя школа, танцплощадка, один пруд, стадион, спортзал. Наконец, в одну в баню все ходили!
              В зале он увидел сидящих рядом бывшую классную руководительницу, Марию Васильевну и Зою Константиновну, преподававшую любимый Сашин предмет – математику. Третьей была ещё одна учительница, мать их одноклассника, как её звать, он не помнил. Возможно, и это чуть смутило его, что не мог обратиться ко всем по имени-отчеству. Хотя, наверное, нет. Ведь он быстро подошёл к ним и радостно воскликнул:
- Здравствуйте, Марь Васильевна!
               Все, и сам Саша, оторопели. Обожаемая им Зоя Константиновна вся покрылась краской, только что не расплакалась. Долгие годы при воспоминании о том случае Саша испытывал неприятное чувство, хотя уже давно его простила Зоя Константиновна, которую он, как и Марью Васильевну, часто навещал с гостинцами, приезжая на родину, да наверное и не помнила про тот небольшой казус. Обычно на встречу выпускники приглашают классную руководительницу, если Саше удавалось принять участие в организации встречи, он всегда звал и любимую математичку.
               Но ему запомнился этот случай, кроме того, что он обидел любимую учительницу и сам опозорился, ещё и по другой причине. Думается, любовь и тепло, которые дарила своим ученикам не всегда любимая ими классная руководительница, строгая Маргослеп, душевная забота, которую она вкладывала в них, незаметно вошла в их сердца и осталась там. А через много лет проявились вот так необычно и совсем неожиданно.

               Со следующего дня начались приятные, долгожданные, но утомляющие из-за своей многочисленности, посещения родственников, близких. Каждая семья считала своим долгом собрать побольше родных, приготовить обильное угощение. Почти каждый день приходилось выпивать, обильно закусывать. Хорошо ещё, что в тех компаниях, где ему пришлось бывать, кроме «застолья», любили потанцевать, поплясать, попеть песни. 
               В каждом доме неизменно была радиола, для проигрывания пластинок, и почти всегда среди гостей всегда были один-два гармониста, которые с удовольствием играли без лишних просьб и уговоров.
              Наверное одним из самых разудалых гармонистов, веселящим всю компанию, когда брал в руки гармонь, был муж старшей сестры Рашиды, Борис. Человек, в обычной жизни довольно спокойный, рассудительный, иногда может даже чуть занудный, тут он совершенно преображался. Жили они в соседнем райцентре, Саша видел зятя ранее, до своего отъезда, всего пару раз и сейчас как-бы заново знакомился и удивлялся ему.
              Другая сестра, Салима, вышла замуж, когда он уже уехал в Новосибирск. Её муж, Володя был совершенно другого склада: довольно молчаливый, сдержанный. Они были с Сашей почти одного возраста, сдружились, и частые перекуры, которые обычно случались во время таких гулянок, давали им возможность поговорить «за жизнь», ближе познакомиться.

                За время его отсутствия подросли младшие братья. Да ещё как подросли: Алику исполнилось 16 лет, уже несколько лет он дружил с поселковой шпаной и успел отсидеть в детской колонии. Бывший на два года младше, Асхат кажется тоже втягивался в тот же «коллектив». Родители, конечно, очень переживали из-за этого, никто не помнил, чтобы ранее в роду Зиганшиных кто-нибудь сидел в тюрьме, или колонии. А тут свои дети. Родители просили Сашу, как старшего брата, поговорить с ребятами, повлиять на них. Он обещал им, хотя понимал, что если авторитет отца и увещевания их матери Фарзаны, уважаемой всеми родными, знакомыми, её слёзы, не действовали на них, то вряд ли они прислушаются к брату, только начинающему жить.
               Сам редко воспитываемый поучениями старших, Саша ограничился двумя беседами с ребятами. И не нашёл ничего лучшего, как на дерзкие выпады младшего брата дать ему пощёчину, что, думается, никак не способствовало возникновению понимания между ними.

                В один из дней Саша навестил бывшую классную, Марию Васильевну. Небольшой её домик, был скромно обставлен, но было в нём тепло и уютно. Мы обычно видим своих учителей в школе, в служебной, так сказать, обстановке, зачастую забывая, что они обычные женщины, хозяйки, и также, как наши мамы, бабушки варят пищу, стирают бельё. Саше, когда он пришёл к своей учительнице, было несколько необычно видеть всю эту кухонную утварь, старый шкафчик, вышитые занавески на окнах. И совсем не строгую Марию Васильевну, которая в стареньких тапочках, с повязанным цветастым передником жарила пирожки и беляши к его приходу.
               Они долго вспоминали годы учёбы. Мария Васильевн рассказала об одноклассниках, которые, уехав из Переволоцка, уже не вернулись сюда: кто где живёт, с кем она переписывается. И потом долго расспрашивала его о далёкой Сибири, об океане, которого она никогда не видела. Вспомнила, как она однажды, будучи на отдыхе, отправилась на экскурсионном теплоходе по Чёрному морю от одного города побережья до другого, на море началось волнение, поднялись большие волны высотой не меньше метра, и как же ей было плохо. Да не только ей.
- А в океане то волны, думаю, не такие.
- Да, Мария Васильевна. Мне повезло почувствовать семнадцатиметровые.
- Саша, это же выше нашей школы.
- Да, в два раза.
- Господи! Страсть-то какая!
                Саша посмеялся про себя тому, как упомянула Господа их учительница -коммунистка: разве что только лба не перекрестила. Расчувствовавшийся от их сердечной беседы он подарил на память Марии Васильевне свою бескозырку - можно сказать самое ценное, что есть у моряка.
                В общем-то он и взял её, когда пошёл к учительнице, с мыслью подарить. К этому дню у него из формы остались только тельняшка и бескозырка, остальное он отдал братьям. Однако, пока шёл, и потом, сидя в гостях, несколько раз менял своё мнение: расстаться с бескозыркой - не расстаться? Уж больно она ценна для моряка, тем более если бескозырка была с тобой все три года нелёгкой морской службы. Даже тельняшка, которая «ближе к телу», и то не так дорога. Ведь тельняшки носят и на торговом флоте, и речники (хотя они несколько отличаются), а бескозырки остались только у военных моряков, это символ Военно-Морского Флота, она носится моряками в строю, увольнениях, торжественных случаях.

               Одноклассников в посёлке осталось немного. Некоторые ещё учились в ВУЗах, многие уехали работать в другие регионы: кто в Сибирь, на нефте- и газопромыслы, вновь открываемые месторождения, кто в город Тольятти, на строительство нового автогиганта, «АвтоВАЗа», начавшееся в январе 1967 года, как раз после окончания школы одноклассниками Саши.
                ЦК ВЛКСМ, как часто бывало, объявил строительство автозавода Всесоюзной ударной комсомольской стройкой. Тысячи людей, в основном молодёжь, направились на стройку. Тольятти находится недалеко от Оренбурга, в соседней Самарской (тогда - Куйбышевской) области. Вначале туда уехали несколько человек из посёлка, а потом, под впечатлением их рассказов, потянулись и другие (*).
__________________________________________
 
(*)   В 50-х годах прошлого столетия в мире был настоящий автомобильный бум, производство автомобилей непрерывно росло во многих странах. В СССР же купить легковую машину было непросто, для населения их выпускалось очень мало, в основном это был «Москвич», а потом ещё и «Запорожец», который иногда с иронией называли «консервная банка типа «Запорожец». В очереди на «Москвич» стояли годами.
       ЦК КПСС и Совет министров СССР приняли решение о строительстве нового автомобильного завода, с привлечением крупного западного автопроизводителя. Выбор пал на итальянский концерн FIAT, который был известным в Европе производителем легковых автомобилей различного класса и был в состоянии спроектировать и построить завод-гигант, способный выпускать свыше 600 тысяч автомобилей в год.
    С 1969 года начали формироваться трудовые коллективы завода, в большинстве это были люди, строившие завод, через год с главного конвейера завода сошли первые шесть автомобилей ВАЗ-2101 «Жигули».
    Ко времени развала СССР мощность завода достигла 740 тысяч автомобилей в год, приблизительно столько и выпускали.
     В 1990-х - начале 2000-х годов за контроль над заводом разразилась ожесточённая преступная война, в ходе которой погибло порядка 500 человек, среди которых: известные в городе бандиты, предприниматели, сотрудники милиции, журналисты, общественные деятели, руководство завода. Преступные группировки практически полностью контролировали реализацию продукции завода.
     Несмотря на это, производство автомобилей было стабильно: порядка 680 тысяч. Далее производство росло, к 2007-2008 годам достигнув 800 тысяч.
     И вот такой завод российские власти с 2007 года постепенно передают под контроль иностранных компаний. Начиная с 2013 года руководители завода сплошь иностранцы, с 2016 года «АвтоВАЗ» - дочерняя компания французской Renault Group, производит автомобили под собственной торговой маркой Lada, а также автомобили марки Nissan, Renault и Datsun.
    Тем не менее, АвтоВАЗ постоянно продолжает получать поддержку из бюджета, из наших денег. Большинство россиян продолжают думать, что это наш завод, российский.
     Интересно, почему нынешняя власть отдало одно из немногих успешно работающих российских предприятий? Вот где «иностранные агенты»!
__________________________________
            
                Из одноклассников, с которыми Саня близко дружил, в посёлке был Шуня, Абдулов Саша. Затарившись в магазине всем необходимым, они отправились ещё к одному однокласснику. Когда они, посидев, наговорились, рассказали, кажется, всё и обо всех, Саша вспомнил необычное происшествие, случившееся на танцплощадке и спросил Шуню:
- С Надей-то, Карауловой, встречаешься?
                Шуня сильно удивился:
- А с какой стати я с ней встречался бы?
                Саша рассказал товарищу, как где-то за год до окончания техникума он познакомился с девушкой.
- Надя была чудо как хороша: красивая, стройная. Да ещё и с характером. Завоевать такую - что может быть интереснее! Я решительно взялся за дело, пригласил на танец один раз, другой. Но когда мы с товарищем в третий раз за вечер направились к ней и её подружке, девушки, стоявшие у ограды танцплощадки, стремительно перелезли через довольно высокий забор и побежали прочь. 
- Саня, это чем же ты так напугал девчонку?
- Вот и я задал такой вопрос её сестре, с которой в то время, будучи на заводской практике, работал в одном цехе. Люда объяснила, что Надя влюблена в одного парня, в Шуню. Ты в это время был в армии, ну и я, в память о нашей дружбе, конечно, перестал добиваться её. И поверь, это было нелегко, уж настолько она была тогда хороша. Думаю, сейчас ещё больше расцвела.
                Этот рассказ имел далеко идущие последствия: где-то через год родные написали Саше, что Шуня женился на Наде.

                Почти все вечера в эти дни, а потом и ночи, Саша пропадал в соседнем доме. Его снял для трёх своих молодых сотрудниц райпотребсоюз. Сашины три товарища тесно подружились с девушками, и уже в первые дни после возвращения он влился в этот небольшой коллектив. Одна из девушек была ничем не примечательной. С другой, весёлой, довольно привлекательной, складывались отношения у одного из ребят. Саша до этого был мало знаком с ним, друзья характеризовали его как парня, знающего свою выгоду. В те времена романтического социализма это было нечастым явлением, даже удивляла многих, не то, что сейчас. Выбор девушки подтверждал, что парень не промах: та была дочерью председателя одного из райпотребсоюзов области, большого человека по тем временам. 
             Третьей была девушка постарше своих товарок, симпатичная, высокая. Галя, с броской фамилией Македонская, по прибытии в посёлок год работала директором единственного на весь райцентр ресторана. Молодая красивая женщина, уже побывавшая замужем (о чём молва быстро всем разболтала), да ещё на такой должности, привлекла внимание многих молодых мужчин. Настойчивее всех, рассказали друзья, ухаживал Толя К., но тоже без особого успеха, как и все остальные.

             Саше девушка сразу приглянулась, о чём он и сообщил своим друзьям. Однако Шура Тельман решил сразу же охладить его пыл.
- Саня, бесполезно, не трать зря время. Толя К., а он на три года старше тебя, такой уже состоявшийся мужик, институт окончил, знаешь сколько пытался за ней ухаживать? А она даже под руку не разрешала взять, так и шёл он, провожая её, на расстоянии метра.
             Тут уж Саша загорелся азартом:
- Ты что, Шурик, думаешь я не смогу её добиться? А давай поспорим: через две недели она будет моя. На литр.
              Это был второй в жизни случай, когда он заключил такое пари, и первый раз - «на интерес». Хорошо это или плохо - Саша как-то даже не задумывался.

              Галя действительно оказалась «крепким орешком». Хотя с самого первого дня знакомства она проявила к нему интерес, несколько удивив его товарищей, но только через неделю позволила увести себя в дальнюю спальню. Саша, имевший большой опыт обольщения, продвигался медленно, шаг за шагом.

            Он терпелив и настойчив, читает ей Блока, Есенина:

Милая, не бойся, я не груб,
Я не стал развратником вдали.
Дай коснуться запылавших губ,
Дай прижаться к девичьей груди.

            А в это время его рука начинает легко, нежно касаться её упругой груди. Галя медленно, но настойчиво убирает руку, однако уже другая его рука ложится на вторую грудь, теперь девушка борется с ней, но первая рука уже скользит по её стройной ноге, пока невысоко, только чуть-чуть сдвигая вверх подол платья.

            Милая, не плачь, не упрекай,
            Не пытайся оттолкнуть меня.
            Ты же знаешь – я не негодяй,
            Я – мужчина, я хочу тебя.

            И так каждый вечер, каждую ночь, он продвигается всё дальше, Галя позволяет всё больше и больше раздеть себя.

            Ты горишь, не в силах отказать.
            Первый раз раздета не для сна.
            Милая, ну что тебе сказать -
            Ты прекрасна, как сама весна.

            Как-то сестра спросила Сашу: «Чем же ты покоряешь женщин, что они так влюбляются в тебя?» Он пошутил: «Языком, сестричка, языком. Сирены сладкоголосым пением завлекали, а я словами». Острый на язык, любящий юмор, шутку, он обычно заинтересовывал женщин разговором. Иногда читал им стихи. А ещё ему помогали его необычные, так удивлявшие и покорявшие женщин ласковые, вездесущие руки, которые, казалось, гладили всё тело одновременно.

            Эти руки дурманили и Галю. У неё кружилась голова, она проваливалась в какую-то яму, почти теряя сознание.

  О, руки, что достойны оды,
  сосуд и власти, и судьбы...
  Они природой нам даны,
  как жезл … любви,
  объятий, чувственные всходы...

     (Карэн Давидянц)   

  Вроде уже нет сил сопротивляться этим рукам, но она каждый раз их находила, до близости у них так и не доходит, хотя Саша видит, насколько она увлеклась им. В чём же дело? И тогда, и позже он не мог понять психологии женщин в подобных ситуациях.
             Случались подобные истории у него и с девушками, но там всё понятно, всё объяснимо и даже разумно. А вот женщины?
             Иногда они объясняли такую свою неприступность «на последнем рубеже» тем, что не хотят изменять мужу, своему мужчине. Но это ведь абсурд: если ты лежишь раздетая в постели с мужчиной, разве ты уже не изменила? Но Галя то уже и не замужем, развелась, как она сама ему сказала.
 
             Всё это было тяжёлым испытанием и мукой для Саши, мужчины, длительное время лишенного близости с женщиной. Не понимая такого поведения Гали, он даже начал немного злиться. Конечно, это в конце концов не могло не сказаться на его отношении к ней.

             Видя, как надолго уединяются в спальне Саша с Галей, слыша страстные стоны женщины, ещё до истечения оговоренного спором срока, в один из вечеров, Шурик принёс литр водки. Когда они вышли покурить, друзья спросили: «Это по какому поводу?». «Ну я же проиграл спор Сане», - заявил Шура. Саша стал уверять, что у него с Галей никакой близости не случилось, но тот ему не поверил, решил: друг не хочет сплетничать, чтобы о женщине не пошли разговоры. Убедить его Саше не удалось.

             Мать, конечно, знала о постоянном пребывании сына в соседском доме, возможно узнала и о его тесных отношениях с Галей, и была сильно обеспокоена этим. Действительно: только вернулся со службы, собирается ехать в дальние края, в Новосибирск, где у него ни кола, ни двора. Ещё и учиться в ВУЗе собрался. Что будет делать, когда получит известие, что здесь, на родине, беременная от него женщина?

             Родители решили организовать сыну поездку в Узбекистан, где родственников по отцовской линии проживало по всей республике чуть ли не столько же, сколько и в Оренбуржье. Саше объяснили, что это ему в качестве вознаграждения за его успешную службу. Получившие два благодарственных письма от командира корабля за воспитание сына, родители не знали, что последние полгода на флоте были не такими уж и успешными. Саша им, конечно, ничего об этом не рассказывал, не желая лишний раз расстраивать. Всё это было в прошлом, тем более в основном он отслужил ведь достойно.

            Первым пунктом его путешествия был Ташкент. Столица Узбекистана была широко известным и любимым советскими людьми городом.
            Так получилось, что Узбекистан два раза очень помог советским людям, спас многим, особенно детям, жизни: вначале во время массового голода в России в 1921 - 1922 годах, известного как голод в Поволжье, об этом написаны повесть и снят фильм «Ташкент - город хлебный» (2), а затем во время Великой Отечественной войны.
            Через несколько десятилетий вся страна помогла Узбекистану, когда во время Ташкентского землетрясения, город был сильно разрушен и 300 тысяч человек остались без крыши над головой.

            В Ташкенте его встречала племянница Ася, весёлая, озорная девчушка, студентка политеха. Она жила в общежитии, там же на несколько дней поселился и Саша. С погодой ему не повезло, на новогодние праздники температура опускалась до минус 14, невиданные для солнечного Узбекистана морозы, таких не помнили старожилы. Но потом потеплело и они отправились бродить по городу. Ася два летних «семестра» проработала в студенческом стройотряде экскурсоводом, поэтому знакомство со столицей Узбекистана у Саши было интересным и познавательным.
            Всё удивляло и восхищало Сашу: улицы, на которых было множество небольших лавочек, и «чайхан», огромные казаны, в которых плов перемешивался деревянными лопатами размером с лодочное весло. И огромный рынок, по которому можно было бродить целый день.

             Потом он отправился в город Сыр-Дарья, где жила большая семья его двоюродной сестры. Почти все его братья и сёстры по линии отца были лет на 20-30 лет старше Саши, поэтому относились к нему по-отечески, как к сыну. Макфура опа (тётя) несколько раз приезжала с мужем в Оренбург, он помнил их добрыми, приветливыми людьми и ожидал довольно тёплой встречи, хотя не знал, как его примут их многочисленные дети, в основном старше его возрастом.
            В этой большой и дружной семье он действительно нашёл тёплый приём и быстро подружился со всеми детьми. Семья была татарская, однако проживая долгие годы среди узбеков, они переняли многие их качества, в том числе и отношение к работе. Узбеки уж настолько трудолюбивый народ.
             Поразила его старшая дочь хозяев, Нурия. Инвалид с детства, прикованная к своему креслу, она постоянно была чем-то занята, в основном кроила и шила, причём была отличной портнихой. Саше вспомнились некрасовские строчки: «Эту привычку к труду благородную, нам бы не худо с тобой перенять».

             Главной сельскохозяйственной культурой в Узбекистане в советские времена стал хлопок, площади под ним постоянно росли. А это очень трудоемкая культура. Для кого-то, особенно для партийных и советских руководителей в республике, хлопок был предметом гордости, получения наград, новых должностей. Среди хлопкоробов были Герои и дважды Герои Социалистического Труда.
             Для большинства жителей республики хлопководство стало хлопкорабством: всё население республики, от мала до велика направлялось на сбор хлопка. Школьники, начиная с младших классов, студенты, врачи, инженеры, молодые и старые, целый день, под палящим солнцем вручную собирали хлопок на плантациях (3).

             Дальше Сашин путь лежал в город Чирчик, где он провёл два первых года своей жизни и откуда их семья уехала, продав свой дом с чудесным садом, поскольку Саша медленно угасал от жаркого, не подходящего ему климата.
            Здесь жил самый старший из клана Зиганшиных, Ширван, бывший на 18 лет старше своего младшего брата Ризы, Сашиного отца, и его дети, внуки.       
            Высокий, крепкий старик держал себя всегда с достоинством, как и положено аксакалу, главе клана. Пять раз в день он совершал омовение, стелил специальный коврик, ступал на него своими ногами, обутыми в ичиги, сапоги из тонкой и мягкой кожи, и молился, совершал намаз. Во время молитвы дед Ширван, часто кланяясь, брался большим и указательным пальцами за мочки своих ушей, как бы оттягивая их.
            Глядя на его большие, вытянутые уши, Саша решил, что из-за этого они и приобрели такую форму. (Потом, с годами, когда и у него самого уши стали почти такими, без всякого совершения намаза, он понял, это - «фирменное», зиганшинское).

            Чирчик расположен в долине одноименной бурной горной реки, протекающей между отрогами двух хребтов Западного Тянь-Шаня, считающегося жемчужиной этой горной страны. Саша очень жалел, что его приезд пришёлся на зимнее время, да ещё в необычные для Узбекистана морозы, и он не может побродить по красивейшим здешним местам. Это компенсировалось тёплыми встречами с многочисленными родственниками. Его единственный приезд в Чирчик состоялся лет 15 назад, и он теперь как бы заново знакомился со всеми.

             Быстро пролетели дни знакомства с Узбекистаном и вот он уже в родном посёлке, готовится к отъезду в Новосибирск.
            В этот раз он едет на поезде, поскольку багажа набирается на несколько чемоданов и больших сумок. Как всегда, в последний день дом полон гостей, а потом все толпой идут провожать на станцию. Саша ничего не несёт, он лишь со страхом смотрит, как родные и друзья волокут его многочисленный багаж. Вот самый сильный на тот момент парень посёлка Зявдат тащит на плече огромную сумку, потом перекладывает на другое плечо - это уже устало. А вон двое несут за ручки другую сумку, иногда останавливаясь, чтобы передохнуть. Ещё один несёт тяжёлый чемодан, перебрасывая с плеча на плечо. А всего багажа шесть штук! В Челябинске предстоит пересадка, что он там будет делать, как справится?
______________________

(1) Для названия главы использована строка из стихотворения поэта И.Сурикова             

(2)    Повесть известного советского писателя Александра Неверова «Ташкент - город хлебный» рассказывает о страшном поволжском голоде 1921—1922 гг., о том, как герой повести подросток Мишка Додонов едет добывать хлеб для своей матери и младших братьев. В 1968 году режиссёром Шухратом Аббасовым снят замечательный одноименный фильм. А какие сценаристы: Андрей Кончаловский, Александр Неверов, Андрей Тарковский.

(3)  В советские времена площади под хлопком в Узбекистане увеличились по сравнению с Царской Россией в 5 раз, и занимали до 98% общей площади всех технических культур.
      В результате Узбекистан столкнулся с побочными эффектами такого монокультурного сельского хозяйства, обернувшимися экологической катастрофой. Почвы в республике из-за активного использования удобрений быстро деградировали, резко снизился уровень Аральского моря, потому что вода уходила на полив хлопковых полей. Сейчас Арал, по крайней мере в узбекской его части, практически исчез, питавшая его река Амударья уже не доходит до бывшего устья, а появившаяся вместо моря пустыня Аралкум славится пыльными бурями, которые поднимают в воздух тонны ядовитых удобрений, просочившихся с хлопковых полей.
      Повсеместное использование детского и принудительного труда на хлопковых плантациях в Советском Узбекистане не афишировалось, но население республики стонало от рабского труда. Хлопковое проклятие, перешедшее республике в наследство от СССР, тяготеет над ним и сейчас, хотя и не в таких масштабах.
      В США, Бразилии уборкой урожая занимаются в основном машины, в Индии – сами фермеры. В Узбекистане до последнего времени мобилизовывали на сбор хлопка, отрывая от работы или учебы. На время страды людей нередко размещали в нежилых, заброшенных помещениях, например, в бывших корпусах пионерлагерей, ежегодно приходили сообщения о десятках смертей, в том числе детских, среди тех, кого власти согнали на поля.
       В 2014 году 153 крупнейшие мировые компании (Adidas Group, Puma, Levi Strauss, H&M, Walmart, C&A, Marks & Spencer, IKEA и другие), устроили бойкот узбекскому хлопку из-за использования принудительного и детского труда на хлопковых полях. Лишь после этого Ташкент наконец ратифицировал конвенции Международной организации труда, запрещающие использовать принудительный и детский труд.