Солнечный домик

   Эта женщина была некрасива. Более того, многим её внешность казалась неприятной, а некоторым даже пугающей. Её странная, сухая и подобная мёртвому дереву, сутулая фигура на длинных тонких ножках, венчалась не менее странной угловатой головой покрытой редкими и непослушными волосами, которые можно было успокоить лишь плотно повязанным платком. Вытянутое лицо с выдающимся вперёд узким подбородком и высоким лбом, казалось лошадиным и неровным, оно ещё более искажалось тонкой полоской губ съезжавшей на одну сторону и открывавшей при разговоре, кривые и редкие зубы. Карие глаза, широко сидевшие по сторонам провалившегося внутрь головы носа, смотрели на мир раскосо, но цепко. Людям зачастую становилось несколько неуютно при разговоре с ней, но непонятно от чего, толи оттого, что они не знали в какой глаз смотреть и с каким из них беседовать, толи от странной цепкости взгляда этой женщины. А взор её был хватким и глубоким…
   
   Родилась Нина в середине пятидесятых, в небольшой Уральской деревеньке. О её родителях нельзя сказать, что они были некрасивы, простые крестьяне с вполне обычной внешностью. Что сказалось на облике Нины, трудно понять, может родовая травма, может странная наследственность, но некрасивой она была уже с первых своих дней на этой земле. После её рождения, родители скорбно посмотрели на своё чадо, погоревали втихомолку, да так и стали воспитывать свою единственную доченьку, спокойно и мирно, без причитаний и оглядок на судьбу. Они редко баловали её, но растили в искренней любви, проявляя при этом строгую заботу, жившую в их глубокой и крепкой крестьянской душе.
 
   С самого детства, доброго общества вокруг Нины не сложилось. Деревенская неприязнь к некрасивой девочке стала выше её тихого и миролюбивого характера, и её общения сторонились почти все. Неизвестно, по какому случаю, но окрестили её «за глаза» крокодилом. Это недоброе прозвище родилось в начале школьных лет и пронеслось с ней почти через всю жизнь.

   Проучилась Нина в школе соседнего села только семь лет. Все эти годы сверстники чурались её и она, не имея подружек, всегда добиралась до школы пешком одна. Эта просёлочная дорога длинной в четыре километра стала для неё целой судьбой, вдоль неё она наизусть выучила все повороты и ямки, ручьи и пёстрые полянки цветов по обочинам, холмы и перелески, в которых она порой скрывалась он назойливых и вредных одноклассников, старавшихся её обидеть при любом удобном случае. Не отставали в оскорблениях и взрослые, во многих она вызывала открытую неприязнь, некоторые проявляли к ней странное сочувствие, вздыхали, якобы сопереживая  её судьбе, но стоило отвернуться, как вслед раздавались смешки и обидные эпитеты и выражения. Несколько деревенских жительниц даже открыто ненавидели маленькую Нину, считая её проклятой, и старались оградить от неё своих детей, их же чада, исправно и «добросовестно» исполняли и продолжали скверные дела своих родителей. Но Нина на всё это никогда не обижалась, и это стало её великим достоинством.

   После школы Нина устроилась работать уборщицей на молокозавод в том же селе, где училась. Она по-прежнему добиралась до завода пешком, в уютном ей одиночестве. Её однобокая походка, с заваливанием на ослабшую ещё в школьные годы, правую ногу, узнавалась издали, и не раз, останавливаясь в пыльном облаке или завьюженном машиной снеге, Нина слышала громкие выкрики коллег, проезжавших мимо неё на рабочем «УАЗике»: «Крокодил идёт!» Она смотрела им вслед и мирно продолжала свой путь.

   Едва Нине исполнилось двадцать лет, как один за другим, умерли её дорогие родители и Нина, проводив их в последний путь, осталась жить совсем одна в ветхом отцовском доме, без поддержки и доброго утешения, которые раньше неизменно получала от отца или матери при любой душевной беде.

   Все свои юные годы, Нина желала выйти замуж и родить детей, но мечтам о замужестве, увы, никогда не суждено было сбыться, и все окружающие прекрасно понимали от чего. Сама Нина тоже не строила иллюзий, но через несколько лет, на удивление деревенских, она родила. Неведомо от кого, но у Нины появилась двойня, мальчик и девочка. Ещё, будучи на сносях, и прогуливаясь меж деревенских садов, она не раз слышала чужой говор с лавочек: «Сама крокодил, крокодилов и наплодит». Но к немалому изумлению соседей, да и самой Нины, дети у неё родились красивыми, что на это повлияло, никто и ничего сказать не мог, но гадали долгие годы…

   Жизнь для этой семьи давалась с боем. Одиночество, слабое здоровье молодой мамы и практически полное отсутствие помощи со стороны, порой доводили Нину до отчаяния, но вопреки судьбе и житейским тяготам, она не сдавалась. Вновь и вновь, превозмогая усталость и болезни, Нина поднимала поникшую голову и с улыбкой смотрела в глаза своим детям. Она отдавала им всю себя, все свои силы и всё, что имела. Когда дети болели, она могла многие километры нести их на руках до сельской больницы. Когда дети пошли в первый класс, она строго следила за их учёбой, ежедневно провожая и встречая своих чад у дверей школы. Если же её детей задирали и оскорбляли на улице, Нина учила не обижаться, а, наоборот, благотворить своим обидчикам. Она брала расстроенных детей и вместе, найдя баловников, они одаряли их яблоком или пирогом. Люди же, видя это, крутили у виска пальцем и отворачивались, как прежде… 

   Родители Нины были людьми верующими, но, опасаясь наказания, в храм не ходили долгие годы и дочь не водили. Лишь изредка, по великим праздникам, мать Нины доставала из-за печки маленькую икону Спасителя и рассказывала дочери о Христе и Богородице. Нина очень любила эти моменты и, через годы, часто вспоминала о них, закрыв глаза и тепло улыбаясь. А в храм ей хотелось. Уже после смерти родителей, оставшись одна и находясь на работе, она часто, со шваброй или веником в руках замирала перед окном, и подолгу смотрела на обветшавшие купола Успенского храма, что виднелись из-за крыш соседних домов, но случая сходить туда всё не представлялось. Когда её детишкам исполнилось три года, она всё же решилась и, отведя их в храм, крестила.

   В храме им всем очень понравилось, и тишина, и свет из больших окон, и батюшка, и добрые лики, что смотрели на них со старых икон. Здесь они ощутили, что не одни на этой земле и, наконец, нашли то место, где могли не опасаться открытых оскорблений. Нина даже немного расцвела. Или после рождения детей, или от чудесного действия благодати храма, но со временем она приосанилась, поправилась в теле, и бывшее сухое деревце немного ожило, а лицо озарилось уверенностью, сделавшей его, даже немного красивым.
 
   Для семьи наступило новое, счастливое время. На заре каждого воскресенья, взявшись за руки, поднималась Нина с детьми на холм за деревней, и шли они на службу в храм. Соседи смотрели вслед исчезающей в ярком солнечном свете троице и тихо судачили, кто о чём.

   А за холмом, по пути к храму, Нина открывала своим детям другой мир, не серый и одинокий, как их старый дом, а яркий и светлый. Она рассказывала им о птицах, что щебетали в луговых травах и парили среди высоких облаков, о цветах и звёздах, о ветре и солнце, о людях и добре. Как-то они спросили её, почему их не любят в деревне, она, немного подумав, ответила, что, наверное, людей не научили любить их родители. Нина всегда старалась дарить детям любовь, в ответ, они дарили ей полевые цветы, которые она просто обожала. Ещё ей очень нравился небольшой сельский домик с аккуратным палисадником, стоявший совсем недалеко от Успенского храма и выкрашенный в яркую жёлтую краску. Нина часто останавливалась на дороге и, любуясь им, сравнивала его с солнышком. Она говорила детям, что мечтает сделать их дом таким же красивым и тёплым, но денег на краску нет.
Как правило, после каждой праздничной службы, семейство сидело рядом с храмом, на лавочке, они обедали, чем Бог послал, и отдыхали перед долгой дорогой домой. Дети наблюдали, как их мать украдкой и с доброй улыбкой смотрит на жёлтый домик с красивым палисадником.

   Время шло, дочь и сын росли, а трудности не убывали. Долгие годы одинокая мать сражалась за то, чтобы её дети стали хорошими людьми, и она подняла их. Пришла пора расправить им крылья и выбрать свою дорогу. Мать сняла с полочки, ту самую маленькую икону Христа, что когда-то доставала её мать из-за печки, и благословила своих детей. Единственное, что она пожелала им в тот день, это всегда оставаться добрыми, любить людей, Бога и никогда не обижаться.
Не удивительно, что дети Нины нашли своё призвание в медицине. Через семь лет, они оба стали врачами, дочь кардиологом, а сын кардиохирургом.

   Наверное, история некрасивой Нины так бы и растаяла, исчезла во времени и судьбах человеческих, но случилось ожидаемое…

   Многие деревенские сверстники детей Нины, забияки и сквернословы, не вошли в добрую жизнь. Надменность и вражда, застрявшие в их сердцах, разрушили их судьбы. Некоторых сгубил алкоголь, кто-то погиб в драках с поножовщиной, другие же растворились в серой дымке жизни, не найдя своего предназначения. Вот тогда и пронеслась по деревне молва, что околдовала всех их уродливая Нина, с раннего детства забравшая добро из их сердец! Что оставалось ожидать Нине от недобрых языков, кроме зла? И оно пришло. По ночам, в дом Нины полетели камни. Звон стёкол, брань и угрозы, стали нескончаемыми и нешуточными. Но Нина продолжала жить без обид на деревенский люд, едва успевая заколачивать разбитые ветхие окна, и молясь за своих и соседских детей.

   А потом приехали её дети. Не одни, а с большой грузовой машиной. Они сняли икону Христа с полочки, поклонились дому и, загрузив скудный скарб в кузов, увезли мать из деревни.

   Сидя в машине, Нина молчала, ей было всё равно, куда она едет, главное, что она была с родными детьми. Но чем ближе становилась их цель, тем сильнее билось её сердце. Когда же грузовик остановился у того самого жёлтого домика у Успенского храма, у Нины блеснули слёзы, она закрыла глаза ладонями и боялась поверить в свою мечту. Вскоре выяснилось, что как только умерла, прежде здесь жившая, старая бабушка, дом выставили на продажу и дети Нины сразу купили его для матери. Они обновили его, покрасив в тот же яркий, жёлтый цвет и нарисовали на фронтоне красивое солнышко...

   Через три дня после отъезда Нины, опустевший, старый деревенский дом сгорел, сам ли, или по злому умыслу, неизвестно, но он прихватил с собой ещё несколько соседских домов, в которых проживали не очень добрые люди.

   А что же Нина?

   А Нина живёт в солнечном домике у Успенского храма, и по сей день. Несколько лет назад она перенесла операцию, и её сердце держали в своих руках собственные дети, сердца которых она некогда спасла от зла.

   С возрастом, лицо Нины покрыли удивительные солнечные морщинки и почти исправили все его неровности. Она стала красива, и пусть не столько в облике, сколько в любви...