Майский вечер

Сборник произведений "Майский вечер".



"Одиночество окружает и оцепляет его, становится всё грязнее, удушливей, томительней, эта ужасная богиня свирепая мать страстей - но кто ещё знает нынче, что такое одиночество?"



Ф.Ницше







Майский вечер



Я снова проведу этот майский вечер
Всё на том же бульваре с пивом,
В компании Франц Кафка "Замок"
Я возвёл его высокие шпили
В своей низменной душе
И туда идут разные путники, что потом создают стену мизантропии
От мира, который забит пустошами
Где на плоскостях его каждой координаты
Стоит костяк из скелетов, но даже на их черепах акне
Где погоня за деньгами и алмазами -
Драка за сизифов камень, что дешевле стразов
Их погони за деньгами ценою в жизнь
Ты даже не знаешь, на что они способны
Если на столе с вкусняхами конверт - они выберут второе
А я сам проживаю жизнь, как в первый раз
Моё колесо сансары - новый день
А реальность - вечное возвращение перед сном
Задница вонючей медведицы - верный гороскоп,
В кармане мелочь и сотня скомканная
Сигареты бросил ещё вчера, но бахнуть папироску можно
Моё "уже поздно" придёт уже никогда
И с каждым восходом
Оригиналов так много, что уникальность стала копией.
После нескольки ходок -ты стал свободным
Только не понимаешь, от или для чего
Всё те же плиты, всё тот же бульвар, майский вечер.
В народе молвят, что ворон тот, у кого клюв - лезвие бритвы
Но ты свободен настолько, насколько позволяют тебе инстинкты
Жизнь без выебонов - самая счастливая
Я верю во Христа и не усложняю её математическими формулами
Чтобы придти к счастью протоптанной тропинкой
Тех, кто в погоне за дорогими шляпами потеряли головы
А мне каждый день снится всё отчётливее денди
Как прыгая по головам, ты попадал в подземки нутрь
Как марио бился об стену, чтобы выпала монетка
Как в жизни,
Но в место принцессы, ты видишь с косой старуху
Но это лирика, и мне плевать, дно обитованное или двойное
Сколько подтекстов, скрывают в себе ваши споры и монологи
Ведь главный спор, я начал с самим собой
В моей первый день рождения, закончил на этом слове,
И продолжил следующей строчкой.


Утро в далёком детстве



Мне не нужны ваши аплодисменты,
Ибо моя песнь не закончится;
Пусть эти строчки прочтёт мой правнук,
Превращая потом своё имя в отчество.
Забудется десяток анекдотов, что проронили уста моего деда,
Забудется рецепт фирменных блинов бабули,
Сарафанное радио, вещающие новости в солнечные стены,
И я, смотрящий на солнечную детства улицу.
Где свет проходил сквозь человека,
Я думал, что всё будет точно так же и в будущем,
Поэтому стремился проспойлерить концовку этого кино.
Но в целом, что могу сказать? Я ошибался.
И паразитирую на своём прошлом, будто историк в Гимо.



Для меня день - всего лишь цифра календарика,
Мы так скорбим, когда она смещается чуть вправо,
Проходят года со скоростью секунд, братан,
И мы стареем, но делаем вид что не замечаем,
Как с каждым днём, говорим о историях
В прошедшем времени.
Будто бы оно замерло, на тех моментах,
Или мы забыли чемоданы на перроне
А сами летим в вагоне, что сошёл с рельс
Со скоростью света, искривляя пространство,
Превращая его из настоящего в будущее.
И мы теряемся, когда речь заходит о завтра,
Ведь для нас жизнь - всего лишь секунда,
Перед вечным возвращением в реальность,
И мы как вчера, обращаемся к прошлому,
Ведь оно лучше, чем то что мы имеем сегодня.
Но оно как, бывшая ушла, хлопнув дверью,
Чьи петли не выдерживают порыва времени,
И под стопарик другой мы стыдливо к нему возвращаемся
Говоря "как раньше", но раньше пало от "сейчас",
Да я и сам тот ещё любитель повспоминать
Радио, где якобы песни были лучше,
Солнце, что светило в моё окно ярче,
Цветы, что вчера ещё были похучее,
И улицы, где деревья были зеленее для нас.


Книга


Здесь не поможет психоанализ Фрейда.
Я в него перестал верить, ибо вижу
Только пародию на лица, чьи гримасы
Мычат разом, похожие на быков при виде
Ленточки красной.
Если ты вдруг отклонишься
От заданного ими курса,
Так сказать, будешь иметь свой компас, свою книгу,
Которая приведёт тебя к миру Аида
Нескольким другим путём, но путём
Заведомо проигрышным и гиблым.
И так
Нулевая координата пройдена.



Выход наружу без цели в безбожное настоящее.
Родиться тебе или нет - даже этого ты не решаешь.
Но это пока что, с годами кашель,
И с каждым шагом ты книгу печатаешь,
Создаёшь торговцев, кузнецов, стражников.
И так по нарастающей, доходя до короля:
Костяка всего святого.
Вашего превосходительства - вас родного.



Тернистые леса окружают стражники.
В книге им насрать что сторожить:
Хоть кошель серебрянниками, хоть ящик пандоры
Но они сторожат тропинку что путник,
Протопчет, защищая сами не зная от чего дорогу.
Они слушаются неумелового белетриста,
Который секунды превращает в слова,
Своей задрипанной книги "Жизнь".
Боязно когда стражник не знает ничего,
Кроме матов и пары приёмов,
Ибо страхи перед неосязаемым не отбить кулаком и не ломом.
А в этой схватке даже тупая логика, будет острее клинка,
Но для стражников, нет перерывов - у них день сурка.
Покоцанный страхом перед неизвестным из тернистого леса,
Виня стражников, что создал внутренний автор
Путник идёт дальше по миру.



Проходя мимо кузниц, где закаляют внутреннее Я,
Натягивая металл как струны для гитары,
Либо закаляют, как доспехи титанов,
Что за ремесленник, куёт ли он лезвия,
Или ложки для обеда толстяков богатых - решаешь ты
Ведь книги ты автор,
Ты берёшь что потяжелее,
Подоплёка именно в том, что смелые отдают не щиту, а мечу предпочтение.
На пути дальше ты видишь торговцев -
Скверные ребята.
Они выкупят весь металл, оставив бледную кожу - детский характер,
И каратель будущих страхов превратится
В простолюда, зато с горстью серебрянников,
В душе звенит мелочь.
В жизни нету магазинов, ведь всё что продаётся - уже обесценилось.
Сгорела позади кузница, осталась лишь наковальня,
Ты с горстью монет, но голый, как из той сказки про короля.



Кстати о нём, путник на самом деле проделал путь недалёкий,
Как и он сам. Потеряв доспех собственного я,
Десант из стражников, который сам не стоит не рубля,
Ты возле дворца где ты король.
Тебя надурили собственные подчинённые.
Ты создатель. Ты творец собственной империи.
Где каждый торговец, плотник, кузнец да кто угодно, будет выполнять свою работу
Но автор глупец, ибо какой правитель - такие и подчинённые.
Внутри гражданская война, где каждый маргинал делит между собой трон.
Но в этой бойне достанется престол тому, на кого укажет король
Своим пальцем с перстнем из злата.
Либо это торговец, маргинал, пустой оратор
Либо это воин, ремесленник, который помогает автору.
Жить в замке среди уродов или в хижине?
Встречая рассвет на берегу моря?
Этой книги ты автор, ты её пишешь.





Крестики - нолики



Какая разница
Нолик ты закованный или крестик,
Всё ровно смотришь через клеточку.
И ждёшь пока зачеркнут тебя,
Если будешь в выигрыше.
Все струны превратят в пакли,
Тентакли рабской демократии
Правые выжигают огнём,
Когда падёт последний левый, псевдо борец за свободу,
Мы почувствуем, как с нас всех сняли оковы.
Маски приростают к коже, в океане лжи,
Из сотни мнений - тяжело плебею плыть брасом до берега
Своего собственного понимания этого бренного мира.



На самом деле какой бы не был правитель -
Мне плевать на происходящее в этой вселенной.
Я не верю ни в одного человека, ни в одну партию,
Политический строй - это всё блеф и разборки тех, кто думают что в небе
Но они все на дне человечности
Пытаются двигаться по координатам абстрактных понятий.
Разрывая своё счастье, как лебедь рак и щука.
Им не сыграть на гитаре, не написать картину или хорошую книгу
Ибо видят только дворцы, здания из красивого камня
Будучи голодной рыбкой в аквариуме.
Разбирая на карте кто правый, кто левый,
Читая новости - постепенно смотришь в бездну
А бездна начинает смотреть в тебя.
Поднимая сотни тысяч, как в монополии,
Человек связывает руки наручниками из золота.
И найдёт ли он ключ, что находится внутри него -
Задача не из простых, ибо ключи обычно проглатываются.
А в итоге под конец это сюжетной драммы,
Придёт к финишу тот, кто постоянно опазздывает.
Паровозик из ромашково или сапсан тащит груз 200.
Мнений о строении вселенной, которая не строится на грязи к их удивлениюю.
Тащит груз 200 уже как 2000 лет к ряду
Но воз, как в басне, и ныне там.





3 минуты.



Я проваливаюсь в батины трусы, как в пропасть.
Как канатохожец без подстраховки,
Ибо у каждого из нас в резинках по семь пядей,
Но этого нам не надо.
Вот гады мужики из той охраны,
Выгоняют меня в шею, когда я сажусь на диван
Из мебельного салона, прожимая своей жопой
Бумажку не прикасаться.
Она мне напоминает тебя, когда ты не в духе.
Если хочешь, я могу в забитом лифте попукать;
Или помяукать, чтобы мне тоже отбили вискаса,
Я тоже котик, пригладь меня за ушком,
А я насру тебе под дверь, оставляя за собой
Следы маленьких кошачьих ножек.
Чем больше я созерцаю внешний мир,
Тем сильнее возводится мой внутренний ад,
Я шепчу, даже когда один - у эха есть уши -
Подозревает, что на сотни моих дел, приходится одно "впадлу".
Ты мне нравишься, потому что я лесбиянка под прикрытием,
В кителе или порваных на жопе семейниках.
Раскачай эти качели солнышком,
Чтобы я упал и моё лицо стало ещё уродливее.
У меня запор или затычка в жопе?
Хотя ни того ни другого нет - ведь я пишу этот текст
Во время важной работы.
Кем я стану по боку, главное, что есть мелочь на простоквашу.
У меня встал на слово "счастье".
А ты стала моей антисимметрией в кубе,
Я кого угодно могу назвать ласково,
Этот текст я посвещаю всем люмпенам,
Живущим в подъездах моего душевного кластера.





Старый носок



Мишенью здесь может стать кто угодно,
В мире, где даже на столе с едой голодно.
Для меня близок человек с духовным кризисом,
Ибо вижу в зеркале того, кого не хотел бы видеть
Лет десять назад, когда была чужда депривация.
А сейчас каждое моё слово - ругательство.
Мне чужд этикет, я не снимаю беретку
Когда появляется крыша над головой.
Стадо затоптала пастуха, чтобы не идти в загон,
Но оно так и останется стадом,
Где каждая духовная песчинка - всего лишь одна из сотен в осадке.
Различимы сотни лиц в картинах в квадрате Малевича.
Где чёрный цвет - всего лишь противоположность блеклому.
После же жизнь создаст пустоту из сотни событий,
Для меня тяга к жизни - не сильнее чем к никотину.
Энтропия или сжатие - я живу обратным порядком,
Где первое что видит человек - это смерть,
Затем по накатанной, освободится от жизни,
Чтобы увидеть черепаху на трёх китах,
Или отца в небе солнечного города.
Там где нас нет что - то есть,
А где мы есть - нет ничего.
Легко стать мясом в лопастях,
Ибо каждый шаг в неизвестное завтра - балансировка над пропастью.
Они почувствуют одиночество Кафки,
Когда самоубийца почувстует тягу к жизни,
В лабиринтах своего внутреннего гулага
Мне не нужна дорога к выходу, ибо гулаг есть я.
А там где нет гулага - нет меня.
Пить пиво - обсессия, а не негативный опыт,
Стремление к солнцу, равно как и стремление к холоду,
Понять непостижимое, придти в центр, не касаясь крайностей.
Будучи кассиром, уборщиком, продавцом сладостей.





Улыбайся



Сизые крылья не отмоются от пыли,
Заливаю всё что есть пивом,
Чтобы забыться, но отшибает память.
Мне не увидеть рассвет в месте где нас нет.
Я не смогу подарить тебе лучшую жизнь,
Ведь все мои мечты сводятся к пиву в одиночестве по пятницам.
Я не устану тонуть в болоте, ведь болото это я сам, оказывается.
Из интересов только написать пару строчек,
Страшно подумать, во что я превращусь
Под конец жизни.
У меня нет машины, зарплата нищенская.
Тот огонёк что во мне горит - инквизиция.
На которой полыхают остатки моей человечной натуры.
Всё что есть - забрало время.
Остатки - растоптало расстояние.
Засыпыпаю под мультики с игрушками мягкими.
Если выстрел убьёт во мне Олега Мракова - я готов.
Но в пуле самоочищения отсырел порох.
Да и каждый выстрел - выстрел холостым патроном.
Единственная дорожка по которой я иду - это назад.
По протоптанной, мимо караванов мечт, что продал
Выменивал, всё что имел продавал за удовольствие.
Как шлюхам продают себя мужья,
Чьи жёны ждут их дома,
Вот так же я жду и счастье,
Но оно где - то там, далеко.
Как покупают гроб для больного, но ещё живого родственника.
Как собаки смотрят на окорок, но хозяин подаёт кости.
Я за закрытой дверью всегда жду кого - то в гости.
Я свободен, но всегда буду в наручниках.
Я в сарае, но он не рушим.
Я буду одеваться, мне пора домой.
Я голый, мне пора на выход.





Проспект



Я не мечтаю о Штатах или Греции,
Мне бы посидеть под закат
На любимой лавке, любимого проспекта,
С уже тёплым пивом, разговаривая,
О хорошеф жизни или прекрасной архитектуре.
Но перед собой не вижу ни того, ни другого.
Серьёзно - давно заменило слово "Внатуре?",
Зато голуби едят чуть ли не с рук, как родные.
Закат, отражённый в окнах проспекта
Летит прямо в сердце, отдаваясь лёгким похмельем.
И люди, что спешат прожить поскорее,
Вспешке идут в карьеру, но остаются как люди на месте.
Им не нравится быт, бульвары, я с пивом,
Но они всё ещё здесь, и я среди них.
Средь злобы и ненависти из торгаемых вне,
Я смотрю на закат под тёплое пенное,
Вздрагивая от выстрела пистонов,
Детские выстрелы становятся боевыми.
Если держит ребёнок держит ствол.
Пенсионеры, покупающие просрочку.
Закат. Нет внутренних голосов. Нет злобы.
Только падики, любовь к родине, под окнами садик
Словно галактика, пирог с чаем, из колёс журавлики
Под окнами мест,
Где каждый из нас оставил свои года,
Зелёные дворы хрущовок утопают в солнечных лучах.
Привязанный к дереву велик с порванной цепью
Мечты стать взрослым и присоедениться
К мужикам, чьи партии дурака продолжаются
До самой ночи.
Они того же мнения что и я?
Я люблю эти места или просто прекратил сопротивляться?



Когда нибудь мы увидим свой последний закат.
Когда нибудь, я посещу последний раз свой проспект.
Я буду вспоминать спокойствие и закатя на бульваре,
где оставил жизнь.
Они буду вспоминать деньги и карьеру, которой уже нет.





Лефортово



Извозчик,
Отвези меня до Лефортово, по этой трассе длинною в жизнь.
На фоне играющего эмбиента,
В этой вселенной,
Только закрывая глаза, человек видит прекрасное.
Его привлекает, то что не похоже на реальность.
Бомбила, мне до Лефортово, в мире мёртвых.
Живым быть уродство,
Люд сводит человека с ума
Даже я,
Залип на прекрасный дам, в этих партиях дурака.
Нам с тобой есть о чём поболтать
Пока дорога не кончится,
Вот ты комунист, верно? А я слабак
Ведь как говорил Сенека - женщину пробуют золотом,
А я в одиночестве возвожу дворцы в облаках,
Или казармы.
Где в каждом строю будет генерал Власов,
Ты вырвешь у меня лицо, но не снимешь маску,
Я бью своё отражение, но в этом зеркальном зале,
Сжимаю стакан из пластика, как нищий возле вокзала.
Бокал за каждого маргинала,
Подзатыльник каждому ботану,
Папироску, тому кто стреляет,
Имея только балабановские в углу.
А я под бокал немецкого тёмного
За литр 85 рублей.
Жду, когда наступит новый день,
С опущенной головой на барной стойке.
За окном темно, как и в сердце,
До моего порога дома тысячи поворотов;
Десять событий;
Семь тысяч уездов.
В этом царстве король крысиный,
Состоящий из тысячи подчинённых,
Таких же воров и потенциальных предателей.
В этой пьессе за каждым нищим,
Стоит свой Монте Кристо,
А за мной лишь плаха с карателем.
Лезвие становится острее - с каждым совершённым грехом,
А я смотрю так же на мир как ни в чём не бывало,
Временная петля сдавливает горло,
Ломая кости, не тронув забрало.
И неожиданно для себя произнесёшь
"Возраст не тот".
Останутся только рукописи жизненного черновика,
Список дел, который не сделал вчера,
Откладывая на завтра, которого не будет.
Завтра, где одна мгла.
И крик воронов, кричащих с закрытым клювом,
В этом мире ты опять попадаешь к людям,
Этот мир слишком сильно похожий на ад.
В этом мире слишком много людей, потому этот мир - пустота.





Скрутило живот



По кирпичу.
Путь от строительства до развалин,
Семейного особняка, что станет братской могилой
Буквально через пару лет.
Переправы внутреннего мира затопит тьма,
И не видать маяк. Солнце уже не осветит
Путь до дома,
Но Мория никогда не забудет вестрон
На который плевать Барлогу.
В каждом из нас таится космос.
Но сколько в этой вселенной светил решает человек,
Что за наполнение наполнение - тёмная материя.
Чёрные дыры или обитоваемый млечный путь,
Создаваемый центр вселенной
Будет гореть пламенем, от неосторожности астронавта.
Откуда в космосе огонь? Человек хоть в штаны насрёт,
Лишь бы нагадить, сообразив, что камнем добывается огонь.
Люд оставляет за собой пожары, но сырое мясо так и стоит нетронутым.
Наше мироздание матрица, а сон - возвращение в реальность.
Где тьма правит миром, в котором кошмары
Создаются из того, что внутри нас.
Их пластари будут в крошках соли,
Не приближайтесь. Авада Кедабра
Вечный декабрь. Я уволен,
Сразу из всех забегаловок.
В эту нод над Манхеттеном,
Освещая фонарём, тень над Инсмутом
Я сам решил отравить себя.
Но бокал с ядом выпит в первую днюху,
Как батя опрокидывает стопку дагестанского каньяка,
Превращая многообещаю ночь - в день сурка.
А для трезвость - это пиво не закончить водкой.
Под оркестр, где дирижёром
Собственной пьессы, что писал год за годом,
Станет другой я.
На башню из слоновой кости,
Положил глаз браконьер. Хочу спать, тошнит от самсы.
Которая небось сгнила, как и мой добродетель.
Что прячу под семью замками. Их отопрёт
Лишь ключ совести, но золотой ключик,
Для абмарных туповат, как и мой разум с талантом,
Для написания чего - то стоящего, чтобы
Наконец - то не стать прочерком, среди написанных красивым почерком
слов.





Звонок любимой.



Убожество познал в себе, взглянув в отражение.
Только не уходи далеко.
Когда ты рядом, подоконник превращается в цветочную лавку,
Где цветы никогда не вянут,
А те что дарил - стоят до сих пор.
Мы создадим мир из улиток, пива и солнца.
Которым будешь сиять ты.
Сдуй меня, как одуванчик летом,
Я сяду в поле, вырасту, и одиночество превратится в "мы".
В четырнадцать спал в бомжатнике,
Думая, что маргнинальность сойдет с рук;
В восемнадцать уснул в падике,
В девятнадцать чуть не попал в дурку.
Это не выгребана яма… Да что ты знаешь о грязевых ваннах?
Времени вечно мало, денег хватает только
На одно одеяло в январскую стужу. А я престал
Перед прекрасным, показав свой внутренний мир,
Выплеснув всю свою вонь наружу.
Бутофорская рука во всю играет песнь из фальши.
Выруби вальс Мельденсона, включи "я котик ты котик",
Давай выбъем опять ту стеклянную дверь, продолжая,
Создавать нашу с тобой вселенную из ничего,
Без каких - то там взрывов и эволюции.
Тебе птички поют, а я порчу всё своим присутсвием.
лю теб.
Я люблю тебя, вечно.
А ожидание встречи - есть сказка о потерянном времени.
Где между нами всего лишь ручей, с бумажными карабликами
В виде сердечек.
Мы держимся за руки,
Стоя по колено в болоте.
Либо мы, либо мы. Ты уж прости, за эти буквы и строчки.
Это подводка к тем самым словам,
Не тяну дольше.
Минуту назад я любил тебя.
Сейчас, я люблю ещё больше.





Затмение part 2
Совместно с Анастасией Ярмак, моей второй половинкой.



Ошибки прошлого стекают по щекам,
Оставляя кровавые пятна на твоей футболке
На ней нет живого места, как и в твоём мире.
Что ты придумал, будучи ещё ребёнком.
Я не спасатель, хотя хотелось взять тебя на руки, взглянуть в твои глубокие и тёмные глаза как тальк.
Но жаль, что в этом мире нет меня,
Есть только ты, твои страдания, порожения.
Твой друг из роз, с шипами вместо рук и стеблем вместо тела.
Услышь меня, ты умираешь, твой мир забрал тебя, оставив только раненое тело.
Твой виски давно в харчи вперемешку с кровью и с запахом зерна пшеницы.
Мне не нужна из золота вилла,
Счастье - просыпаться под "пока все дома"
И грызть белую черепаху тортиллу.
Не знать как писать эти серые строчки,
Играть в денди, есть бабушкины оладьи и засыпать под её "спокойной ночи".
Люди скроются в тени, смотря в зеркало,
Будут годать где они.
Пытаясь разглядеть в себе мир, но пробелы в них так велики,
А их сундуки в себе ничего таят, именно поэтому
Они полны денег и украшений из янтаря.
За дворами, проспектами,
Бульварами, падиками,
За улицей ленина и красочными центрами
Улиц и переулков
Ты увидишь меня в домашних тапках
Халате и с поросёнком вязаным.
Я тебя встречу, мы разложим с тобой дурака,
И мне плевать кто - ты, главное, чтобы мы не играли в козла.
Я не умею.
Слово свобода - за клеткой кроссворда,
На предпоследней страницы журнала,
Переверни лист и увидишь ответы.
Их нет.
Ибо на каждой странице этой мурзилки - реклама.
Вместо свободы слова я выбераю одинокое молчание
В стенах своей детской комнаты.
Она тоже постарела с годами -
Трещины, как морщины,
Сотни, криков родаков и замечаний.
Они будто волки, но волки те,
Что боятся ягнят.
Разбавляю яд водой токсичного дождя,
Именно поэтому там где нет добра - есть я.
Но этим наброскам никогда не стать картиной.
Сотни произведений превратятся в черновики,
Как только тело покинет жизнь,
Но мы останемся в постеле, видя сны.
Душа стремится к звёздам, но не преодолевает высоту потолка.
К звёздам, в космос, но попадает в капкан ада,
Возвращаясь домой обратно.
Сколько растоплено угля, чтобы найти золото?
Сколько путей пройдено, до дверь запертых?
Сколько мыслей проскочило о дороге обратной?
Но назад нельзя - время, как мор настигает.
Рано или поздно оно станет перекати полем,
В этой пустыне кактусов.
Ногтями выцарапано слово "жизнь",
На проржавевшем от времени пандусе.
Их монологи - лишь азбука морзе,
Пусть для всех я мёртв, но я останусь герпесом,
На бычках в твоём подъезде.
Я мёртв, но в этом мире тот кто пал
Воспринимает жизнь как проклятие, а смерть как дар.
И вот спустя столько лет, исчезла с полок черепаха тортила.
Вместо компота - чистый спирт этиловый.
Проопала продавщица, что толкала леденцы орбит,
Потерялась кассета «Лёлик и Болик»,
Высохла печать с микки маусом
На место «Варежки 1967» пришло дешевое порно
Деревянные кубики давно пошли в топку
Забыл вкус оладьев, от денди осталасть горсть лома,
Но в душе я всё ещё в том самом лете,
Просыпаюсь под "пока все дома".





Майское утро



Дорогу к лодке харона преграждает стена жизни.
И в этой абстракции я ещё вижу себя,
Но только со стороны, создавая вселенные из ничего.
В заметках, сея тысячи зерён, из которых выростает
Всего лишь один росток.
На веселе или в горе,
Я всего лишь нищий на этом рынке.
Я всего лишь путник, на своей собственной земле.
И покоряя пространства внутреннего мира,
Я всё чаще блуждаю мимо склепов воспоминаних тех лет.
Мне давно всё ровно что пить,
Какая на столе закуска и есть ли она вообще.
Я не разбился об скалы - ибо боюсь высоты.
В мире кошмаров - меня увидишь ты
Сидящим на одинокой лавке в конце двора,
Кормящий ворон хлебными коркам.
Докурившим все бычки в каждом подъезде своего дома,
И ждущим, пока пепельницы наполнятся вновь.
Я всего лишь хочу попить, а на меня выливается дождь,
На тысячи желаний поесть - есть один просрок,
Наша связь это что - то вроде любовных уз,
Похожих на блютуз двух сломанных сименсов.
Я не прошу от вселенной никогда и ничего,
Я просто хочу, чтобы она меня не пинала,
Мне не нужны подачки от большей силы
Я лишь хочу, чтобы вы не обращали на меня внимания.
Эти приливы превратятся в девятый вал,
Но наши лодки пусты на жилеты, дно пробито.
И потонуть всеми забытым суждено,
Уже на самом старте у меня спущены шины,
Но голоса в голове твердят - надо идти вперёд.



Мне не нужна популярность и многозначность в обществе.
Эти вещи не дадут здоровье моей бабушке или света побольше.
Существование до конца будет связано
С бесконечной работой,
Я навсегда останусь второстепенным героем.
Сказки, где главный персонаж ходит поодиночку.