Снежная сага. 2. Следак

Дверь кабинета открылась, и внутрь вошёл Димка Колесов. Сказал с порога:

– Жор, тебя шеф вызывает, – а затем плюхнулся в кресло и завертелся на нём, подогнув ноги, чтобы не задеть свой стол и не обломать весь кайф момента.

– Угу, сейчас… – ответил Шитов и ещё быстрее застучал по клавиатуре, печатая на компьютере обвинительное заключение.

Быстро забил нужные данные в оставшиеся пропуски на типовом электронном бланке, нашёл в меню текстового редактора и нажал кнопку «Распечатать». Посидел в нетерпеливом ожидании несколько секунд, пока принтер гудел и выплёвывал листок бумаги с текстом, схватил готовое заключение, размашисто подписался, поставил печать и вложил документ в лежащую на столе папку с уголовным делом.

Следивший за этими манипуляциями Колесов остановил кресло и поинтересовался:

– Что, неужели закончил?

– Да, всё, – ответил Георгий, перевёл компьютер в спящий режим, убрал папку в сейф и поднялся из-за стола, кладя ключи в карман кителя. – Можно передавать в прокуратуру, и уверен, что на суде ни одна адвокатская собака эти доказательства не развалит.

– Везёт тебе… – пробормотал Дима. – А вот на мне три дела незакрытых… Даже не знаю, где буду необходимые улики искать, чтобы из тупика выйти… А я сегодня, если знаешь, дежурю, и тут как бы новое дело на меня не повесили…

– Постарайся найти у фигурантов ещё каких-нибудь знакомых, которых упустил раньше. Или покрути подозреваемых посильнее: вдруг чего утаили?.. Можешь к операм в угрозыск сходить: чем поделятся… А насчёт дежурства скажу так – крепись и надейся.

– Попробую… – вздохнул Дима и повернулся на кресле на сто восемьдесят градусов – лицом к двери и спиной к коллеге.

Георгий пожал плечами, застегнул верхнюю пуговицу, пригладил свой аккуратный тёмно-красный панковский гребень и вышел из кабинета.

Пара поворотов по коридору – глядя прямо перед собой, не оборачиваясь и ни с кем не здороваясь. К чему тратить лишние секунды, когда всё равно не встречаются те, с кем Георгию обычные ритуалы вежливости были необходимы? Один из них – Димка – сидел на рабочем месте, другой же – начальник следственного отдела – как раз ждал Шитова у себя в кабинете.

«Наверняка опять по поводу моего внешнего вида», – подумал тот, нажимая на кнопку звонка сбоку от двери.

Недавно эта техническая фишка появилась и здесь, в районном отделе питерского СК, чтобы нетерпеливый стук не раздражал начальство. «Ага, нашему шефу полезно будет немного релакснуть», – усмехнулся про себя Шитов, увидел зажёгшуюся на двери зелёную лампочку – позволение войти вместо прежнего крика из глубины помещения – и решительно распахнул дверь кабинета.

В дальнем конце комнаты за столом, который, как прикинул Георгий, был раза в три дороже, чем у него самого, сидел начальник следственного отдела СК РФ по Калининскому району Санкт-Петербурга советник юстиции Константин Гречко. Полноватый брюнет лет сорока с ростками седины в волосах сидел и неотрывно смотрел на вошедшего подчинённого.

– Товарищ советник юстиции, юрист первого класса Шитов по вашему приказу… – начал Георгий тянуть обычную служебную формулу, но начальник перебил его:

– Кончай комедию ломать! Сам знаешь, что не люблю этого… – Он резко выставил указательный палец в направлении Шитова… точнее, его головы. – Сколько раз я тебе говорил: срежь эту пакость напрочь! Здесь тебе не тусовка каких-нибудь неформалов, а государственное учреждение! Определись, кто ты: следователь или… или…

Гречко замялся, подбирая подходящее цензурное выражение.

– Попрошу без «или», – невозмутимо ответил Георгий. – Если моя внешность, как всегда, единственная причина вашего недовольства, Константин Владимирович, то я в очередной раз повторю то же самое, что говорил и раньше. Считаю, что моя причёска – шириной, смею заметить, ровно три и высотой пять сантиметров, причём подстриженная практически идеально, – никак не влияет на мои профессиональные навыки и не мешает мне раскрывать дела. А тут уже встаёт вопрос о том, что важнее для вас как для начальника…

– Хватит! – Гречко ударил ладонью по столу. – Мне начальство весь мозг проело насчёт тебя. Ты своим видом позоришь Комитет! А следователь должен…

– …вызывать внешним видом уважение и поддерживать свой положительный имидж в глазах коллег, – договорил за начальника Георгий. – Букву инструкций я знаю не хуже вас. Например, в федеральном законе о нашей организации сказано только про форму одежды. А в рекомендациях к деловому стилю сотрудников я нарушаю лишь первую треть подпункта насчёт причёски у мужчин: «…классика, средней длины, аккуратная», – процитировал он. – Про то, что не приветствуются яркие и неестественные оттенки, сказано уже в следующем подпункте – про причёски у женщин…

Георгий замолчал, заметив без лишнего удивления, что Гречко прижимает ладонь к глазам и смеётся.

– Ты невыносим, Шитов, – сказал начальник, прохихикавшись. – Значит так: или ты завтра же начинаешь выполнять все пункты рекомендаций, или я заношу тебе это в личное дело. А там и до неполного служебного соответствия недалеко…

– Не думаю, что вы сможете мне это впаять. Мои служебные показатели не должны никому позволить меня выгнать…

– А вот увидишь. Если не исправишься, вернёшься простым следаком обратно в полицию… Будешь гопников и воришек на районе гонять.

– Посмотрим, – усмехнулся Георгий. – Если это всё, разрешите идти?

– Вали уже, – махнул рукой Гречко и тут же вновь наставил палец на подчинённого. – Если завтра на дежурство хоть на минуту опоздаешь, выговор влеплю обязательно!

– Буду рад не доставить вам такого удовольствия.

Георгий повернулся и направился к выходу, стараясь не засмеяться своему последнему ответу.



* * *



Через несколько минут он уже вышел из здания районного СК на улице Комсомола, взглянул на ещё по-дневному светлое, но начинающее постепенно темнеть облачное небо, снова провёл рукой по волосам и пошёл вдоль улицы – домой.

В голове невольно зашевелились воспоминания, всколыхнутые недавним разговором, и Георгий не стал их удерживать. Не шагать же всю дорогу как робот, рассматривая прохожих и строя не отличающиеся оригинальностью планы на завтра.

Родным районом Георгия был Калининский, считавшийся вторым по неблагополучности во всём Питере, поэтому с юных лет Шитов мечтал внести свой вклад в то, чтобы это исправить. А определив цель в жизни, стал по мере сил к ней стремиться.

Ещё тогда, в школе, он понял, что хорошие отношения ему не со всеми легко устанавливать. Учась на отлично и заботясь в основном о собственных успехах, Георгий мало обращал внимание на тех, кто не мог ему помочь, а они в свою очередь недолюбливали его. Но если у него просили помощи, то чаще всего он бесстрастно осознавал, что это не будет для него слишком трудным, и не отказывал. Так что репутация у него была неоднозначная.

Прагматичный подход к решению стоящих перед ним задач, терпение и упорство помогли Георгию сдать экзамены на высокий балл, получить красный аттестат и медаль и поступить на бюджет на юридический. Просто семья у него была небогатая, денег на обучение не было, как и времени залипать в Интернете вместо того, чтобы заняться чем-нибудь полезным, и это стало дополнительным стимулом не тратить зря время.

Обострённым чувством собственной важности Шитов не страдал, но и серой мышью быть тоже не хотел. Поэтому в университете он сделал себе гребень от лба до затылка, сбрив всё остальное, но стремление к внешней аккуратности заставляло его поддерживать соответствие новой причёски выбранному им для себя «эталону». Постепенно Георгий начал даже находить это довольно забавным – и считал, что так он выглядит солиднее и независимее, чем раньше.

Вот только преподавателям так не казалось. И, несмотря на то что Шитов ходил на все лекции и вовремя сдавал все работы, ему ни разу не ставили зачёт или пятёрку автоматом. Но лучший ученик не давал себя отчислить за не соответствующий стандартам внешний вид и излишне порой независимое поведение, блестяще отвечая на любые, даже самые каверзные вопросы.

К выпускному курсу он стал уже чем-то вроде живой легенды. Шитов вдруг обнаружил, что вызывает интерес своей персоной, но не считал нужным этим пользоваться. На противоположный пол он, как и на всё вокруг, смотрел всегда трезво и не видел нужды во всяких затратных по средствам, времени и нервам знаках внимания в обмен на ответное расположение, которого могло и не быть, и кое-какие возможные бонусы, не желая платить такую цену. И это помогало ему оставаться в своём понимании свободным человеком, а главное – не строить из себя того, кем он на самом деле не являлся.

Нет, несколько раз отношения завязывались и так… только вот длились недолго – максимум неделю. Впрочем, будущий следователь оттого не страдал: для этого у него было слишком много дел.

Защитив диплом с отличием, Георгий устроился на стажировку в районный отдел полиции юристом третьего класса, или – по-простому – лейтенантом юстиции. И там всё закрутилось по новой.

Претензии начальства сочетались с похвалами за быстрое и успешное раскрытие дел, напряжённость между ним и некоторыми из новых коллег – со служебными альянсами, перерастающими в дружбу. Сначала на него, как на новичка, скидывали все «глухари», стараясь задавить объёмом работы, но Шитов каким-то невероятным образом раскрывал любые, в том числе и априори бесперспективные дела. За свою карьеру он не написал ни одного отказного листа – и, думая об этом по пути домой, чувствовал полное внутреннее удовлетворение и гордость собой за реальную помощь городу.

Наладить контакт с оперативниками оказалось полезным. Спустя какое-то время Григорию предложили перевестись в СК, и он, как всегда, хладнокровно обдумал ситуацию и не нашёл причин сказать «нет». К тому же, он подумал, что его причёска будет смотреться выразительнее на фоне синей формы более светлого оттенка.

И теперь Шитову было уже двадцать девять, а на погонах сияло не по две, а по четыре небольшие звёздочки. Третий год он продолжал бодаться с Гречко и пятый – с преступным миром города Петербурга, про который (в смысле – преступный мир) было снято огромное количество сериалов, ставших для следователя дополнительной умственной тренировкой, а кроме того, своеобразной энциклопедией преступных схем и потенциально действенных следственных приёмов.

Показатель раскрываемости у Шитова составлял ровно сто процентов. Это казалось невозможным, но было так. Сам следователь не мог с полной уверенностью сказать, что именно помогало ему в работе, – но кое-какие догадки у него имелись.

Возможно, дело было во взгляде, каким Георгий смотрел на каждого, с кем разговаривал. Однажды воспроизведя перед зеркалом свой обычный вид при беседах со свидетелями или подозреваемыми, он определил выражение собственных синих глаз как холодное, изучающее, бесстрастное и в то же время решительное. Он словно сканировал взглядом любого, кто перед ним находился, – просто обычно старался, чтобы это было менее заметно.

И что-то во внешности, мимике, позе каждого фигуранта отпечатывалось у Шитова в голове, позволяло из многих мелочей, которые следователь часто даже не осознавал, составить чёткое, а главное – безошибочное впечатление о человеке, его характере и возможностях. А уже основываясь на этом, он выдвигал версии и делал выводы, которые всегда попадали точно в цель.

К тому же, такой взгляд давал более высокую вероятность, что свидетель ничего не утаит, а подозреваемый (конечно, если он виновен) расколется. А в тех случаях, когда это не срабатывало, Шитову помогала логика, которая никогда не позволяла ему ошибиться.

Когда он только начинал свою карьеру, преступники откровенно смеялись над ним и над его причёской. Но Георгий к этому привык ещё в универе – поэтому без лишних эмоций вёл допросы, в ответ на обзывательства предлагал ответить за слова, приводил убойные аргументы и улики и «закрывал» виновных одного за другим. За это его начали ненавидеть – и однажды совершили покушение. Однако он смог отбиться от банды отморозков, посадил их всех и удлинил срок организаторам, решившим так отомстить ему из-за решётки. И постепенно ненависть превратилась в уважение – иногда и с оттенком страха.

Серьёзные разборки из сериалов обошли Шитова стороной – большей частью потому, что он не вёл так называемые особо важные дела, специализируясь на «обычных». И как раз из-за его противостояния с начальством его пока и не продвигали на более высокий уровень ответственности, как следовало бы. В результате панковский гребень и хранил Георгия от проблем, которые мог ему доставить какой-нибудь петербургский «Мориарти».

Таков был путь следователя Георгия Романовича Шитова.



* * *



Дойдя до начала улицы Комсомола, Георгий свернул на примыкавшую к ней под углом улицу Академика Лебедева, чтобы пройти по ней с десяток домов и затем уже через дворы добраться до своего жилища.

Сам он жил на Чугунной, в одном из неспокойных мест района, где от родителей ему досталась квартира, – но, тем не менее, предпочитал ходить домой пешком, несмотря на все возможные опасности. Так было удобнее: не тратилась на автобус часть его небольшой зарплаты, а ещё он мог несколько лишних минут в день любоваться красивым городом, который Шитов любил, может быть, даже сильнее службы.

А что до опасностей, – Георгий считал, что ему лично ничего не грозит. В просторных карманах его чёрного пальто лежали удостоверение и пистолет, и если не первое, то второе уж точно должно было решить какую угодно проблему этого плана.

Вот, наконец, появился по правую руку тот бледно-коричневый каменный дом с проходным двором, откуда можно было строить остаток своего пути до Чугунной. Георгий свернул в подворотню – и вдруг ему послышалось откуда-то из двора: «Шухер, шухер!..» И тут же он заметил три фигуры, бегущие словно бы прочь от него, которого, если подумать, вообще не могли миг назад увидеть, – к противоположному проходу.

Интуиция врубила в голове следака режим тревоги и заставила действовать быстро. А именно – нащупать в кармане пистолет и сорваться на бег.

– Стоять! Полиция! – ещё не осознавая всей ситуации, крикнул Шитов пришедшую на ум фразу вдогонку убегавшим, которые как раз успели скрыться за домом.

«Так, примерно двадцать метров они преодолели за три с лишним секунды. Рванули с места в карьер – значит, либо спортсмены, либо привыкли убегать. Второе вероятнее…» – думал Шитов, добегая на ускорении до подворотни, через которую смылась троица.

Там пришлось остановиться и признать, что эти молодые люди (потому как только молодые могли так бегать) успешно удрали в неизвестном направлении, использовав как прикрытие элементы городского пейзажа. Георгий, правда, тоже был ещё далеко не старым и вполне спортивным, но у этих явно было больше практики. Поэтому шанс догнать их прямо сейчас стремился к нулю и, естественно, не сработал.

Но почему они убегали? И как почувствовали его, Шитова, приближение?

«Что ж, как говорил один известный опер, поймаем – спросим, – подумал Георгий, обернулся и лишь теперь заметил лежащего на дворовом снегу человека в чём-то похожем на плащ. – Ага, понятно. Шпана балуется. Грабёж или разбойное нападение с нанесением лёгких или средней тяжести повреждений… Эх, предупреждал же меня Гречко – и вот, накаркал…»

Георгий подбежал к лежащему и наклонился над ним. То, что по виду (и по запаху) это был кто-то также с социального дна, ни на что не влияло: раз Шитов поставил своей целью помогать людям, то исключений в этом плане быть не могло.

– Эй, вы как? Нормально? Встать сможете? – участливо спросил следователь.

Тип в плаще застонал, заворочался, отнял руки от лица, и Шитов увидел, что этот человек – его ровесник, даже на вид чуть младше, с курчавыми чёрными волосами и такого же цвета глазами. А ещё – с разбитой губой, ссадиной на измазанной грязью скуле и каким-то поражённо-недоумевающим выражением на физиономии.

Потерпевший посмотрел на следователя (как тому показалось, с испугом и непониманием), произнёс что-то вроде:

– He llik ert suht ga?.. – Затем резко сел, заставив Георгия выпрямиться, и со злостью выкрикнул: – Gyrn ne knast thirp hrn ki va, skhlanarn?!

– Тихо-тихо… – Георгий легонько помахал выставленными перед собой ладонями. – Я не с ними, я… Да ты, похоже, ни слова по-русски не понимаешь! Иностранец, что ли?.. А, чего это я… Нет, я – не с ними, ты не думай…

Последние слова он продублировал жестами: указал на себя, в ту сторону, куда убежали нападавшие, и скрестил перед грудью руки, показывая, он не имеет к тем троим никакого отношения. Но потерпевший продолжал глядеть на него со смесью недоверия и полнейшего непонимания.

«Так, на вид европеоид, язык по звучанию похож на что-то скандинавское, но лучше перестраховаться…» – подумал Георгий и, присев рядом на снег, спросил у типа в плаще:

– Do you speak English?

Никакой реакции.

Георгий вздохнул и принялся накидывать варианты:

– Франсэ? Дойч? Ношк? Свенска? Суоми? Денск? Исландска?.. – По мере того, как заканчивались основные варианты, остававшиеся непонятыми, следаком овладевало нечто вроде отчаяния. – Эспаньол? Португеш? Холланд? Итальяно? Мадьяр? Польски? Чешски? Эллиника? Румына? Ээсти? Латвиешу? Лиетувиу? Сербски? Хрватски?..

Европейские языки закончились. А остальные казались чересчур уж не подходящими для того человека, который теперь, сидя на снегу, внимательно смотрел на Георгия и словно бы догадывался, что ему хотят помочь. Но эта уверенность, по-видимому, была пока неточной, потому как он молчал, слушая непонятную речь.

«Если он из другой страны, то как оказался здесь? – стал по обыкновению быстро рассуждать Шитов. – Нелегал? Гастарбайтер? Но из Европы-то ему на кой сюда было ехать?! А если из тех стран, откуда ехать было бы всё-таки логично, то меня-то он должен был хотя бы чуть-чуть понять… А так… будто с луны свалился или из параллельного мира прилетел…»

– Эх, кто ж ты такой на мою голову взялся-то?.. – пробормотал следователь.

Он ещё никогда не чувствовал себя в такой растерянности. До этого он ни разу не сталкивался с чем-то таким, чего не мог за пару минут понять хоть отчасти, внешне, и раскалывал на раз-два любые задачки и головоломки. Но тут было нечто другое, что нужно было не только сначала понять – но и заставить себя затем в это поверить.

– Что хоть отобрали у тебя те трое? – спросил он.

Повторил вопрос знаками. Показал на собеседника, после этого двинул пальцем в направлении противоположной подворотни и обратно и, наконец, повернул руку ладонью кверху – поставил, так сказать, вопросительный знак в предложении.

Тип в плаще посидел ещё пару секунд в видимом недоумении – а потом его словно осенило. На лице промелькнула радость хотя бы от такого понимания, и он ответил:

– Skart!.. – Но сразу же вновь растерялся и замер, глядя на следователя.

Тот молча указал на снег: мол, рисуй, коль сказать нормально не можешь.

И потерпевший нарисовал. Всматриваясь в линии примитивного рисунка, Георгий с удивлением понял, что это… меч! И, судя по всему, длинный, с большой рукояткой и крестовиной. Как в фэнтези.

– Что?! – переспросил он. – Это? – И, сам показав рукой на рисунок, задрал брови кверху.

Но тип в плаще лишь кивнул без тени улыбки.

– Ла-адно, подумаем, что тут можно сделать… – пробормотал следователь и поинтересовался, уже привычно продублировав слова жестами: – Как хоть тебя зовут, чудо заморское?

– Hremgir.

– Час от часу не легче… А я Георгий. Ге-ор-гий… – Шитов вздохнул. – И что мне теперь с тобой делать? В полицию вести, чтобы заявление написать? Так ты ж по-русски ни… Постой, а ты вообще запомнил, как они выглядели?

На серию знаков руками Хремгир в ответ снова кивнул.

– Тогда ладно. Я уже в общих чертах придумал, как их искать… Ну что ж, пошли ко мне. Вижу, что на грабителя ты не похож, да и нам обоим, наверное, нужно кое в чём разобраться…

Георгий встал и поманил Хремгира за собой. После очередного недоумённого взгляда и ответного кивка тот всё же двинулся вслед за Шитовым, который уже взял своё обычное направление на Чугунную.

«Там-то его однозначно не пощадят. Да ещё в таком виде…» – подумал следователь, обернувшись на странного потерпевшего.

Перед тем как принять такое решение, Георгий за несколько секунд взвесил в уме все «за» и «против», связанные с возможными последствиями выбора.

С одной стороны, он впервые видел этого человека, назвавшегося псевдоскандинавским именем; к тому же, тот очень походил на нищего, если не сказать посильнее, и с виду мог оказаться кем угодно – грабителем, шпионом и далее по списку.

Но с другой, Хремгир выглядел именно как человек, которому очень нужна помощь. И следователь считал, что в его силах дать потерпевшему эту помощь. Плюс ко всему своим рабочим взглядом он увидел в Хремгире отнюдь не признаки угрозы – а скорее, какую-то необычайную и от этого ужасно интересную тайну, в которую ему захотелось своим умом проникнуть.

Вопрос о том, откуда на самом деле прибыл этот человек, продолжал занимать Шитова, пока тот проходил остаток пути до дома. «А впрочем, какая сейчас разница? – подумал он. – Из другого ли мира, из этого ли, но ему срочно нужна поддержка. И так уж вышло, что, кроме меня, её вряд ли кто-нибудь ему предоставит. А если я впервые в жизни и ошибаюсь, то у меня есть пистолет и удостоверение сотрудника Комитета. Уже выручали – значит, и на этот раз в случае чего выручат».



* * *



Трое остановились отдышаться лишь на улице Арсенальной, забившись в какой-то проход между домами.

Гарик восстанавливал дыхание, опёршись вытянутой рукой о каменную стену и глядя себе под ноги. Рома Лысый, как обычно, сидел на корточках на асфальте и курил; он с виду вообще не запыхался. Именно он держал за рукоять отнятый у незнакомца меч, который теперь был примерно на треть длины воткнут в снег. Рядом прислонилась к стене их сообщница, всё так же сжимавшая в руке своё необычное устройство.

– Так… – пропыхтел, наконец, Гарик. – Сейчас нам… на пару дней минимум… нужно где-нибудь затихариться. Пейджер… ты уверена, что… тип, который ментом назвался… нас не успел разглядеть?

– Уверена, – ответила девушка. – Глянула на экран, а там стрелка опять жёлтая и в подворотню смотрит… и цифры расстояния вниз бегут… И что с того? Нас видел тот чел, у которого вы меч отжали…

– Да твою ж… Сорри, Пейджер, это не про тебя… Короче, сидим по домам дня три… чёрт, надо же как-то сейчас обратно на Лебедева вернуться… потом начнём собираться в другом месте. Чё, у кого эта штука побудет?

Гарик кивнул на меч в руке у Лысого.

– Ну хочешь, будет у тебя, – ответил тот и протянул поблёскивающий странным серебром клинок сотоварищу. – Прикинь, он ваще холодный – все пальцы чуть не отморозил…

Гарик чуть поколебался и взял меч. Подержал поначалу просто так, покачал легонько вверх-вниз, прикидывая вес. И на лице гопника неожиданно появилась довольная ухмылка.

– А чё, слышьте, когда всё это поуляжется, мы можем этой фигнёй на всех шорох наводить!.. Как эти… три мушкетёра, ёклмн… Тебя тоже считаем, Пейджер…

Он поднял руку с мечом вверх, так что острый кончик лезвия стал смотреть вертикально в небо.

– Давайте это… как его… вместе за меч возьмёмся, чтобы это… закрепить в новом виде наш союз, во! Давайте, а?

– Фиг с тобой, Плотный, – сказал Рома, бросил окурок, встал, растёр его и схватился за рукоять оружия поверх ладони Гарика. – Ну, доволен?

– Погоди, Пейджер тоже подойдёт…

Девушка отлепилась от стены и нерешительно шагнула в сторону двоих дружков. Подумала немного и тоже протянула руку к мечу.

Когда три ладони соединились, Гарик провозгласил:

– Чё, это… как его… Когда снова кого-нибудь подходящего встретим, тогда это… один на всех и все на одного! Ура!

Вдруг прибор, который девушка держала в другой руке, начал как-то тревожно пищать. И почему-то с каждым мигом всё громче.

– Что за?.. – успел в недоумении пробормотать Гарик.

Сверкнула вспышка – и в следующую секунду в проходе между домами уже никого не было. Как под землю провалились. Или куда-то ещё…