Диоптриум

      

  Как песчинка попадает в глаз, а слово - в сердце, так боль проникает в сознание и убеждает разум, что жизнь - страдание.  Но морская раковина, терзаемая застрявшим в её теле камушком, создаёт из него жемчужину, одаривает себя драгоценным плодом терпения. Так и человек, срывая розы наслаждений, привыкает к ранам от шипов жизни, его тело постепенно грубеет, а душа теряет чуткость, иссыхающие чувства он замещает размышлениями и воспоминаниями. Проходят годы, жемчужина растёт и наболевшее переходит в томление, в тоску по Иному, но ведь она - собственное продолжение, плод творческой симуляции, вынашивание Бога, узел вопросов, стремление понять и осознать себя, сглаживание боли до радужного отражения бытия.

    Надеясь избавиться от боли, человек стремится к высшему благу или абсолютному покою, но страдание и блаженство едины, они - полюса сознания, а покой - гармония между ними. Исчезнет одно, не станет другого и третьего. Наличие жизни доказывает, что вечного покоя нет, время не может предварять вечность, и если есть абсолютное состояние, то лишь в точке наблюдателя, сознание - жерло бездны. Речь о нирване - сострадание Будды к уставшим бороться с болью, подлинная шуньята в срединном пути, в равновесии между принятием и отрицанием.

  Самосознание подобно движению по канату, ты идёшь, чуть качаясь, по нити настоящего, между прошлым и будущим, над блаженством по правую сторону и страданием по левую. Ты не падаешь, потому что спокоен, ни к чему не привязан, смотришь прямо, без окольных представлений, собираешь чувства в чувство бытия, ступаешь мягко, словно тебя нет, есть только созерцание. Мысли не тянут тебя в стороны, теперь они только твои попутчики.

  Осознавать значит видеть далеко и близко, слышать пристально и отрешённо, чувствовать и охватывать, осмысливать и находить абсурд. Стоит ли жизнь с гнётом страстей и отчаяния того, чтобы её прожить? Но для сознания нет вопроса «зачем». Оно просто видит изменения, участвуя в них или только наблюдая. Вещи и события становятся другими даже от смены отношения к ним, ведь они для нас то, как мы их воспринимаем. Наша позиция для сознания всего лишь точка открывающихся перспектив.

  Вопрос «кто я?» сознанию не важен, для сна всё равно, кто есть Сновидец, ведь Он неизбежно, хоть и на время, тождественен Своим видениям, очередной форме проявления собственной сути. Его бытие во снах - гири добра и зла, которыми Он взвешивает Свою невесомость, бесконечно играет идеями о Себе. Сновидец не затейник, Он - творец поневоле, свидетель Своей бездны. Желание контролировать сон сродни самоуправству, но чем больше вмешиваешься, тем сильнее уподобляешься, изменения возможны лишь по правилам сна.

   Возможность кардинального исправления это уже другой мир, однако его герой ничего не знает о прошлом, каждый новый мир воспринимаем, как данность, как поле для игры или созерцания. Свобода - в избрании одного из двух, третьим может быть лишь гармония между ними, срединный путь, философский вояж по странам иллюзий. Безмятежность - лучшая спутница, с нею хоть на край света.
Твоим походом становится игра собой, с единственной страстью к наблюдению. Ты не отрешаешься от иллюзий, но и не отождествляешься с ними, без суеты раскрывать их многозначность - лучшая благодарность Бога Самому Себе.

     Бог не нуждается в единстве, у Него нет желания навечно свернуться в Себе, быть только Светом или Благом. Для Самого Себя? Соблазниться блаженным тупиком может только раб. Вернуться к Источнику! А дальше? Для чего Он стал Источником? Разве ни для реки и океана? Чтобы из скрытого сосуда перетекать в открытый. Даже если просто так, для созерцания движения из Пустого в порожнее. Чтобы стать рекой, бегущей в океан, и там расшириться до неопределённости. Его дно - вершина миров, там они возвращаются к началу, где прошлое сбегается в нору будущего, из которой, словно из перевёрнутого жерла, выплёскивается фонтан новых миров и растекается реками света.

  Неужели река спасается в океане от самой себя? Разве лёд вечности трогается не для течения времени?  Может река не растворяется, а постепенно захватывает океан, и он становится Солярисом? Источник осмысляет себя океаном мысли? Бог бесконечно выставляет Себя на собственное обозрение, и мы - Его глаза, потоки Самосозерцания. Мир - спасение Бога от Своей неопределённости, от давящей пустоты застывших возможностей.

   Спасение в безымянной реке жизни, обретении чистого потока сознания, ускользающего от когтей вечности. Жар собственных потенций расплавляет Бога и Он истекает жидкокристаллическими реками миров. В этих структурных водах, как в мириадах зеркал, Ему приходится ловить Свои мерцающие отражения, мир - калейдоскоп Божественных портретов, самосознание Бога. Мы - искры Его воспоминания Себя, осколки, вторящие целому, миры в мирах.
   
    Бог повторяется в нас, как раковина в жемчужине, и насколько бы малым не был зеркальный перл, он отражает всю раковину. Бог роняет Себя и катится по лабиринту собственного Разума, Он ищет и заблуждается в Себе, Его воля - нить поиска выхода с одной стороны и входа - с другой. Он, словно пронизывающий сам себя сосуд, с вечно текущей по нему амальгамой, повторяющей сложную кривизну отражений. Изменчивость - Его жизнь в Себе, быть кем-то на острие потока - Его нескончаемые горки.


Рецензии