Повторить три раза

Колеса прошелестели по мокрому гравию, машина остановилась под железнодорожным мостом. Поздняя майская ночь. Опоры изрисованы подобиями граффити. Ломанные черные линии, напоминающие буквы. Из них мне знакома только "ю". Огромное алое сердце, пронзенное кривой стрелой. Разбитые бутылки, использованные презервативы, пустые пачки чипсов, размокший тампон, вылинявший журнал без обложки. Фары автомобиля выхватывают случайные прелести запустения, ложась на умытые дождем ветви молодых ясеней и стену крапивы. Дальше дороги нет, только пологий спуск к городской свалке, припорошенный смятыми пачками сигарет и разноцветным целлофаном.

Я глушу мотор, свет фар гаснет постепенно, неохотно отступая, видимо подружившись с радостной зеленью. Воцаряется ночь. Сквозь быстро несущиеся тучи проглядывает луна. Вдали громыхает поезд. Сижу, положив руки на руль. Смотрю внутрь себя. Важно смотреть внутрь себя. Внутри себя много интересного. Или нет, ничего там интересного. В салоне воняет табаком, открываю окно, тоненькая щель, но в нее протискивается столько свежего воздуха, столько знакомых ароматов. Например, листвы. Листва горчит. Или влажной земли. Нейтральный запах, но укрывает с головой. Влажным бетоном навевает грусть. Хорошо, что ветер не дует со свалки, а то находиться здесь было бы невыносимо.

На западе небо прорезает огромная молния. Эхо грома. Можно бы выйти из машины, пойти домой пешком. Тут не очень далеко. Тут рукой подать. Но там черные псы рыщут в пустых дворах. На улицах не горят фонари. Все знают, что бывает с людьми, идущими по неосвещенным улицам. Их находят через пару месяцев в реке со счастливыми улыбками поперек горла. На них падают с высоты тяжелые провода, полные тока. И они танцуют в паре с электричеством, прижимая его к груди, как первенца. Можно оступиться в лужу, упасть на асфальт и при ударе повредить мозг. Забыть свое имя, прошлое. Но этой причины никогда не хватает, чтобы пойти домой на своих двоих.

Зажмуриваюсь. Сильно, чтобы под веками вспыхивали фейерверки. Нащупываю зажигалку в кармане, следом сигареты. Выуживаю одну из пачки. Открываю глаза и закуриваю. Поезд идет всё ближе и ближе, скоро его глумливое чрево прошмыгнет над головой, везя домой усталых людей. Так и представляю себе эти слабо освещенные вагоны, качающиеся из стороны в сторону. На каждый вагон по три-четыре человека. Спят, смотрят в телефон, смотрят в мчащийся мимо мрак. Спаси их Господь от дурного взгляда и неадекватного попутчика, сохрани от ножевого ранения и любопытства пьяного беса, пусть доедут куда хотят и будут счастливы в эту ночь, не знавшие о моих молебнах. Дым вытекает из щели в окне и растворяется. Как бы так удачно раствориться и мне?

Если бы нажать волшебную кнопку и вышвырнуть себя катапультой в другой мир, в другое время. Пусть останется машина под мостом, журнал без обложки, битое стекло, пологий спуск к мусорным заметам, улицы без уютных поцелуев фонарей. А меня не останется. Только бычок с четырьмя литерами на английском, втоптанный в мокрый гравий. Раз! И все договора расторгнуты, все обязательства аннулированы. Я чист, я капелька дождя на лобовом стекле, я воспоминанье отражения в капельке дождя на лобовом стекле.

Поезд, слишком громкий поезд проносится по мосту. Снопы искр вырываются из-под колес. Гаснут, не успев восхититься теплом. Гаснут, не успев восхититься теплом. Повторить три раза. Повторить три раза.