Метаморфоза

Зима в этом году снежная была, снегу во дворах по самые окна. Валентина смотрела в окошко сеней, как милый снег чистит. Вон уж сколько накидал, выше пояса тоннели прокопаны. Дружка с цепи муж спустил, тот воле радуется: скачет, лает, снег пастью хватает. Дурачок!

Валечка не выдержала, накинула старенький полушубок и во двор выскочила. До чего же снег белый да пушистый!

А-а-ах! Упала Валентина в снег как на перину, и Вовка рядом бухнулся. Лежат и смеются как дети. Это ли не счастье?

Вдруг Дружок залаял — чужой кто-то пришёл. Валечка пса подозвала, за ошейник ухватила. Не ровен час, укусит гостя, а сама всмотрелась: кого это принесло?

— Здравствуй, Валентина.

Узнала Валя Шуру Царёву, тихую бабенку с Заречья.

— И тебе не хворать. — Валя вылезла из сугроба, отряхнула полушубок. —Ты по делу ко мне Шур? Или мимо шла?

— По делу, Валентина, ой, по делу. Пригласишь в дом? Не хочу на улице, вдруг кто-нибудь услышит.

Валентина согрела чайник, засыпала горсть сушеной земляники и смородинового листа, накрыла полотенцем. На столе стояли блины и мед с вареньем. Шура, стесняясь, положила кулек с карамельками.

Уж по второй чашке допивали, а Шура все молчала. Володя со двора пришел, мешать не стал, налил чай в свой большущий персональный бокал, взял конфет и ушел в горницу телевизор смотреть.

Не выдержала Валечка:

— Эдак мы с тобой до вечера просидим промолчим. Давай уже, Шура, рассказывай. Ведь ты не блины есть пришла.

Шура вздохнула и начала свой рассказ.

— Дочку мою, Ниночку, ты знаешь. В школе хорошо училась, тихоней не была. Чувство справедливости у неё обостренное. Не особо с ней девчонки дружили. Высокая, широкоплечая. В куклы-ленты не играла, больше с пацанами водилась. В футбол — первая, плавала лучше всех, В ночное коней пасти с отцом — любимое занятие. Хоть и ворчал Николай, а в душе рад, что дочери нравятся мальчишечьи забавы. Хотелось ему сына, а девка родилась. Но какая! И на рыбалку с батей, и к охоте пристрастилась — огонь, а не девчонка. Очень ее ребята уважали, да чего греха таить, некоторые и побаивались. Схлопотать от Нинки легко было, а рука у нее тяжелая…

Дружила она с первого класса только со Светочкой. Та — полная Нинкина противоположность.

Такая Светочка-конфеточка, нежная, миниатюрная, волосы льняные, длинные, глазки голубые. Ресничками хлоп-хлоп. Слезки на краешке. Всех-то ей жалко. Котяток, букашек, рыбок… Попыталась малышня первоклашечная над Светочкой смеяться, но Нинка неожиданно заступилась.

Надавала Светочкиным обидчикам оплеух и села с девочкой за одну парту. Смотрела Света на Нинку восхищенными глазами. И не было крепче дружбы, чем у них. Постарше стали — появились первые ухажеры у Светочки и на Нинку заглядывались. Хоть и рослая она, но миловидная. А Нинка ухажёров быстро отвадила. Кому руку скрутит, кого прижмет так, что не вздохнуть. А сама смеется: «Не родился для меня еще кавалер!»

А Светочка ухаживания принимала, но предпочтения никому не отдавала. То один парень проводит, то другой. И всем улыбается. Дрались из-за нее ребята не раз.

Ника ворчала:

— Нельзя быть такой вертихвосткой.

— Ой, Нинка! Хорошо тебе. Ты умная, волевая, серьезная. На медаль идешь. Захочешь — в университет поступишь. А я куда со своими троечками? Одна надежда, что замуж удачно выйду… Да и не хочу я из села своего уезжать. Хочу дом, мужа, детишек.

Закончили школу Нинка поступила в Москву, в Тимирязевку. А Светочка телятницей пошла в колхоз. Писали подружки друг другу письма. А когда приехала Нинка на каникулы — грянул гром: пригласила ее Светочка на свадьбу. Покорил ее сердце Саня Говоров. в Морфлоте служил парень. Уходил-Светка малявкой была, а вернулся — красавица, глаз не отведешь. Да и он хорош собой. И двух месяцев не прошло — посватался.

Нинка как узнала, что Света замуж выходит-не в себе стала. На свадьбу не пошла, хоть и приглашена была как лучшая подруга свидетельницей. И неделю дома не пробыла, укатила обратно в Москву, мол, в стройотряд едет. Огорчилась Света, но что поделать. Другие у неё теперь заботы.

И с той поры Нинка в селе не появлялась, мы сами к ней ездили гостить

Шура дух перевела и продолжила:

— Ниночка закончила курс с отличием, пригласили в аспирантуру. Успешно защитилась, кандидатскую написала. На кафедре ценили. Мы с Колей исправно раз в год к дочке ездили, после октябрьских. А тут я приболела… Хотел отец один, да Нинка написала, чтоб не приезжал, что свои проблемы у нее, не до нас пока.

И на другой год не получилось. Вроде переезжала она, кооператив построила. А на третий год Коля ногу сломал. Так почти четыре года дочку не видели. Но письма нам она писала. Адрес новый прислала.

А тут перед Новям годом что-то затосковала я сильно. Коля и говорит: «Поедем на Рождество. И точка. Не будем писать, сюрпризом явимся».

— И что же? Удался сюрприз? — с любопытством спросила Валентина.

— Ой, Валя, лучше бы мы не ездили! — заплакала Шура. — Еле нашли мы этот Теплый стан, где Ниночка квартиру получила. Поднялись на этаж, позвонили в дверь. Открыла женщина молодая. Спрашиваем: Нина Царева здесь проживает?

Она удивленно посмотрела:

— Да, мы Царевы. Но никакой Нины здесь нет.

Дед за сердце схватился:

— Как нет?! Вот письма с обратным адресом, дочь наша писала.

Женщина посмотрела на письмо и ещё больше удивилась:

— Почерк моего мужа, но уверяю вас, никакой Нины здесь нет. Я — Оля. А муж мой Эдик Царев. Да я вам сейчас его паспорт покажу.

С фотографии в паспорте на нас смотрел приятный мужчина с небольшой бородкой и усами. Лицо показалось смутно знакомым.

«Царев Эдуард Николаевич», — значилось под фото. Мы растерянно молчали.

— Убедились? Никакой Нины нет. — И захлопнула дверь перед нашим носом.

Вышли мы на улицу. Коля и говорит:

— Надо в милицию идти.

Еле нашли мы местный отдел милиции, хорошо, добрые люди указали. Дежурный спрашивает:

— Вы по какому поводу?

— Дочка пропала.

Он нас к следователю направил.

Мы тому следователю все и рассказали. Он выслушал внимательно. Что ж, говорит, чья это квартира легко узнать. И звонить начал. И там, куда он позвонил, сказали, что квартира оформлена на Царева Эдуарда Петровича. Проживает он там с супругой Ольгой. Все законно.

— Вы, граждане, либо адрес перепутали, либо голову мне морочите.

Поехали мы на вокзал не солоно хлебавши, а потом и домой вернулись. Не знаем что и делать. Хотели уж в розыск Нину подавать, но пришло от неё письмо опять. Ругает она нас за то, что без спроса приезжали. Пишет, что с ней все хорошо, что не надо было ездить. Она, мол, квартиру поменяла и теперь живёт по другому адресу.

Но всё это так странно… Мы вот с Колей думаем, что Эдик этот аферист. Женился на Нине, фамилию нашу взял. Не спроста это, видать, скрывается от кого-то. И Олю он эту обманывает, должно быть, многоженец или сектант. Сейчас по телевизору часто про таких рассказывают. Вот ты, Валюша, и погляди про мою Нинку, где она, жива ли…

Валя задумалась:

— Шура, может, всё совсем не так, может, Эдик этот просто однофамилец. Или фамилию сменил на Царёва из-за неблагозвучности. Может, он Дураков.

— А где ж Нина тогда? Уж ты посмотри, Валентина. Очень тебя прошу.

— Ну хорошо, попробую. Иди, Шура. Получится увидеть — завтра тебе все расскажу…

***

Володя скосил глаза на Валю, расчёсывающую перед зеркалом волосы.

— Опять сон загадывать будешь?

— Буду. Уж очень все странно, самой правду узнать хочется.

Долго ворочалась Валюшка, сон не шел, наконец уснула.

...Доктор что-то пишет в карточке. Напротив женщина молодая сидит. Присмотрелась Валя, а это Шура Царева, молоденькая. На доктора смотрит, нервничает.

— Завтра я вас выписываю, ребенок здоров. Но из-за его особенностей вам необходимо внимательно

наблюдать за развитием. Наверняка потребуется коррекция. Но это не критично, медицина сегодня на высоте. Главное, не тяните с визитами к специалисту. Первый — в год обязательно, а потом — по необходимости.

Вот и выписка. Николай под хмельком приехал, лошадь с телегой взял в колхозе. Подхватил кулек с ребёнком, заглянул в личико младенцу:

— Наша порода, царёвская. Хоть и девка, а в нас пошла.

Шура улыбалась робко. Ничего из того, что доктор говорил, мужу сказать не решилась.

Вот следующая картинка: Нинка рыдает, лёжа на кровати. Лучшая подруга замуж выходит. Мать рядом сидит, по голове гладит, что-то утешительное говорит. Вскочила Нинка, оттолкнула материну руку.

— Мам, я люблю её! Люблю так, то дышать не могу!

— Дочка, да как же это? Не по-людски ведь. Ты девушка.

— Девушка?! Я урод! Кто я на самом деле?! Мне восемнадцать, а месячных нет, грудь не растёт. Что у меня между ног — и сказать страшно. Лучше бы ты меня не рожала. Ненавижу себя!

И пуще прежнего Нинка зарыдала.

И новая картинка: повзрослевшая девушка на приеме у врача, тревожно смотрит в лицо столичному доктору. Тот улыбается и говорит:

— Не волнуйтесь вы так. Ваш случай совсем не сложный. Гормонотерапия, немного пластики — и у вас будет полноценная жизнь.

И последняя картинка: молодой человек расписывается в карточке. Берет в руки новый паспорт. «Царев Эдуард Николаевич», — указано под фото…

Проснулась Валечка, попыталась осмыслить увиденное. Не все поняла, но главное ясно.

По телевизору про такое видела. Но чтобы в своем селе!

***

Шура сидела за столом и с надеждой на Валю смотрела: что ей сновидица скажет? А валя хмурилась.

— Шура, а ведь ты про Нинку не все рассказала. Особенная она у тебя. А ты скрыла.

Соседка вздрогнула и расплакалась.

— Правда твоя. Нина родилась здоровенькой, но доктор перед выпиской вызвал меня на разговор и сказал, что затрудняется определить пол ребенка. Записали девочкой, но надо смотреть с возрастом — возможны изменения. У нее генетическая аномалия. С развитием ребенка могут ярко проявится признаки другого пола, и, возможно, нужна будет хирургическая коррекция. Сказал, чтобы не волновались, это не такая редкость. Если потребуется, то дадут направление в Москву.

Девочку кормить приносили, я и не сомневалась, что это дочка. Пусть не такая, как все, но это моя Ниночка!

Ничего мужу не сказала. Купала ее сама и пеленала тоже. Свекровь знала, но тоже молчала. Не хотела сына огорчать, да и любила внучку. Думали они обе, что образуется всё само.

И дружба со Светочкой не казалась странной.

До того самого момента, как на свадьбу подруга Нину позвала.

Вот тогда все и произошло. Кричала дочка, что урод, что ненавидит нас. А утром как будто успокоилась и уехала в свой институт.

Больше не приезжала. Мы с отцом ездили несколько раз, мясцо, сало возили. Но прохладно она нас встречала. Больше двух-трёх дней не гостили. А в последние несколько лет только письма писала.

Все у нее замечательно складывалось. Работа хорошая, квартиру получила…Только скучали мы очень. Вот и поехали. Да лучше бы и не ездили. Что с Ниной стало? Кто такой Эдик?

Валя помедлила.

— Слушай, Шура, что я скажу. По всему выходит, что Эдик и есть ваша Нина. Видела я, как у доктора она была, и тот сказал, что проблема решаема.

Сами вы с Николаем виноваты. Надо было ребенка к докторам водить, а не надеяться, что само рассосётся.

— Что ж мне делать-то, Валя?

— Домой иди и мужу расскажи. Разве это горе, что ваше дитя себя обрело?

Утёрла Шура слезы:

— Ты уж, Валя, никому не говори про это. Ни к чему нам сплетни.

— Не скажу, будь спокойна, — улыбнулась Валентина.

Ушла Шура. Володя заглянул:

— Ну что там у вас? Разрешилось все?

— Разрешилось. Завтракать давай.

Через несколько месяцев К Царевым мужчина городской приехал. Говорили, что зять. Вроде Нинка на сносях, не поехала сама Хороший такой мужчина, видный. А потом и Царевы в Москву собрались на внучку посмотреть.

А Валечке Шура пару гусей принесла. Живых гусака да гусочку. Отмахивалась Валя:

— Да куда я их дену?

— Да хоть куда. Хошь — ешь, а хошь на развод.

Вовка в усы улыбнулся.

— Берём, Валь. Шурка корзину яиц еще принесла. Посадим гусыню, осенью с мясом будем.