Собачья жизнь. 14. Аркаша

     Когда мне было 17 лет, в Новосибирском клубе служебного собаководства я познакомился с Аркашей, отличным парнем и большим любителем собак.  Аркадий был редким интеллигентом из хорошей образованной семьи, и, в отличии от многих парней, он никогда не ругался матом и умел очень грамотно и убедительно доносить информацию и доказывать свою правоту. Но у Аркаши была проблема - его родители не разделяли его любовь к собакам и потому не давали денег на покупку щенка немецкой овчарки, о котором он мечтал. Но щенка очень хотелось, и Аркаша после окончания девятого класса вместо каникул пошёл работать туда, где школьникам разрешали подрабатывать в конце 1970-ых годов.
  Вначале он пропалывал грядки в Ботаническом саду, убирал мусор и старые поваленные деревья, а на следующий месяц устроился грузчиком на «Кож-завод» и ещё вечерами, после смены, мыл машины таксистам.
  К концу лета он худо-бедно накопил нужную сумму и приобрёл щенка немецкой овчарки - сучку, которую назвал Чарой.
  В то время, когда мы познакомились, я уже работал инструктором по ОКД (общему курсу дрессировки собак) в клубе служебного собаководства. Аркаша напросился ко мне в группу со своей десятимесячной Чарой, и мы стали заниматься дрессировкой. Мой двухгодовалый кобель, «немец», по кличке Царь, отлично ладил с сукой Чарой и потому мы вчетвером частенько после занятий час-полтора прогуливались в ближайшем лесу – в Заельцовском парке. Так как с Аркашей мы были сверстники, то у нас было много общего: собаки, музыка, литература, поэзия и медицина. Аркаша уже знал, что пойдёт учиться на врача и очень много мне рассказывал о медицине, а я, в свою очередь, рассказывал ему об археологии и морских приключениях. Ещё я ему рассказал о том, что занимаюсь переводами иностранных книг о собаках. Дело в том, что в книжных магазинах города практически не было книг о собаках на русском языке, зато в «Доме книги» на полках можно было найти публикации о породах собак на немецком и венгерских языках. Книги были не дешёвые, но я всё равно их приобретал, в том числе и словари, и пытался делать переводы и, благодаря этому, в те годы я знал практически все породы собак, обитающие на территории Советского Союза. Хотя я уже и был инструктором по дрессировке собак, но всё равно обсуждал с Аркашей новые приёмы дрессировки, и мы вместе экспериментировали и отрабатывали технику дрессировки на наших собаках.  К концу лета Чара, которой не было ещё и года, сдала ОКД на вторую степень и это была заслуга умного и терпеливого Аркаши, просто обожавшего свою овчарку, которую, на удивление всем, он воспитывал без строгости. Он мог часами отрабатывать выполнение какой-нибудь команды с Чарой, но, чтобы крикнуть на неё или наказать – это никогда. Добрейшей души человек!
  Как-то раз я спросил Аркашу, дрался ли он когда-нибудь? На что Аркадий ответил, что конфликты нужно решать дипломатическим путём.
  И вот однажды, после занятий, мы решили прогуляться в сосновом бору с нашими собаками, чтобы самим развеяться, подышать свежим лесным воздухом, да и собакам дать возможность набегаться вволю, благо лес находился недалеко от клуба.  Сосновый бор располагался в черте города и был прекрасным местом для прогулок и отдыха. Высоченные сосны с огромными хвойными кронами, глубокие провальные овраги с речкой Ельцовкой, бегущей внизу, по излому земли, придавали колорит пейзажу и загадочность.
  Мы сидели на краю оврага и любовались природой, а наши собаки спустились в овраг и носились по зарослям низины. Вдруг мы услышали голоса и, обернувшись, увидели, как к нам приближаются четверо взрослых парней. По тому, что у них в сетке позвякивали бутылки спиртного, мы поняли, что компашка решила «посидеть» на природе.
- А ну, пацаны, валите отседа, - вызывающе, нагло сказал один из них.
- Вам что, места мало? - спокойно ответил Аркаша.
  Я, лучше бы, промолчал, чтобы не связываться с подозрительной компанией, потому и удивился Аркашиной смелости. 
- Вы, чё, «чуваки», плохо слышите? - подойдя к нам, прохрипел самый взрослый из них с папиросой во рту и наколками на руках. - А ну, Колян, объясни пацанам, что старших слушаться надо.
  Один из парней, наверное, Колян, тут же пнул ногой Аркашу и, противно ухмыляясь, посмотрел на меня. Мы поднялись с земли и Аркаша, со словами: «Так нельзя», врезал обидчику кулаком в морду и тут же мне крикнул: «Бежим».  Мы сорвались с места и побежали через кусты, зовя на бегу наших собак. Вдруг я почувствовал удар по ногам и полетел в траву. Вскочив, я увидел, как трое парней окружают меня. На моей правой руке, как кастет, был надет монтажный карабин, с которого свисал парфос - строгий пластинчатый ошейник с шипами для дрессировки собак – кстати, прекрасное средство для самообороны. Я встал полубоком к дереву, упёрся в него правой ногой и начал раскручивать ошейник, готовясь отразить нападение. Конечно, понимая всю серьёзность моей опасной ситуации, я чувствовал небольшой страх, но вариантов не было никаких.
- А ну ка, братва, расступись, дайте-ка я с ним разберусь, - опять прохрипел тип в наколках, и я увидел, как он достал нож-выкидуху и щёлкнул им. Холодный предательский пот сразу почувствовался на моей спине. В такой ситуации или руки опускаются, и ты сдаёшься, или, наоборот, идёшь до конца.
  В это время в толпу с криком влетел Аркаша с сосновой дубиной и начал лупасить обидчиков.  И тут, в суматохе, я увидел наших собак, которые тоже ввязались в драку. Я крикнул: «Фас».  Мой Царь уже имел первую степень по ЗКС (защитно-караульной службе) и «ходил на человека», и потому тут же вцепился в руку первому попавшемуся парню, сделал пару перехватов и переключился на следующего. Чара же металась в толпе, завывая голосила, и, видя пример агрессивного Царя, кидалась и покусывала всех «чужих» обидчиков. Я же держал в поле зрения того, кто был с ножом, и, как только он замешкался, я сразу наотмашь нанёс ему сильный удар парфосом по его руке.
  В этот раз мы вышли победителями, нам повезло, а я понял, что Аркаша настоящий парень, который не бросит товарища в беде.
 «Ну, что тут скажешь – дипломат!»
  Наступила осень и Аркашу, как студента первого курса Медицинского института, в составе студенческого отряда направили для прохождения практики в «колхоз». В СССРе частенько практиковалось отправлять студентов в стройотряды или в помощь деревне на сельхоз работы, а попросту говоря, на уборку урожая.
  В это время в наш клуб собаководства с Дальнего Востока приехали пограничники закупать собак для службы на границе. Каждый год, весной и осенью, пограничники закупали собак у населения и таким образом укомплектовывали погранзаставы следовыми и поисковыми собаками.
  Естественно, что Аркаша не мог взять с собой на студенческую практику свою Чару и все заботы по выгулу собаки и её кормёжке временно легли на его родителей, которые уже через неделю  «завыли» от свалившихся на них обязанностей. Недолго думая, они решили, что собака им не нужна, да и Аркаше, когда он вернётся, надо будет учиться, а не собакой заниматься. Они привезли Чару в клуб и сдали её за восемьдесят рублей пограничникам, которые, когда узнали, что у овчарки вторая степень по ОКД, с радостью её и забрали.
  Случайно, в это время Аркаша, из области, позвонил другу, тоже собачнику, и тот ему рассказал о «выходке» его родителей. Недолго думая, Аркаша сбежал с практики и первым делом примчался не домой, а ко мне и мы тут же, поздно вечером, приехали в клуб.  На наше счастье Чара ещё находилась в вольере и готовилась к отправке на границу. Аркаша ворвался в вольер, обнял свою Чару, и они вместе заплакали, вернее, Аркаша плакал, а Чара выла. Даже солдаты прослезились, глядя на эту сцену. Но старший прапорщик и слушать не хотел о том, чтобы вернуть собаку: во-первых, уплачены деньги, а во-вторых, она уже по документам оформлена. Мы из клуба обзвонили всех собачников, кого могли, и на другой день в клуб приехало человек двадцать, которые сказали, что будут дежурить по очереди и не выпустят пограничников с Чарой. Даже начальник клуба попросила старшего прапорщика подумать и пойти навстречу.  В итоге договорились о том, что Чару надо кем-то заменить – найти другую овчарку, и время на это два дня.  И тут кто-то вспомнил, что неподалёку, в частном секторе, у каких-то «алкашей», на цепи сидит тощая и вечно голодная овчарка. Мы тут же с Аркашей «сорвались» и поехали «по наводке» разыскивать алкашей. Но найти дом алкашей — это пол дела, а как собаку забрать?
  Найдя нужный дом, мы заглянули во двор и увидели лежащую возле дряхлой будки бедную, худющую собаку, похожую на овчарку. Конечно, на Чару она совсем не походила, но, по крайней мере, окрас у неё был чепрачный. Мы тихонько посвистели за забором, но она безразлично еле подняла голову.
- Тут надо с умом, - сказал я и предложил пойти в магазин и купить кусок колбасы и бутылку водки. – Потом будет видно, что делать.
  «Затарившись», мы решили разыграть сценку с алкашами. Я взял бутылку в руки, подошёл к «хибаре» алкашей и постучался в дверь. По дороге я кинул кусочек колбасы собаке, которая тут же соскочила и на радостях, виляя хвостом, проглотила неожиданную подачку. На стук вышла полупьяненькая тётка, которая грубо спросила: «Чего надо?» Я ответил, что ищу друга Витьку и, как бы невзначай, показал бутылку, от вида которой тётка тут же подобрела и стала вспоминать всех Вить в округе. В итоге я посетовал, что, наверное, Витька не найти, а душа горит и хозяйка тут же пригласила меня в дом. Вы представляете, каково мне, молодому парню, пойти на такой подвиг? Войдя в халупу, я чуть не задохнулся от запаха перегара и прокуренных стен. На лежаке, возле печки, лежал и храпел мужик.
- Мой спит, устал, - сказала хозяйка.
- А если проснётся, не будет выступать, что чужой в доме?
- Да нет, не будет, мы ему немного нальём, и он утихомирится.
  Она тут же поставила на стол два гранёных, немытых стакана и скомандовала: «Открывай!»
Я распечатал бутылку и налил по пол стакана водки.
- Слушай, хозяйка, я сейчас выйду пописать, а ты пока выпей.
Мне даже показалось, что она обрадовалась моему предложению. После этого я вышел на улицу и в полную грудь вдохнув свежего воздуха, плотно закрыл за собой входную дверь и аккуратно припёр её с улицы лопатой, которую приметил, когда заходил во двор. Я свистнул Аркаше, который с колбасой «прошмыгнул» во двор, и мы по-быстрому, сняв собаку с цепи и накинув на неё заранее припасённую удавку, «смылись». Собака не только не сопротивлялась и ни пикнула, а наоборот, с радостью «смылась» вместе с нами.
  Когда старший прапорщик увидел «подмену», он схватился за голову и стал нервничать:
- Вы кого, мать вашу, привели?  Кожа и кости. Я же её не довезу, сдохнет по дороге. Её месяц кормить надо, чтобы она на овчарку походить стала.
  Короче «выплеснул» на нас всё «дерьмо», которое в нём сидело. После успокоился и сказал, что мы ему должны вернуть хотя бы половину денег – сорок рублей. Собачники, кто сколько мог, скинулись и выкупили Чару. Радости Аркашиной не было предела. Он забрал свою собаку и уехал в деревню к родственникам, откуда позвонил родителям и сообщил, что учиться в институте не собирается, коль они так без него поступили. Родители чуть с ума не сошли и готовы были пойти на любые условия, лишь бы их единственный сынуля вернулся домой и пошёл учиться в институт.
  А что же стало с собачкой алкашей? На другой год, когда старший прапорщик вновь приехал за собаками, он сообщил нам, что Чара, так назвали похищенную овчарочку, очень быстро научилась реагировать на свою новую кличку, особенно, когда её кормили.  Видать, она так наголодалась, что у неё очень сильно развился нюх, вернее обоняние и она стала лучшей следовой собакой на заставе. А ещё она подобрела, поправилась и, по его словам, она там у них очень счастлива!