Год Дракона. Глава 18

Дно ладьи едва заскрежетало по прибрежному песку. Тут же за борт с обеих сторон спрыгнули рабы-копчаки и, взявшись за поручни, осторожно вытащили нос ладьи на берег. Затем они вынесли и расстелили ковер, поставили на него мягкое, обшитое бархатом кресло. И уж затем перенесли и посадили в него ханского посла Турулгая. Потом рабы достали из ладьи обшитый дорогой парчой и обитый по периметру серебряным узором палатин и ханский штандарт с изображением волка, вцепившегося в горло оленю. Посол, усевшись удобно, задернул шелковые шторки палатина. Глашатый высоко поднял штандарт над головой, и процессия направилась к русскому стану.
Князь Стародубский в красном корзно поверх шелковой вотолы, червленых, богато украшенных жемчугами сапожках и с непокрытой головой сидел в кресле возле своего шатра и спокойно наблюдал за шествием татарского посольства. С обеих сторон его кресла стояли рынды в мятлях и высоких шапках, подбитых куньим мехом. На плечах они держали топоры.
Дружинники, сидя в седлах, и пешцы, стоя невдалеке, молча наблюдали за происходящим.
– Подобно солнцу, которое простирает лучи свои везде, власть повелителя нашего простирается всюду, князь Александр, – сказал Турулгай после велеречивых приветствий и подробных осведомлений о здоровье близких Александра.
Посол, невысокий и грузный, был одет в пятнистую, блестевшую на солнце кожу, похожую на шкуру тюленя. На вид лет ему было 40–45. Его большая лысая, круглая, словно шар, голова на короткой толстой шее почти лежала на покатых плечах. Полное, лоснящееся, с отвисшими щеками лицо казалось спокойным и безучастным, но маленькие черные глазки из-под нависших век бегали по русскому стану, стоявшим неподалеку дружинникам и ипатам, порокам, пешцам, заглядывали в комору. На секунду взгляд посла, словно змеи перед атакой, задержался на Александре, сидевшем неподалеку на пне, но затем скользнул дальше и остановился на летописце хроник Несторе. Тот макал остро заточенное гусиное перо в висевшую на груди чернильницу.
– ...Лета 6730-го, – бормотал писец, – князь Стародубска-на-Плесе Александр Игоревич и посол татарский Турулгай, прибыши...
– Что делает смерд твой? – осведомился посол у князя, кивая на летописца. Турулгай очень хорошо говорил по-русски. Несколько лет он жил в разных городах Руси, выдавая себя то за гостя, то за рядовича.
– На Руси нет рабства, это надобно тебе знать, Турулгай. А послы иноземные ходят мимо, по всем землям, – отвечал Александр, – и прославляют человека либо добрым, либо злым. И ты в памяти нашей и наследков наших останешься. Затем и ведет Нестор, муж свободный, свою летопись лет временных.
Несколько минут посол молчал, обдумывая услышанное. Затем, отпив глоток рисового вина из пиалы, сказал:
– «Яса Чингиз-хана», да упокоят его душу великие синие небеса, запрещает нам, кочевникам, веру вашу и обычаи порушить. Уважаем мы все религии, а просим сейчас мы одного: пропусти, князь, войска наши через Вожу и возвращайся в город свой с миром и дарами нашими.
– Пропустить тумены ваши? – отвечал князь, качая в раздумье головой. – Ну, что же... А скажи мне, посол, от чего в землях, где прошли вы, редко оратаи покрикивают, но часто гавраны грают, трупы деля? Почему из-за воссмердения воздуха жилища оставлены? От чего церкви позжены, земля пуста, люди избища от старца до младенца? Ведь если вы перебьете всех людей, среди кого будет жить слава ваша?
– Государей в мире много, князь. Остальные народы в странах других государей сложат рассказы во славу нашу, – с ухмылкой ответил Турулгай.
Затем он развязал кожаную сумку, висевшую на его поясе, и достал серебряную ханскую пайцзе с личной печатью хана Удегея.
– Вот, – сказал он, протягивая ее князю Александру – прими, поцелуй и покорись воле ханской. Вы достойны помилования. Хан вам дурного не сделает. Не заслуживаете вы смерти, ибо не на вас он пришел, а на Мстислава Киевского. Вы выйдете нам навстречу с почестями и дарами, и мир вам будет. Стань данником ханским, князь, – посол вдруг перешел на шепот, – и ты, и семья твоя в неприкосновенности будут...
– И какова дань, ханом требуемая? – перебивая посла, спросил князь.
– Невелика. В год одна медвежья шкура, одна бобровая, одна соболиная, одна чернобурой лисицы с каждого мужеского звания, начиная с 17 лет, и полугривен с сохи. А еще... – скороговоркой выпалил посол.
– Хватит! – не дав закончить, перебил его Александр. – Умолкни, посол! Замолчи.
– Нет-нет, послушай еще выгоды свои, князь Стародубский, – продолжал посол. – В орде у хана получишь ты ярлык на княжение, и ненужным станет тебе в уделах твоих вече посадское. Ответственен будешь ты только перед великим ханом Угедеем. Никто из посадников не сможет указывать тебе права твои. Если же ты будешь противиться этому, что можем мы знать? Лишь Богу известно!
– Все понял я, Турулгай, посол ханский. Но, правим мы, имея мир ко всем странам, – сказал Александр, вставая. – Иди и реки хану своему, что глаголет ему князь Стародубский: богам твоим не поклонюсь! В Орду не поеду! Повеления твоего беззаконного не послушаюсь! А ярлык ваш мне не потребен, меня народ мой на княжение поставил. И дань вам платить не стану. Ну, а уж коли нас не будет, то все ваше будет, – после паузы сказал князь Александр. – Ступай, Турулгай.
– Повремени еще, князь Стародубский, – маленькие глазки посла впились в Александра. – Покорил Бог нам многие народы, ты ли один не хочешь покориться силе нашей? Не захотел принять ты пойзницы, есть для тебя у меня другой подарок, – он поднял вверх руку и, не оборачиваясь, что-то отрывисто прокричал по-татарски.
Рабы тут же сняли пять больших мешков, стоящих позади палатина, и поднесли их к ногам князя.
– Вот, это тебе дары наши, – проговорил посол, вставая. Рабы с трудом подняли мешки и перевернули их. На ковер падали отрубленные окровавленные человеческие уши, носы и кисти рук... стопы... Пешцы и дружинники молча с ужа-
сом смотрели на это.
– Ах ты, пес! Собака кровавая! Убью. Паскуда! – закричал Петр Ослядюкевич, обнажая меч и бросаясь к Турулгаю.
– Не сметь! Заповедати живота лишать посла! Мы не сыроядцы, как они! Никому не сметь! – закричал князь. Он встал и прикрыл Турулгая собой. – Гряди, посол, путь тебе свободен. Даст Бог, увидимся на поле бранном, и тогда пощады не жди.

_______________

Гость – купец.
Рядович – торговец.
Оратаи – пахари.
Пайцзе – верительная ханская грамота.
Живота – жизни.
Сыроядцы – дикари.