70. Любовь существует для всех

Тётя Гретхен сидела на скамейке возле дома и с улыбкой наблюдала за внуками, с важным видом собирающими созревшую клубнику. Рядом с ней в гамаке лежала её давнишняя приятельница Мари Вайс-мать этих двух непосед, обмахиваясь газетой. Пацаны не были родными внуками для Гретхен, но с самого раннего детства называли её бабушкой, не имея родных бабушек и дедушек, поскольку их мать-Мари Вайс потеряла родителей ещё в возрасте 20 лет. Имея старшую сестру, она не часто с ней виделась, да и та не особо стремилась к общению, полностью отдаваясь творчеству, являясь актрисой в одном из Венских театров. Супруг Мари погиб в аварии около десяти лет назад, оставив её одну с тремя детьми, практически без средств к существованию, поскольку после рождения близнецов она ушла из школы, в которой проработала долгое время преподавателем английского языка. Муж неплохо зарабатывал, имея своё небольшое ателье в центре Вены, но однажды, не справившись с управлением столкнулся с грузовиком, ехавшим впереди и умер, не приходя в сознание в реанимации близлежащей больницы. Родители мужа, и так редко появлявшиеся у супругов Вайс дома и с самого начала не одобрявшие выбора своего сына, окончательно отстранились, перекинув всю свою любовь и заботу на младшую дочь и её семью. Получая от государства пособие за утрату кормильца и доплату за несовершеннолетних детей, Мари как могла воспитывала их, стараясь вырастить порядочных и честных людей. И глядя на старшего сына-Стефана, который закончил университет, получив юридическое образование, успев поработать по специальности в небольшой юридической конторе, а ныне работая в логистической компании заместителем руководителя отдела складской логистики по протекции отца его друга, радовалась, что сын вырос добрым и отзывчивым человеком, очень похожим по характеру на покойного супруга. Единственное, что всегда омрачало жизнь Мари Вайс, это то, что Стефан с раннего детства был самым худеньким и болезненным ребёнком в школе, да и сейчас оставался худым, хотя здоровье после подросткового возраста пришло в норму. Она сильно переживала, когда он решил уехать из родного дома в Германию, но понимала, что кроме него кормильцев в семье больше нет, братья были ещё школьниками, а сама она хоть и давала уроки английского на дому, этого заработка было абсолютно недостаточно, чтобы прокормить трёх пацанов. Стефан это и сам прекрасно понимал и потому, не найдя работы в Австрии, поехал в Германию, на сэкономленные деньги снял маленькую квартирку на самой окраине Берлина, забрал из приюта приглянувшуюся в объявлении собаку и устроился на работу в небольшую юридическую компанию. Имея стабильный доход, он взял в кредит автомобиль, но проработав там около года Стефану пришлось уволиться после одной пренеприятной истории, из-за которой он чуть не стал жертвой сексуального насилия, но сумел это пережить, благодаря довольно сильному характеру и помощи своего товарища. Товарища звали Мартин Эберт, он работал ветеринаром в частной клинике, неплохо зарабатывал и недавно получил повышение, заняв место зама заведующего терапевтическим отделением. С некоторых пор ребята стали жить вместе в квартире Мартина, что радовало Мари Вайс, поскольку Мартин был хоть и всего на пару лет старше её сына, но имел более спокойный и рассудительный характер и что самое главное-умел готовить, а значит Стефан всегда был накормлен и ей уже не нужно было переживать по этому поводу, как было до его переезда, пока он снимал квартиру. Поэтому, впервые приехав к Стефану в Берлин, Мари первым делом познакомилась с его соседкой-пожилой, но очень бодрой и активной женщиной- Гретхен Розенберг, попросив присматривать за сыном. Та, являясь дамой одинокой, давно овдовевшей и бездетной, с удовольствием согласилась. Худенький, длинноволосый молодой человек оказался парнем добрым и отзывчивым, и они быстро сдружились. Стефан никогда не отказывал, когда Гретхен нужно было забить гвоздь, или починить что-то, закупить продуктов, или поехать в поликлинику. Она с удовольствием гуляла с его псом, иногда прибиралась в квартире, поскольку Стефан целыми днями пропадал на работе и иногда ночевал у друга, периодически подкармливая парня, поскольку он сам питался чёрте как. Но с появлением в его жизни Мартина Эберта мать и соседка немного успокоились, так как Мартин следил за Стефаном, как старший брат, не давая ему умереть с голоду, а когда Стефан переехал к Эберту, Мари вздохнула с облегчением, понимая, что её сын будет под надёжным присмотром. Она видела, что эти двое очень близко сдружились и полюбила Мартина, почти как родного сына, но, в отличие от Гретхен, не замечала, что их связывает нечто большее, чем просто дружба. И в один прекрасный день ребятам пришлось признаться и родителям Эберта, и матери Вайса, что они геи. Гретхен догадалась об этом давно, а вот Мари Вайс была от этого крайне далека и оказалась морально совсем неготовой к такому раскладу, хотя, на её месте, мало кто был бы готов. Мартин сначала признался своим родителям, пригласив их в свою квартиру, в которой они уже жили вместе с Вайсом и хоть и с трудом, но мать с отцом приняли их отношения, хотя Эберту-старшему это далось нелегко, учитывая ещё и тот факт, что он взял Стефана к себе на фирму, устроив его на должность заместителя руководителя отдела складской логистики и потому им приходилось часто пересекаться по работе. Но, увидев, что молодой человек настроен серьёзно и на работу, и на отношения, смирился. Объясниться с матушкой Стефана было сложнее, но и она со временем приняла их отношения, желая видеть своего мальчика счастливым. И вот сейчас, лёжа в гамаке в дачном доме Гретхен, куда она каждое лето отвозила Эриха и Дирка-младших братьев Стефана, Мари Вайс радовалась, что у пацанов есть любящая бабушка, а у старшего сына-любимый человек, пусть и в таких, нетрадиционных отношениях.

Находясь в отпуске, чета Эбертов отдыхала на пляже. 
-Феликс, надо бы ребят навестить, давненько мы у них не были, -Эмма Эберт поправила пляжный тент, загородив себя от прямых лучей солнца.
-Дорогая, давай ещё немного насладимся уединением и отдыхом, -проворчал Эберт-старший, доставая сигарету и чиркнув зажигалкой.
-Неужели ты не соскучился?
-Соскучился, но я очень устал и хочу в ближайшие две недели отдохнуть от общения. И потом...Ребятам и без нас хорошо. 
-Феликс! Но это же твой сын! Как ты можешь так говорить?! Может им нужно что?
-Эмма, дорогая, он уже давно не ребёнок, пора это понять, ему скоро тридцать один год исполнится. Он на хорошей должности и...с любимым человеком, -отец Мартина передёрнул плечами.
-Ах, Феликс, Стефан ещё большее дитя, чем Мартин, -махнула рукой матушка Эберта.
-Ну, не скажи. Я наблюдаю за ним на работе и могу с уверенностью сказать, что он очень толковый молодой человек. Вон, в командировку успел съездить, порядок в новом филиале навести, работу быстро освоил, Алекс его хвалил. Единственное, что омрачает, это то, что они геи. Я, вроде, смирился, но, когда начинаю об этом думать, становится не по себе немного. И не говори мне, что ты полностью приняла их отношения, никогда не поверю.
-Не полностью, но приняла. Конечно, когда пришло осознание того, что у него не будет свадьбы, а у нас не будет внуков, было горько и больно, но, когда я вижу, как они относятся друг к другу, я думаю, что слава богу, что они счастливы и у них в душах комфорт и полное взаимопонимание. Ты раньше видел Мартина таким счастливым? Ну? Скажи честно?
-Нет, не видел. И в этом, ты, конечно, права. Видимо ещё прошло недостаточно времени, чтобы принять их отношения до конца.
-Дорогой, у нас нет выбора. Но ради счастья моего единственного сына, я готова полностью принять их отношения. Да я уже их приняла...А вот ты не до конца, я вижу. 
-Эмма, я тоже рад, что у Мартина есть любимый человек и тоже вижу, как они счастливы. Наверное, всякая любовь имеет право на существование, -Феликс выкинул потухшую сигарету и нежно поцеловал жену в щёку. -И ты права, мы действительно давно у них не были. 

-Папа, ты гей?
Флаке резко притормозил, едва вписавшись в поворот. Он припарковался у газетного киоска и оглянулся назад, где сидела Анна-его дочь. Он вёз её к своим родителям, поскольку бабушка с дедушкой уже все уши прожужжали о том, что прошла большая часть летних каникул, а они так и не насладились общением с любимой внучкой.
-С чего ты это взяла? -строго спросил клавишник, нахмурившись.
-Я слышала, как мама разговаривала по телефону со своей приятельницей, фрау Алисой и говорила, что догадалась, что ты и Тилль любовники.
-Анна, ты взрослая девочка и должна понимать, что если бы я был геем, то тебя бы на свете не было.
-Но геи могут усыновить ребёнка.
-Могут, но это не мой случай,-попытался улыбнуться Лоренц.
-Значит ты би?
-Анна, а тебе не кажется, что взрослым некрасиво задавать подобные вопросы и лезть в их личную жизнь?
-Но ты мой папа! И мне не всё равно, кто рядом с тобой! 
Флаке вышел из машины и пересел на заднее сиденье, рядом с дочерью.
-Девочка моя, так уж вышло...Да, я би, как оказалось. И я люблю Тилля, а он любит меня. Но осознание этого пришло не так давно. 
-Пап, я ничего не имею против Тилля и против ваших отношений, просто мне нужно было услышать это от тебя. И от того, что мои подозрения подтвердились, я не стану тебя меньше любить. Ты всегда будешь самым лучшим папой на свете!
Лоренц отвернулся к окну украдкой вытирая слёзы: “Вот моя девочка и выросла и уже всё понимает.”
-Пап, ну ты чего? 
-Ничего, всё хорошо. И я рад, что ты меня понимаешь, - Флаке вытер ладонями глаза, а про себя подумал: “ Но Джинни я обязательно скажу, чтобы следила за языком и не трепала своим подругам всё подряд.”
 
Уже поздно вечером приехав в дом на озере, клавишник переоделся, вымыл руки и спустился на кухню. Достав из шкафчика бутылку шнапса, он налил себе пол стакана и уже было собрался выпить, как увидел спускающегося по лестнице Пауля.
-Привет. Отвёз Анну?
-Привет. Да отвёз.
-У тебя всё нормально? С чего это ты тут в одиночестве шнапс пьёшь?
-Джинни разговаривала по телефону с подругой и проболталась ей о наших с Тиллем отношениях, а Анна всё слышала. Я когда вёз её, она напрямую спросила, гей ли я. Я сказал, конечно, что не гей, но би. 
-А она что? -Пауль смотрел на клавишника во все глаза.
-Ты знаешь, как ни странно, Анна нормально отреагировала, я даже удивился, но и вздохнул с облегчением. 
-Да-а-а, -протянул гитарист. -Современные дети, современные нравы. Но Джинни дала маху, конечно. Хорошо, что ребёнок нормально отреагировал, а если бы у Анны случился нервный срыв?
-Да, я тоже об этом подумал, но, всё-таки потом скажу бывшей, чтобы впредь никаких обсуждений моих отношений не было! Ни с кем! -Лоренц залпом опрокинул стакан.
Ландерс налил себе и тоже выпил. За этим занятием их и застал Тилль:
-А чего это вы тут бухаете вдвоём? 
Пауль поведал ему всю историю, услышанную от клавишника. Тилль тоже налил себе шнапса и сказал:
-Бабы, блин, не языки, а помело! А доча твоя молодец. Любит папку! Всё, пойдём-ка спать. Давай, Пауль, спокойной ночи.
-Спокойной ночи.
Поднявшись наверх, клавишник сказал:
-Тилль, пойдём ко мне, я хочу, чтобы ты был рядом, мне как-то некомфортно в душе.
-Хорошо, ангел.
Стягивая с себя трико, Лоренц застыл, глядя в окно.
-Ты чего, ангел? -Линдеманн встал и подойдя к Флаке обнял его за плечи.
-Я просто подумал, как прекрасно, что на свете есть любовь и она существует для всех и никого не делит ни по каким признакам. Либо ты любишь, либо нет. Не важно кого, родителей, детей, животных, мужчину, женщину...Просто без любви в душе пусто и холодно, но у меня много любви и я хочу дарить её всем, а особенно тебе!
Вокалист с нежностью посмотрел на любовника и тихо сказал: -Ангел, ты знаешь, мне иногда кажется, что я твою любовь ощущаю физически, меня никто никогда так не любил. Да и я тоже. Я редко говорю такие вещи, но сейчас мне хочется сказать, что любить тебя-это огромное счастье и наслаждение! И, таки, да, неважно, на кого направлена любовь, главное, что она есть! А моя направлена на тебя!

Продолжение следует...