17 дней в открытом море

Рассказ моего дяди Колесникова Григория Ельпидифоровича

    25 сентября 1973 года Кукулеев Юрий Михайлович пригласил меня порыбачить на новой лодке, которую он только что спустил на воду. Не имея времени и желания идти на рыбалку, я решительно отказался, но к его просьбе присоединились жена и дочь, и настоятельно просили уважить Юру и сходить с ним на рыбалку. Взяв продуктов на один день и уходя из дома, я сказал жене – Нюся, мне так не хочется ехать на эту рыбалку.

Со Второй речки вышли в 15 часов и через час бросили якорь на мелководье мыса Песчаного, левее устья Амбы. Рыба не ловилась, чилимы, взятые в универсаме, видимо мало были пригодны для наживы. В шесть часов вечера поужинали, воды было явно недостаточно, я предложил подойти к берегу и запастись водой – заполнить все ёмкости, которые у нас есть. Но мой коллега с этим не согласился, считая, что воды у нас хватит. Я не настаивал на своём, зная, что завтра утром мы будем дома. Вскоре мы снялись и пошли на остров Попов. Ветер свежел, волна становилась выше, но бот легко её преодолевал. Наступила ночь, ветер перешёл в штормовой, волна часто накрывала нас, перелетая через борт. Я предложил возвратиться в бухту Мелководную и там укрыться до утра, но это предложение было отвергнуто.
 
Время 23-00, ураган достиг апогея, немного проскочили Попов, повернули против ветра, теперь каждая волна летала через бот, катер било неимоверно, сильно поступает вода, темень, не видно не зги, очертания сопок чуть угадываются.
Бросили якорь, но семидесятиметровый конец дна не достал. Снова подходим к острову, мотор внезапно заглох, но через десять минут завели. Бросили якорь, теперь он тащился по дну. Лёжа на животе, выбрал якорь и, чтобы утяжелить его, привязали дополнительно электромотор. Опять ползу на нос и, наконец, спихиваю этот груз. Якорь метров сто тащился и вдруг прочно зацепился, возможно за такой же как наш бот, потому, что дно моря – это кладбище в разные времена затонувших различных больших и малых кораблей. Вал высокий и крутой, ветер достиг ураганного. Всю ночь откачиваем и отливаем поступающую воду. В шесть часов сорок минут капроновый трос лопнул, мотор завести не могли, бот стремительно понесло в открытое море. Стала реальная опасность переворота, бот держится к волне только лагом. Чтобы удержать бот на встречную волну носом, в этом случае нужен противовес, поэтому на коротком конце выбросили аккумулятор, но вскоре его оторвало, повторили то же вторым аккумулятором, но через сорок минут и он оторвался.

К восьми часам утра вынесло в открытое море. Острова Рейник, Риккорда стремительно удалялись, они оборудованы наблюдательными постами с радиолокационными установками, но служба там организована на редкость беспечно, что мы остались незамеченными. Ветер выл и свистел, над высокими волнами летели водяные вихри, вал здесь выше пятиэтажного дома, но отложе, мы заметили, что бот хорошо держится на волне, мы стали верить в его остойчивость. Сейчас мы только отливали воду, чтобы не допустить опасного положения к перевороту бота, выбились из сил, скоро ночь, вода сильно поступает, решили найти течь, сняли пайолу, под шпангоутом била сильная струя, вылетела заклёпка, выпилили шпангоут и наложили пластырь. Теперь воду стали отливать через четыре часа.

Через 36 часов тайфун оставил нас. Утро 27 сентября было солнечным, на море полный штиль, солнечные зайчики играли на спокойной глади моря всеми цветами радуги, много летело бабочек, на бот садились птички, они совершенно не опасались нас, одну я взял руками и впустил в кабину, она там прожила несколько дней и часто сидела на голове моего товарища. Мы всё сушили, грелись на солнце. Время напоминало о еде.

Подсчитали продовольственные запасы, оказалось: булка хлеба, 150 грамм сала, 10 яблок, 8 сырых картофелин, две луковицы и две морковки. Воды оказалось два стакана, её пролили в штормовой суматохе. Согласились воду расходовать по полстакана в день, то есть по одному глотку на брата. По этой норме мы и поели. У бота появились три акулы, видимо их привлекли наши голые тела. Красивые хищники, но ведут себя мирно. Солнце шло на ущерб, день кончался. Далеко на Западе в пламени заката как бы проектировалась высокая сопка, мористее прошла плотная стая крякв, в стороне предполагаемого берега тянула большая стая гусей, их было более трёхсот. Мы проследили их путь, они сделали крутой поворот в сторону сопки. Было ясно – эта сопка была Голубиный утёс в Хасане, гуси идут на наши круглые пресные озёра в предместьях реки Тюмень-Ула или озера Тальму. Становилось ясно, что от Владивостока мы отброшены километров на сто сорок.

Потянул лёгкий южный ветер, мы решили воспользоваться им и мало задумываясь, срезали брезент с кабины, соорудили парус и бот получил ход. Это окрылило нас, появилась надежда, что к утру увидим берег. Я простоял на руле 13 часов, но рассвет принёс полное разочарование -  берега не было. Более того – ветер подул с Севера силой до 20 метров в секунду и погнал нас в исходное положение. На пятый день воды не было совсем, жажду утоляли яблоками, которые мы ели по одному в день. Мы всё ждали, что нас будут искать, но вскоре поняли, что розыски если и ведутся, то только по побережью - в действительности оно так и было.

В первой половине дня услышали гул самолёта, выскочили наверх и увидели реактивный самолёт, делающий крутой вираж прямо над нами. Мы были уверены, что самолёт нас заметил, хотя волна была пять баллов и ждали спасательного корабля до самого вечера, но потом поняли, что при вираже лётчик был прикован к приборам и нас не мог видеть.

Жажда стала мучить невыносимо, губы покрылись коростой, проглотить что-либо стало невозможно, решили пробовать морскую воду, очень трудно её пить, но пришлось преодолеть эту неприятность и на третий день могли выпивать три четверти гранёного стакана. Появилась неприятная тяжесть в желудке, понимали, что дальше этого делать нельзя, чтобы не ускорить наш печальный конец. Ещё более суток живём без воды, организм сильно обезводился. 4 октября с юга надвигались тучи, сверкали молнии и гремел гром, приготовились к сбору дождевой воды. Вскоре обрушился короткий, но, но сильный тропический ливень, и мы быстро смогли набрать ведро дождевой воды, она не совсем была чистой, но это была пресная вода. Тут мы выпили по несколько стаканов воды, но жажду погасить не могли.

За это время не попадало нам кораблей на желаемой близости, но и за пределами реальной возможности мы подавали сигналы бедствия, но привлечь к себе внимания не могли. Седьмого октября близко от нас проходил крупный транспорт водоизмещением в 10-12 тысяч тонн, он хорошо нас видел и наши сигналы, которые подавали на встречном курсе, но он как нам показалось, описал в отношении нас дугу и ушёл курсом 210 градусов. Надежды наши на спасение сильно упали.
 
Товарищ мой заболел, он стонал и бредил, температура была явно более 39 градусов. У него оказалось три фурункула на ягодице, твёрдая и высокая опухоль в паху. Это походило на грыжу. Решили так, что Юра будет лежать и не выполнять никаких работ до тех пор, пока не будет лучше. Также повторил своему товарищу по несчастью, что мы будем бороться за жизнь до самой последней возможности и поэтому не проявлять никакой слабости и не терять самообладания в критические моменты.

Сильно похолодало, согреться невозможно, ноги как лёд. Они мокрые уже две недели, невозможная ломота и боль, вставать на них уже нельзя, передвигаюсь на коленках, одеты легко, тёплой одежды нет, колени распухли.

Сегодня 9 октября, в 7 часов утра как всегда мы поели одну сырую картошку на двоих, ещё остаются две картофелины и столовая ложка супового концентрата, который случайно оказался в кармашке моего рундука, мы протянем питание ещё три дня, далее будет только вода.

Тут случилось непредвиденное из собранной во время шторма воды одну бутылку я набрал и привязал к мачте в середине бота как НЗ (неприкосновенный запас), Юрий что-то стал мастерить и, взмахнув топором, случайно задел бутылку и весь наш НЗ оказался в море. Эта потеря была для нас значительной.

Мы ослабли, наверх выходить трудно, воду откачивать тяжело. Навязчивые галлюцинации не покидают нас, все морские звуки и скрип рулевого управления трансформируются в нашем мозгу в хоровые песни, детский смех, лай собаки, пение петуха, в разговор родных и детей. Ночью с моим товарищем произошел нервный припадок, и мне стоило больших трудов успокоить его. В такие моменты ему может показаться, что в нашем несчастье виновником являюсь я и вполне может ударить ножом, если не убьёт, то нанесёт ранение и этим ещё более ухудшит наше невыносимое положение. Поэтому я предусмотрительно спрятал ножи и убрал топор. Теперь меня самого стала преследовать мысль, что Кукулеев в таком состоянии сам может выброситься за борт и, если впоследствии буду спасён, то попробуй оправдаться, что я его не спихнул за борт, чтобы одному воспользоваться этими двумя несчастными картошками.

Третьи сутки мы не видим кораблей на горизонте, и мой товарищ стал решительно требовать от меня поставить паруса и идти по ветру куда угодно, хоть в Японию. Это не первый у нас такого рода разговор, но тут я соглашаюсь и обещаю, что если утром ветер не изменится, то мы поставим парус и пойдём в южном направлении. Ранее я объяснял товарищу, что мы теперь находимся в таком районе Японского моря, где нас могут встретить корабли различных государств.

Более всего хотелось, чтобы это был наш советский корабль, неплохо, если будет японский, у нас с этой страной дружественные отношения, но для нас  второе бедствие, если корабль окажется принадлежащим юго-корейцам или китайцам. Фанатики этих стран потребуют от нас подписать самые позорные и бессовестные обязательства, на что мы никак не пойдём, а, значит, и не попадём домой может быть годы.

Наступало утро 10 октября. На востоке занималась заря. Шторм уменьшился, он был умеренным до десяти метров в секунду. Я вышел наверх с компасом, ветер оказался юго-западным, то есть благоприятным для нас. С большим трудом поставили парус. Юра говорит, что завтра мы не поставим парус -  сил не хватит. Пошли курсом  330 градусов, оставляя Владивосток правее. Сижу на руле, бот идёт хорошо, до восьми километров в час. Пора было кушать, но товарищ не просил, а я молчал, хотелось оттянуть, чтобы увеличить сутки и этим подольше растянуть наши мизерные запасы.

Засыпаю. Окончание завтра.