Портрет

Портрет.
"Мужчина, портрет не желаете?" Толстая баба нахально улыбалась, сверкала золотым зубом и смотрела на Ивана оценивающе. Иван отвёл на тренировку сыновей Димку и Русика, три часа нужно было как-то скоротать, и он  пошёл бродить по улицам. Хватило его ненадолго. Конечно позировать — удовольствие сомнительное, но он не умел бесцельно бродить. Иван  присел на крошечную табуреточку. Баба кажется была уже под градусом. Она напевала  какие-то идиотские песенки, откусывала пирожок, лежащий рядом с коробкой карандашей, отхлёбывала из фляги, пристёгнутой к поясу, курила, при этом ни на секунду не переставая рисовать Ивана. Иван устал сидеть на неудобной табуреточке. Ему хотелось потянуться, закурить, почесать нос, но толстуха, стоило ему пошевелиться, тут же кричала : Уже почти готово! Потерпите! Не нужно портить шедевр!" И Иван обречённо замирал.

Шурик, вернее Александра Рузаева с утра была на взводе. Вчера она на последние деньги купила лекарства для папы, а сегодня позвонила учительница и мерзким голосом поинтересовалась как долго ещё Александра будет тянуть с оплатой. Пришлось забыть о ноющей пояснице, об опухших ногах, о желании один день поваляться дома и переться " на панель" рисовать туристов и бездельников, шляющихся по городу. Ивана она углядела сразу.Вот только его не хватало...
 Он, конечно, её не узнал. Её вообще мало кто узнавал. После двадцати выкидышей и бесконечных гормональных курсов лечения, она так расплылась, что, порой сама себя не узнавала. Шурик с мужем так хотели детей, казалось нет такой жертвы, которую они бы не принесли, чтоб был у них ребёнок. Ребёнка Шурик родила, а муж год сдувал с них пылинки и благоговел, а потом ушёл к другой без объяснений и извинений. Шурик забросила высокое искусство, стала попивать и выходила на портреты каждый день в любую погоду. Отец болел, сын учился в гимназии. Нужно было как-то жить, что-то есть, платить за квартиру, покупать лекарства отцу... Её преследовал один и тот же сон — огромный каток наползает на неё. Медленно-медленно передавливает ноги, живот, грудь, она уже не может дышать, уже глаза застилает пелена и в этот момент — пробуждение... Всё чаще Шурик ощущала этот каток, именуемый бытом, наяву... Уже не помогал коньяк, хоть Шурик сменила двухсотграммовую дамскую фляжечку, на полноценную семьсотграммовую —мужскую.
А Иван — первая любовь её. Безответная и глупая. Он, как она потом поняла, её боялся. И все её письма, открытки, красивые блокноты, ручки, которые Шурик тайком ему подбрасывала, его не радовали, а пугали. Он был влюблён не в Шурика. Анечка Короленко — сердцеедка,  и красавица, Ивана в упор не замечала. Перед выпускным Шурик написала портрет Ивана и припёрлась с этим портретом к нему домой. Иван взял портрет, сказал"спасибо" и закрыл дверь перед носом у Шурика.  Она ещё какое-то время стояла перед закрытой дверью, слышала как мама Ивана спросила : "А почему ты не пригласил девушку хоть чаю попить?" Слышала и как Иван в ответ буркнул " Перебьётся". Она тогда до ночи бродила по городу и плакала. Как же ужастно чувствовать себя нелюбимой...
Иван от нечего делать стал разглядывать художницу. Толстая, неопрятная, на кого-то похожая. Она кого-то напоминала Ивану. Когда художница отвлеклась на телефонный звонок, Иван вдруг подумал, что баба чем-то похожа на Александру Рузаеву, Шурика — его одноклассницу. "Господи, что ж с ней время сделало!!!"- подумал Иван, а потом мысленно поправил себя :" С нами! С нами! Разве кого-то время щадит?" Анька Короленко — красавица и мечта всех мальчишек, сейчас забитая и запуганная жена какого-то богатея с домостроевскими заскоками. Случайно встретились на заправке. Так Анька ему рукой незаметно помахала и тут же в машину спряталась.

Шурик сделала большой глоток из фляги. " Вуаля! Мужчина, ваш портрэт готов!"— она хохотнула и спрятала портрет в большой картонный конверт.
- А посмотреть?
- Дома посмотрите. Давайте расплачивайтесь, меня люди ждут.
Иван отдал Шурику тысячу, отказался брать сдачу и поспешил за детьми. Тренировка должна закончиться через тридцать минут. На табуреточку уже умостилась молоденькая девушка и Шурик, отхлебнув из своей фляги, начала новый портрет.
Иван на ходу набрал номер мамы. Мама ответила сразу.
- Мой хороший, я соскучилась! Может заедешь с мальчишками?
- Заеду, через час жди.
- Жду.
- Мама, а помнишь в школе, перед выпускным, мне Шурик портрет подарила? Ты его выбросила?
- Ты что?! Он в комнате твоей висит. А что?
- Ничего. Через час приеду. Целую тебя.
Мальчишки уже ждали его. Услышав, что едут к бабушке с дедом они заулюлюкали, засвистели, да так громко, что на них стали оглядываться прохожие. Иван шикнул на детей и они перестали издавать воинственные крики и всю дорогу к дому бабушки просили показать что в большом конверте. Но Иван решил, что посмотрит свой портрет у мамы, да и оставит его там. Дома нужно будет объяснять жене эту блажь с портретом.
Иван с детьми забежали в супермаркет — набрали продуктов для дедушки и бабушки и нагруженные покупками вышли из магазина. Ивану было неудобно держать пакет и конверт с портретом. Сын попытался взять у него пакет. " Э, нет, дружочек, это тяжело для тебя. Понеси конверт лучше." И сын взял конверт. Они весело и шумно вошли в подъезд. Мама их увидала из окна и открыла заранее дверь квартиры.
" Заходите, раздевайтесь, мойте руки! "- нежно пропела мама Ивана. Дети наперегонки помчались мыть руки. Иван снял ботинки, натянул тапки и пошёл в свою комнату.
Над письменным столом висел портрет мечтательного и романтичного мальчика. Наверное он был таким в семнадцать лет. Дрожащими руками Иван раскрыл конверт. С листа на него смотрел смелый и решительный мужчина. Умные глаза,  красивые губы, волевой подбородок. Он вдруг подумал, что Шурик очень хорошая художница и зря она губит свой талант каждодневной халтурой. Она не приукрасила и не исказила ни одной чёрточки его лица... И в то же время мужчина на портрете был не он. Мужчина на портрете никогда бы не терпел унизительные шутки жены и тёщи, не обмирал от криков начальника, не позволил бы никому  воспользоваться  своей научной работой, не бросил бы науку ради сомнительного счастья выплачивать кредит за машину и квартиру и быть " как все нормальные люди", просто набил бы морду соседу, постоянно  заигрывающему с его женой... Он мог бы быть таким, как на портрете, если бы не беспощадное время, если бы не боязнь потерять какой-то комфорт, если бы...
- Иван, давай быстрее к столу! Всё остывает!