Год Дракона. Глава 20

Зычные крики команд сотских и десятских и громкий бой накр, двух больших барабанов, стоящих на деревянном возвышении в центре русского стана, вернули Александру сознание. Все тело его затекло и ломило. Руки и ноги стали словно деревянные, как колодки, в которые он был закован. Насколько смог, Александр повернул голову и увидел всюду, куда доставал взгляд, как монголы, держась за набитые сеном большие кожаные мешки, переправлялись через Вожу, сверху и снизу по течению реки.
– Стена! Стену ставить! – услышал Александр громовой голос, и сигнальщик поднял сулицу с желтым флагом. Тут же посадское ополчение выстроилось в шеренги по десять человек в глубину и метров 300–350 по фронту. К удивлению Александра, ратью командовал Еремей Глебович. Сейчас он, а не князь, отдавал команды пешцам и дружинникам.
Первые джагуны татар уже переправились на русский берег и принялись быстро формировать кэль. В отличие от закованных в броню всадников-кашкетенов пехотинцы были в кожаных панцирях и медных шлемах. Каждый воин имел либо пику, либо длинную кривую саблю. У большинства за спинами были небольшие красные щиты и длинные луки, а на боках висели колчаны со стрелами. Александр видел, как все новые и новые арбаны татар, держась за набитые сеном большие кожаные мешки переплывают Вожу. Действуя слаженно и быстро, они уже построили барунгар, джунгар и, высоко подняв пики со знаменами, под бой накр пошли в атаку. Не доходя до русских позиций метров триста, вперед выдвинулись лучники. Опустившись на одно колено, они натянули тугие тетивы луков и арбалетов. Град стрел взмыл в воздух, заслоняя солнце, и тень упала на поле брани. Но Еремей Глебович успел отдать команду «щиты», а сигнальщик не медля продублировал ее. Посадники подняли вверх чапры, и вскоре все они, словно гигантские ежи, были утыканы стрелами. Несколько стрел упали в двух-трех метрах от Александра. Он попытался перевернуться на бок и укрыться за большим пнем, но это ему не удалось.
Несмотря на ответные залпы русских лучников и значительные потери, татары медленно шли вперед. Александр понял, что главный удар они намерены нанести правым флангом, как раз туда, где располагалась княжеская комора. Но князя в ней не было. Залпы нукеров следовали один за другим. Появились первые убитые и раненые на русской стороне. Сигнальщики на башнях, в бронницах, шлемах с длинными бармицами, стояли под этим смертельным дождем, готовые в любую минуту дать отмашку. Александр попытался отыскать глазами князя Стародубского, но его нигде не было видно. Монголы наступали, строго держа ряд, сомкнув шеренги, по двадцать нукеров в глубину.
Когда до наступающих татар оставалось не более ста шагов, и Александру казалось, что вот сейчас, через минуту, они бросятся в атаку, он услышал, как Еремей Глебович закричал:
– Колеса! Колеса! Борзо!
Сигнальщик на вышке уже готов был поднять сулицу с прикрепленным к ней зеленым флажком, но, сраженный стрелой, зашатался и упал прямо возле ног Александра. Он был в броннице, но стрела попала ему в шею и, разорвав рот, вышла из левой щеки. Сигнальщик был весь в крови, она заливала ему лицо, глаза, но, несмотря на тяжелое ранение, он все же сумел подняться. Зажав левой рукой рану, воин шатаясь подошел к сидевшему в колодках Александру. Страшно хрипя, он пытался что-то сказать, но лишь сплевывал на траву сгустки крови и зубы. Потеряв надежду произнести хотя бы слово, воин поднял над головой лежащий рядом топор. Александр закрыл глаза и истошно закричал, понимая, что пришел его смертный час. Два удара обухом топора в щепки разнесли колодки, и Александр оказался на свободе. Сигнальщик уронил топор в траву, поднял руку, указывая на вышку, и замертво рухнул на землю. Александр все понял, в два прыжка он был уже возле башни. Стремглав поднявшись наверх, он поднял сулицу и замахал зеленым флажком. Тут же пешцы Полка Левой руки расступились и Петр Ослядюкевич и Олег Игноревич в один голос закричали:
– Жги! Огня! Жги!
Вои поднесли к огромным, более чем в два раза превышающим человеческий рост деревянным колесам с плотно уложенными на них пучками сена, облитыми смолой, зажженные факелы. К осям колес были прикреплены большие чаны с «греческим огнем».
– Толкай! Живо! Навались! – закричали десятские и воины выбили из-под колес подпорки.
Огненный смерч, набирая скорость, понесся вниз по склону, разбрызгивая «греческий огонь» и раскидывая пучки горящей соломы широко по сторонам.
Ряды наступающих татар смешались. И тут случилось неожиданное. К изумлению Александра пешцы, приблизительно человек четыреста, может быть, больше, не дожидаясь приказа Еремея Глебовича, бросились в контратаку. Напрасно выбежавший навстречу им Филипп Нянка со зверским лицом потрясал мечом и истошно кричал:
– Назад, вои! Назад, сукины дети! Встать в строй!.. Борониться!.. Куды прете, немысли?! Назад!..
Напрасно новый сигнальщик, занявший место убитого, неистово махал сулицей с красным флагом. Посадские мужики, опьяненные успехом, почуяв запах скорой победы, рвались быстрее добивать отступавших татар. Мунгиты бежали. Александру казалось, что вот-вот случится чудо, русским отчаянным посадникам удастся опрокинуть правый фланг татарской пехоты и сбросить монголов в реку. Но, когда до берега Вожи оставалось не более двухсот метров, монголы успели ввести в бой свежие силы. Через Вожу сверху по течению переправились пять джингунов нукеров, вооруженных тяжелыми луками. Они успели приладить их и натянуть тетивы. Стрелы со свистом взмывали в воздух и поражали атакующих русских пешцев. Плотность выстрелов была такова, что одного воина поражали сразу две-три стрелы. Многие татары, прежде чем натянуть тетиву, поджигали стрелы, поднося смазанные смолой наконечники к походным мангалам с тлеющими углями. Никто не спасся под этим убийственным огнем. Помочь посадникам было невозможно.
Закусив губы, ипаты молча смотрели, как под татарскими стрелами гибнет русская пехота.
– Полчный ряд! Полчный ряд! – наконец отдал приказ Еремей Глебович, и Александр увидел, как слева и справа, прикрывая фланги, выдвинулись вперед княжеские дружинники.
Вслед за ними не так слаженно и быстро перестроилось в шеренгу по четыре воина и посадское ополчение, растянув тем самым фронт обороны. Сражение вспыхнуло с новой силой. Отменной выучке монголов противостояла русская отвага и ярость. И тут Александр наконец увидел князя.
Он с ближайшими дружинниками сражался на левом фланге, метрах в 200–250 от Александра. Его длинный меч мелькал в воздухе, поражая справа и слева наседавших нукеров. Множилось число убитых и раненых бесерменов возле конских копыт. Александр, давно спустившись с вышки, заметил, что князь уже потерял шлем, доспехи были погнуты, а его лицо и русые волосы были в крови. В крови и ошметках человеческой плоти были ноговицы, бронницы и князя, и окружавших его дружинников. От потоков пролитой крови, страшных криков, искаженных злобой и яростью лиц Александру стало страшно, его трясло, словно в лихорадке.
Он стоял возле княжеского шатра на высоком холме, а под ним, метрах в трехстах, шло сражение, исход которого ему казался уже предрешенным. Чуда не случилось, увы. Татарские лучники начали прицельно обстреливать княжескую комору. Стрелы их, хоть и на излете, но со свистом вонзались в стоящие рядом березы и сосны. Александр оглянулся по сторонам, словно ища поддержки. Шестеро княжеских рынд, высоких и широкоплечих, с топорами на плечах, в длинных кафтанах и колигах стояли, не шелохнувшись, под градом стрел, охраняя княжеский штандарт и вход в вежу. Лишь широко раскрытые глаза и мертвенно бледные лица выдавали их волнение.
Действуя скорее инстинктивно, чем осмысленно, Александр поднял меч убитого сигнальщика и начал было спускаться с холма. Где-то глубоко в сознании его звучали слова монаха «нельзя никого убить... никому навредить... ничего не менять... можешь не вернуться... а если вернешься, никто тебя не узнает... и ты не узнаешь мир вокруг». Все эти мысли вихрем пронеслись в его голове. Будь что будет, решил он. Но если я сейчас струшу, жить с этим не смогу.
– А ну-ка воротайся взад! – прокричал ему вслед рында, стоявший ближе всех. – Успеешь еще заразиться и буесть свою показать. Заповедати беречь тебя, укройся в силяжи, – рында едва заметно кивнул на кустарник возле шатра. – Живо!

_______________

Джагуны – сотни.
Арбан – десяток.
Барунгар – правый фланг.
Джунгар – левый фланг.
Колиги – сапоги.
Силяж – кусты.