Советский учитель-непедагогичные рассказы. Цемент

                (в сокращении)

От этого дощатого, покосившегося «строения» смердело на весь школьный двор.
       –Надо что-то делать! Нельзя же так всё оставлять! В такой туалет не зайдёшь, все ученики в кусты бегают, всё вокруг школы загадили! Вот нагрянет районная санэпидстанция, тебя и меня оштрафуют! – в какой уже
раз напомнил о проблеме директор Вавилов.
Сам он – ещё молодой, мало знающий и мало умеющий руководитель учебного заведения, в Двигаловской сельской десятилетке работал всего год. Зато заведующий хозчастью школы Пашка Стерлигов – давнишний здесь «кадр» и опытный «комбинатор»: для него выписать в райцентре на ремонт школьных классов центнер дефицитных белил, а привезти вместо них два ящика почти засохшей, ужасного зелёно-казарменного цвета масляной краски – раз плюнуть, а заменить качественный антрацит на угольную пыль и продать первый, а складировать возле котельной вторую (то есть пыль) –  любимое занятие. По этой причине Стерлигов не просыхает – пьёт вино, водку, самогон и брагу где попало и когда попало, а практически – без «продыху». Однако Вавилов вынужден обращаться к ворюге и пьянице завхозу – а к кому же ещё?
       – Да не беспокойтесь вы, Игорь Станиславич! Вот наступят летние каникулы, мы этот сортир снесём и построим новый, – обещал Пашка.
Но время шло, учебный год завершился, пришло время трёхмесячных летних каникул – для учеников и учителей, и трёхмесячных ремонтных работ и подготовки школы к новому учебному году – для школьной администрации, а «сортирный вопрос» всё никак не решался.
        – Да хватит тебе надеяться на этого чмошника Стерлигова! Ничего он никогда не делал и делать не будет, только воровать умеет и жрать горькую! Увольнять его надо, вот что! – не выдержал и «открыл глаза» Вавилову ещё один новый школьный работник («шкраб») Валентин Тришин.
Он – человек бывалый, по малолетству отбыл срок в детской колонии, учился в техникуме, получил хорошие навыки сельского механизатора, но ни в совхозе, ни в колхозе работать не смог: его вольнолюбивый характер и не «вписывавшиеся» в советскую систему взаимоотношений слишком большая самостоятельность и смелая инициативность всё время приводили к увольнению с должности. Молодой директор школы Игорь Вавилов взял Вальку на работу в качестве учителя труда и инструктора по машиноведению: школа приобрела колёсный трактор «Т-40», и учащиеся старших классов должны были изучать его устройство и приобретать профессию тракториста, а где взять в деревне специалиста для этого? В Кирсановском районо (роно) не стали препятствовать Тришину, знали: учить ребятишек Валька будет нечасто, а вот возить для школы грузы – это станет его основным видом деятельности, ведь всем известно, что у Двигаловской школы не сложились отношения с руководством местных сельхозпред-приятий, а без транспорта это очень далёкое от города учебное заведение существовать не может. И Валентин Тришин оправдал надежды и «наробразовского» начальства, и (особенно) своего нового директора. Не прошло и пары месяцев, а Вавилов и Тришин уже сдружились – несмотря на разницу в образовании и социальном статусе, они часто вместе отправлялись на тракторе в районный центр, а однажды даже посетили Тамбов. «Т-40» едет не так быстро, как автомобиль, грунтовые просёлочные и полевые дороги – это вам не асфальт, поэтому на одну поездку в город уходил весь день, а находиться вдвоём в одной тесной кабине и не стать хотя бы приятелями – ну кто на это способен?
Вот и на этот раз Игорь Станиславович прислушался к Тришину и решил заняться, кроме всего прочего (а этого «прочего» было очень-очень много – ремонт всей школы и подготовка к зимнему отопительному сезону!), и «сортирным вопросом». Он сделал по телефону заявку на получение школой одной тонны цемента и нескольких сотен штук силикатного кирпича, а когда в районо решили проблему с оплатой требующихся стройматериалов, вызвал Вальку и объявил:
       – Завтра едем в Кирсанов за цементом, готовь, Валя, трактор!  <>
      
      …Ранним июньским утром Вавилов и Тришин отправились в путь.
Заря уже отгорела, и свежее, сияющее, будто умытое золотом, раскалённое светило уверенно поднималось по своему извечному маршруту  – от среза горизонта к зениту. Пышные, как белые перины, кучевые облака, подгоняемые небесными воздушными потоками, еле-еле, как бы нехотя, передвигались, плыли в бирюзовой бескрайности небосвода, и меж ними метались, словно мошки, чёрные точки – улетевшие к солнцу, чтобы поприветствовать начало нового дня, счастливые в своём безгрешном восторге быстрокрылые стрижи. В некошеной траве сверкали бусинки-росинки, на краю лесопосадок раскрыли свои разномастные бутоны полевые цветы – колокольчики, лютики, ромашки, а из густых зарослей боярышника раздалась соловьиная трель – утренний гимн лету и всему, что с ним связано. Июнь – благословенная в России пора, когда уже отцвели весенние сады и парки, но ещё свежи многие воспоминания о мае, и природа набирает силу, готовится к таинству плодоношения, к осеннему своему изобилию…
Трактор с прицепленной к нему тележкой бойко бежал по просёлкам, потом вывернул на грейдер, ещё километров через десять – на асфальт. В город Вавилов и Тришин явились к одиннадцати часам, но, проезжая пригородное село Шиновку, водитель школьного транспорта посоветовал своему «шефу»:
        – Слушай, Станиславич, а ведь без магарыча может ничего не получиться. Купи чего-нибудь для «смазки»!
Он подрулил к сельскому магазинчику, благо он находился рядом с
шоссе, и туда привыкли наведываться многие из тех, чей путь лежал в Кирсанов. Игорь Станиславович проработал на «руководящем посту» всего лишь год, но сельская жизнь быстро научила его важному правилу: хочешь чего-нибудь добиться, не скупись на «жидкую валюту», она часто действует несказанно эффективнее всех жалобных просьб, уговоров, угроз, она открывает многие двери лучше, чем натуральные деньги, без неё закрыт путь в зачерствевшие от бесконечных советских неурядиц, экспериментов и «широких народных кампаний» (то есть «штурмовщины» – «стахановщи-ны», «многостаночности», «экономной экономики» и т.д.) русские сердца и души – хоть у начальников, хоть у «простых работяг».
Вот теперь и Вавилов вошёл в сельпо, и его взгляд автоматически, без участия хозяина этих глаз, мгновенно остановился на полке с алкогольными напитками. Там был, хотя и не слишком изысканный выбор, но вполне достаточный для того, чтобы купить что-либо на разный вкус и для разных целей.  <>
Игорь всё ходил вдоль прилавка и гадал, что приобрести, как вдруг увидел то, что было и необычным и довольно популярным – рядом с «Советским шампанским» стояли большие, по 800 граммов, толстостенные зелёные бутылки-«огнетушители» с розовой шипучей жидкостью! Вот оно –  и дёшево, и сердито! Вавилов тут же купил три таких «огнетушителя» –  всего за четыре рубля.
       – Ну, вот ты даёшь! Это ж вишнёвое игристое вино, «шипучка», её делают в Зелёном Гае, в Мичуринском районе! Градус тут небольшой, кажется, всего двенадцать, но лупит по башке отлично, и в жару хорошо освежает, – со знанием дела оценил покупку Валька Тришин.
       – И закуски не требует, и пить эту «шипучку» с кем-либо не обязательно  – всё же не «шампанское» и не Новый год… – добавил к тришинским словам ещё один свой резонный аргумент директор школы.
Они завернули все три бутылки в газеты – для маскировки – и положили их в одну мягкую хлопчатобумажную сумку.
Вначале трактор остановился у здания, в котором находился отдел народного образования, Игорь Вавилов сбегал в бухгалтерию и взял документы, подтверждавшие оплату тонны цемента (кирпич ещё ожидал своей очереди). Поехали в райисполком, в центр Кирсанова, там посмотрели «платёжку» и выдали разнарядку с доверенностью на получение груза, эти бумаги необходимо было везти в строительную организацию, у которой имелся цемент – в СМУ.
Вот «Т-40» тормозит на одной из захолустных улиц города, и Вавилов 
с Тришиным заходят в контору СМУ. До этого Игорь Станиславович сумел собрать все документы быстро и без помех: и сам шустро, как гончая собака, бегал по этажам и кабинетам, и чиновники к нему не придирались, даже чуть-чуть ему симпатизировали: вот, мол, молодой человек, а за такую проблемную школу взялся – и в самом дальнем углу района, и власти там нет, и ведь тащит на себе эту непосильную ношу!.. Однако везение не бывает бесконечным.
       – Начальник строительно-монтажного управления занят! Ждите! – сразу огорошила «гостей» из Двигаловки воблоподобная секретарша.
Её сухие впалые щёки будто приросли к челюстям, а бесцветные навыкате глаза за толстыми стёклами очков блестели, как окуляры у противогаза.
Ждать пришлось полчаса, час… Вывилов не сдержался:
       – Да у меня разнарядка из райисполкома, мне ещё загружаться, ехать до ночи! Чем это так занят ваш начальник? Целый час!
       – Он – начальник, ему виднее! – отрезала цербер в юбке.
Но даже солдат-первогодок может взбунтоваться: Игорь
Станиславович решительно схватил сумку с «огнетушителями» и, толкнув дверь кабинета, вошёл в него.
За конторским двухтумбовым столом сидел краснолицый крепыш в форменном пиджаке с галстуком и болтал с кем-то по телефону. Насколько Вавилов успел услышать отрывки диалога, речь шла о предстоящей рыбалке.
        – Вам чего? Кто вам разрешил сюда врываться? – прервал задушевную беседу начальник СМУ. – Погоди, Коля, я перезвоню.
Он положил телефонную трубку на рычаги и зло уставился на вошедшего.
         – Я – директор школы из Двигаловки! У меня платёжка, разнарядка из
райисполкома и все остальные бумаги на получение у вас, Владимир Николаевич, цемента! Я уже час жду, а вы знаете, что такое Двигаловка! –  храбро выпалил Игорь Вавилов (имя и отчество начальника он прочитал на дверях кабинета).
         – Ну и что? Двигаловка, понимаешь…У меня вон городским школам стройматериалы не отпускаются, а тут деревня!..
         – Владимир Николаевич, простите меня, если я чем вам помешал, но представьте себе: у меня туалет на улице дети загадили совсем, уж сто лет этому туалету, ребятишки стали его ломать, совсем он упадёт, что я буду делать? Ну никто в Двигаловке мне не поможет, только сам всё делаю, школу спасаю… – сел директор школы (без приглашения!) на краешек стула, стоящего перед начальственным столом.
       – Ишь ты, спасатель!.. А что ж директор совхоза? Я его знаю… – вроде что-то доброе промелькнуло в лице Владимира Николаевича.
        – Да ни мне, ни всем директорам школы, кто до меня работал, а я уж не знаю, какой я по счёту, он не помогал и не помогает…Ну, пожалуйста, Владимир Николаевич, войдите в моё положение… – почти взмолился Вавилов.
       – Это плохо, конечно. Но ты, парень, пойми и меня: нет у меня на складе цемента, дефицит, дня через два приезжай, – сказал строительный начальник.
        – Да как же нет? А вот меня в райисполкоме, зам председателя, Константин Леонидович, уверил, что цемент имеется… Может быть, вы всё же найдёте, я ведь из такого «медвежьего угла» к вам доехал, как же я впустую обратно поеду? – униженно просит школьный директор и вдруг решается: быстро вынимает из сумки один газетный свёрток, в котором только идиот не распознает очертания большой бутылки, и ставит его (её) прямо на стол собеседнику.
В глазах Владимира Николаевича – явное удивление и скрытая радость. Он одним ловким движением хватает предмет и, будто фокусник, скрывает его в необъятных просторах своего стола. Судя по звуку, там не было изобилия деловых бумаг и чертежей.
       – Ну ты и педагог, понимаешь… Ладно уж, только для тебя, двигальского мученика… Есть у меня один вагон с цементом, его сейчас разгружают на товарной станции «Кирсанов»… Только россыпью придётся грузить, в мешки мы его ещё не фасовали… Давай, парень, твои бумажки, я записку своему завскладом напишу… – совершенно изменился в лице и поведении начальник СМУ. – Только поспеши – грузчики работают до двух часов, потом у них другой объект.
Счастливый и с запиской от стройначальника Игорь Станиславович выскочил из кабинета. Когда они с Тришиным поспешно вскочили в свой трактор, Валентин глубокомысленно произнёс:
       – У нас на халяву пьют не только трезвенники, но даже язвенники! А
этот строительный босс, похоже, был с похмелья, и ты, Станиславич, попал своей шипучкой прямо в «яблочко»! Представляешь, как он сейчас наслаждается свежим вишнёвым напитком с газами? Никакого пива не нужно!..
Вначале пришлось ехать на склад СМУ, там толстенький и вальяжный заведующий долго, словно завещание дедушки на китайском языке, разглядывал записку начальника управления. <>
        – Поедете от железнодорожного вокзала вдоль путей в сторону Прорвы, там увидите товарный состав, его разгружают мои ребята. Вагон с цементом разгружает Василий Иванович, вот ему и отдадите записку.
Трактор относительно быстро бежал по разбитой асфальтовой дороге вдоль насыпи, на которой поблёскивали стальные рельсы, сзади подпрыгивала на ухабах, жалобно гремела расшатанными бортами старенькая, изъятая Тришиным из кучи выброшенного совхозом металлолома, тележка. <>
Но вот и самый конец товарной станции – тупик, и именно здесь стоял грузовой поезд, составленный из самых разных вагонов: тут и цистерны с мазутом и бензином, и «теплушки» с мычащим скотом, и большие длинные вагоны с промтоварами, и открытые платформы с техникой, с углём и брёвнами, и специальные вагоны для сыпучих веществ.
       – Вон то, что нам нужно! – стараясь перекричать громкое тарахтенье тракторного двигателя, крикнул Вавилов.
Да, это было то самое – огромная металлическая «воронка» на колёсах. Вся в серой цементной пыли, вокруг неё всё – и рельсы, и земля – такого же цвета, она резко выделялась из всего товарно-грузового железнодорожного состава. Сверху, над «воронкой», высилась человеческая фигура в рабочей «робе» – тоже с ног до головы серая. Вооружившись большой совковой лопатою, человек помогал цементу ссыпаться вниз, в узкую горловину, а оттуда по специальному брезентовому рукаву – в кузов припаркованного самосвала «ЗИЛ-130». Этот процесс сопровождался непрерывным шумом –  и от самого сыпучего материала, и от работавшего автомобильного двигателя. Над вагоном, грузчиком и «ЗИЛом» висело густое облако пыли.
       – Вы – Василий Иванович?! Мы к вам за цементом! – во всю глотку заорал, задыхаясь от пыли, Игорь Вавилов, когда самосвал отъехал от «воронки» на колёсах.
Грузчик – как каменная статуя, всё его тело и «маска»-лицо – щёки, лоб, ресницы на глазах, губы – покрыты толстым слоем серого цемента, никаких средств защиты дыхания на нём не наблюдалось. Он не понимает или (скорее всего) не хочет понимать, что кричит ему парень из трактора, жесты его вполне переводимы: «Не слышу!».
       – Нам тонну цемента! – полез наверх, к грузчику, по грязным
металлическим ступеням лестницы, размахивая бумажками, Игорь Станиславович.
Через несколько секунд уже и директор школы мог стать подобием нависшей над ним, на вершине спецвагона, фигуры Василия Ивановича –  цементная пыль почти мгновенно прилепилась к рукам, лицу и одежде Вавилова. Грузчик взял протянутую ему записку от завсклада, глянул на неё, и в «маске» вдруг прорезалась розовая щель – рот.
       – У меня перерыв! Я устал! – доносится из щели.
Валька Тришин первым сообразил, чего не хватало для решения проблемы – протянул своему «шефу» газетный свёрток. Игорь Вавилов благодарно кивнул и вместе со свёртком полез ещё выше – почти на крышу «воронки».
       – Это вам, Василий Иванович! Для поддержания духа! – вручил он бутылку грузчику.
Василий Иванович, этот «монстр» погрузочно-разгрузочных операций, «король» цемента, такого точно не ожидал: его каменное лицо-«маска» расплылось в радостной улыбке – только пыль полетела в разные стороны. Одно движение сильных пальцев, и пробка мощно взлетела над бутылочным горлышком, из него полилась было розовая пена, но ей сразу нашли пункт назначения: широко разверзнувшийся, словно дыра в скале, безгубый рот плотно присосался к горлышку и, как насос, принялся выкачивать из «огнетушителя» его содержимое. Вавилов тоже раскрыл рот: он никогда не видел такого зрелища! Вишнёвая «шипучка», видимо, очень эффективно «прочистила» запылившиеся внутренности грузчика, он на секунду оторвался от бутылки, выдохнул и показал спустившемуся к трактору педагогу большой палец: мол, прекрасно, молодец! Отпив ещё приличную дозу, Василий Иванович прокричал:
       – Подгоняйте тележку, начнём погрузку!
Цемент бурно сыпался из брезентового рукава в кузов, и следивший за погрузкой Валька уже через десять минут начал проявлять беспокойство:
       – Куда он всё сыплет и сыплет! Это уже не тонна, а полторы, я по колёсам вижу!
Игорь Станиславович взглянул и убедился: колёса тележки и вся она заметно осели под тяжестью всё растущего груза.
       – Хватит, довольно, Василий Иванович! У нас тележка старая, «бэушная», мы слишком много не довезём! – принялся махать грузчику, показывать ему запрещающие жесты директор школы.
        – Для хороших людей не жалко! – отвечал Василий Иванович.
Когда трактор отъехал от места погрузки на приличное расстояние, Тришин сказал:
       – Добрый он мужик, этот Василий Иванович, но две тонны цемента,
боюсь, нам не довезти: спустит колесо или старая рессора не выдержит, борт отвалится, что будем делать?
       – Да как-нибудь доберёмся, Валька, ты только не гони, сбавь скорость! Потихоньку дотащимся, лишь бы по дороге цемент не рассыпать, похлопал друга по плечу Игорь Вавилов. <>

        Конечно, Вавилов не думал, что им с Тришиным отгрузят целую лишнюю тонну цемента. Кроме того, выяснилось, что имевшийся в кузове кусок брезента, которым Валентин прикрыл груз, маловат для двух тонн, и следом за трактором уже тянулась дорожка из просыпавшегося цемента. А ещё никто не знал: а вдруг польёт дождь? Вода сразу поставила бы крест на том ценном грузе, который так удачно достался и очень нужен Двигаловской школе. Выход из этой ситуации нашёл Тришин: по пути трактор заехал в лесополосу, и сверху цемента легли срубленные берёзовые ветви. Таким образом удалось снизить количество потерянного по дороге груза и хоть частично, но обезопасить его от внезапного дождя. <>
А ещё по дороге из Кирсанова, в Шиновке, «путешественники» снова посетили магазин. 
       – Что будем делать с третьей бутылкой? Не пропадать же добру?  – поинтересовался Валька Тришин.
       – Ты прав, мы тоже заслужили некоторый физический и моральный допинг, – решил Вавилов. – Пообедаем в посадках.
Он купил в магазине полкило сала, хлеб и плавленые сырки, и, как только «Т-40» покинул госдорогу, трактор углубился в просёлки, Игорь и Валентин устроили себе «пикник» на природе. Вишнёвое игристое вино, хотя и нагрелось в тракторной кабине, после всего пережитого показалось настоящей амброзией – «пищей богов».
       – Ну вот теперь у нас есть цемент, недельки через две мне обещали в роно кирпич, привезём и его… В июле мы точено построим новый туалет, решим «сортирную проблему», а ещё цемента хватит на ремонт в классах… – вытянулся на траве школьный директор.
По правде говоря, Игорь Станиславович очень устал: многочасовая тряска в тесной, нагретой солнцем кабине трактора, постоянное волнение: «А получится ли у меня? А если я не привезу цемент?», стрессы, связанные с кирсановскими чиновниками и начальниками, даже до последней минуты напряжённое «общение» с грузчиком Василием Ивановичем (а вот не стал бы он обслуживать, заупрямился бы – и никто, даже Политбюро ЦК КПСС, ничего бы тут не изменило!) – всё это измучило не столько вавиловскую плоть, сколько измотало ему нервы. Вот сейчас он полежит, чуть отдохнёт, и они с Валькой Тришиным снова отправятся в путь. Сколько часов им ещё ехать? Не меньше двух…
        – А всё же мы справились, не пустыми приедем в село! – налил себе ещё полстакана «шипучки» директор школы.
        – Именно так. Благодаря вот этому чудесному изобретению мичуринских виноделов, – поднял свой стакан «персональный тракторист» –  Вино – двигатель прогресса!
       – Да, особенно у нас, у русских! Ведь только у нас такое возможно: без всяких респираторов, без средств защиты дыхания, вручную, лопатой разгружать железнодорожный спецвагон с цементом! Как тот грузчик ещё живой – не понятно… – ответил Игорь Станиславович.
       – Так только с помощью вот этого! Или ещё чего покрепче!
Тришин пнул носком ботинка опустевший «огнетушитель», и он улетел в кусты…
Первого сентября ученики Двигаловской средней школы вошли в
новый – кирпичный, просторный, с шиферной крышей, между женским и
мужским отделениями – толстенная перегородка – уличный туалет и ахнули.
       – Ну этот новый дирюган и постарался! Теперь у нас не сортир, а хоромы! – сказали девочки.
       – Он думает, что мы его стены не сможем продырявить? Да что там! Перед двигаловскими пацанами ничто не устоит, мы ж – двигаловцы от слова «двигать»! – сказали мальчики и сразу принялись ковырять гвоздями между кирпичами.
       – Я думал, что цемент – двигатель прогресса, но в Двигаловке свои законы… – устало произнёс директор школы Вавилов.