Реверс судьбы Полная версия

                Глава 1 Дорога в прошлое

     Сегодня, мотаясь по делам, и уже собираясь направиться восвояси, а проще говоря, к дому. Я стал рисовать в воображении благостную картину семейного вечера пятничного дня, когда уже определенно ясно, что завтра не врежется в сонное сознание мелодия будильника телефона, положенного как обычно рядом на тумбочке у изголовья кровати, и можно будет парить в сновидениях, хотя  можно и без них, до тех пор,  пока сам организм уже не решит, что отдыхать довольно. Однако, как показывает мой личный жизненный опыт такие мысли всегда опасны тем, что после того как они пройдут через сито сознания, они могут создать избыточной потенциал, который по физическим законам должен быть нейтрализован противоположным событием, чтобы Вселенная сохранила свое состояние покоя, так сказать «единство в борьбе противоположностей». Ну, это если вспомнить старика Маркса. Так вот, после того как сия мысль была продумана и просмакована, в полном соответствии с  описанным выше законом завибрировал и закурлыкал своим «фирменным» звонком «яблочный» телефон, передавая чье-то нетерпение в намерении испортить казалось бы уже начинающийся уикэнд. К тому же он выдал на сопряженное с телефоном табло мультимедийной системы автомобиля имя и фамилию гражданина, не ответить которому было нельзя, поскольку последний являлся важным звеном материальной составляющей моей жизни.
-   Да, Николай Владимирович, - фальшиво бодрым голосом поприветствовал я своего постоянного работодателя.
-  Привет, привет, Ромушка, - заворковал абонент, вгоняя меня в тоску, потому что таковое обращение неминуемо означало дело срочное и неотложное, - надеюсь, ты еще « в седле». Нужно срочно подскочить в Петродворец и забрать бумаги по моему противнику, поскольку осмыслить их с твоей помощью и определиться с ответными действиями хотелось бы уже к понедельнику. Срочность, как ты понимаешь, я компенсирую.
-   Сделаю, - ответил я, стараясь не выдать интонацией изменение своего прямо сейчас рушащегося в бездну оптимистического настроя,- бумаги на точке?
-  Да, как обычно. Спс, Ромушка, жду твоего вердикта, -  откланялся Николай Владимирович, - поклон супруге.
     Чертыхнувшись, разворачиваю автомобиль, уже четко понимая, что мне предстоит увлекательная поездка в стаде автодачников и шашлыкоедов, которые в таких же мыслях, каковые владели мною до последнего звонка, сейчас формируют пробки, истекая железной лавой из Петербурга, заполоняя тот же Петродворец в намерении рассосаться по области на ближайшие два дня. Как обычно вечером в пятницу дорога по направлению к городу Петра радовала пустынностью и завистливыми взглядами автолюбителей со встречной полосы, медленно ползущих в противоположном направлении.
      Через часок я забрал драгоценные для Ник. Владимирыча бумажки, который, несмотря на то, что был человеком вполне современным, напрочь не доверял цифровым технологиям в плане передачи информации. Чему я и был обязан визитом на «точку» в Петродворец, где тот же НВ имел свой шикарнейший офис. Сам-то он, понятное дело, набирал меня уже явно из своей загородной резиденции. Печалясь по поводу того, что часть выходных придется потратить на изучение макулатуры, небрежно брошенной мною на заднее сидение, да плюс к тому же еще и на компьютерную писанину по поводу прочитанного, я боролся с желанием выскочить из железной колбасы, нудно ползящей к границе пригорода Петербурга, и «прожарить» по встречке. Но такое баловство, именуемое в законе административным правонарушением, могло поглотить еще больше времени, чем езда ползком, поскольку на многих перекрестках стояли подбоченившись и, сканируя взглядами нашу автотолпу, дорожные полицейские, как обычно в такие дни, выставившиеся на «потенциально опасном направлении». Все имеет свойство заканчиваться. Стала размываться и образовывать большие и малые интервалы наша сплоченная группа, отдельные члены которой покидали сообщество, отворачивая к направлениям, ведущим к заветным загородным соткам. Когда до конечной точки маршрута осталось не более километров тридцати, я остался практически один и уже, расслабившись, позволил стрелке спидометра завалиться в правый сектор. Но вот расслабляться на дорогах за пределами указательного дорожного знака «Санкт- Петербург» перечеркнутого красной полосой не следовало, учитывая совершенно различное качество дорожного полотна в административной границе мегаполиса и окружающей его области, где полотном занимаются иные субъекты. Хотя по Гоголю они должны быть одинаковы по родовому признаку, но вот деятельность у них различна в зависимости от места занятия рабочего положения. За расслабленность я был наказан попаданием в яму прямо на моей полосе, которую не увидел из-за того, что близковато «прижался» к идущему впереди меня автобусу. Ямина была достаточно глубокой и долгое время обделенной вниманием дорожных служб, чтобы пробить мне пару колес по одному борту и заставить хорошенько приложиться головой о стойку междверной секции. Тормознувшись на обочине, я пощупал левую сторону головы, на которой похоже наливалась приличная шишка. Потом я вылез и, кряхтя, осмотрел резину, после чего понял, что от запаски в багажнике толку не будет. Я стал проклинать все известные мне дорожные службы, работодателей и тот день, когда мне приперло пойти на юридический, поскольку не хватило баллов для иняза.
    Похоронив мысленно пятничный вечер и приложив к пострадавшей голове пластиковую бутылку с водой, которая болталась на полу возле сопла кондиционера и вследствие этого обладала хоть какими-то холодильными свойствами, я набрал неизбежные «112» и, пояснив вежливой девушке-диспетчеру все необходимые координаты и суть своих неприятностей, стал ждать приезда спасательной команды. Изначально, правда, подскочила дорожная полиция, и с явно недовольными физиономиями, как будто я их оторвал от дела всей их жизни, наскоро засняли яму в анфас  и профиль, набросали схему дорожно-транспортного происшествия и,  строго указав мне  быть завтра в местном отделе для написания объяснения, убыли в неизвестном для меня направлении. Битый час ушел еще на ожидание «скорой колесной помощи», которая по прибытии оказалась состоящей из двух мигрантов, довольных привалившим им в виде меня заработком. Стараясь его оправдать, они тщательно и по восточному никуда не торопясь, снимали рваные колеса, накручивали привезенные, постоянно обсуждая каждую деталь процесса и дискутируя по каждому этапу работы между собой. Успев до момента окончательного «сдыхания» телефона, которому по времени уже давно следовало  быть воткнутым  в домашнюю зарядку, сообщить жене о своих приключениях, я терпеливо ждал восстановления ходовых качеств своего японца, грустно мигавшего аварийной сигнализацией. Наконец бывшие пастухи закончили трудовой процесс и, долго поднимая глаза к небу и шевеля губами, высчитывали мой денежный «приговор», а затем облегчив мое портмоне, тоже убыли еще в более неизвестном направлении, чем прошлые мои визитеры. Наконец я мог двинуться к дому, теперь уже в гарантированном телефонном молчании. При движении я понял, что досталось не только колесам, но и ступичным подшипникам, которые завели свою знакомую воющую песнь, давая мне понять, что меня еще ждет неизбежный автосервис, экспертиза и долгий суд с дорожной службой, поскольку таковой инцидент в понятие «страховой случай» по моей автостраховке не попадал. Запарковав свой пострадавший автомобиль на малюсеньком клочке свободного у дома асфальта, который в виду позднего возвращения я и застать-то не надеялся, поднявшись домой, я устало рассказал встревоженной моим пребыванием в телефонном вакууме жене, суть своих автоприключений. После чего дал ей же честное слово показать завтра свою уже набухшую шишку врачу. Наконец-то я лег спать, но совсем не в том, предполагаемом до всех событий, настроении. И все-то мне было не заснуть, все приходилось ворочаться с боку на бок, отгонять тысячу и одну мысль о сегодняшних злоключениях, о «судебной мести» нерадивым дорожникам, о необходимости завтра или край послезавтра промусолить привезенную проблему НВ и т.д. и т.п. Наконец мозг сдался и провалился в сонное небытие. Во сне тоже покоя не было, грезился мне университет, да так явно, будто я только сейчас приехал на выходные из Петербурга, договорившись со старостой группы, что завтра, в субботний день, он «отметит» меня в лекционной ведомости, и я буду иметь как все трудящиеся не один, а целых два выходных, на которых смогу наконец-то навести порядок в своих аудиокассетах и прослушать привезенный с собой новый альбом Ричи Блэкмора и все такое связанное со студенческим временем, с его приятными и необременительными заботами.

     Из объятий Морфея меня грубо выдернул звук знакомый, но знакомый где-то на нижних этажах памяти, сейчас-то уж точно его не должно было существовать в окружающей меня действительности. Закрыв глаза, я попытался представить, что этот дребезжащий металлический звук есть продолжение моего сна, допустим это оригинальное начало композиции старика Ричи. Но звук не пропадал, он продолжал изматывать душу, однотонным, непрекращающимся бренчанием чего железного о такое же железное. Наконец раздался какой-то мягкий шлепок, похожий на человеческую руку и женский голос сказал:
-   Рома, проспишь, давай вставай! - обладательница голоса ушла из комнаты,  вскоре хлопнула дверь ванной, и раздался мощный напор обильно пущенной из кранов воды.
«   Нет, ну какого черта ей приперло меня будить, я что ли вчера просил? – мысленно возмутился я поведением жены, - Мы вроде никуда не собирались с учетом поломки транспортного средства, и что за звук у меня  в телефоне на будильник поставлен, вчера тряхнуло родимого на яме, видать.»
    Все еще лежа с закрытыми глазами, я ощупал рукой пострадавшую часть головы и к удивлению не обнаружил даже легкого следа вчерашней неровности на черепе. Да и вообще чувствовал я себя превосходно, не в пример вчерашнему состоянию. И если прислушаться к ощущениям, то и выспался я прекрасно. И продолжая испытывать сонную негу, услышав, что жена покончила с водными процедурами и зашумела на кухне, я с полузакрытыми глазами поднялся и пошел в ванную, свет в коридоре был не включен, и я полусонный, наощупь щелкнув, выключателем,  проник внутрь ванной комнаты для принятия хорошего контрастного душа.

     Вот уже, наверное, минут десять я стою перед овалом зеркала и медленно схожу с ума, глядя в свое отражение. Я смотрю себе в глаза, и я понимаю, что это мои глаза, но я решительно не узнаю себя в этом тощем субъекте, хотя и с миловидной физиономией. Я не понимаю  и не понимаю конкретно кто это?! Я трясу головой, он повторяет мое движение, открываю рот, изображение дублирует это, трогаю себя за пострадавшую часть головы и он худой рукой делает тоже самое. Я не хочу принимать и осознавать того, что я вижу себя, но двадцатилетнего. Я должен покрыться холодным потом, но только учащенно бьется сердце, я должен покраснеть от подскочившего от  артериального давления и «любоваться» своей красной рожею, но изображение выдает лишь румянец на щеках. Мне должно стать дурно, но мне лишь волнительно и страшно. Я отвожу взгляд и опускаю его долу. Боже мой, я вижу, вернее я не вижу! Своего сытого брюшка! Чееррртт! Что же на  мне за изыск ретро в виде семейных трусов двадцатого века… Стоп, бешено работающий мозг выдает картину молодости, синхронизируя ее с изображением зеркала. Таак, я боюсь смотреть по сторонам, но все-таки превозмогаю себя и кошу взглядом, присаживаясь на ребро чугунной ванны. Кафельные стены, раковина, деревянная вешалка, крашенное зеленой краской «колено» трубы. Да, память беспощадно выдает картинку ванной в квартире матери, но ванная у нее сейчас хоть и там же, и тех же размеров, но уже со стиральной машиной «Индезит», с хромированным коленом и не с этим убогим, совковым кафелем. Взгляд на дверь убивает металлической задвижкой-запором. Так, вчера мне надо было все-таки ехать в больничку, отдаться местным костоправам, вот и не галлюционировал бы сейчас. Ставлю руку под ледяную бьющую в раковину струю воды, морок не проходит. Но ведь самое шокирующее, что чувствую я себя на столько, на сколько, выгляжу, это-то как?! Спокойно, сейчас я почищу зубы, приму душ и при продолжении галлюцинации, просто попрошу жену вызвать «Скорую» или сопроводить меня к травматологу, неврологу, психиатру и желательно в платную, нет, не желательно, а обязательно в платную клинику! Обнаруживаю в виде зубной пасты болгарский «Поморин», ну, а что же Вы, Роман Юрьевич, хотели Вы пока в «наведенном» 20-м веке. Там всяких «Дентов» не было. Вытираюсь, выхожу из ванной и сталкиваюсь в коридоре … Мдаа, сходить с ума, так уж со всеми реалистичными подробностями. Сталкиваюсь со своей мамой «образца» восьмидесятых годов прошлого века.
-   Так, ты замыться решил совсем? Иди, завтракай, а то на свою электричку не попадешь, - ворчит она на меня и идет по коридору нашей – «той нашей» квартиры к себе в комнату.
    Для начала  я возвращаюсь в комнату и уже ничему не удивляюсь, включая свет, найдя каким-то движением мышечной памяти «свой» выключатель. Ну что же, может хоть до того как к врачам попаду, забавные моменты поищем в этом положении, а? О, моя фирменная вельветовая курточка на молнии «Роллер», мэйде ин Югославия. А тут?  Ага, вот они родимые итальянские джинсы, да они именно итальянские, не какие-то там всеобщие «Вранглер», или «Левис Страус», или там «Ли», именно итальянские с непонятным названием и только у меня одного. Охо-хо. Мой старый добрый кассетник, университетский «дипломат» и, конечно же, черно-белый телевизор «Электрон», развернутый мной экраном к кровати, несмотря на протесты матери, которая считала, что он непременно свалится на меня спящего и покалечит, поскольку имеет солидный и свойственный всем ламповым советским телевизорам вес и полированные деревянные бока из дсп. Ну, с этим ладно, а «молодой» организм требует пищи. Быстренько одеваюсь, иду на кухню. Мгу, кофе из жестяной банки, как сейчас помню ценою в два рубля, бутерброд с маслом и куском «вареной» колбасы «без жира», хо-хо по тем временам ее еще урвать надо было. Поглощаю все это с удовольствием, разжевывая, как мне кажется, «своими» «молодыми» зубами. Так,  чтобы мне еще не забыть сделать в этом времени, куда психически забросила меня авто травма. Проверяю карманы джинсов - проездной на электричку, трешка, ключ. Беру дипломат, такое чувство, что я что-то забыл, автоматически шарю по комнате, хочу спросить об искомом маму, но тут понимаю, что ищу мобильный, а по идее такового у меня сейчас нет, и не будет еще долго. Ладно, смех-смехом, но надо бы и к людям в белых халатах. Просить маму я об этом не решился, хотя подозревал, что под обликом ее все ж таки скрывается реальная супруга. На всякий случай говорю в пространство квартиры:
-  Пока, я поехал! – и выбегаю, ссыпавшись, как обычно я делал в молодости, горохом по лестнице. Выбегаю на улицу, теша себя слабой надеждой, что там все по-прежнему, как в моей «двадцатьперво-вековой» жизни.
     У подъезда, назвать вход в областную панельку  по-питерски, пардон, по-ленинградски «парадным», язык не поворачивается, вроде бы все также, как и сейчас у того же маминого дома. Так, иду в направлении самой лучшей в городке платной клиники «Асклепий», но нахожу на ее месте стоявший во времена моего студенчества пивняк - «капельницу», поименованный так местными алкашами за возможность накапать в пивную стеклянную кружку горячительного сорокоградусного напитка. Заходить в «капельницу», да еще и явно закрытую за ранним временем суток, не рискую, хотя, в принципе, верный ход для попадания к желанным врачам, либо в участок,  но вот выйду ли я оттуда, если врачи будут мозгоправами Советской империи, тот еще вопросец. Что-то я стал сомневаться в своей психической травме. В голову полезли прочитанные книги о «попаданцах» в иные временные реалии.  Кстати, открыв дипломат, нахожу свой студенческий, в нем отметка об обучении на втором курсе. Ну, а что? Съезжу, может и «отпустит» по дороге, а нет, так полюбуюсь на своих однокурсников без «свежей» подтяжки на лицах, лысин, животов и целлюлита. Так, где у нас маршрутка, тьфу,блин, остановка автобуса. Вон она там же где и сейчас, в общем-то. Погрызем гранит науки юридической еще разок?

                Глава 2. «Тени» не исчезают в полдень.

     Вокзал, на который я добрался автобусом, пробив компостером найденный в том же «дипломате» талончик, в принципе,  и в  «мое» время выглядел также, даже ларек «Союзпечати» стоял на месте. Позже, конечно, в нем будет кроме всякой полиграфической «желтой» ерунды еще и тысяча ненужных мелочей, но сейчас внутри строго были выложены все «положенные» во время Советского Союза периодические издания. С учетом необходимости определиться в каком периоде политическом, а также конкретно временном я нахожусь, я решительно направился к светочу периодической печати. Нащупав в кармане джинсов необходимую мелочь, подумав, прошу старушку-киоскера продать мне «Правду», ну и… Ага, точно вот это - газету Ленинградского комсомола «Смену». Взяв газеты, бреду с толпой уезжающих на платформу, на которой стоит уже электропоезд, каковые сохранились и до наших цифровых времен  с незначительными изменениями по комфорту. Поглядев на свои часы, а это были достойные того времени электронные часы с набором восьми мелодий, я понимаю, что еду ко второй паре, поскольку они показывают восемь часов утра, а вторая пара соответственно начинается в одиннадцать. Это по временным затратам - электричка, метро и на Васильевском острове еще нужно или на «троллейбасе» или на «скотовозе» ( автобусе) пару остановок до здания юрфака проехать. Смотри-ка диалектические названия того времени не так просто вытравить из оперативной памяти. О-хо, деревянные скамейки вагона приводят меня в умиление, несмотря на мой сегодняшний костистый зад, на котором ехать будет не так комфортно, как на моем же заду будущего (если оно есть и будет, вздыхаю я про себя). Ладно, пока я здесь, буду следовать привычным и не совсем забытым правилам перемещения и поведения того времени.
    С удобством расположившись у окна и обязательно лицом вперед по ходу движения поезда, достаю газетки. Ого, с передовицы «Правды» на меня смотрит Юрий Владимирович Андропов, а дата? А дата стоит 09 сентября 1983 года. Значит, скоро уже начнется «пятилетка пышных похорон» или «гонки на похоронных колесницах», как в народе называли этот период. Так, посмотрим, что происходит на просторах «нерушимого». Кстати, а что для меня лично говорит сегодняшняя дата?  А дата говорит о том, что на втором курсе учебу я только начал, летом у нас был стройотряд, в который мы определились всей свой компанией с курса и весело проводили время в Ленинграде на строительстве станции по перекачке фекалий с Васильевского острова. А занятия, стало быть, только начались. Понятно.
-  Привет, ты ко второй паре решил? - на меня улыбаясь, смотрит, а потом запросто присаживается рядом молодая деваха. Мне даже не надо вспоминать кто это, поскольку после окончания ВУЗа был период и совместной работы и встречи курса были практически ежегодно. Но!!! Тут же молнией высвечивается у меня в памяти и ее же похороны, случившиеся буквально через год после окончания ею судейской карьеры. Вот они парадоксы времени. Я молчу, не зная, как и что сказать Наталье.  Ведь мы из одного города и частенько вместе ездили на электричке на занятия, только я еще предусмотрительно «застолбил» себе и койко-место в общежитии на проспекте Добролюбова, а она помню… Да, точно, на этом втором курсе выйдет замуж за нашего однокурсника и будет жить в Петродворце! По ассоциации вздрагиваю. С него, с этого Петродворца и началась вся эта невероятность, есть ли связь, магия места, или это простое совпадение?
-  Ага, ничего без нас на первой паре перебьются, Натахен, - отвечаю и на всякий случай добавляю, - даже не знаю, сколько пар сегодня и чего.
-  Ну, ты даешь! – восхищается известная своей прилежностью Наташка,- первую  вообще-то отменили, а сейчас «граждань», а потом «уголовка», я спросила в плане того, зачем ты ко второй едешь, с вашим старостой можно было и вообще на сегодня «забить».
-  А, точно,- «вспоминаю» я, - да так, с парнями пересечемся, может, придумаем чего.
-  Ясное дело, на третьей паре вашей компашки  не увижу, точно, - авторитетно заявляет она, - слушай еще пять минут до отхода, пойдем, покурим?
- Э-э-э, - мычу я, лезу в карман куртки и обнаруживаю твердый прямоугольник сигаретной пачки, - пошли!
    Ну, курить-то, я курил тогда, а потом-то завязал, правда, уже когда «следаком» был в прокуратуре, но и «развязывал» бывало в подпитии. Вот позорно  раскашляюсь сейчас на потеху всем курякам, что нещадно дымят  как в тамбуре, так и около него на платформе. Достаю пачку. Оказывается сегодня я обладатель «БТ» - сигарет болгарских, стоят они, как помню, 80 копеек, по тем временам не тот шик, что кишиневский «Мальборо», но тоже более-менее солидно, не «Родопи» какие-нибудь или там «Ту-134», хотя та же Болгария. Закуриваем от Наташкиной зажигалки. С осторожностью и тревогой втягиваю в себя табачный дым. Вроде ничего страшного, мой организм сейчас никотиноприемлем, а может даже и никотинозависим. Докурить не успеваем и под грозный рык машиниста:
-   Осторожно! Двери закрываются! – запрыгиваем в тамбур.
    Усевшись в наше «купе», Наташка сразу приспосабливается дремать, что в принципе практически делает весь этот студенческий вагон, как обычно страдающий «хроническим недосыпом». А я пока посмотрю, что в газетках, а то ведь, что осенью 1983-го происходило знать надо бы. Так космические запуски, ага, уже «Союз-Т» пошел, насколько помню модификация простого «Союза», Андропов о роли научно-технической революции, бла-бла, этой говорильни еще в стране будет с избытком. Расследование катастрофы парохода «Александр Суворов», врезался в опору моста на Волге.  Что-то и сам помню такое. В общем, ничего критичного. А если в своей студенческой компании «травить» будем, то о политике нас разговоры тогда не привлекали это точно, ну музыка, как правило рок западный и ленинградский, походу пьесы разберемся, все это моя жизнь, не чужая. Футбол опять же. Что с «Зенитом» в эти времена? Меня чуть в пот холодный не бросило. Да как же! В следующем году, в ноябре вроде, «Зенит» возьмет «чемп» СССР впервые за все время. Так это ж можно, а? Лихорадочно начинаю думать, а что можно? Тотализатора в те времена не было, если спорить с кем-то из нашей компании, например, или вообще с кем общаюсь - только бутылку «коня» выиграю, не больше. Пойти что ли к руководству ЛОМО, в те времена клуб играл под эгидой этого предприятия. Расписать перспективы, так ведь могут и побить. Тогда в чемпионство питерского клуба серьезно никто не верил. Так что способов разбогатеть на этой информации на ум не приходит. А что я собственно могу извлечь из того, что я знаю основные события мира за эти годы, вплоть до нашествия на Землю паразита, остановившего все привычное течение жизни? Пока учусь, наверное, могу извлечь дивиденты только в плане знаний юридических, да и то сейчас советское законодательство, а у меня в голове уже больше российское. Вехи развала Союза? Да разве я могу это предотвратить? Нет. Что в Совке суждено произойти, то и произойдет. Позже, в другой период истории, ну там да, побольше можно дивидентов извлечь. Допустим, во время расследования «своих» дел в прокуратуре знать, где искать доказательства и заранее с «глубокомысленным видом» «определять» преступника, да и потом в период работы адвокатом знать, чем закончиться то или иное дело. При всей успешности того периода жизни, всегда в делах была неопределенность, А здесь. Пожалуйста, знаешь результат - ломи гонорар, какой хочешь. А повлиять как-то основательно, фундаментально на то, что будет в мире - это вряд ли. И тут мне чуть не поплохело. Ладно я.  Я не стремился после окончания ВУЗа выстроить какую-то карьеру, больше материальными изысками нагрянувшего капитализма интересовался, а вот мои однокурсники … Ведь один из них вообще достиг самой вершины пирамиды государственного управления, за что был любим и почитаем на всех встречах курса того и последующего времени. И что мне теперь из этого знания?  В друзья к нему набиваться для того, чтобы потом карьеру сделать? Я прислушался к себе, не-а не греет, это ж скукота-то какая! Столько было неприятностей в жизни, но они, по крайней мере, сейчас по свойству нашей памяти не вырисовываются. То есть, они не такого масштаба, чтобы из-за них что-то кардинально менять в течении своей жизни. Я задумался, многие чисто теоретически наверняка размышляли, чтобы они поменяли в своей судьбе. А нужно ли что-то менять мне, если я застряну здесь надолго, если не навсегда. Зачем мне дан этот шанс, неужели только затем, чтобы все продублировать и вернуться к яме в окрестностях родного города? Если во всех явлениях искать смысл, и если  я сейчас не болен каким-то изысканным психическим недугом, то зачем вся эта история с моим «перемещением» в 1983-й? Скажем, кардинально хотели что-то изменить через меня силы Земли или Вселенной. Ну, допустим, дождавшись 2020 года, велят мне рвануть в Китай и закатать в асфальт любителя сожрать летучую мышь, чтобы потом вирус не пошел гулять по планете всей, или «11 сентября» у амеров предотвратить, так для этого слишком далеко меня забросили по времени. От напряжения у меня  заболела голова. Оказывается, в раздумьях я не заметил, как за окном замелькала платформа Балтийского вокзала, а все люди уже стояли на выход к тамбуру.
-   Ой, ты что, сейчас застрянем в толпе. И в метрошку не заскочим первые,- мгновенно проснувшись, запричитала Наталья.
     И мы, схватив студенческие пожитки,  рванули, вклиниваясь в толпу, на выход, чтобы потом стремительно добежать до зева метро, и там, зашвырнув пятаки, а может и, проскочив вдвоем на один пятак мимо турникета под осуждающий взгляд дежурной в красной шапке, бежать вниз по экскалатору, а потом качаться в унисон в вагонной толпе поезда метро, а затем уже, выскочив на нужной станции, бежать опять, но уже вверх на выход, прыгнуть в троллейбус и завершить марафон в арке старого здания «альма-матер». Жизнь это движение вперед, а судьба должна подать знаки для своего переустройства, или как будут говорить позже, «перезагрузки».

                Глава 3. Если бы молодость знала, если бы старость могла.
    - Ром, ты что заснул? – из раздумий меня выводит веселый голос Володьки, моего друга.
     Сошлись мы с ним еще в период сдачи вступительных экзаменов, когда шли на сочинение, отчаянно труся, поскольку это был первый экзамен того памятного года по истечении пары лет после Московской олимпиады. Потом в ходе других экзаменов к нам присоединился Олег, были и еще «попутчики», но они сошли с дистанции ввиду громадного конкурса на юрфак. Дальше, уже в процессе постижения юриспруденции непосредственно на студенческой скамье, к нам присоединился Миша и уже последним Андрей, который умудрился ранее вылететь из Универа, и, отслужив положенное в стройбате, опять занял место на нашем факультете, а также почетную и уважаемую позицию в нашей компании, поскольку таким жизненным опытом, как у него, из нас никто не обладал. К тому же он уже был женат и поэтому снисходительно разъяснял нам эту волнительную сторону непознанной нами пока жизни. Сейчас мы полным составом пребывали в одной из многочисленных пивных Ленинграда, которые Андрей знал наизусть еще до армии,  похоже, эти знания и   сыграли не последнюю роль в его путешествии на срочную военную службу. Сейчас я отдыхал душой, потому что не участвовал в споре, в котором, как казалось моим друзьям, они обсуждали серьезные темы, пользуясь некоторой университетской свободой вольнодумства, но мои мысли от таковой «серьезности» были далековато. Я то уже знал ответы на все вопросы «пылких» дискуссий, как на те, что друзья, горячась, обсуждали сейчас, так и на те, что будут обсуждаться на множестве таких вот вечеринок, Поэтому традиционный спор, где лучше живется люду, у нас или же «за бугром», в котором в общем-то единственным апологетом западного образа жизни выступал Олег, а остальные «взрощенные на социалистических идеалах добра и справедливости» пытались его убедить в заблуждениях, заставлял меня иронично улыбаться. Мне спор  был не интересен, потому что я-то знал - нашим идеалам жить по историческим меркам осталось недолго, а потом Олег навсегда уедет в  защищаемые им сейчас в споре американские штаты, заведет там семью и будет она у него большая,  как положено по их образу жизни, и с нами он будет только иногда переписываться и «поздравляться» в социальных сетях. Я знал, что убеждающие его отречься от заблуждений, сами прикупят себе недвижимость на Европейских берегах и будут туда регулярно наведываться и страшно негодовать, когда такая возможность будет хоть и временно, но прикрыта микроскопическим «властелином» из Китая. Туманная была только судьба «заводилы» Андрея, следы которого после окончания вуза затерялись в тех же пивных.
-    Ну что, долго мы еще будем пить ячменную воду?- провозгласил Андрей,  вырвав меня из этих мыслей, - вон в Ромку уже ничего не лезет. Так, кто первый сходит рублем?
     Это означало скинуться на приобретение более тяжелого раствора, нежели пиво, которое я лакал больше для вида, компании и конспирации. К моему удивлению в памяти остались вкусовые предпочтения солидного господина, попробовавшего на своем веку кое-что получше советского разбавленного пиваса ,хоть и подаваемого в заведении со звучным названием «Пивной бар». Но более тяжелый раствор в эти времена означал  неизменно портвейн и конечно не марочный, приобретаемый как студентами, так и представителями маргинального сообщества города Ленина. Изготовляем он был в советскую эпоху из винопродуктов, я бы даже сказал продуктов «винного распада», но он обладал двумя ценимыми небогатыми стратами советского общества качествами – дешевизной и крепостью. А поскольку мы еще успели, помимо сидения на лекциях,  получить «летнюю стипендию», то покупка портвейна была просто неизбежной. И не мог я сказаться больным или придумать еще какую-нибудь причину для отказа, потому что ее в этом времени просто не существовало.
-   А куда кинем кости? – приготовившись испытать на своем пищеводе все прелести портвешка с немудренной закуской, спросил я, доставая трешку.
-   Ты что ж ничего не слушал, что ли?- возмутился Михаил, пододвигая трешку к Андрею, у которого уже хищнически шевелились усы, сросшиеся с импозантной бородкой, - действительно странный ты сегодня какой-то. К Андрею едем на юго-запад.
      Юго-запад, это новостройки Кировского района Ленинграда, где расположен и по сей день знаменитый Кировский завод, Ну, а дальше все по  Майклу Науменко «Мы берем мотор, хотя в кармане голяк». Перемещаемся за тридцать минут из центра города на юго-западную окраину, что заставило меня завистливо посетовать на будущую загруженность города колесными экипажами. В одном из универсамов, которые были обязательным элементом застройки новых районов, Андреем берется, как самым взрослым и солидным из нас, батарея винных бутылок и неизменная буханка черного хлеба, а также лук репчатый, потому что как со значением поясняет Андрей, кетчуп болгарский у него уже в доме есть. Я немного содрогаюсь, так как вспоминаю, что будет продемонстрировано Андреем в виде закуски  шикарного изыска, по его словам употребляемой лучшими музыкантами и богемой из «андеграунда» этого города. Через минут двадцать сидим тем же коллективом в малюсенькой, но «своей» комнате Андрея в трехкомнатной квартире панельки. Андрей находится в процессе развода и поэтому дома только его мама, которая, впрочем, никогда нам не мешала. Пока хозяин готовит «гвоздь программы», мы услаждаем слух песнями Галича, которые завел на своем раздолбанном магнитофоне Андрей. Галич никогда мне не нравился, да остальным тоже, но объявленная Андреем «антисоветскость  и подпольность» его творчества, заставляла нас держать свое мнение при себе, поскольку интеллигентный человек «должен» это знать и слушать.
-  Ну, отцы, готово! - появляется Андрей с подносом, на котором изящно разложены маленькие квадратики черного хлеба с кружком лука. Венчает бутерброд большая капля кетчупа.
     Все (я показушно тоже) выражают восторг этим, пока еще не изведанным, кулинарным шедевром. Наполняются стаканы, да обыкновенные граненые стаканы, не полностью конечно, где-то на треть. Все старт дан. Дальше для меня в те времена начиналось самое любимое и ожидаемое, неторопливый разговор. Разговор обо всем. Джинсы, диски, случаи на учебе, самое сакральное и сокровенное – опыт общения с противоположным полом. За исключением Андрея этот опыт был у беседующих минимален. Вот и сейчас, подразвалившись в кресле, и пыхтя неизменной беломориной, Андрей пояснял ребятам, у которых сразу округлились глаза и расширились зрачки, что во время интима желательно иметь на потолке или вверху на стене, но обязательно под наклоном большое зеркало, чтобы наблюдать себя совокупляющегося,  изредка бросая на это зеркало взгляд.
-    Зачем же? – с придыханием вопрошает Миша.
-  Эх ты, молодой, -  Андрей делает театральную паузу, пуская дымную струю между стаканами, - для того, чтобы любоваться собой, вот, мол какой я молодец !
    Все с пониманием кивают головами. Я же, веселясь про себя (все ж таки после пяти минут гонений портвейной жидкости туда-сюда по пищеводу, мне удалось пропихнуть ее в желудок, незамедлительно получив разлившееся вскоре по телу опьянение), думаю, что в этом взрывном гормональном периоде не до любований, пропагандируемых Андреем, а только до всепоглощающей страсти безо всяких оглядок на зеркала. Но предмет беседы последним уже перенесен на, якобы существующие и пользованные им, некие волшебные ампулы, замедляющие завершение акта у мужчин, позволяющие заниматься любовью ночь напролет. Таковые, солидно поясняет он, напропалую используются при съемке порнофильмов. Потом беседа плавно перетекает, почему то в необходимость достать женскую парфюмерию, хотя вроде до Женского дня еще далеко, видимо, я упускаю момент пояснения необходимости кому-то сделать подарок даме сердца. Андрей тут же начинает со знанием дела убеждать, что все радостные женские лица на флаконах духов сняты во время их оргазмов. Так беседа с неизменными перекурами на лестничной площадке (в комнате разрешалось курить только хозяину), перетекает в пение под гитару, на которой довольно сносно играют как сам Андрей, так и Володька. Тут репертуар и Гребенщикова, и Высоцкого, и, конечно же Галича и Макаревича, то есть всего как разрешенного, так и полуразрешенного  и откровенно не разрешенного советскими боссами от культуры. Я не смотрю на часы, но вдруг Миша начинает резко собираться и удивленно спрашивает меня:
-   А ты что не едешь? В общаге останешься сегодня?
    Ага, вспомнить бы еще в какой комнате, или как у нас говорили «камере» я нынче проживаю, менялось ведь все из года в год.
-  Плюнь, Ром,  ко мне поедем, - вступает Володька, живущий действительно в этом же районе.
-   Да оставайся у меня, - увещевает Андрей.
-  Ладно, сейчас домой отзвоню, - пьяно соглашаюсь я, но тут вспоминаю, что нам телефон поставят уже ближе к окончанию мною Универа, а мать-то я о ночевке не предупредил. Не то время нынче, когда у каждого в кармане заветная коробочка, в которой вся информация мира помимо возможности звонить.
-  Так, стоп. Миша, я с тобой, - покачнувшись, я собираюсь уйти с Мишей, который тоже живет в пригороде, уезжать нам с одного вокзала.
    Торопясь не опоздать на последнюю электричку, раскуриваем на ходу последнюю сигарету, братски дымя по очереди. На вокзале бежим к разным поездам, так как Мишке в Гатчину - другое направление. Забираюсь в практически пустой вагон, в котором, как и я, передвигаются запоздавшие люди повально в алкогольной дреме. Окна открыты и врывающийся на полном ходу электрички ветер приятно остужает разгоряченное алкоголем лицо. Подсунув по старой памяти под голову дипломат, я тоже засыпаю. Просыпаюсь от громко читаемых на весь вагон антисоветских частушек. Исполняет обветшалого вида гражданин, которого в моем времени назвали бы не иначе как БОМЖом , то есть лицом без определенного места жительства по сокращенной милицейской аббревиатуре. Но сейчас он величается как БИЧ - бывший интеллигентный человек или просто «алкаш гидролизный». Так вот сей БИЧ на потеху публике, и не думающей пресечь антисоветское действо, декламирует с выражением и очень громко матерный стих-частушку о письме Владимира Ильича Ленина с того света о переименовании Ленинграда в Петербург, поскольку его строил Петр Великий, а не он. Всех это очень потешает и БИЧа еще больше разбирает на антисоветчину. Запас матерных стихов и частушек велик, тем паче, что и обязательные милицейские наряды в электричках появятся позже, когда в них тупо начнут грабить в 90-е. Литературный вечер оканчивается на конечной моей остановке, когда чтец спрашивает меня:
-  Гатчина скоро? – ясно, перепутал поезда, ему ж в Мишкин «электрон» надо было.
    Я неопределенно машу рукой, тот понимающе кивает и со всеми идет к выходу. Дома все спят, но, наверное, слышат, как прибыл «студент». Пробираюсь на кухню родительской квартиры, после «закуски» Андрея и почти литра портвейна желудок просто грохочет своими стенками. В холодильнике нахожу молочные сосиски (наверное, мама с работы заказ принесла, в свободной продаже в нашем городке их не бывает). Уминаю пару сырых сосисок просто с хлебом, и на цыпочках пробираюсь к себе в комнату. Включаю телевизор, который по всем трем программам показывает рябь. Ну да, круглосуточное вещание еще впереди. Закатываюсь спать и тут же ощущаю словами Бориса Борисовича Гребенщикова « вертолеты в моей голове». Начинает мутить. Мутит или меня молодого из-за обилия винного продукта или меня будущего из-за того же продукта. Напрягаюсь в этом размышлении, борясь с желанием сбегать к «белому брату». Вертолеты наконец-то улетают, и я сразу проваливаюсь в сон.

           Глава 4. Здесь мертвые живы, здесь немые говорят.

     Стадия просыпания утром следующего дня ознаменовалась новым способом пробуждения. Это был звонок, обыкновенный телефонный звонок, то есть этот звук был знаком и находился не на таких уж нижних памятийных этажах, как предидущий звонок будильника, но все же это был звонок не того привычного толка, который мы определяем сразу и безошибочно за его повседневностью. Еще не разлепив веки глаз, я стараюсь определить источник звука. Судя по периодическим трелям, он находится позади меня. Только я собирался повернуться на призыв средства коммуникации, как он вдруг затих, резко оборвав свою однообразную звуковую гамму. Ну и черт с тобой. Надо хоть немного привести в порядок мысли после вчерашнего экскурса в студенческое бытие, которое было забавным, но удручающим своей общей, а зачастую и конкретной предсказуемостью цепочки событий. Это как развлечение, которым иногда  балует сознание, периодически отправляя нас в прошлые времена нашей же жизни. И сейчас, еще полностью  не осознав себя после пробуждения, я с тревогой прислушиваюсь к своему состоянию, которое с учетом вылаканного вчера портвейна должно к утру проявить себя известными последствиями. Хотя эти последствия могут быть и не столь серьезными, учитывая такой фактор как молодость, которая позволяла в свое время печени с легкостью перемолоть за ночь влитый в организм алкоголь, разложив его на составляющие. Анамнез состояния показывает, что или действительно я обладатель печени 80-х годов, которая работает просто замечательно, или, а это уже больше греет душу, что все это мне пригрезилось. А именно, что мне был продемонстрирован увлекательный, изобилурующий подробностями сон. И в таком случае можно вступать в так скверно начавшиеся выходные. Для начала я все-таки повернусь к источнику разбудившего меня звука.
     Я  разглядываю белый стационарный телефонный аппарат, похожий на приземистый автомобильчик и стоящий недалеко от моего изголовья. Наборный кружок диска, а главное вписанный шариковой ручкой его номер, расположенный, как и положено автомобилю, в прямоугольной ячейке спереди, ясно свидетельствует, что это один из моих бывших телефонных номеров, поскольку их было не так уж и много у меня до всеобщей мобильной телефонизации населения. Мне ужасно не хочется отводить от него взгляд, так как вид окружающей аппарат обстановки предполагаю, подвигнет меня в тоску пребывания в том же временном периоде, к которому относится и обозреваемое телефонное оборудование. Скосив все-таки глаза и памятуя старую следовательскую привычку производить осмотр помещения по часовой стрелке, я упираюсь взглядом в сервант, в котором, понятное дело стоят, как и положено внутреннему убранству серванта советских времен, всякие рюмки, плошки, селедочницы и прочие предметы из хрусталя или «чешского стекла». Сервант венчает фирменный двухкассетный магнитофон с двумя круглыми динамиками по краям. Больше обстановки под этим углом зрения мне не обнаружить не удается, но и увиденного достаточно для определения себя в моей бывшей однокомнатной квартире, выделенной мне городской прокуратурой как ценному молодому специалисту, к тому же единственному следственному работнику этого  города в области, из которого я вчера уезжал вчера беззаботным студентом. Поворот головы на небольшой градус обзора приговаривает к пребыванию в определенном мною времени окончательно, так как на меня с вешалки, уцепленной крюком за ручку двери, смотрит прокурорский мундир темно-синего цвета с обязательными петлицами звания, обрамленными соответствующими щитами и мечами, т.е. знаками принадлежности к органам правоохранительным, а не к железнодорожной службе, на обмундирование представителей которой китель тех времен сильно смахивал. Что же это. Либо продолжение психического недуга и все окружающее есть суть игра моего больного ума, а я сейчас со счастливой улыбкой дебила нахожусь в реалии на больничной койке специального медицинского учреждения, и, может быть, даже окружен безутешными родными и близкими, пытающими врачей о скором или не скором возращении меня в нормальное состояние. Или это продолжение моего «путешествия» по реке судьбы. В первом случае от меня мало что зависит. Во втором, если допустить какую-то реальность моих временных скачков, то можно порадоваться, что они идут поступательно,  и я не оказался на сей раз в годах школьных, а паче того хуже,  в детсадовских. Все-таки я  в каком-то взрослом социальном статусе,  к тому же облеченный определенной властью. Кроме временной поступательности иных закономерностей в перемещениях пока не просматривается. Можно предположить, что первичный прыжок в прошлое был кем-то неправильно рассчитан и в студенческом времени мне поправлять в историческом ходе событий нечего, или же не мог я в силу занимаемого социального положения повлиять на что-то. Все-таки «эффект бабочки» никто не отменял и если нужно изменить настоящее, то это можно сделать не прыгая по революционным баррикадам, и не устраивая различных социальных потрясений, а вот, допустим, так. Запускаем вроде бы не очень значимого и не очень известного человечка в прошлое и он, думая, что теперь, вооруженный знанием будущих событий, уж точно постарается в своем жизненном пути все сделать без «прошлых своих ошибок». И начинает жить «правильно», и его измененное этим знанием поведение в прошлом неминуемо образует цепь причинно-следственных связей, изменяющих будущее. Такой расчет у кого-то или чего-то (Вселенский Разум, Биополе Разумной Планеты Земля и т.д.) мог быть. Но надо же при этом и принимать во внимание субъект перемещения. Я с детских лет увлекаюсь фантастикой и перечитал ее массу во времена советские и еще более значительный объем во времена постсоветские, когда печатное слово  стало общедоступным, а не дефицитным. Жанр этот изначально во время юношества, когда в стране все бредили космосом, привлек меня жаждой открытия новых горизонтов, а впоследствии и неограниченностью сюжетных линий, в отличие от того же детектива, например, где есть жертва, преступник, деяние и как, правило, воздаяние, которые смешиваются в различной последовательности и различных ингридиентах. Прочтя эти книги, а особенно памятуя сюжеты, связанные с различными экспериментами во времени, я, прежде чем что-то изменить в существовавшем порядке событий, тысячу раз подумаю, и скорее всего не буду импровизировать, поскольку есть судьбы мира, а есть и моя конкретная судьба, которая меня устраивает. Любое активное мое вмешательство в ход событий, неизбежно повлечет изменение именно моей, конкретной судьбы. То есть при возврате во время, соответствующее моему ментальному возрасту я могу недосчитаться не только привычного окружения предметов, но и также объектов, а что еще хуже субъектов, поскольку ни мне, ни иному простому человеку не дано определить последовательность возникающих причинно-следственных связей после определенного действия. Так что, пока я буду осторожно двигаться по течению, поскольку фарватер моей жизни если не в мелочах, то в определяющих вехах мне знаком, и склерозом  я не страдаю.
     Для начала конкретизируем дату, понятно, что это начало девяностых, потому что пока еще работает правоохранительная система, и еще не треснула по национальным швам Советская империя. Этот период небольшой по времени, и покосившись на большую звезду в петлице мундира, которая соответствует чину младшего советника юстиции, я определяю год как 1991-1992, ну, а погода за окном опять летняя. Обыск однокомнатной квартиры не позволяет найти периодической печати (странно, что ж я не выписывал уже ничего в этот период), ни дневников, ни иного источника информации. Хотя, что же я? Вот стоит уже цветной, но по- прежнему, громоздкий телевизор, ну и двухкассетник имеет радиодиапазон фм. Как раз он под рукой. Где-то тут наверху есть планка, которую надо подвинуть:
- Вас приветствует рэйдио роккк-ссс!!! - громыхнуло из динамиков с соответствующей музыкально-дробящей заставкой, - Сегодня 18-го августа и мы начинаем новый рок-марафон!
    Вот что-то мне подсказывало, что выбросит меня временными волнами перед самым августовским путчем, хотя это еще не точно, может год и не 1991-й. Опять трель телефона. Беру трубку и осторожно говорю в нее:
-   Да, я слушаю.
-  Роман Юрьевич, доброе утро, дежурная часть, капитан Михайлов. У нас труп на Ленинской. Машина выехала за Вами и экспертом.
-    Хорошо, одеваюсь, - бормочу я, осторожно кладя трубку на место.
     Что ж, утро как-то «задалось» с самого начала. Непонятно, день-то будний или выходной. Раз сына нет, значит, он в такое раннее время пребывает, наверняка, в своем нелюбимом детском дошкольном учреждении, ну, а первая жена на работе соответственно. В то время все пребывали на какой-нибудь работе. Ладно, пойдем, глянем на себя в зеркало и будем примерять мундир, хотя я ведь его не жаловал. Значит, надо поискать партикулярное платье. Через пятнадцать минут все необходимое было найдено, да и круг поисков в однокомнатной квартире, обставленной на достаточно скромный прокурорско-следовательский оклад, не был обширен. Осмотр своей внешности в изумление, как вчера меня не привел, сейчас это уже был  по Карлсонски « в меру упитанный мужчина, в самом расцвете сил». Осмотр холодильника не то чтобы произвел удручающее впечатление, но натолкнул на осознание дефицитно-талонного времени начала 90-х. Но кое-что все-таки было, даже индийский кофе. Насколько я мог припомнить, у нас тогда вовсю действовала система продовольственных заказов, когда к искомому продукту питания в нагрузку шли крупы или мука, тоже, впрочем, съестные вещи, но избыток нагрузки сваливался на антресоли за малым потреблением «на черный день». Подкрепившись, я направился на выход. Но, вот опять у меня чувство, что я забыл что-то прихватить. Наморщив ум, вспоминаю, что, конечно, тогда у меня мобильного не было, да и не было этого понятия в сегменте связи, пейджеры появятся позднее. Ага, вот что, лезу повыше к антресоли – там, в укромном месте, вместе с «лифчиком», то есть подмышечной ФБРвской кобурой (выменянной мною у моего приятеля из «убойного отдела» Главка,  который на свою беду напился у меня в кабинете по случаю командирования в мою же следственную бригаду, и по пьяни сменял ее на нож-выкидуху, изъятую у какого-то уголовника и валявшуюся у меня в сейфе, так как по бумагам она значилась уже давно уничтоженной) хранится мой табельный «Макаров». Высота места хранения обусловлена большим интересом сына к данному предмету, который его привлекал больше, чем разнообразное пластмассовое вооружение, в избытке складированное в «детском углу». Я обрядился в «сбрую» и приобрел вид воинственный, прямо как в уже получивших хождение на больших пленочных видеокассетах американских боевиках. По примеру которых, на допросах злодеев нужно было расхаживать перед ними, демонстрируя эту самую сбрую, и чтобы рукава рубашки были непременно по локоть закатаны. Нащупав в карманах ключи и заперев дверь, я спустился к знакомому подъезду «своей» девятиэтажки, где меня уже ждал «бобик» дежурной части с опером и экспертом.
- Привет, Серега, здравствуй Владимир Иванович, - поприветствовал я следственно-оперативную группу, так город у нас на тот момент был невелик, и все знали друг друга хорошо, тем паче работающих на ниве криминальных расследований.
     Советский УАЗик прилично рванул с места. По дороге опер Серега стал рассказывать, что на месте происшествия дежурит «околоточный», сиречь участковый, а вызов сделали соседи, как обычно, почувствовав «специфический запах» из-под соседней двери. Я с грустью слушал его и эксперта, который периодически вклинивался в Серегин рассказ, сдобряя его, как водится, судебно-медицинским «черным юмором». Грусть моя объяснялась тем, что в «моем» мире этих двух людей давно уже нет в живых. Серега, получив назначение после развала Союза в Главное управление по борьбе с организованной преступностью и  проработав там два года, потом застрелится в подъезде собственного дома из собственного же табельного пистолета, и дальнейшее расследование не установит каких-либо причин к этому. А Владимир Иванович, проработав еще много лет, уйдет из жизни от онкологии уже на заслуженном отдыхе. Но сейчас они более чем живы, и мы вместе должны приступить к расследованию, которое может что-то значить для того, кто или что забросило меня последовательно в начало восьмидесятых, а теперь уже и девяностых годов прошлого века.
     Мастерство, как известно, пропить невозможно, поэтому вид лежащего на разлохмаченной кровати зеленого « не свежака» (так по нашей терминологии назывался  труп с некоторыми изменениями покрова и тканей, почивший значительное время назад) не вызвал у меня тошноты или брезгливости. К тому же, при жизни труп был женщиной и, судя по найденному паспорту, далеко не старой. Стандартно поручив Сереге притащить понятых, я стал ждать приезда начальствующего состава, поскольку по тем временам убийство, а Владимир Иванович, бегло осмотрев труп, такой вердикт уже вынес, для маленького города это ЧП, и следует ждать на место происшествия начальника УР и прокурора города. Приведенные расторопным Серегой понятые с зелеными лицами оттенком, напоминающим саму убиенную, с моего разрешения удалились на кухню, где тут же высунулись в открытое окно, что мало способствовало избавлению от запаха, который, казалось, зримо впитывался в одежду. Поручив Сереге писать протокол осмотра, поскольку каждому оперу нужно было, по моему глубокому убеждению, совершенствовать  почерк, как и врачам, но с последними дело совсем уж безнадежное во все времена. А у Сереги шансы поправить каллиграфию были. Тем более, что эксперт наш сам был охоч до диктовки протоколов осмотра мест происшествия, что развязывало зачастую мне руки, поскольку уже в то время я старался все свои документы изготавливать на печатной машинке, что очень радовало судей, рассматривавших расследованные мною дела и избавленных от труда расшифровки  бывавшей зачастую в делах «клинописи» тех или иных сотрудников. Я стал вспоминать, чем закончилось это дело, и вел ли его я до какого-то логического конца, или его забрала областная прокуратура. Надобно пояснить, что в те времена на нашем уровне по закону мы расследовали убийства «неквалифицированные», то есть бытовые. А уж если жизни лишали из корысти, или группой лиц, или еще по какому-то признаку, переводящему деяние в «расстрельную статью», то расследованием занимались структуры на уровне области. Однако поиск в моей «оперативной памяти» ответа на этот вопрос не дал, поскольку дел было много как в следственной, так и впоследствии, в адвокатской практике. К тому же после Универа, это была уже третья прокуратура, где я работал, не считая командировок по различным следственным бригадам. Пока я «копался» в памяти, прибыл прокурор и целый начальник местного ОВД, которые как обычно стали изображать кипучую деятельность и топтаться как кони по месту происшествия, оставляя на нем следы своей обуви и бычки от выкуренных сигарет.
-   Ну что, Роман Юрьевич, соображения какие-нибудь есть? – с надеждой спросил прокурор, которому, понятное дело, нужно будет скоро отчитываться перед областным начальством.
-   Да я прибыл минут за двадцать до Вас. Пока еще вникаю с Владимиром Ивановичем, поквартирный обход еще не начинали, -  стал обыденно объяснять я начальству, поскольку все это сразу всплыло в моей голове, как только я влез в свою же прошлую шкуру, - хотя вот, думаю, это может натолкнуть на след, - я указал на пару бычков в пепельнице, оставленных пришедшими.
     У обоих побагровели лица, но с вопросами они отстали. Со стороны входной двери раздался  шум, будто кто-то упорно пытался прорваться через поставленный мною же милицейский кордон.
-   Что там? – крикнул я в коридор, - Впустите! Кто там хочет помощь следствию оказать?
     В комнату вбежал грузный дядька в форме полковника медицинской службы, который оторопело уставился на труп, промычал:
-    Наденька…- и мешком осел, на кстати подвернувшийся стул.
-  А Вы кто такой? Что здесь делаете? Кем приходитесь убитой? – сразу оживились прокурор и начальник милиции.
     Полковник тяжело поднял свою седоватую голову, полез в карман и протянул прокурору документы:
-  Я был знаком с Надеждой. Близко. Был  несколько дней назад здесь, звонил, стучал. Потом уехал в Ленинград, я работаю в Военно-медицинской академии, кафедра полевой хирургии, оставил свой телефон соседке, она позвонила сегодня, рассказала…
-   Завтра Вы убываете за границу. По линии военного ведомства, – вытащив свой нос из полковничьих бумаг, сказал прокурор, - а когда Вы ее видели последний раз?
-    Около двух недель тому назад, - ответил, вздохнув, полковник.
    Я глянул на Владимира Ивановича, тот задумчиво качнул головой. Таким образом, я молча спросил его, что он думает по поводу времени наступления смерти, и получил от него ответ, что вполне может быть, что смерть наступила в озвученное полковником время.
   Закончив быстренько с осмотром, мы, захватив полковника, проехали в прокуратуру, где полковник не смог достаточно вразумительно объяснить свою связь с убиенной, путанно говорил о любви «на старости лет» (  был женат, имел троих детей), сейчас получил назначение в одну из африканских стран, строящих «зачаточный» социализм. Короче, по мнению прокурора и собравшихся в кабинете того же прокурора начальника милиции и уголовного розыска, полковник идеально подходил на роль подозреваемого.  А поскольку указания прокурора для следователя обязательны, был наш военный медик отправлен отдыхать в местный изолятор на 48 часов до «приискания улик» его обличающих, или обеляющих, это как у розыскников карта ляжет. Вдохнув, я оформил задержание, немного «зависнув» над подзабытой формой документа, и достаточно неумело водя ручкой. Потом еще пришлось и переписывать все, так как забыл я подложить две копирки, а надо было в трех экземплярах бумаги по задержанию оформлять.
     Наконец-то я уединился в своем кабинете, который занимал целых две комнаты, поскольку сама прокуратура и городской суд по тем временам, располагались на первом этаже жилого дома гостиничного типа, что, в общем-то, никак не влияло на законопослушность жильцов, судя по запахам нашего «правового подъезда». Отбившись наконец от розыскников, которым как обычно сразу потребовались отдельные поручения на обыски и прочая, которые нужно было оформлять мне. А электрическая пишущая машинка «Ятрань», это не «клава» ПК и далеко не ноут позжих времен, ошибку с бумажного листа нажатием клавиши не сотрешь. Промучавшись минут десять, я плюнул на свой принцип оформления документов и выписал все вручную, отправив «бивших копытом» оперов, зарабатывать свою «палку» за раскрытие тяжкого преступления. Итак дело с полковником мед. службы. Убийство гражданки (имярек). Что-то ведь начинает в памяти вырисовываться. Так, городская прокуратура, год все ж таки 1991–й, еще при осмотре в протокол заглянул, который Серега начал оформлять естественно с обозначения даты и места составления. Завтра путч, но это завтра, а сегодня это убийство приблизительно двух недельной давности. Все, есть! Дело это потом заберет в виду «важности» действительно областная прокуратура. Полковник, понятное дело, покормив клопов в местной кутузке, через пару дней счастливо отбудет в свою Африку, напутствуемый по-жегловски о необходимости во-время разбираться со своими бабами, а через пару недель мы выйдем через агентуру на подозреваемую и окажется, что покойная любила не только полковников, радовавших ее сердце определенными материальными моментами, но и была лесбиянкой, что в те времена скрывалось. И задушила ее «подружка-любовница», приревновав к тому же полковнику. Ну и как это дело может повлиять на судьбы мира? Допустим, меня используют «втемную». Как я бы поступил, имея на руках невиновного, и зная преступницу. С учетом того, что сейчас не беспредел, обрушившийся позже на правоохранительную систему, я как «законник», наплевав на мнение прокурора и милицейского начальства, выпускаю полковника, он успевает во-время рвануть в свою «командировку» и там как врач, допустим, спасает от смерти местного царька, который впоследствии выпестует террористов, которые в свою очередь…И т.д. и т.п. А может он спасет и хорошего человека, который появления этих террористов не допустит. Если цепляться за вот это дело, то причина должна быть в полковнике. Хотя еще не вечер, жизнь по тому времени в прокуратуре была насыщенной. По крайней мере, пока я придерживаюсь своего принципа «невмешательства».
     Раздался писк селектора, потыкав в несколько кнопок на нем, я, наконец, нашел нужную:
- Роман Юрьевич, зайдите ко мне, срочно. - как-то уж больно рисуясь начальственным положением, приказал прокурор.
    Значит, у него в кабинете кто-то, от кого он зависим, не стал бы он так «начальственно» басить по внутренней связи. Действительно, сидит у него за столом для совещаний некто солидный гражданин, который мне кивнул, здороваясь, и возвел очи горе. Так, что-то не помню, я его знаю? Думаю, сейчас мне все прояснят.
-  Так вот, Роман Юрьевич, - продолжал прокурор, - у Евгения Дмитриевича горе. Пропала его супруга…
-   Розыск «потеряшек» дело милицейское, - пожимаю я плечами, - чем мы-то можем помочь?
-   Полагаю, мы можем возбудить дело по убийству и сами объявить розыск,- неуверенно предложил прокурор. Он в бытность свою работал до прокурорского кресла инструктором райкома. Похоже, и этот посетитель из тех же партийцев, коих скоро попрут с главенствующих высот.
-   Возбудить дело без трупа не могу, кроме того, как отреагирует область на вторую «мокруху» за день, я спец.донесение подписывать не буду, - это был хорошо поставленный бюрократический удар прокурору ниже пояса.
     Он вздрогнул, побелел при слове «спец.донесение». Все-таки в его положении ближе к ягодицам было его прокурорское кресло, чем оказание услуги товарищу по партии:
- Ну, тогда, может, мы затребуем материал из милиции, проверим ход розыска? – неуверенно предложил он.
-  Материал затребовать можно, когда Вы обратились за розыском жены? – спрашиваю, уже обращаясь к Евгению Дмитриевичу.
-  Да я собственно… Ммм, туда не обращался, я вот, памятуя знакомство, сразу сюда, - замялся Евгений Дмитриевич, искательно глядя на прокурора.
-   А что  в исчезновении жены Вас насторожило и каков срок ее отсутствия ? – строго глядя на «партийцев» бывшего и настоящего, спросил я.
- Э, ммм, да вот уже с неделю, - совершенно растерялся Евгений Дмитриевич, - Вы понимаете, она раньше никогда не задерживалась, я ума не приложу, что с ней могло произойти.
-  Давайте, я свяжусь с начальником розыска. Вы возьмете фотографии жены. Там подадите заявление о розыске. Будет заведено розыскное дело, в рамках которого будут сделаны запросы по неопознанным трупам, ну и весь комплекс розыскных мероприятий, - терпеливо разъяснил я элементарные вещи  партийному функционеру и заодно прокурору, похоже напрочь позабывшему на партийной работе то, чему его учили на юридическом.
    Покинув прокурорский кабинет, и снова оставшись один в своем, следовательском кабинете, я подумал, что эта история с пропавшей женой партийного чиновника тоже чем-то ведь закончилась. Нашлась законная у него. Ох, нашлась. Наверное, через неделю-другую на территории соседнего района в реке будет найден женский труп, случайно зацепившийся за речную корягу, и только поэтому не унесенный речным течением в Финский залив, где он непременно был бы скелетирован рыбами, причем в таком виде  его унесло б течениями, господствовавшими в заливе до окончательной постройки дамбы, аж до Вильнюса. Точно! И будет установлено, что этот Евгений Дмитриевич сам ее задушил и с помощью своего папаши затащил труп любимой в багажник «Жигулей», после чего они сбросили труп в эту речушку, как раз и, предполагая, что унесет ее в залив течением. Что-то там с мотивом было интересное. А почему я помню? Ах да, несмотря на проведение следствия соседней районной прокуратурой, меня дернули туда на подмогу, и беседовал я с дражайшим Евгением Дмитриевичем, пугая его своей сбруей и закатанными рукавами. И убил он свою половину, потому что была у него любовница, с которой он желал вступить в законные отношения, а развестись, как обычные граждане он не мог, так как относился к партийной номенклатуре, будучи вторым секретарем горкома КПСС и развод перед уже согласованным повышением его был бы рассмотрен как «аморалка». Такие вот изыски советской морали того времени. Ну. а собственно, что это дает к моим трудностям, к решению задачи моей непосредственно? Я что в «той, другой жизни» не направил его в розыск для написания заявления, которое сыграло роль в том, что он стал первым подозреваемым. Или я сейчас должен вернуться в прокурорский кабинет, и если Евгений Дмитриевич еще не ушел, схватить его за кадык и закричать; « Куда девал труп убиенной тобою жены?!». Последнее это активные действия, они могут на что-то повлиять, если вдруг «Митрич» развалится ( в смысле «расколется») сразу как «гнилой пень», мы найдем труп жены и он не сможет произвести по партийной линии какие-то действия, отразившиеся на будущем. Может, может быть. Но у меня, установленный мною же, запрет на вмешательство. Макс Глебов это в своей книге популярно разъяснит в свое время. Так что кадык Митрича пока останется невредим.
    Видимо что-то в природе предчувствовало завтрашние события по изоляции Горбачева на даче в Форосе и последующего «переворота трясущихся рук». Два раза я выезжал на трупы по городу, но это были обыкновенные висельники, хоть и ушедшие из жизни не естественным путем, но и без криминала, поскольку в их квартирах было полно пустых бутылок из-под спирта «Ройал», который в народе именовали просто «роялем». Спирт тот был техническим, но продавался как спиртное в ларьках, и, видимо, обладал галлюциногенными свойствами, потому что на моей памяти самоликвидировавшихся роялистов было очень много в тот период. Все это заняло весь рабочий и нерабочий день, и уже около полуночи я доделывал материал по последнему самоликвидатору, понемногу, с помощью мышечной памяти, овладев непослушной вначале «Ятранью». И когда я уже подумывал, что сейчас мне придется отправляться домой, что было бы очень пикантно ввиду того, что в своей реальной жизни я уже давно женат на совершенно другой женщине, и как себя вести в такой ситуации, я не представлял совершенно. По телефону в течении дня мы не пересеклись, однако дежурный сообщил мне о ее звонках и том, что он о моих выездах ей доложил. Мои раздумья прервал визит полковника Ярцева. Он состоял комендантом расположенного в нашем городе воинского гарнизона, за которым в свое время я надзирал, трудясь в «специальной прокуратуре», обслуживающей войска и закрытые институты города.
-   Привет, Юрич, шел мимо, смотрю свет у тебя, дай думаю, зайду, - Ярцев,  пожав мне руку, присел.
-  Да что-то сегодня, все как с ума сошли, трупы находят, пропадают, вешаются, - посетовал я, - бумаг невпроворот.
-   Я что спросить хочу, Юрич, - замялся Ярцев, - если что, ты с нами будешь или как?
-  Ты по поводу завтрашнего? – спокойно спросил я, - глупость, и тебе не советую, потом еще и сопли на кулак наматывать будут.
-  Так ты тоже в курсе! – выдохнул он, - Послушай, так это ведь шанс, страну развалили, надо же….
« Боже мой, сколько еще разных людей, на различных уровнях будут произносить эту фразу, -  тоскливо думаю я, - оправдывая свои безрассудные действия в попытке  вернуть то, что им казалось правильно устроенным , не понимая, что эта конструкция отжила свое, что в реку одну дважды не вступают, и тени прошлого бесполезны для настоящего и будущего».
-  Ты меня услышал, Толя. Думай сам. Хорошо думай, - я пожал еще раз руку Ярцеву, давая понять, что разговор окончен.
     Толик, осуждающе на меня посмотрев, вышел, явственно недовольно хлопнув дверью. Насколько я помню, в «той» жизни Толик остался в стороне  когда пришел приказ из Ленинградского военного округа ввести по всей территории, где есть войсковые подразделения,  комендантский час и учредить вместо гражданских военные органы правопорядка и управления. Но день сегодняшний, судя по настенным часам уже кончился, и вроде ничего, различающегося с прошлым своим поведением, я не сделал,  по крайней мере, старался не сделать. Вот отключу телефон, лягу на этот диван и завтра за явной бесполезностью проснусь в своем времени, так как второй раз проходить путь следователя по жизни я не в силах. А может на это расчет. Завтра просыпаюсь в этом кабинете. Психую, иду, увольняюсь. А потом со мною происходит что-то, чего от меня добиваются? Но это будет утром, сейчас вкипячу чаю, печенье, смотрю, у «меня» имеется. Завтра и буду думать…

                Глава 5. Пусть будет выслушана и другая сторона.

     Ночь в следовательском кабинете не была спокойной из-за того, что диванчик не был предназначен для длительного сна, в основном он использовался для дружеских посиделок, его подставляли к столу, когда собиралось общество более трех персон. Дежурного я предупредил, что буду отсыпаться после трудного дня, что вызвало у него удивление, так как до дома мне было пять минут на машине, двадцать быстрым шагом. Но он ничего не сказал, уткнулся носом в свой журнал, видимо сам намеревался завалиться на боковую. Так что попытки заснуть в позе эмбриона долго не давали результата, пока усталость не взяла свое.
    Утром меня не разбудил ни предусмотрительно отключенный телефон, ни селектор внутренней связи, ни неизбежная суета учреждения, начинающаяся в девять часов по утру. Хотя, может быть, сегодня выходной? Не помню, когда этот путч начался на буднях или на выходных. Не открывая глаз, я внимательно вслушивался в звуки утра, пытаясь определить, что день грядущий мне готовит. События двух предидущих дней приучили меня уже не радоваться скоропалительно пробуждению. На слух ничего определить не удается. Решаю еще полежать, открывать глаза и разочаровываться не хочется. Ого, чу, слышу какое-то цокание по полу. Странно, может я уже в больничке и к моей койке цокает каблуками медперсонал? Замираю и решаюсь открыть глаза, чтобы определить воочию «цокающего» субъекта. Но еще до того как свет нового дня ворвался в мои очи, в щеку мне уперлось, что-то влажное и холодное. Бррр, что за..! Из кровати меня буквально подбрасывает, очумело кручу головой. На меня преданно глядит здоровый пес породы ротвейлер, улыбаясь во все свои зубастые челюсти. Бросаю беглый взгляд вокруг - да, да, да! Нет следовательского диванчика, нет мрачных стен казенного кабинета. Стены, наоборот радуют свежим «евроремонтом». Ясно, пес этот мой, я ласково треплю его по голове, за что получаю сполна собачью преданность в виде вылизанной большущим языком физиономии. Пес поскуливает, что ясно свидетельствует о необходимости выводки его на улицу для удовлетворения больших и малых физиологических потребностей. С учетом наличия  собаки и знакомой обстановки можно сразу определить мое нахождение в квартире, которую я купил во время своей адвокатской практики, значит это двухтысячные, причем начало. Хотя чего гадать, с каждым пробуждением определение времени «попадания» в иную реальность становиться проще. Вон на меня смотрит видак Джи-Ви-Си в пару с телевизором такой же фирмы. На табло мигает дата 09.09.2001 года. Так, что-то меня все к концу лета – началу осени перебрасывает. Кстати,  через пару дней начнется кровавое 11 сентября в США озаряет меня мысль, но линия поведения в двух предидущих эпизодах определена, и, на мой взгляд, дает результат, к тому же явно помешать трагическим событиям не в моих силах. Радует то, что я неуклонно двигаюсь к своему времени, каждый раз «отмахивая» по десятку или около того лет. Значит, осталось мне «пару остановок» до конечной. А то, что каждый раз я просыпаюсь в новом времени, поступательно идущем в будущее, свидетельствует о том, что  мое «бездействие» как способ поведения себя оправдывает. Видя мою бесполезность в конкретном отрезке времени меня переправляют дальше. Вот когда им надоест, меня и оставят, надеюсь, в покое. От размышлений отвлекает пес, настоятельно требующий прогулки.
-   Ладно, идем уже, - успокаиваю я его, иду в ванную быстро споласкиваю лицо, в коридорчике висит на вешалке кожаная куртка, в карманах которой нахожу ключи от «Жигулей» и от иномарки с брелком сигнализации. Ах, да! Благосостояние с момента ухода в 1993 году со следственной работы у меня улучшилось. Прекрасно помню, что Мазду цвета морской волны я использовал для выездов по работе, а «девятка» всегда была у подъезда, в частности, чтобы возить моего зверя за город, дабы он не пугал окружающих своей массой ( вставая на задние лапы, он передние свободно клал мне на плечи, причем морда его оказывалась практически на одном уровне с моим лицом). Спускаясь в лифте, вспоминаю и эпизод покушения на меня в этом же подъезде, когда я чудом остался жив. Но это вроде было позже, или не позже? Ну вот,  если это было перед американской трагедией, то пока меня не выдернут из этого временного отрезка, вечером не буду в подъезд один выходить. Тех ублюдков было двое, двое дохлых наркоманов. Так что если и придется мне выйти, возьму своего зверя, обученного для несения охранной службы. Тогда от покушающихся останется пара кусков рваного наркоманского мяса, но и события пойдут уже другим чередом в будущее. Лучше все же не выходить. Хотя, после покушения я был доставлен в больничку, это абсолютно точно, туда еще приехали представители братвы, которых я обслуживал по адвокатской линии. Они в этом усмотрели какие-то происки конкурирующих группировок. Точно. Они еще посадили пару «быков» меня охранять и притащили маленькую «Соньку» - телевизор, а события 11 сентября в Нью-Йорке я смотрел в прямом эфире дома, точно помню, жуть-то какая была! Второй самолет  террористов прямо в прямом эфире разнес вторую башню «близнецов». Так что покушение с сегодняшней датой не коррелируется. А причиной покушения, как установили потом, стала заурядная зависть бывшего прокурорского сослуживца, пославшего этих «нариков», прельстившихся обещанным им условным сроком. Сослуживца, правда, не посадили, но отовсюду повыгоняли. Потом он спился, да и «крякнул» в безвестности. Ладно, хоть с этим разобрался, а то как-то неприятно стало. Ну, вот она красная девятка. Усаживаю своего ушастого друга назад. Задний диван сидения предусмотрительно убран, по-иному ушастый не помещается (упирается головой в потолок и ему приходится ездить согнувшись). Так коробка ручная, но ведь тот, кто научился в свое время на «ручке» ездить этого никогда не забудет. Это как на велосипеде, раз научился и на всю жизнь. Завожу, прогреваю. В портмоне нахожу права тех времен, документы на машину, деньги российские и пару сотен долларов. Сейчас без них никуда. В нагрудном кармане что-то тяжеловатое. Странно, ствол я сдал, когда уволился из прокуратуры и вроде  ходил невооруженным, даже вшивым «газовиком». Да это и не пистолет, предметом оказывается мобила «Нокия», ну да, помню ее. Зарядка в батарее есть, телефон должен работать. По пути к берегу Финского залива задумываюсь о том, что как-то и вчера и сегодня я умудряюсь избегать встречи с первой женой и сыном, который, понятное дело сейчас уже в школе. Может сия встреча может привести к какому-то ужасному изменению в будущем? Все может быть. Но могу вот пса выгулять, отвезти домой, покормить и поехать кататься до вечера по окрестностям, хотя это будет уже «измененное» относительно прошлого мое поведение с опять-таки непредсказуемыми причинно-следственными связями. Практика у меня была по тем временам обширная и день для «покатушек» на автомобиле был непозволительной роскошью. Кстати вот и мобила разразилась мелодией полонеза Огинского. Так, где тут кнопка ответа, а ну все также, в принципе, как и на последующих слайдерах. Нажимаю на кнопку с зеленой трубкой, подношу к уху:
-   Да.
- Роман Юрьевич, здравствуйте, Баскаков беспокоит, Вы к суду когда подъедете? Хотел до заседания с Вами пообщаться.
« Вот тебе раз, сегодня дело какое-то, что за Баскаков, не припоминаю», - лихорадочно думаю я и как будто спросонья, спрашиваю:
-  Да, да, конечно, во сколько у нас там дело? Не соображу…
-  В одиннадцать, - сообщает собеседник, - так  я в половину одиннадцатого жду Вас у суда?
-   Буду, - отвечаю и даю отбой.
    Вот еще напасть! Дело какое-то. А что за дело? Может и ерунда, а может и такое, от которого что-то зависит. Фамилия ни о чем не говорит. Зачастую, конечно, дела откладывались по ряду причин. Может и сегодня не пойдет, хотя вряд ли, не стало бы меня заносить в этот день. Не должно быть сегодня разных «проходных» дел. Должно быть что значащее. Придется ехать в суд, там уже разберемся, мастерство, как известно, не пропиваемо.
    После водворения ушастого в дом и обязательной кормежки в виде большого таза кашей с мясом, поскрипев мозгами, вспоминаю что «Мазда» должна быть на охраняемой стоянке  недалеко от дома. Киваю сторожу, он кивает в ответ и пропускает меня на территорию. С этой машиной уже все гораздо проще. Смотрюсь во внутрисалонное зеркало, поправляю галстук. В шкафу нашел «адвокатский» прикид, с красной ксивой в кармане. Осмотр портфельчика не позволил определить фигуранта сегодняшнего дела. Было несколько картонных папок адвокатских производств, но ни одного с фамилией «Баскаков». Хотя может сам Баскаков – это родственник подсудимого или знакомый, друг и так далее…
    Паркуюсь на стоянке около суда, у входа солидный мужик в плаще. Он или не он? Делаю вид, что замешкался около машины, давая мужику себя увидеть. Точно он, обернулся на звук закрываемой двери и идет ко мне.
-   Приветствую, Роман Юрьевич!
-   Здравствуйте, давно ждете? – стараюсь избегать имен-отчеств.
-  Да тоже подскочил минут пять назад.- отвечает, - Я видел арестантскую машину, Андрея уже провели внутрь. Вы сейчас к нему?
-   Да, конечно, что-нибудь передать?- спрашиваю.
-   Пусть  держится, меня и жены в зале не будет, сами понимаете…
-  Хорошо, после окончания я отзвонюсь, - киваю ему и прохожу в суд.      который стоит тут уже с девяностых годов и в моем времени тоже находится в том же здании.
    Теперь осталось определить, что за Андрей и у кого из судей процесс с его и моим участием. Но это уже не сложно, на втором этаже висит «аншлаг». Так с именем Андрей только один. Ничего себе! Убийство с особой жесткостью. Нет, этот денек точно спокойным не будет. Захожу в канцелярию судьи, который уже минут через двадцать будет рассматривать дело этого самого Новикова:
-   Привет, Маринка, - память безошибочно выдает имя секретаря, - дай по быстрому дело Новикова глянуть. Кое-что в экспертизе для себя напомнить хочу.
-  Бери, - отвечает Маринка, занятая макияжем, пихая  мне по столу несколько томов уголовного дела,- только быстро, сейчас шефу уже понесу.
-    Я быстро, - бормочу я, лихорадочно ища обвинительное заключение.
«  Ух, ты полный набор для пожизненного. Убийство, расчленение, попытка сокрытия трупа», - просматриваю обвинение. И, конечно, вспоминаю это дело. Молодой парень, закончив высшую школу МВД, кстати, тот, что встречал меня внизу это его родной отец, занимающий серьезный пост в милицейской системе. Так вот, после окончания Новиков не стал себя посвящать служению закону, а стал работать в какой-то фирмочке по поставкам. В один прекрасный день понесла его нелегкая в хорошем подпитии по злачным местам города. В одном из них встретил он тоже изрядно подпитую дамочку, в тот же день разругавшуюся вдрызг с мужем и ищущую на том основании приключений для «мести» нерадивому супругу. Кстати, похоже, вон этот супруг маячит в коридоре перед судебным залом, прожигает меня ненавидящим взглядом. Совместное распитие Новикову с жертвой удалось вполне, а вот насчет любви алкоголь сыграл с ним злую шутку. Разозленная этим, мадам высказала ему свое недовольство в матерной форме, ну а он, обломал об нее дубовую ножку от стола, а потом когда осознал происшедшее, попытался в лучших традициях расчленительства в ванной разделить труп на части с целью выноса и последующего сокрытия. Однако анатом из него оказался никакой, и, отчаявшись, набрал он «02». А позже выяснилось, что бабушка у него была не в себе, стояла на учетах в психиатрии, так что пошли экспертизы вплоть до института Сербского в Москве. И вроде признали его находившимся в состоянии аффекта и выпустили из зала суда по приговору за отсиженным. Но это же работа экспертов, хотя перед первичным допросом я посоветовал ему «косить» под аффект, но это стандартная уловка адвокатов всех времен и народов для облегчения участи злодея. То есть если сейчас дело пойдет, то его неминуемо выпустят за переквалификацией умышленного на «совершенное в состоянии аффекта». Ну и какой смысл был забрасывать меня сюда на это дело? Понятно, что дальнейшая судьба Новикова после того, как он так удачно соскочил с «пожизненной статьи» мне не известна, может быть, он потом совершал подобное и не раз. Из города он после суда уехал это точно. То есть не приложу ума, какова моя роль именно сейчас, что хотят от меня временные властелины. Лично я принцип, еще раз продуманный мною с утра, менять не собираюсь.
      Из клетки на меня смотрел осунувшийся молодой человек, нервно теребящий в руках листы обвинительного заключения.
-   Роман Юрьевич, сегодня у меня последнее слово, - жалобно смотря на меня, проблеял убийца, - я вот всю ночь не спал, все думаю, может мне «признанку» сделать?
-   Какую признанку? – оторопел я, - Ты ведь вроде и так признаешь факт лишения жизни.
-   Ну, помните наш разговор первый, еще до прихода следователя? – начал объяснять Новиков, - тогда ведь я Вам рассказал, как оно случилось.
-  Ну-ка напомни,  - попросил я, - смена позиции на суде, да еще и в последней стадии процесса вещь серьезная и чреватая.
-   После того как у меня с ней ничего не вышло, - зачастил Новиков, - я на кухню ушел, а она посмеялась, сказала, что я импотент, выпила еще водки и вырубилась. А я сидел, сидел, а потом подумал, что город маленький, что начнет она об этом рассказывать, ну и решил… ее…это, ну кончить. А когда мочил ее ногой от стола, тогда и возбудился. Вот мне страшно тогда и стало, что со мною что-то не так.
-   Чикатило вспомнил? – машинально спросил я, вот она загвоздка этого дела!
-    Да нет, все эти ссылки на бабушку и ее припадки вдруг судом приняты не будут, - он полистал обвинение, - вот, Роман Юрьевич, эксперты же пишут, что «при этом Новиков с большей доли вероятности находился в состоянии простого физиологического аффекта».
-  То есть тебя пугает достаточно вероятностный вывод эксперта? – спросил я, пытаясь унять хоровод возникших у меня мыслей.
-  Да вот это «вероятно», - Новиков нервно сжал листы писчей бумаги в руках, - суд, наверняка, сможет «обкатать» это в приговоре, тогда за «непризнанку» точно пожизненное влепят. А так хоть шанс есть, признался, сам ментовку вызвал…
-  Так погоди, я ведь любую позицию, которую ты займешь, буду отстаивать.- стандартно стал я ему объяснять элементарные основы адвокатской этики, - но ты у меня просишь совета, а это уже ответственность за твою судьбу. Подожди, мне необходимо подумать.
    Я вышел из арестантской комнаты, дошел до Маринки и попросил не вызвать подсудимого в зал, так как он запросил консультацию. Под грозным взглядом прокурора, который во всеуслышание уже раньше, помню, заявлял, что будет просить пожизненное, несмотря на всех этих экспертов, которые или сами с «приветом» или папашей подсудимого подкуплены, я пошел мыслить в тихий уголок судейского коридора, до которого, как правило, никому не было дела, а тем не менее там стояли стулья и до туда не доходил  судейский шум.
    Значит так, получается в моей «прошлой» жизни Новиков  не признался в своем намерении лишить жизни случайную знакомую умышленно и осознанно. Суд, несмотря на горячую речь прокурора, взял за основу мнение экспертов, ну как же «все сомнения в пользу подсудимого» и дал ему два года с чем-то, которые он отсидел в СИЗО в период следствия и  суда. Новиков, выйдя из суда, скрылся из города. И где-то там, в другом месте России, а по снятии судимости и на территории любой другой страны, мог вспомнить сладостное ощущение оргазма при убийстве противоположного пола, и начал «маньячить», что могло привести к определенным последствиям в будущем. А ежели он сейчас кается, утаивая следующий за убийством сексуальный момент, суд под давлением прокурора рисует ему больше десятки за особую жестокость, но пожизненного явно не даст. Тогда больше десяти лет Новиков никого не трогает, что тоже влияет на будущее, но уже,  видимо, в нужном для пославших меня плане. Но это все мои рассуждения, я не знаю наверняка так это или не так. Мне никто не удосужился разъяснить, что от меня ждут, тычут как слепого котенка во временные дыры. Я определился для себя и не собираюсь ничего менять. И потом, в той жизни, наверняка была такая же беседа перед заключительным заседанием, но Новиков по моему, конечно же, совету, не стал рассказывать истинности происшедшего.
    Я возвращаюсь в арестантское помещение, голова разламывается от мыслей.
-  Ну что, Роман Юрьевич, как поступим? – бросается к решетке Новиков.
-  Ничего не меняем, - говорю я, стиснув зубы, - и про свои ощущения забудь,
Идем по версии изначальной. Не получилось, она обсмеяла тебя, в голове помутилось - трах-бах. Очнулся - труп на полу.
-  Хорошо, - сразу успокаивается Новиков.
   Его ведут в зал суда, я тащусь сзади, уперевшись взглядом в его скованные наручниками за спиной руки. С точки зрения своего принципа «невмешательства» я делаю все правильно, кроме того, я делаю все правильно и с точки зрения адвоката, поскольку изобличать не моя работа. Надо было гениталии следователям ему для признания выкручивать. Но на душе все равно какая-то большая, сколькая жаба.
    День проходит в уточнениях по делу, судья опять дергает эксперта, тот снова талдычит о «вероятности» аффекта,  гневно выступает прокурор, затем я без присущего мне в те времена запала. Последнее слово. Распускают на пару часов. Суд ушел для вынесения приговора. Два часа провожу в соседней кафешке, ничего в глотку не лезет, выпиваю три чашки кофе, постоянно пытаясь убедить себя, что все делаю правильно.
    Снова зал, суд оглашает приговор, не удивляя меня мягкостью, конвой открывает клетку, выпуская не верящего в случившееся Новикова, он что-то возбужденно говорит мне, ждем оформления бумаг, выдачи ему паспорта, звоню Баскакову, Новиков рвет у меня трубку и захлебываясь от радости что-то говорит отцу. Наконец сдаю его на улице подъехавшему Баскакову, который пытается затащить меня в машину, чтобы вручить пачку «зеленых», вяло отговариваюсь на завтра. Мол, здесь все под видеонаблюдением. Он обещает кровь из носу звонить завтра с утра. Наконец я один. Я опустошен, как-будто прикоснулся к чему-то пакостному, хотя таких терзаний по поводу этого дела раньше не помню. Сейчас другая моральная зрелость. Бесцельно наматываю на «Мазде» круги по городу, пока не останавливаюсь около известного по тем временам бара.
    Бутылка «Абсолюта» практически пуста, но особо легче мне не стало. Подходили какие-то люди, здоровались, пытались узнать, что случилось, отходили, не добившись ответа. Уже поздно. Встаю и понимаю, что набрался шведской водяры с избытком. Иду к машине, забираюсь на заднее сидение и отключаюсь.
      
                Глава 6. Измени то, что следует изменить.
 
      Нос упирается во что-то твердое, как, впрочем, и мой лоб. Лежать достаточно неудобно. К тому же сплю я почему-то в одежде и обуви. Ах да, вчера после дела Новикова я же прилично набрался в этой забегаловке. Хотя «Абсолют» был вроде настоящий, это ощущается по состоянию. То есть имеются признаки злоупотребления накануне, но они не так критичны, как могли бы быть после употребления, допустим той же водки иного разлива. Открыв глаза, вижу узоры кожи дивана иномарки. Хотя, погоди-ка, говорю я себе, это ж действительно кожа, а в «Мазде» салон был не кожаный, а велюровый. С учетом вчерашнего возлияния меня бросает в пот. Поднимаюсь, осматриваюсь. Действительно, нахожусь на заднем сидении автомашины, но это явно не та, в которой я заснул вчера. Да и одет я явно не в то, что было на мне во время провала в сон. На мне какие-то легкомысленные пляжные шорты, футболка и кроссовки. Нет, все ж таки просыпаться в кровати в своих квартирах лучше. Вот сейчас попробую определить, куда это меня занесло. Открываю дверь, выхожу. После осмотра окрестностей напрашивается вывод о том, что нахожусь я где-то на южном курорте, что согласуется и с моим теперешним одеянием. Кряхтя, иду осматривать номера авто, послужившего мне ночлегом. Авто не плохое, аж целый «Мерседес S 500», а вот номера, судя по региону 23 - краснодарские. Следовательно, я на одном из курортов этого Краснодарского края. Нахождение в вертикальном положении вызывает приступ тошноты, что меня удивляет. В предидущем перемещении во времени, несмотря на возлияние накануне, такого не наблюдалось. Рядом находится дом похожий на пляжное бунгало, да и метрах в двухстах разлита синева моря. Пятерка в средней школе по географии выдает информацию о наличии на территории Краснодарского края России двух морей. Черного и Азовского. Хорошо бы с этим определиться, а также найти какого-нибудь пива или холодной минералки. От дома по направлению ко мне идет молодой мужчина в плавках, в руках у него две банки, наверняка с требуемым мне сейчас «лекарством». Стою, жду идущего. Язык высох и царапается во рту. Лицо подошедшего явно знакомо, но в этом состоянии идентифицировать его я пока не могу.
-   С пробуждением, Ром, - говорит подошедший, протягивая мне ледяную банку с пивом. – решил ночь провести в новой собственности?
-  Ага, - на всякий случай соглашаюсь я, открывая банку, и глубокими глотками вытягиваю содержимое.
     Мой собеседник сочувствующе и понимающе смотрит на меня, не спеша вытягивает сигарету из пачки, заткнутой за пояс плавок, закуривает. Легкая волна опьянения разливается по моему телу, заставляя активизироваться нейроны головного мозга. Вспоминаю моего «похметолога», в настоящем времени у меня в компьютере и фотографии с ним есть. Зовут его Олег. Сам он из Москвы, и познакомились мы с ним здесь же, на юге. Так. Пошел у меня какой-то мыслительный процесс. Точно, Олег коррелируется по логической связи воспоминаний с моим другом, живущим на Юге и сейчас. Переехал он сюда давно из нашего городка и в это время должен депутатствовать в законодательном собрании этого южного города, который стоит все-таки на Азовском, а не на Черном море. Тогда я провел у него в гостях целый месяц, и, понятное дело, застолья типа вчерашнего были часты. Хотелось бы узнать причину последнего и непонятный намек Олега по поводу собственности:
-  Да, хорошо вчера посидели, а Саша-то где?
-  С утра залез в ледяной душ и поехал в Краснодар, какие-то срочные дела, - пояснил Олег, - видимо еще на денек хочет оттянуть переоформление автомашины.
    Ну, теперь, когда похмельный туман в моей голове немного рассеялся, я вспомнил некоторые события того отдыха. Действительно тогда мы очень «сильно» отметили День Флота на берегу Азовского моря ( Саша в прошлом как военный медик имел к нему отношение ). Во время этой попойки я поддел Сашку, которого понесло вдруг хвастаться своим депутатским достатком, и он с сгоряча «продал» мне тут же за столом своего «Мерина», причем вдвое дешевле рыночной цены, да еще и в рассрочку.  Правда, не помню, чтобы я  ночевал в «проданном» авто, но это мелочи, не исключено, что было и так.
-   Пойдем в море отмокать, что ли?- потянулся всем телом Олег.
-  Ты иди, а я подтянусь, - ответил я, отобрал у него вторую банку с пивом и когда он двинулся по направлению к пляжу, уже не спеша, а ловя как мы говорили в студенчестве «бархатный кайф», стал потягивать пиво и размышлять. Чем же примечателен этой мой достаточно рядовой отдых в южной провинции России? В те времена я уже немало поездил по зарубежным курортам. Но Сашка, с которым мы дружили крепко и по настоящему, уговорил меня месяц провести у него.  Завтра, скорее всего мы оформим на мое имя этот седан представительского класса и вместо поезда или самолета, погоню я его в направлении Санкт-Петербурга. По приезде, наверное, тоже какие-то события были, но что-то фундаментальное на память не приходит. Кроме того, все предидущие переходы в прошлое длились не более одного дня, после чего меня отправляли в следующее временное звено. А что может случиться за один курортный день отдыха? И так ясно, что сейчас мы с Олегом и еще с кем-нибудь из «выживших» после вчерашнего будем употреблять пиво, наверняка с вяленой рыбой, которая тут была в изобилии, «отмокать» по меткому выражению того же Олега в море. Вечером приедет Саша, посидим за столом, но уже в гораздо меньшем масштабе. То есть обычная  бытовая последовательность рутинных поступков. Что я должен по мнению «иных» сделать такого, чтобы эту последовательность нарушить? Отказаться разве от приобретения авто? Что ж такого может это повлечь. Дома у меня последней марки «Опель», который, как я помню, по приезде я продал и сразу же рассчитался с Сашей. Неужели смена одного авто на другое так много значит для Вселенной. «Мерс», помню, отслужил мне исправно. Разве, что на «деловых стрелках» ко мне стали относиться по-другому. Встречали уже с другим чувством, благодаря этой новой одежке.

   - Так, мое слово твердое, - Саша поднялся из-за стола,- предлагаю обмыть Ромкину покупку!
      Я устало кивнул, и опрокинул в себя рюмку водки, на которую мы все перешли уже к вечеру того же дня. Завтра, по словам Саши, мы следуем в местное ГИБДД и переоформляем на меня немецкого красавца. Но я слушаю все это достаточно спокойно, поскольку день на исходе, и я, опять не сделавший ничего изменяющего будущую реальность, должен проснуться в другом времени, в другом месте, приблизившись к своему реальному бытию, а вдруг и сразу «телепортированному» в него. Кстати на полу около «места ночевки» я нашел свой телефон и определил  время «попадания» как год 2011, месяц август. Мои выводы об интервалах перемещения подтверждаются. И следующий прыжок должен переместить меня в отправной 2021-й год.

     Очередное утро. Вчера после посиделок, закончившихся по обыкновению далеко за полночь, спать я улегся по-человечески в доме, на кровати. Сканирование состояния организма не показывает, как накануне, отравления продуктами спиртового распада. Ну, Господи, пронеси! Раз, Два. Три, Роман Юрич, отомри! Перед глазами опять узор кожи «Мерседеса». Сердце учащенно забилось. Это что же? Застрял я в кольце прошлого времени? Теперь пока не исполню задуманного другими, меня так и будет мотылять по этому «похмельному» дню. Хотя, стоп! Похмелья-то я не ощущаю совсем. Значит, подкорректировали что-то. Тогда почему я на сидении ночую. Скосив глаза, вижу на себе джинсы. Ощупываю руками выше, так, куртка спортивная. Значит какие-то изменения по сравнению со вчерашним днем с учетом отсутствия похмелья, на лицо. Принимаю сидячее положение. Что то холодновато, не то, что вчерашняя южная жара. Достаю из кармана телефон. Дата отличается от вчерашней на три дня. Упппс! Немного легчает, на застревание во времени не похоже, есть движение вперед. Но что ж так мало - три дня! То есть в тот день подопытный ничего не изменил, и его перебросили еще на три дня вперед, поскольку и здесь он на что-то может повлиять значимо. Дело выходит не в автомобиле? А где я вообще? «Мерина» на Питер гоню что ли? Просматриваю меню своего телефона тех времен, так вот и карты. Как же долго грузится. Сейчас мобильные устройства гораздо шустрее. Так наконец-то зацепился телефон за спутник. Теперь радует медленной прогрузкой карт. Наконец-то картинка устаканивается и выдает метку местоположения в окрестностях города Тверь. Ну что ж,  действительно еду я на своей новой машине по направлению к родному Петербургу. А что у меня есть с собой в смысле продовольствия? В салоне ничего  съестного не нахожу. Лезу в багажник, в котором нахожу складированые дары Юга в виде двух ящиков абрикос и гигантских кабачков, употребление которых может вызвать различные пищевые неприятности по дороге. Ну и ладно, как оказалось, заночевал я на охраняемой автостоянке, на которой имеется кафе «Приют одинокого дальнобойщика».

      От невеселых мыслей по поводу моего настоящего положения, отвлекает мигание сзади дальнего света фар несущегося у меня в кильватере автомобиля, в котором по характерным «двум ноздрям» узнаю вечного баварского конкурента «Мерседеса» -  «БМВ». В кровь поступает адреналин, а также обуревает спортивная злость, которая периодически возникает на дороге, напоминая о моей спортивной молодости, проведенной в автосекции по шоссейно-кольцевым гонкам. Пятилитровый двигатель Мерседеса довольно взрыкивает, все восемь цилиндров выдают мощный энергетический импульс, окружающая обстановка резко смещается назад, вместе с застывшей в этом же пейзаже «бэхой». Стрелка спидометра мгновенно падает за цифру «100». Однако дорога между двумя столицами еще пока не та, что будет выстроена в моем будущем. И с учетом загруженности приходиться постоянно двигаться в «рваном» скоростном режиме, сжигая дополнительное горючее. Тут меня осеняет мысль, что эта гонка может быть с большей долею вероятности «провокацией», в ходе которой я, несмотря на все мои спортивные навыки, могу учинить хорошую аварию, которая и повлечет цепь необходимых будущностных изменений. Сбрасываю скорость и даже съезжаю на обочину и останавливаюсь, так на меня сильно сия догадка подействовала. Минут через пять черной молнией мимо меня пронесся давешний БМВ. Я вышел продышаться и, опершись на крыло, стоял и смотрел на извечные русские поля, которые простираются вдоль каждой из федеральных трасс. Из состояния созерцания меня выводит ГИБДДшный «Жигуленок», паркующийся на обочине, впереди меня. Номера новгородские. Оборачиваюсь к ним лицом, дабы выслушать возможные претензии. Ко мне подходит старлей, который, откозыряв и представившись, пытается мне объяснить суть моего нарушения:
-  Мы осуществляем контроль скоростного режима в десяти километрах отсюда. Недавно мимо нас что-то пронеслось в виде двух черных иномарок с превышением более чем в два раза разрешенной скорости движения. Вот я и хочу спросить, не Вы ли управляли одной из них?
-  Может быть и я, - внутренне усмехаясь над провинциальной наивностью блюстителей дорожного порядка, - Вас только что-то не видел, в кустах, что ли дежурили по обыкновению?
- Это и неудивительно при такой-то скорости, - саркастически улыбаясь, ответствовал старлей, рассчитывая на «штрафные санкции» в соответствии с «рангом» автомобиля.
-    Ладно, какой штраф нынче положен за мое преступление ? - интересуюсь я так как, понятное дело, напрочь не помню расценок того времени.
-  Нуу,- закатив глаза, стал он  определять сумму мзды, - рублей триста положите? Бензин казенный жгли, резину терли…
-  Вот, пожалуйста, - удивленный суммой даже по тем временам небольшой, ответил я, вынимая из портмоне три песочного цвета сотенные купюры, - демократично у вас в Новгородской области с этим делом.
-   Что поделать, - тяжело вздыхает полицай, -  мы же к областному ГИБДД относимся, вот если к городскому относились бы, это Вам в шесть сотен обошлось, не меньше.
-   Ну, значит, мне еще повезло, - бормочу я, удивленный этой финансовой градацией.
     Как говорил один мой клиент из адвокатских времен: «Беда России не в плохих дорогах, а в отсутствии хороших машин.» Правда, тогда были еще 90-е. Но, оправдывая наблюдение этого моего подопечного, получившего самую безделицу в виде наказания за махинации с реэкспортом металла за рубеж, вскоре я уже выкатился на  построенную уже к этому году кольцевую автодорогу, радующую своей незагруженностью, и минут через 20 ехал уже по направлению к своему родному пригороду.
     Этот временной период знаменовался моим вторым браком, и поэтому я направился прямо к себе домой, где и жил до своего убытия в прошлое. Жена встретила меня радостно, немного ошарашенная пригнанной покупкой, но в доме, понятное дело, за исключением обстановки было в принципе все привычно, даже кот, несмотря на свою настоящую молодость, потом не слишком кардинально изменится. Пока мы сидели за столом, распивая привезенную мною ( найденную при детальном осмотре багажника) бутылку южного вина, примчался мой сынуля, который, так или иначе, поездил на всех моделях автомобилей, бывших у меня на протяжении жизни. Отобрав у меня ключ с заветной трехлучевой звездой, он тут же умчался испытывать новое авто и чваниться перед приятелями, с которыми, наверняка, проносится всю ночь по разным моложеным тусовкам.
     Утро следующего дня обратило меня в сознание моей привычной квартирой, но диван в моем времени отслуживший положенное и убывший к последней пристани в виде городской свалки, живо напомнил мне, что пока меня держат еще в 2011 году. Взгляд на телефон позволяет определить, что сегодня день, следующий за датой моего вчерашнего приезда. Промежутки совсем исчезли. Такое ощущение, что меня плавно подводят к нужной временной точке. Так, ну что ж эти времена, отмеченные более-менее стабильностью как экономической, так и международной политической, мне памятийно известны очень хорошо, все-таки последнее десятилетие от отправной точки моего путешествия по времени. Закончив обязательные утренние процедуры, отправляюсь в свой офис, дабы попытаться определить, что у меня сейчас за дела насущные, которые интересуют высшие силы. Смс-сообщение указывает, что сынуля, обкатав «обновку», загнал ее на охраняемую автостоянку, позаимствовав оттуда же «не нужный» мне в виду новой машины, «Опель». Забираю ключ у охранника и не спеша, еду к моей личной конторе того времени, ловя завистливые взгляды «соседей» по офисному зданию, когда паркуюсь около его входа. Знакомый коридор, захожу поприветствовать подчиненных, которые радуют меня своей свежестью, которую они немного растеряют в ближайшие десять лет. Кабинет и обстановка в нем, успокаивают своей привычностью. Оргтехника, правда, по сравнению с тем же сегментом через десять лет, станет гораздо меньше и функциональнее. Разбор текущих бумаг не проясняет каких-либо интересных с точки зрения изменения мироустройства дел. Задумчиво стою у окна, пытаясь вспомнить события этого года, которые произойдут в ближайшие дни или месяцы. Пока ничего припомнить не могу. Что ж подождем, могу и пожить в этом времени, когда и на курорты заграничные можно было убывать по желанию, поскольку не было и еще десять лет не будет «санитарных кордонов». Или же по задумке «Богов», пользуясь большими связями, которыми я оброс к этому году, мне нужно сосредоточиться на каких-то сверхзадачах, для того чтобы группа китайцев и американцев в 2014 году не начали конструировать зловредный «Ковид»? Все это опять из области предположений. По логике случившихся со мною перемещений, кто-то видимо хотел, чтобы я полез наверх социальной структуры, начиная со студенческой скамьи, потом чтобы я поступательно строил свою карьеру в правоохранительной области, и теперь, наконец, на определенной ступени финансового благополучия, пока еще не стали все мои «связи» из высших эшелонов власти уходить на пенсию. Кроме пандемийного кошмара моего времени иных стоящих изменения событий с 2011 года по 2020-й , когда вирус начал свое победоносное шествие через границы и страны, мне в голову не приходит. От всей политической шелухи я был далек и глубоко ее презирал, считая полновесным обманом податного населения. Ну что же, с учетом того, что второй день подряд я в будущее не двигаюсь, в 2011- м похоже придется задержаться. Тут я подумал, а почему я собственно решил, что мироздание бросает меня в прошлые мои временные этапы жизни с каким-то точным расчетом? Может быть и нет никакого расчета, а просто сработал вселенский механизм как реакция на что-то, в чем я участвовал как ингридиент, вот и лупят меня по всякому, чтобы я этим ингридиентом не стал во втором круге бытия. Можно и Универ не закончить, можно и карьеру следователя не так пройти, можно и дела адвокатские не так провести, на авто навернуться, не справившись с управлением и т.д. Но вот что интересно, сейчас меня «притормозили», перестали случайно пробовать в различных этапах моего жизненного пути, отхода. Значит, сейчас давление усилится, раз меня уже медленно подводят к какой-то событийной точке. Всегда хотел иметь значение для этого мира, но не знал, и до сих пор не понял в чем оно.

                Глава 7. Счастлив тот, кто ничего не должен.

     Сегодняшний день начался, как и вчерашний в той же последовательности дней 2011 года. Это меня еще раз убедило, что я накануне подхода к точке, где пересеклись событийно-причинные связи с моим участием. Этой точки не было бы, если бы я изменил свое поведение в прошлых временных экскурсах. Поэтому сейчас следует быть максимально осторожным. Ведь нельзя исключить и какой-либо провокации, дабы подтолкнуть меня сделать действие противоположное, ну или отличающееся от произведенного в прошлом. Только надо без паранойи. Если бы проблема была во мне, то избавиться от меня физически в одном из прошлых эпизодов не составило бы труда. Однако я нужен для совершения именно действия, то есть к искомой точке я должен прибыть телесно и совершить (или не совершить) требуемое. Неосведомленность мою о том, в чем моя роль во всей этой истории, я отношу к такому факту, что последствия для меня явно в будущем будут нерадужные, мягко говоря. Поэтому и используют меня «в темную».
     Звонок мобильного, переведенный на акустическую систему «Мерседеса», отвлекает от рассуждений:
-   Роман Юрьевич? Здравствуйте, - раздается в мощных динамиках мужской уверенный голос, - хочу испросить Вас аудиенции. Ах, Вы уже подъезжаете, спасибо. Буду через 20 минут!
     В своем обширном кабинете я хожу взад-вперед, в очередной раз, продумывая ситуацию данного временного периода. Период в плане деловой активности был насыщенный, поэтому всех деталей не упомнишь, где, когда и что я делал.
«   Эх, это тебе не закуску Андрея вспомнить», - вздыхаю я.
    Раздается стук в дверь.
-  Войдите, - раздраженно разрешаю я, недовольный тем, что сейчас опять придется заниматься делами 2011 года, которые через десять лет будут казаться мне зряшной суетой. О звонке по поводу приема я уже, конечно, забыл.
     В кабинет зашел мужчина очень маленького роста, не достающий мне головой даже до грудины, одетый тоже весьма свободно и явно не походящий на моих  стандартных визитеров того времени.
-   Это я Вам звонил, Роман Юрьевич, - объясняет вошедший, кося глазом на стулья, задвинутые под стол для заседаний, видимо, желая скорее занять сидячее положение, в котором мы с ним будем равны по росту.
- Да, пожалуйста, присаживайтесь, - улыбаясь про себя, делаю приглашающий жест рукой. Все ж таки необычный визитер отвлек меня немного от мрачных мыслей.
     Быстренько угнездившись на одном из стульев, и почувствовав себя в таком положении увереннее, маленький человек продолжил:
-   Позвольте представиться, меня зовут Александр Александрович Шацкий, я представляю региональное отделение партии.., - здесь Шацкий назвал одну из четырех партий, которые принято называть парламентскими, как имеющими наибольшее представительство своих членов в Государственной Думе России.
-    Очень приятно, чем могу? – вежливо наклонил я голову к Шацкому.
-  Дело в том, уважаемый Роман Юрьевич, что как Вы, наверняка знаете, через несколько месяцев состоятся очередные выборы, и мы хотели бы, чтобы Вы пошли как наш представитель от данного избирательного округа. Я прекрасно осведомлен о Вашем прохладном отношении к политике, но все же делаю Вам это предложение, поскольку мы полагаем Вас наиболее достойной кандидатурой для участия в этих выборах.
-   Э-э-э, - растерялся я, - как-то все это неожиданно, может быть кофе?
-   Не откажусь, - лучезарно улыбаясь, согласился Щацкий.
    Пока я просил приготовить нам пару чашек кофе, для чего вышел из кабинета, и, воспользовавшись образовавшей паузой, про себя я стал памятийно «прогонять»  предложение Щацкого. Точно, был и такой этап в моей биографии. Тогда я принял участие в этих выборах как для того, чтобы немного отвлечься от повседневной рутины, так и по установившейся жизненной привычке иногда менять род занятий, чтобы «не засыхали мозги».
И тогда, в «той жизни» никуда я не был избран, но набрал изрядное количество голосов, а паче чаяния, прояви я больше заинтересованности в этом деле, наверное, смог и получить тот самый, для многих заветный депутатский мандат. В предвыборные времена, после уже официальной регистрации, помню, меня забавляло гонять на своем «Мерине», игнорируя общеобязательные правила дорожного движения и быстренько махать кандидатской корочкой в случае остановки дорожными полицейскими. Так что для неизменности временного потока придется на предложение Щацкого соглашаться. С такими мыслями я и вернулся к себе в кабинет, где представитель либерально политического крыла уже дул кофе, болтая как ребенок своими короткими ножками. После соблюдения всякого рода официальных приличий, постепенно перейдя к делу, я как бы нехотя, дал свое согласие баллотироваться обрадованному Щацкому, который тут же помчался куда-то об этом докладывать, пообещав держать меня в курсе.
     Так с этим ясно, нужно опять повторить путь участника выборов, не получив результата в виде мандата депутатского. Опять вибрирует мобильный, звук у него был отключен во время визита Щацкого. Смотрю на номер, давнишний знакомый, перебравшийся сейчас в Москву:
-  Привет, Сергей Викторович, давненько не слышал тебя, - ставлю на громкую связь, чтобы по время разговора помассировать руки.
-    Здорово, Роман Юрьевич, вот все жду. когда ты до столицы доедешь, а уж я бы тебя здесь встретил, посидели бы, вспомнили былое, а?
-   Да не люблю я эту «большую деревню», лучше ты к нам, можно и здесь устроить «былое и думы», - отвечаю.
-   Ладно, если надумаешь, то один звонок, и я уже стою и тебя встречаю, - продолжал Серега и перешел к сути, - у меня есть человечек знакомый, у него вопрос. Я подумал, что можешь его решить по своим связям. Не возражаешь, если я номерок твой ему дам, он сейчас в Питере как раз…
-  Да давай, какие проблемы? –  соглашаюсь я, - Мой номер на каждом интернет-заборе написан.
-  Мало ли, что написан, необходимо соблюсти куртуазность поведения,- серьезно отвечает Серега, - ты это…в плане денег не стесняйся, мужик более чем зажиточный.
-  Окей, - успокаиваю я его, думая про себя, что уж Серега-то точно уже оговорил свои проценты за «связку» со мной.
    Через полчаса Серегин «протеже» уже звонит и просит встречу на «нейтральной территории», что вызвано по его словам некоторой «интимностью» его приватного дела. О, господи! Интимность у него. Пройдя по кабинетам конторы, наведываюсь в юридический сектор, справедливо предполагая, что «интимность» просьбы связана с криминальной составляющей. Наказав сотрудникам «не хулиганить» во время моего отсутствия, направляюсь в один милый ресторан на окраине Санкт-Петербурга, где мне должны поведать о приватной проблеме.
-   Роберт Юрьевич, я Вам очень благодарен за то, что Вы не отказали мне во встрече, - собеседник, назвавшийся Наилем, буквально источает восточную лесть.
-   По Вашу душу звонил человек, с которым у меня очень теплые отношения с «лихих» 90-х, так что не мог ему отказать, - я немного раздражаюсь, все-таки характер во мне уже измененный десятью годами последующей жизни, нельзя ли поближе к Вашему делу?
-   Да, да, конечно, Уважаемый,- спохватывается Наиль, - дело, видите ли в том, что я хочу участвовать в конкурсе на замещение федеральной должности в Москве. Но, Вы же понимаете, что, несмотря, на официальное равенство всех конкурсантов, предпочтение отдадут тому, у кого связи покруче.
-   Ну и Вы, конечно, желаете, что бы я спротежировал Вас?- чуть ли не зевнув, спросил я. Много ко мне обращалось такого рода «просителей», зная на какие высоты гос.управления забрались некоторые мои однокурсники.
-    Был бы очень благодарен, - искательно улыбнулся Наиль,  - вот тут для Вас от меня небольшой презент.
      Он пододвинул небольшой портфельчик:
-   Просто в знак уважения.
-  Спасибо, - механически отвечаю я, прекрасно понимая, что через неделю-другую, взятую как «приличествующую» паузу, поскольку человек не с улицы ко мне подошел, я его огорчу в плане занятия командных чиновничьих высот.
     Раскланявшись и пообещав звонить, мы разъезжаемся в разные стороны от ресторана. О презентованном мне портфельчике я сразу забыл, кинув его на заднее сидение. К тому же отзвонился обрадованный Щацкий и сообщил, что завтра меня ждет в Питере, сам главный «либерал», приезжающий с проверкой регионального отделения. Добившись от меня заверений быть в их партийном офисе заранее означенного времени прибытия «партайгеноссе», Щацкий рассыпался в благодарностях и отключился.
     День близился к концу. Поставив немецкого коня под охрану, и  отправившись уже к дому, внезапно вспоминаю о портфельчике Наиля, забираю его и, поднявшись в квартиру, говорю супруге:
-   Притащили очередной презент, хоть и не звенит, но глянь, может там к столу что-нибудь найдется.
     Выйдя из душа, не найдя жену на кухне, иду искать. В большой комнате на диване лежит давешний портфельчик Наиля, а перед женой пасьянсом лежат пятитысячные купюры, которые она, видимо, никак не может сосчитать:
-   А ты шутник, сколько здесь? Третий раз сбиваюсь, - краем глаза замечая меня, спрашивает супруга.
-   Не знаю, не считал, - поперхнувшись, отвечаю я.
- Давно уже перестал считать? – поддевает она меня, в очередной раз, принимаясь за счет.
     Выхожу в другую комнату, нещадно ругая себя, на чем свет стоит. Зло набираю Наиля, готовясь высказать ему самые горячие и «задушевные слова». К моему удивлению, «абонент вне зоны действия сети». Черт!!! Азиат хитрозадый, что б тебя! Вот же путешественник во времени несчастный, доосторожничался, кляну я себя. А если купюры меченые? Но тогда, если Наиль вышел на меня по мою же душу, по идее чего ждать, ну и приняли бы меня сразу. Похоже, игра более тонкая, хотят отследить путь денежной массы. Кому ж я насолил? Но что самое паскудное, не могу вспомнить этого эпизода из прошлой жизни. Пересчет большой суммы на диване вместе с супругой был, но это была практически легальная сделка, которой я помог реализоваться. А за утверждение чиновника на высоком федеральном уровне брать «мзду», так такого не было и быть не могло, потому что с теми же однокурсниками были давным-давно такие вопросы оговорены. Если у тебя неприятности, пожалуйста, обращайся. По другим вещам – императивный запрет. Так что вот оно, воздействие с целью изменения моего поведения. Пока не знаю, как себя вести во вновь образовавшихся обстоятельствах. Нужно подумать, если в течении суток этот чертов Наиль не объявится в сети, что-то придется решать. Жене говорю, что деньги пока в домашний «оборот» не поступают, туманно поясняю, что нужно дождаться результатов, чтобы уже спокойно распорядиться суммой, которой, как оказалось, достаточно для приобретения шикарной квартиры как в южной, так северной столицах.
     Утром следующего дня «Мерс» глотал километры на пути по направлению к Петербургу, поскольку второго прокола, теперь уже с выборами я допустить не мог. Всю дорогу я периодически то набирал, то ставил на «дозвон» Наиля. Однако механический голос электронного диспетчера неизменно повторял одно и тоже.
     В торжественный час прибытия партийного лидера я сидел в официозном «региональном» партийном отделении и мрачно попивал предложенный кофе. Тот вошел как обычно стремительно, осматривая на ходу своих партийцев, вытянувшихся во фрунт. Я же продолжал сидеть, как ни в чем не бывало. И увидев мое пренебрежительное выражение лица, лидер подскочил ко мне, заорав:
-   Тебя что партийная дисциплина не касается?!
-   Не Ваш я еще член пока что и, как вижу, Слава Богу,- лениво ответил я, не думая подниматься.
- Тааак, -  зловеще протянул тот и мотнул головой в сторону сопровождавших его здоровенных охранников-шкафов, - выставить его отсюда немедленно!
-  Минуточку, - умоляюще пропищал Щацкий, прижимая лапки к груди, - позвольте мне  минутку с Вами побеседовать…
    Тот погонял желваки и ушел с Шацким в другое помещение, откуда минут уже через пять оба вернулись. Причем лидер был сама доброта, видимо Шацкий постарался расписать мое обучение с сильными мира сего в самом благоприятном ракурсе. Меня пригласили для беседы с демократом всех времен и народов тет-а-тет, где он, побуравив меня известным на всю страну «проницательным» взглядом, начал разговор:
-  Ладно, Роман, забудем об этом недоразумении. Поговорим о деле.
-  Давайте, - равнодушно согласился я, на меня напала апатия.
- Я полагаю, что с таким «политическим весом» как у Вас и с помощью наших профессионалов-политтехнологов, положительный результат обеспечен. Более того, в последний день агитации, до дня «тишины» я к Вам в город заскочу и хорошенько протрясу местных. Чтобы не вздумали мухлевать.
-  Да, спасибо, - стараясь хоть немного добавить в голос заинтересованности, поблагодарил я.
     Тот улыбнулся, цапнул мою руку, крепко сжал ее и помчался дальше ураганом по помещениям.
-   Ну вот, все в порядке, - проворковал подошедший Шацкий, - Вы не могли бы открыть автомашину, Роман Юрьевич, мы агитпродукцию сложим.
    Я отстраненно кивнул и протянул ему ключ. Через десять минут, провожаемый лебезящим Шацким, я покинул место региональной либеральной демократии. Подъехав спустя час к своему офису, я набрал своих по телефону, попросив перетаскать всю эту политическую макулатуру из багажника наверх в кабинет. Поднявшись к себе, и запершись  в кабинете, я увидел штабель партийных газет, свои физиономии на различных плакатах и листовках под какими-то пошлыми лозунгами. Внимание привлек саквояж, прикрытый всей этой предвыборной чепухой. Рассмотрев его, я вздрогнул по ассоциации со вчерашним Наилевским портфельчиком. Уже, практически не сомневаясь, я как во сне открыл его, и даже не удивился. Увидев внутри аккуратно перетянутые пачки с изображением американских президентов.

                Глава 8. Третьего не дано

       Я переключил радиоволну, пилившую душу чем-то уж очень заунывным, на телетрансляцию и стал продолжать свои невеселые размышления, постукивая пальцами по рулевому колесу, обтянутому телячьей кожей, отчего стучания как такового и не получалось. Глянув на монитор, на котором пошла тв трансляция  в виде рекламы очередного слабительного, которым восхищались два жизнерадостных дебила, только что испытавших облегчение,  брезгливо убрал звук. Итак, с учетом произошедших событий два фактора, а именно два фактора финансовых вмешались в течение моей прошлой жизни. Хотя с достаточной долей уверенности я не могу сказать кто посланец Властелинов времени – пропавший Наиль или хитрец Шацкий. Прозвон Наиля выдает стандартно «вне зоны действия сети». Позвоню-ка я Сереге, пусть объяснит, откуда появился у него на горизонте сей щедрый азиат.
-   Привет, Рома, весь внимание, - после пары гудков откликается Серега.
- Здравствуй, здравствуй, - зловеще шиплю я и прямо ощущаю, как собеседник опасливо замирает в своей Москве, - объясни, не сочти за труд, откуда твой узкоглазый нарисовался и как он на тебя вышел?
-    Э-э-э, а что случилось? – испуганно лепечет Серега.
-   Ну, пока может  еще ничего не случилось, но наверняка может случиться,- рычу я, - где эта скотина? Отзванивалась тебе?
-  Только в день вашей встречи звонил, благодарил, - промямлил он, -  он пришел ко мне в турбюро за неделю где-то до этого, взял дорогой тур, ну а потом слово за слово…
-   Ясно, - резюмировал я, - если появится, пусть наберет меня немедленно, и ты звони, если узнаешь про него что-то.
     В сердцах я дал отбой, не дождавшись прощальных слов.
     Щацкого дернуть на встречу можно, да предъявить-то ему нечего, ведь левые деньги, выделяемые на предвыборную компанию, дело обычное. Нет, его этим не зацепишь.
    Так, а может, хватит метаться? Что произошло,  как говориться уже факт. Все мои лихорадочно-нервные действия направлены только на то, чтобы вернуться в прежний временной поток, но с учетом новых факторов это уже невозможно. Ну, допустим, я впихну и российские и американские деньги обратно. И начну гнуть свою линию на «провал» выборов. Наверняка мне будут активно подбрасывать еще и еще различные варианты вплоть до лотерейного выигрыша. Здесь в этом времени уже слишком «горячо», чтобы вяло ничего не делать, как в предидущих эпизодах.  А если я просто начну жить по предложенным вариантам? Включаюсь в выборную компанию, избираюсь, меняю профиль деятельности. Ведь сейчас мое семейное положение уже такое же, как и в 2021-м году. Брак второй, сын взрослый ( ну хорошо, относительно взрослый). Не исключен вариант, что будущее изменится в нашем отношении не кардинально в плане семейных отношений. Да и семейные отношения не должны моих могущественных кукловодов интересовать. Что-то ведь им другое нужно, большое и значимое. Хотя, что мы можем знать. То, что мы считаем значимым, играет роль для нас только, а для иных масштабов это молекула случайности. Вон по лобовому стеклу с внешней стороны ползет маленький паучок. Я могу сейчас в корне изменить его паучковые планы, могу повлиять на пока еще судьбийное его будущее, если оно есть у пауков, могу его этого будущего лишить, а для него это будет просто событиями его реальности. Закурлыкал телефон:
-   Роман Юрьевич, телеканал «Санкт-Петербург», вы не забыли? Сегодня теледебаты с Вашими конкурентами.
«    Чтоб Вам провалится!» - ругаюсь я про себя, но обещаю быть в студии.
       В студии столы в количестве трех были расставлены полукругом напротив телекамер. К моменту моего появления за одним из них, помеченным красным пластиковым флажком сидел представитель коммунистической партии, нос которого изобиловал красными же прожилками, намекающими на порочную страсть. За другим развалился представитель «эсеров», нервно грызящий ногти. Я порылся в памяти - это «онихофагия», то есть грызение ногтей, память выдала файл из курса судебной психиатрии.
-   Оба уже неоднократно принимали участие в выборах различных уровней, - зашептал мне в ухо политтехнолог, присланный Шацким, - но Вы не обращайте внимания, это динозавры прошлого.
-   Разберемся, - холодно сказал я и прошел к своему месту.
    Ведущий дебатов достаточно монотонно перечислил регламент, после чего старт представлению был дан. По кинутому предварительно жребию, первым слово взял коммунист, который запел стандартную песню о несправедливости на белом свете вообще и в этой стране в частности. А корень этого естественно лежит в недопущении народа к власти, то есть его, красноносого.
    Выдав положенный текст, коммунист довольно откинулся на спинку стула, наблюдая за нами. Следующий за ним «эсэр», дядька тоже не великого ума, начал страдать за всеобщую справедливость и равенство всех перед законами, коего достичь можно только при его, понятное дело. участии. Затем слово предоставили мне и я, взяв паузу, которая многим показалась гнетущей, начал говорить:
-   Выступившие передо мной коллеги или, правильнее сказать конкуренты, выдали Вам, уважаемые избиратели, несколько стандартных, серых фраз том, как должно быть устроено государство. Ничего нового для вас, я полагаю, в этом не было. Что такое хорошо и что такое плохо, это знает каждый с детства, по крайней мере, в общих чертах. Все  выборы в нашей стране строятся на раздаче невыполнимых обещаний, потому что так надо, так повелось. А если не обещать, то о чем говорить с электоратом? Невыполнимость обещаний обусловлена тем, что в нашем мироустройстве не существует так называемого «христианского государства», которые бы чтило заповеди и законы божьи, то есть было справедливым. Чтобы не быть обманутым это надо понимать, а чтобы это понимать, этому надо учиться не по политической брошюрке. Выборы сейчас идут в орган, который принимает законы. От того как будет закон сформулирован, как будет прописан механизм его действия, как рассчитают его полезность и может быть, необходимую в данной ситуации вредность, что нужно ввести в диспозицию, санкцию и механизм реализации  для достижения блага. От этого зависит напрямую качество жизни, этими законами регулируемое. И если вы хотите получить качественную услугу, то, наверняка, вы идете к профильному специалисту в той области, в которой Вам нужна эта самая услуга. В нашей стране много  специалистов, которые профессионально занимаются законами, их во все времена называют юристами, это они знают, что такое закон, как он устроен, как можно рассчитать те или иные последствия его действия. Будет ли он работать или окажется «мертвым». Для этого нас учат, направляют работать в сферу практического применения права. По большому счету Вы, делая выбор, определяете специалиста, который будет принимать, изменять и отменять законы, регулирующие Вашу, я попрошу задуматься, Вашу жизнь. И  вам предстоит решить, кто это качество будет определять для Вас - профессионал из этой области или же субъект случайный, популистки кидающийся в вас набившими оскомину пошлыми лозунгами.
     Потом еще была вялая рутина в виде ответов на вопросы ведущего, дозвонившихся телезрителей, взаимные вопросы друг к другу, правда, после моего вопроса к двум оппонентам с просьбой назвать структуру любого известного им закона, они скисли и ко мне любопытства более не проявляли.
-  Очень хорошо, Роман Юрьевич, мне понравилось, только как же наш план? - заскулил политолог.
- Хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам, мне показалось, что рекомендованная Вами «раздача слонов» избирателем попахивает просто обманом, - оборвал я, - хотя, может быть, в выборных технологиях Вы разбираетесь и лучше меня, но я буду говорить то, что считаю нужным.

    Перед самым носом включился красный сигнал светофора, не позволивший мне проскочить на Литейный мост. Мысленно прокляв его, я стал искать что-нибудь в радиоэфире соответствующее настроению. Хотя настроение уже после утренних размышлений стабилизировалось, поскольку я предоставил событиям идти своим чередом. К тому сейчас меня Шацкий порадовал обещанным визитом партийного главы на территорию моего избирательного округа, для чего попросил арендовать что-нибудь большое для его выступления и непременно люкс в гостинице.

     Приезд главного либерала в город был обставлен с соответствующей помпой, со всех рекламных тумб глядело его лицо со сжатыми в гузку губами и «проникающим в душу» взглядом. Дело в том, что он помимо руководства всей партией, от которой баллотировался и я, являлся еще и вице-спикером Государственной Думы. Я вместе с отцами города и различными партийными функционерами сидел в первом ряду мною же арендованного большого зала в местном Доме культуры. Никогда не думал, что в моем достаточно небольшом городе так много людей, состоящих на государственной и муниципальной службе. То ли они все испытали влечение к вниманию речи нашего «Великого». Толи по обыкновению были просто принудительно согнаны своим руководством для создания массовости, чтобы тот же «Великий» не обиделся вдруг.
       Хотя, что вживую, что на телеэкране, перлы были все те же. Нет на свете другой такой партии, которая самая, самая. Народ истосковался по наведению порядка, а порядок, кроме него, «Великого», наводить некому. И поэтому приехал он сюда, дабы жаждущие порядка не совершили непростительной ошибки, проголосовав за «коммуняк» или «эсэров», которым с учетом их заслуг перед страной в прошлом нужно гореть в геене огненной, а местных выдвиженцев от этих партий, хорошо бы посадить лет на пятнадцать. На недавних моих оппонентов по дебатам было жалко смотреть, их тоже, не подозревая о могущем обрушиться на них критическом водопаде, посадили в первый ряд, да еще практически напротив энергично выступающего лидера.
-  Вот что, Роман Юрьевич, - нацеживая в маленькие рюмочки «Хенеси», говорил еще не остывший от выступления партайгеноссе, - проводи эти выборы по быстрому,  и жду тебя с мандатом срочно в Москве.
-   В чем срочность? – поинтересовался я,
- Буду рекомендовать тебя возглавить комитет по законности, - важно объяснил он, - доволен?
- Ну, конечно, - подтвердил я как можно искренне, чтобы не обижать известного политика.
    Махнув еще пару рюмок, он решил вдруг устроить смотр своих партийцев на уже нашем городском уровне, что не составило труда, поскольку все они присутствовали на выступлении в обязательном порядке. И теперь, дрожа, зная крутой нрав партийного начальства, собрались в конференц-зале люкса. По привычке, обойдя как командующий всех дрожащих от страха партийцев, лидер вдруг стал срывать с них разнообразные ювелирные украшения, которые были у многих в изобилии, а у некоторых и в единственном числе. Я сразу вспомнил слова - предупреждения Шацкого о «нелюбви», мягко говоря, партийного главы к такого рода изыскам у мужчин, которые по его словам могли себе позволить разве, что хорошие солидные наручные часы. Так что за проводимой экзекуцией я наблюдал с некоторым любопытством, так как об этой особенности характера лидера на местом уровне, как оказалось, не знали.
    Потом проводив партийное начальство, я задумался, если стану я обладателем мандата, то на предлагаемом мне посту смогу сделать то, к чему меня так долго подводили. Кстати, после денежных вливаний и принятия мною решения о «непротивлении злу», больше со мной каких-либо странностей не происходило. Дни шли своим чередом. А вопрос о возвращении меня на десять лет вперед «подвис в воздухе» и разрешится он, скорее всего, после каких-то моих шагов на новом поприще. После изменения моей так тщательной соблюдаемой в предидущих временных скачках линии поведения для соблюдения неизменности будущего, мне придется теперь работать в новой ипостаси, и может быть, даже я сделаю немало доброго и полезного для системы государственного устройства нашего. Хотя после ухода из прокурорских органов я старался не играть с государством ни в какие игры, выполняя в отношении его необременительные обязательства. Теперь же волею сил меня пославших по дороге времени, буду я находится на вершине принятия решений, которые окажут воздействие и влияние на «неопределенно большой круг лиц». Другое до сих непонятно и гложет меня, где финальная точка пути. Ведь она может находиться в годах от точки изменения прошлой реальности. И тогда я проживу часть новой жизни здесь, и будет эта жизнь другая, возможно в ней будут события даже весьма интересные. После всех эпизодов моего вторжения в свою же жизнь, я полагаю, в случае возвращения в мой 2021-й год, я бы помнил эти путешествия, но они не слишком бы отличались от моих первичных воспоминаний. Возвращение в прошлое воспринималось бы забавным приключением и еще одним подтверждением сложности окружающего мира. Теперь же я однозначно вернусь в другую реальность, будет ли это фешенебельное жилье тут или в другой стране, как сложатся судьбы окружающих меня людей, все это беспокоит и заставляет постоянно думать о предполагаемом будущем.

     День выборов начался хлопотно, мой кабинет вместе с конторой был превращен в избирательный штаб, куда непрерывно стекалась информация со всех избирательных участков. И, несмотря на обещанную легкую победу, попотеть пришлось. Представители правящей партии ничуть не напуганные появлением в городе нашего лидера, гнули свою линию, добровольно-принудительно гоня к участкам не только материально зависимых людишек, находящихся в бюджетном рабстве, но и разного рода военнослужащих, которым по действовавшему на тот момент закону принимать участие в выборах было не дозволено. Однако мой избирательный штаб, насыщенный политтехнологическим цветом партии,  прибывшим по личному распоряжению «самого», действительно свое дело знал туго. Поэтому, то один, то другой из этих молодых энергичных людей, подбегали ко мне, озадачивая меня выдачей различных  денежных сумм, каковые уходили на покупку ящиков дешевого алкоголя, взбодренные которым целые неблагополучные кварталы города, которые постоянно бойкотировали всяческие выборы, бодро замаршировали к избирательным урнам, с лихвой перекрыв согнанных солдатиков и учителей с чинушами.
     Ближе к 11 часам вечера, после закрытия час назад всех избирательных участков, мне позвонили из местной мэрии и просили приехать, так «просто», отметить окончание выборов, да и в процессе отмечания можно узнавать о результатах подсчета голосов. Хотел было я отказаться, но мои политтехнологи, слушавшие этот разговор, энергично стали трясти головами, требуя приглашение принять, а их с собой взять, видимо для осуществления подсчетного контроля.
     Стол в избирательной комиссии не то, чтобы ломился от яств, но алкоголь был в изобилии. Мои конкуренты не соображали уже ничего, я старался много не пить, но за несколько часов посиделок все ж таки и я набрался. Пользуясь этой всеобщей пьянкой, мои технологи как тараканы разбежались по помещениям избирательной комиссии и жестко контролировали каждый поданный за меня голос. Наконец, когда большая часть избирательных функционеров уже бодала мордами пустые коробки из-под салатов на столе, объявили результаты подсчета голосов. Я победил с перевесом незначительным, но победил. Поздравлявших было мало, несколько человек, сохранивших остатки разума, подошли и долго, заискивающе, трясли мне руку. Отчего вскоре мне стало противно, и я решил, несмотря на достаточно большое количество принятого коньяку, съездить на свое любимое место Финского залива, чтобы проветриться и просто погулять, без обычного выедания своего мозга, чем злоупотреблял последние дни.
    Уже начинало светать, берег, куда я приехал, был пустынен. Прибрежные камни, рассыпанные по берегу миллионы лет назад и легкое морское волнение, способствовало расслаблению и давало возможность подумать, прохаживаясь вдоль берега, сопоставить все происшедшее, поскольку я знал, что пока мне спешить никуда не нужно. Пройдя с километр, я остановился около большого валуна, принесенного сюда в запамятные времена наступающим ледником, оперся на него и, скрестив руки, стал смотреть как из-за края горизонта появляются первые лучи восходящего солнца.
    Долго смотрю на начинающийся восход и чем больше я на него смотрю, тем явственнее мне кажется, что по начинающейся образоваться солнечной дорожке ко мне медленно движется какое-то непонятное пятно цвета фукси, имеющее неправильную форму или точнее сказать формы не имеющее совсем, а постоянно меняющие свои очертания.
« Толи коньяк был паленый, то ли перебор с количеством»,- думаю я и собираюсь пойти к машине. Но странное дело, ноги как парализованные, поэтому остаюсь стоять в той же позе, а пятно прибрело размеры уже около метра «квадратного» и висит от меня метрах в десяти.
«  Не похоже это на паленый коньяк и на перебор тоже, вот я и подошел к цели своих временных скитаний», - спокойно приходит мне на ум мысль, и сразу пропадает желание уходить, хочется хоть в какой-либо форме получить столь искомые мной разъяснения. Поэтому я стою и спокойно смотрю на невиданную сущность.
    Сущность же, покачавшись над волнами залива, потихоньку направляется ко мне, постоянно меняя форму, по ее поверхности проходят какая-то рябь, частички, из которых она видно состоит, сворачиваются в спиральки, тут же раскручиваются обратно, образуя еще более занятные фигуры.
-   Ну что, поговорим? – спокойно обращаюсь я к ней.
    По поверхности сущности проходит волна. Уж не знаю, может, знаки какие-то будут появляться на этой фуксийной поверхности. Нет у нее рта, и как мы будем общаться, представления не имею.
-   Ты пришел, - раздается голос у меня в голове, - а зачем ты нас искал?

               Глава 9. Для понимающего достаточно


     Я, не отрываясь, глядел на сущность, цвет которой и без того яркий, значительно насытился.
-  Хочу получить ответы на свои вопросы, - борясь с желанием подойти вплотную и потрогать субстанцию на ощупь, говорю я.
-   Вопросы твои понятны, но почему ты решил, что сейчас время получить тебе ответы на них, и самое главное, почему ты решил, что вообще имеешь право задавать вопросы, - сущность, пустив по себе рябь, на мгновение зависла без движения, но потом снова снизошла до ответа, - хорошо, спрашивай.
-   Кто Вы? – решился я на самый, по-моему, главный вопрос.
-  Вряд ли ты как представитель животного мира Земли поймешь это, но мы ответим, - сущность «помолчав», продолжила, - мир Земли населен многообразными формами, мы начали развитие в тот момент, когда твои предки еще не знали огня и обладали только животными поведенческими инстинктами. Наша страта в то время уже постигала законы гравитации. И наличие на Земле разнообразного мира биологических существ было предопределено весьма специфическими условиями окружающей среды, которые при всем многообразии большая редкость во вселенском пространстве. Ваша цивилизация в зачатке начала экспансию по планете, когда на ней уже была сформирована наша цивилизационная сущность. Ваш класс биологических существ, который стал параллельно существовать на планете, изначально не причинял нам угроз. Да и сами биологические объекты нам нужны для определенных видов деятельности и определенных состояний.
-   Вы, значит, цивилизация Роя?- воспользовавшись тем, что сущность взяла паузу, спросил я.
- Рой? Определение Ваше человеческое,  предназначенное для классификации общественного образа жизни некоторых видов, что ты имеешь сам в виду под этим термином?
- Классификация цивилизации как Рой,  предполагает, наличие коллективного разума. То есть у отдельных элементов Роя разум отсутствует, а в совокупности, когда элементы соединяются с помощью коммутативных связей в одной целое, появляется разум и это уже разум единый, то есть каждый элемент им обладает, - стараясь быть логичным, объяснил я.
     Сущность «задумчиво» покачалась, пустив по поверхности геометрию октаэдров, и ответила:
-  Сказанное тобой слишком общо, просто на некоторые вопросы, задаваемые с позиций человеческой логики, мы ответить, -  сущность «замялась»,  - не умеем, так правильнее, наверное, сформулировать. Если ты изложишь свое видение нашего существования, мы сможем подтвердить или отринуть это односложно. Не забывай, что различные формы разума руководствуются и  различной логикой, самая большая ошибка считать, что объект, наделенный разумом, всегда может найти общее и компромиссное с другим таким объектом. Разум это механизм определенной ступени существования и он имеет столько же разнообразий как само Мироздание. Вы не можете понять, сколько бы не пытались, разума, обитающих большими сообщностями насекомых, но и они никогда не поймут вас, если только не на самом общем понятийном уровне. Если ты готов, то излагай.
-    Полагаю, - я помотал головой, чтобы прогнать опьянение, - что Ваша цивилизация старше и намного старше цивилизации человеческой. Поскольку мы живем в одном секторе мироздания, на одной планете, могу предположить, что отдельные элементы Вашей цивилизации это то, что у нас называется вирусами. Данная часть неклеточной жизни не изучена, и ее механизм действия понимаем очень мало. Причем страта данной формы жизни, поскольку она неклеточная, полностью отличается от нашей своими биологическими механизмами. Но кирпичики, из которых создана клеточная форма жизни и неклеточная форма жизни одни и те же, что позволяет иногда существовать этим формам вместе. Допустим, определенный вид этой неклеточной формы когда-то, скорее всего, случайно, составил путем хаотичного, мозаичного сложения такой пазл, который стал первой формой разума. После этого разум сей начал свое развитие по своим, отличным от разума животного, законам. В те далекие времена ничто не предполагало, что между этими двумя формами, могут возникнуть какие-то противоречия. Но по мере развития разума человеческого, который стал выходить из животного состояния, две формы эти стали пересекаться все чаще и чаще. Причем человечество в основном относило эту форму жизни к агрессивной, поскольку та, в силу запрограммированности на размножение при помощи клеточной формы жизни, так или иначе, была от последней зависима. Тогда и пошел водораздел между двумя формами жизни на земле. Я не могу сказать о принципах цивилизационного развития неклеточной формы жизни. Но мои знания истории развития человеческой цивилизации позволяют сделать вывод о том, что в свое время человек «объявил войну» второй жизненной форме, он начал уничтожать данную популяцию, учить свой организм реагировать уничтожением этой формы при ее обнаружении. Кроме того, он начал использовать эту форму как оружие, искусственно культивируя отдельные ее виды для уничтожения себе подобных. Неклеточная форма жизни, обладающая разумом, но не имеющая технических возможностей цивилизации человеческой, изначально боролась за свое право на жизнь на этой планете, используя себя саму. То есть, пыталась бороться с врагом путем его уничтожения через его же организм. И я думаю, что масса эпидемий, что пережило человечество в различные века и есть эти самые войны. Но человеческая цивилизация технологичная и более мобильна, что ли, в изобретении средств нападения и рано или поздно, наверняка, одержит вверх в противостоянии, где полем боя является человеческий организм. Неклеточная форма жизни, как форма разумная и поступательно идущая вперед, но своим путем, по своим законам и по своей логике, применяет в этой цивизицационной борьбе, наряду с обычными уже иные способы, которые связаны с устранением причин. То есть, овладев способностью воздействовать на время, а вернее отправлять в те или иные временные отрезки, отдельных представителей конкурирующей цивилизационной общности, они устраняют нужные им причины, вызывая совершенно иное течение причинно-следственных связей. Как произошло и со мною. Где- то в моей прошлой жизни, было несколько точек, интересных для вас, от изменения которых должны были пойти совершенно иные последствия, которых вы добиваетесь. Сейчас мы с Вами беседуем в десяти годах от моего реального времени, и мне хотелось бы знать могу ли я, так сказать, быть «свободен»?
    Сущность совершенно перестала покачиваться, мне даже показалось, что она внимательно мне слушала, хотя наши поведенческие критерии не применимы к иной логике разума и иной форме существования.
-  Твои выводы, выстроены более-менее последовательно, и можно сказать, что какая-то часть из них верна, - в голове у меня снова пошел голос, - основной твой вопрос – можешь ли ты вернуться во время, соответствующее твоему ментальному возрасту некорректен, потому что понятие «мое время» всегда будет относительно, благодаря человеческому заблуждению о линейности последнего. Мы не очень понимаем Ваши смысловые критерии ценности прожитых временных отрезков, но нам известно, что у Вас всегда было недостижимой целью бесконечность существования, твое первое путешествие, можно расценить как пример части такого существования.
- Ну, такая мечта у человечества, вернее у многих его представителей действительно есть, - подумав, ответил я, - но она противоречит законам Живой природы, природы клеточного существования. Основа жизни - клетка, она имеет фазы рождения, деления и отмирания. А мечта о бессмертном существовании порождена отсутствием достоверной информации о том, как существует сознание после биологического отмирания носителя сознания - тела. Кроме фантазий и предположений на этот счет мы пока ничего не имеем. Страх смерти, это страх перед возможным НИЧТО.
      Сущность опять стала неподвижной, словно переваривала сказанное, после чего снова начала отвечать мне прямой передачей в мозг:
-   Можем тебе дать информацию о том, что ты возвратишься в «свое», как ты выражаешься, время, но мы не можем пояснить, когда это случится, потому что у нас различно определение прошедшего временного цикла. Поэтому мы даже не можем оперировать Вашими приблизительными пониманиями времени, как-то «скоро», «долго» и прочее. Постараемся  сформулировать положение вещей, связанных с задействованием животных организмов во временных операциях. Если один из вас прошел определенный цикл и по окончании вернулся в «свое» время, это не означает, что он не будет вновь направлен в какое-то временное звено, в то же или другое. Все погружения во временные циклы могут быть проверкой переносимости субъекта к такому перемещению, а также адекватностью его восприятия  самого перемещения. И еще, после прохождения определенным животным субъектом назначенного ему периода, он может быть впоследствии востребован для корректировки или для создания новых стартовых позиций для определенного результата. Очень трудно объяснять наши логические построения разума иного принципа действия. Вот, а более информации мы представить не можем, но готовы выслушать еще один твой вопрос.
-  А, могу я, - совсем уж с негативным настроением после последнего пояснения сущности, спросил я, - в случае необходимости встретиться с Вами вновь? Например, если я понадоблюсь снова для путешествия во времени и изменения прошлого. Или просто меня забросят для очередной проверки моей устойчивости к временному перемещению, или по другой неизвестной и не понятной для меня причине.
- Еще один вопрос, ответ на который, будет, скорее всего, не понят, - сущность по-моему с моей человеческой точки зрения,  была раздражена, - То, что мы сейчас с тобой в контакте и ты воспринимаешь нас как контактеров, это только твое восприятие. Через определенный цикл мы станем другим. Конечно, где-то в информационных ячейках данные о сегодняшней встрече будут находиться. Но иное состояние или воплощение сознания может и не посчитать нужным контактировать с тобой, в отличие от сегодняшнего случая. Поэтому, мы не можем ответить ничего определенного, кроме того даже сама информация об этой встрече будет стерта с твоего биологического носителя. Мы считаем твое понимание существование множественности цивилизационных систем таящим некоторую опасность, поэтому прощай…
     Сущность, покачалась еще немного передо мной и неожиданно быстро стала удаляться в сторону восходящего солнца, и, вскоре, превратившись в точку, исчезло из наблюдаемой мною реальности.

     Солнечный свет, разом и сразу ворвавшийся в спальню, до этого сдерживаемый плотными портьерами, распахнутыми женой,  заставил меня мгновенно проснуться, так как после вчерашних злоключений, связанных с этой чертовыми выборами, я забыл на ночь одеть повязку на глаза, чтобы избежать подобного.
-   Ой, извини, - сказала жена, - но я подумала, что может уже хватит спать, сейчас уже почти двенадцать…
- Ничего, пустяки, - отвечаю я, настороженного приглядываясь и принюхиваясь.
     Финал вчерашней «выборной» попойки я не помню вообще, но вроде собирался ехать куда-то.
-   Как я вчера добрался?- спрашиваю, - Сам на автомате доехал, или машину у мэрии бросил?
    Жена с тревогой смотрит на меня:
-  С тобой все нормально? - она трогает мне лоб и ощупывает левую сторону головы, - Шишка вроде меньше стала, ты же говорил, что в яму попал, машина пострадала, а что тебе у мэрии делать?
    Тут я вижу, что лежу в недавно купленной в «нашем» времени кровати, напротив меня висит на стене современная плазма, а на окне умывается кот, немного «сдавший» по сравнению со вчерашним днем. Значит, все?
   - Да это я еще не проснулся, - успокаиваю я жену, - сон снился такой длинный, чисто фантастика не научная.
     Жена, недоверчиво хмыкнув, и еще раз ощупав мне левую сторону головы, выходит из комнаты. Я же, заложив, руки за голову, начинаю размышлять. Если все мои путешествия были реальностью, то, Слава Богу, они закончились. Но вот определить достоверность их, я наверняка не смогу, поскольку при прыжках из вещественного ничего со мною не перемещалось. Поэтому можно допустить, что все это пригрезилось мне,  не иначе, забавно, конечно, не помню я  снов с таким количеством деталей, хоть дневник пиши. А что даже если они, временные переходы, были? Я даже рассказать никому об этом не могу, да и не буду, чтобы не вызвать обоснованных сомнений в своей адекватности. В этом сне, или не сне, я же стремился попасть сюда, вот и попал, что еще надо? Живи, Роман Юрьевич, занимайся мирскими делами, ну а хочешь, издай книжонку из серии «о попаданцах». Ну, а сейчас давай заниматься ремонтом транспортного средства, несмотря на день выходной.
    Еще несколько часов я все анализировал, соотносил мои «приключения», вспоминал подробности временных «прыжков», а потом бросил заниматься самоедством, в виду полной практической бесполезности оного. Выполняя данное жене обещание, я заскочил в клинику, где мне ощупали мою «знаменитую» шишку на голове, даже сделали МРТ. Какой-то патологии не выявили, но это будет лишним довеском к выдвижению суммы компенсации к дорожникам. Дальше день, хоть и выходной развивался с учетом вчерашних аварийных обстоятельств. Звонки экспертам, поездка на «хромом» автомобиле в автосервис, где мне, предложили тут же заняться устранением вчерашних повреждений. При чем клятвенно пообещали исправить это в течении часа, поскольку они готовы прямо сейчас заменить разбитые на яме ступицы, и горят желанием это сделать. Поверив на слово, о том, что через час я могу уже забыть о дефектах, я с комфортом расположился в комнате отдыха сервиса, снабженной стеклянной стеной, чтобы наблюдать за процессом ремонта своей собственности. Взяв пульт и пощелкав стандартные программы телевидения, ничего на них не найдя хоть мало-мальски интересного. Я, зевнув, полез за телефоном, дабы час провести в пучинах интернет-пространства. Соц. сети «радовали» свежевыложенными пирожными, борщами и прочими продуктами, предметами и позами самих участников, стремящихся запечатлеть каждый физиологический момент своей жизни. Исходя из новостей, мир продолжал закатываться в задницу, вирус периодически ослаблял наступление на отдельных участках, в виде географических регионов, а где-то наоборот превращался в труднораспознаваемые модификации себя самого. Прочтение этой новости что-то колыхнуло у меня на уровне подсознания. Посидев немного, прислушавшись к себе, и ничего такого не обнаружив, я продолжил упражнять большой палец руки в перелистывании экранных страниц телефона. Всплыл значок « Ваш облачный сервис переполнен» с рекомендацией удаления не нужных файлов. Переполнен, так переполнен, в это «облачное» хранилище лазил-то всего пару раз, когда документы нечаянно удалил. Так-то вещь удобная, поскольку интернет в силу специфики работы я никогда не отключал и вся присланная документация, а также всякие там фотографии и прочие изображения автоматически грузятся сразу в облако, после появления их в телефоне. Я посмотрел на часы, еще только пятнадцать минут прошло. Вдохнув, открываю облако, начинаю просмотр, что бы тут удалить. Нет, ну с документами я сейчас явно не определюсь их тут под тысячу, может они и актуальность давно потеряли, но надо бы повнимательнее их просмотреть. А вот это другое дело, всякие открытки, перепосты, поздравлялки и прочая чушь, которую так любят слать в мессенджерах мои «контакты». Хоть я неоднократно просил, мне этой хрени не пересылать, со всякими, якобы, смешными сценками и прочая. Но, видимо, если человеку изображение понравилось у него в одном месте начинается свербежь, и эта свербежь заканчивается только с пересылкой миру этой «значимой» картинки. Понемногу опускаюсь по датам все дальше и дальше, прошлый и позапрошлый года просто уже не смотрю, а прогоняю, но так чтобы глаз успел убедиться, что в складированном мусоре нет ничего ценного. Ползет лента, глаз уже замыливается, надо сделать «перекур», большой палец уже занемел. Останавливаюсь, бросаю телефон на диван, иду к кулеру, набалтываю себе кофе. Кофе у них так себе, для вида какую-то недорогую банку «лицензии» выставили. Возвращаюсь к прерванному процессу, но что там у нас, ах, тот самый 2011-й ! Сейчас я  грохну все оптом, надоело уже мелькание это. Я смотрю на дисплей и все мои сомнения утра сегодняшнего дня, вновь начинают терзать мою душу. С экрана на меня смотрят лица трех человек. Мое лицо посередине, двое смутно знакомых по бокам. Да это-то ладно, но подпирающие меня с боков мужики держат наскоро сделанный плакат: «Поздравляем с победой на выборах 2011!». Так что же, все-таки было? Мои воспоминания о путешествиях во времени, несмотря на то, что я согласился считать это все сном, свежи и свою «победу» на выборах 2011 года я помню. Помню и пьянку в этом помещении, где сделана фотография. Не помню, правда, самого процесса съемки. Но ведь по рожам видно, что все уже хорошо навеселе и «победивший» и «поздравляющие». Фото был сделано явно на мой телефон, который тут же сбросил фото  на облако. Осторожно начинаю смотреть все снимки этого сегмента. От выборов осталась только увиденная мною фотография, а просмотр остальных ничего явно свидетельствующего, что я недавно побывал в этом времени, не дает. Еще раз вспоминаю все свои «перемещения», обычно перед «прыжком» я заканчивал так или иначе очередной день, ложился спать и утром был уже в другом временном отрезке. Последний отрезок - это день выборов. Да, была пьянка в мэрии, но кроме этой пьянки я ничего не помню. Не помню даже, как она закончилась. Скорее всего, хорошо набравшись, я приехал или был доставлен тушкой ( что скорее всего) домой, там вырубился и сегодня уже проснулся в «своем» времени. Похоже, что так, иного объяснения на ум не приходит. Но ведь главное не в моих умозаключениях как я добрался домой, а то, что я, получается, действительно был в прошлом. И получается цель моей «заброски» в прошлое и были эти самые чертовы выборы. Ну, хорошо, а что изменилось из-за того, что меня там выбрали? Проснулся я в не дворце, окружающая обстановка ничуть не изменилась. Просмотр новостей выдал все тоже. Мир прежний. А может, это было путешествие не в мою прошлую реальность, а в другую, какую-нибудь параллельную и там произошли необходимые кому-то изменения? Ох. Что-то мне нехорошо. Еще раз просматриваю сегмент облака 2011-года. Ну-ка, ну-ка тут есть еще и видео файл за ту же дату. Открываю, да изображение не очень, снято где-то под утро. Ну, что ж видно берег залива, да это мое любимое место, несмотря на загруженность я стараюсь, если не мотаюсь по Петербургу и окрестностям, выбираться туда для прогулки часовой или более. Смотрю дальше, какое-то дергание зумом, что-то хотел приблизить, но там уже восход солнца намечается и приближение только «засвечивает» все изображение. Потом вдруг на экран надвигается камень и телефон ложится «лицом» то есть камерой на гранитную поверхность. Достаю из кармана и втыкаю в телефон наушники, но кроме фонового шума волн ничего вроде нет. Делаю громче, и вдруг, бьющее по ушам из-за прибавленной мною да максимума громкости:
-  Хочу получить ответы на свои вопросы…
   До того, как появился в комнате дежурный мастер, сообщивший радостную весть об окончании ремонта моего автомобиля, я эту видео-аудио запись прослушал уже два раза. Схватив телефон, наскоро рассчитавшись, я, скорее всего по ассоциации,  погнал машину на берег Финского залива, где состоялась моя беседа с кем-то, случайно записанная моим гаджетом. Беседою это назвать, конечно, трудно. Не знаю, с кем я общался, но голос на видео только мой, вопросы, рассуждения, а собеседник такое впечатление со мной общался путем написания записок что ли?
     Съехав с дороги и остановившись у самого начала соснового прибрежного леса, я выхожу из машины и как сомнамбула иду к «своему» камню. Подхожу, привычно опираюсь на его гранитную спину и смотрю на море. Что же здесь произошло в ту ночь, когда закончились выборы в «той» реальности. Стараясь успокоится, и не «лихорадить». Включаю через динамик, скачанный из облака файл. Еще раз прогоняю «диалог» с молчащей второй стороной. Получается в прошлом я был и был по инициативе какой-то силы, может инопланетной, а может земной, что, скорее всего, поскольку уж очень тщательны и подробны мои рассуждения о цивилизации «Рой» в вирусном его, Роя, наполнении. Не мог же я, натрескавшись после выборов, болтать тут сам с собой. Если «белая горячка» навестила меня, не слушалась бы эта запись как именно диалог. Но главное, что из этого файла следует, это то, что с большей долей вероятности не закончились, может быть, мои временные приключения, из моего вопроса на записи следует, что все это может повториться. А беседуя на этом месте с представителем Роя, я расписал существующую в моем понимании цивилизационную войну между Роем и человечеством. Что-то ведь меня побудило к рассуждениям именно в этой плоскости. То есть, я не один, это тоже следует из записи, много нас представителей человечества, которые по прихоти Роя служат винтиками и гаечками в их планах земной экспансии. И раз цивилизация Роя это данность, а я все больше утверждаюсь в таком мнении, то можно найти и других скитальцев во времени и как-то отследить влияние этого Роя на нашу действительность, которая с прошлого года на самом деле напоминает войну с противником, который больше года назад перешел в наступение по всем фронтам. И если исходить, что действия противоположной стороны умышленные, значит, в свое время ею была сконструирована реальность появления этого убийственной неклеточной структуры, которая ждала своего часа, а в это время  шли пока бои местного значения, как-то «птичьи», «свинные» гриппы, Эболы. А потом вдруг Рой решил нанести удар по всем фронтам, запустив новое оружие через китайский сектор. Если допустить задачу повального уничтожения или уничтожения большей части человеческой цивилизации с помощью нового вирусного оружия вирусной же цивилизацией , то с учетом того, что человечество начинает с этим фактором жить, приспособляясь к нему, возможны новые корректировки времени с усилением воздействия данного оружия, или же, например, заброс определенных людей в прошедшие временные периоды, чтобы нивелировать эффективность ответных мер человечества. Но мне сейчас кажется более реальным иное развитие событий. И пусть это рассуждение будет в продолжение того, что я высказал представителю этого Роя, или самому Рою на этом же самом месте ( кстати, запамятывание этого события явно не случайно). Так вот, если продолжить рассуждения о вирусной природе цивилизации Рой, высказанное мною в том времени, но на этом же месте. Мне кажется, но только это с точки зрения моей человеческой логики. Так вот, поскольку биологическое существование вирусной жизни связано и связано неразрывно с живой клеткой, то всеобщее уничтожение человеческой цивилизации смысла не имеет. А имеет смысл распространение отдельных элементов Роя по всем человеческим субъектам Земли, что позволит Рою контролировать соперничующую цивилизацию. Причем она, цивилизация-противник, уже с этим согласилась. Практически все ученые головы заявляют, о том, что практически все человеческое сообщество должно, так или иначе, пройти через новое заболевание. То есть к концу операции Роя, он получил полный контроль над человечеством и, может быть, даже не будет препятствовать развитию последнего по направлениям, не угрожающим его биологическому виду. И если это так, то необходимость во временных «корректировках» у Роя отпадет, и минет меня чаша сия, связанная с повторным путешествием в те или иные периоды моей жизни. Это рассуждение принесло мне успокоение. Хотя я понимаю, что пережитое останется при мне, и в лучшем случае оно может быть выплеснуто в информационное пространство в виде сочинения фантастического жанра. Кстати, можно посмотреть в том же интернет-пространстве, сегментах  литературы подобные гипотезы, не самый же я умный. Может к таким же выводам пришли и другие люди, брошенные злою волею Роя по эпизодам своей прошлой жизни. Можно будет пообщаться и даже организовать нечто вроде клуба закрытого, в котором герои будут вспоминать свои приключения. Но скорее всего это будет мой груз, нести его мне, даже жена, при моем подробнейшем рассказе и демонстрации «Вещественных доказательств» в виде записи и фото, не думаю, что искренне поверит в происшедшее. Я бы точно не поверил.

                Эпилог
     Мои дни идут своим чередом. Достаточно много раз я смотрел фотографию, случайно сохранившуюся на облачном сервере, несчетное количество раз я просматривал и прослушивал тот видеофайл, сейчас я знаю его наизусть. Но обычное течение жизни взяло свое, и о своих приключениях  во времени, своем «общении» с иной не похожей на нас цивилизацией я вспоминаю все меньше и меньше. Правда, все эти обстоятельства меня подтолкнули к осознанию факта того, что многие из живущих на Земле контактировали с иными цивилизационными общностями, но такие контакты остались неовеществленными как и мой ( несмотря на мои электронные файлы). И еще в своих размышлениях и сопоставлениях я пришел к неожиданному выводу о бесполезности ожидания человечеством так желанного контакта с внеземным разумом. Бесконечное число вариантов, комбинаций, не имеющих конца как сама Вселенная, образуют из хаоса структуру разума в одной точке одну, в другой совершенно непохожую. Или как на Земле – две цивилизационные общности, совершенно отличные друг от друга, не могущие найти компромисса в совместном существовании. И сейчас мне уже кажутся наивными рассуждения как прошлых, так и нынешних ученых голов о том, что вскоре прилетит кто-то и мы непременно узнаем об их прилете, сядем за переговоры и будем передавать друг другу знания и навыки. Нет, при получающейся бесконечности разнообразия форм образования разума и сознания из Вселенского хаоса, достаточно трудно представить, что из многочисленных факторов, которые лягут в правильную конфигурацию,  образуется разум по своей природе и способу мышления и существования в Природе,  аналогичный нашему или похожий на нас. Не исключено, что на той же нашей Земле есть не только Рой, но и разум кристаллов или иной неорганической формы жизни. Все пережитое мною сподвигло меня к философским заключением, которые я сейчас пытаюсь отразить в какой-то более–менее систематизированной последовательности взглядов. Причем данное осознание оказалось для меня не новым, не появилось оно у меня после всех событий. В таком или ином виде оно всегда присутствовало во мне, исходя из одной простой предпосылки о том, что живым мы ошибочно называем только биологические объекты. Все во Вселенной живое, поскольку состоит все из одного «строительного материала», существующего во Вселенной и соединенного только в различных комбинациях. И с тех пор, идя по лесу ли, наблюдая за морем или просто за окружающим меня миром, я отношусь ко всему как к живому и стараюсь не причинять ему никакого вреда. Я очень много стал общаться с различными людьми, которых называют экстрасенсами или людьми с паранормальными способностями. Конечно, многие из них оказались просто шарлатанами, старающимися получить свой гешефт за Вашу наивность, но попалось много людей, действительно чувствующих и живущих в реальности , намного больше нашей. Зачастую мы беседуем о том, что весь мир имеет живую природу, но к сожалению, практически все они могут  предоставить информацию об энергетических сгустках, хранящихся в тех или иных предметах биологической и небиологической форм. Но почему-то не дано им проникнуть в суть этого Знания, понять и объяснить природу вещей, хотя информационные слепки они могут снять. Поэтому в рамках готовящейся книги я пришел к выводу с помощью этих людей, о том, что все окружающее нас имеет информативные каналы, копит информацию, отдает информацию и существует в единой органичной системе Жизни. И нарушение этого систематичного равновесия при изъятии или видоизменении одного из элементов системы оказывает влияние на все иные факторы как может незначительные, так и могущие иметь роковую сущность. Поэтому вполне возможно, что цивилизация Рой осознает своей, непохожей на нашу логикой эту взаимозависимость и прийдет к выводу о необходимости прекратить использовать их способности во вред человечеству. Хотя самому человечеству до понимания этой систематийной гармонии тоже еще далеко.
     Таковое осознание мироздания пошло мне на пользу, хотя я не стараюсь внедрить  (до издания книги) сие в умы сограждан, но понимание того, что я , как и иные люди всего лишь маленькие элементики такой системы, мгновенно сделало неинтересным массу занятий, которые отнимали большую часть прошлой жизни.
     Как и в прошлое время, я теперь очень люблю приезжать на свое любимое место на берегу залива, где произошел записанный разговор с представителем Роя, (теперь я уже уверен в том, что это был именно Рой). Я облакачиваюсь спиной на каменную стену «моего» валуна, долго сморю на море и неосознанно чего-то жду…