Было холодно, и все сидели по домам

Было холодно, и все сидели по домам.
--------------------------------------
- Ложитесь, - сказал психотерапевт и показал на диван, застеленный одноразовой бумажной простыней.
- А что, обязательно лежать.   Я лежа только с женщинами разговариваю,
- Пожалуйста, можете сидя. Большинству легче общаться не видя собеседника, - сказал психотерапевт. 
- А мне как раз нужны вы, ваша реакция. Вы моя аудитория. Я люблю выступать перед аудиторией.
- Хорошо, - сказал психотерепевт, подхватывая игру,  - давайте смотреть друг на друга.  Садитесь в это кресло напротив. 
- Курить у вас можно?
- Не желательно. У нас не курят. Мне неприятен запах табака.
- Вы меня не поняли. Это бездымное, - сказал пациент.
Он вытащил  заранее приготовленное устройство состоящее из трех частей, на нижней, электронной части, набрал какие-то цифры, налил в среднюю стекляную часть воды из питьевого холодильника и вставил стеклянную трубочку,  сделанную на одном конце  мудштуком.
- Что это? -  спросил психотерепевт.
- Это то,  что не курение.  Потому что закладка не сжигается, а испаряется без доступа кислорода.  Это не столько дым, сколько газ.   Высшая фракция. Самая лучшая часть того, что может дать марихуана.   
- Хорошо, сказал, согласен.  Я вижу вам это нравится.
- Раньше нравилось, а сейчас просто помогает общаться с людьми. Без этого я бы не смог с вами разговаривать. 
- Тем более, - сказал психотерапевт и что-то пометил у себя в планшете.
- Могу ли я , - сделавшися вдруг  серьезным,  сказал посетитель, - твердо быть уверенным в том, что чистосердечно и искренне рассказанная история,   освобождает меня от ответственности за содеянное.
- Конечно.
- Вы убивали когда-нибудь людей? - спросил посетитель.
- Нет, я не вегетарианец, но сам теплокровное убить не смогу, а тем более человека.
Посетитель потянул из своей трубочки, снял обувь,  откинулся в кресле и сказал:
- А я убивал.
 В первый раз я убил человека, когда мне было  двенадцать лет.  Я жил на Сельхозпоселке. Это были шестидесятые. Сами сельхозпоселочные жили бедно, а те, кто снимал у них квартиры,  совсем уже голота.   Этот был из квартирантов. Всегда одетый одинаково: телогрейка, кепка и подвернутые кирзачи, опустившийся от пьянства  пролетарий. Без жены и без угла уже сорокалетний дядька.  Работал где-то дежурным ночным электриком.  С утра к одиннадцати он всегда первым стоял в очереди алкашей в спиртной отдел гастронома.  К полудню уже  был пьян и мы, уличные мальчишки, беззлобно потешались над ним.  Однажды он брел по нашей улице покачиваясь, останавливаясь возле столбов и деревьев, я крикнул  что-то смешное ему вслед.  Он услышал,  как бы проснулся, вышел из этого своего алкогольного анабиоза ,  узнал меня и начал по пьяному не стесняясь грязно ругать.  Я не решился его ударить. Он был взрослым.   Это случилось в сентября, в начале учебного года.
        Прошло несколько месяцев. Снежной  и холодной в тот год,  январской зимой  я возвращался  из школы.  В школе  сделали вторую смену. На углу Черняховского и Чайковского  под светом  электрического фонаря я увидел его. Он был сильно пьян,  подкользнулся на наледи, которая образовалась вокруг водяной  колонки,  упал и не мог подняться, цепляясь ногтями за снег подползал, хватал за ручку пуска и ему на голову лилась артезианская  вода.   Я долго стоял и смотрел.  На улице было пусто, холодно,  все сидели по домам.