Пушкин, Чуковский и все-все-все...

ЖЗЛ



Богат и славен Кочубей.
Его луга необозримы;
Там табуны его коней
Пасутся вольны, нехранимы.
Кругом Полтавы хутора
Окружены его садами,
И много у него добра,
Мехов, атласа, серебра
И на виду и под замками.

Эти строки Пушкина были переведены на немецкий язык. А с немецкого обратно на русский:

Был Кочубей богат и горд,
Его поля обширны были,
И очень много конских морд,
Мехов, сатина первый сорт
Его потребностям служили.

Чуковский говорил по этому поводу:
- Изволь, докажи читателю, что, хотя тут нет ни отсебятины, ни ляпсусов, хотя переводчик аккуратно скопировал подлинник, хотя кони у него так и остались конями,меха - мехами, Кочубей - Кочубеем, для всякого, кто не совсем равнодушен к поэзии, этот перевод криминальный, ибо здесь Пушкин подменен капитаном Лебядкинм... Если бы по этому переводу мы вздумали знакомиться с творчеством Пушкина, Александр Сергеевич явился бы нам дубинноголовым кретином...

Спустя много лет Чуковскому вторит Бенедикт Сарнов, чья книга "Смотрите, кто пришел" является настольным томом (среди прочих) у "царя русофобов" Сытина.
Сарнов пишет:
- Мысль о капитане Лебядкине возникла у Чуковского не только потому, что гениальный поэт в результате этой нехитрой метаморфозы предстал перед нами дубинноголовым кретином. В последней строке замечательно выразился САМЫЙ НЕРВ поэзии капитана Лебядкина, самая её суть. ЕГО ПОТРЕБНОСТЯМ СЛУЖИЛИ! В этой строчке яснее всего выразилась ЭТА ЧИСТО ЛЕБЯДКИНСКАЯ НЕСПОСОБНОСТЬ понять возможность каких-либо иных взаимоотношений между человеком и мирозданием, КРОМЕ СУГУБО УТИЛИТАРНЫХ...