3. Будет или не будет

Гарри Поттер громко храпел. Он просидел на стуле у окна своей спальни не один час, вглядываясь в темнеющую улицу, и наконец заснул, прижавшись лицом к холодному оконному стеклу со сбившимися набок очками и широко раскрытым ртом. Влага, которой окно покрылось от его дыхания, сверкала в оранжевом свете уличных фонарей, а искусственное освещение согнало с его лица все краски, отчего он походил на привидение с копной чёрных немытых волос.
По комнате были разбросаны вещи и горки мусора. На полу валялись совиные перья, яблочные огрызки и фантики от конфет, на кровати беспорядочно громоздилась гора учебников вперемешку со смятой одеждой, а на столе в отблеске фонарей виднелась стопка газет. Один из заголовков гласил:
«ГАРРИ ПОТТЕР - ИЗБРАННЫЙ?
По-прежнему ходят слухи о загадочном недавнем побоище в Министерстве магии, во время которого был снова замечен Тот-Кого-Нельзя-Называть.
“Нам не велено об этом говорить, ни о чём меня не спрашивайте”, - сказал вчера вечером один взволнованный ликвидатор воспоминаний, который отказался назвать своё имя и тут же покинул Министерство.
Тем не менее, источники высокого уровня в Министерстве подтвердили, что беспорядки начались в небезызвестном Зале пророчеств.
Хотя глашатаи Министерства пока отказываются даже подтвердить существование такого места, всё больше представителей магического сообщества считают, что Поглотители Смерти, ныне отбывающие наказание в Азкабане за вторжение в Министерство, попытались совершить кражу – похитить пророчество. Природа данного пророчества неизвестна, хотя многие догадываются, что оно касается Гарри Поттера, единственного известного человека, который выжил после убивающего заклятия и который, как известно, был в Министерстве в ту самую ночь. Кто-то уже зашёл довольно далеко и называет Поттера “Избранным”, считая, что пророчество именует его единственным, кто способен избавить нас от Того-Кого-Нельзя-Называть.
Хотя нынешнее местонахождение пророчества, если оно существует, неизвестно (см. далее стр. 2, столбец 5)»
Рядом с первой газетой лежала вторая. Там был заголовок:
«СКРИМДЖЕР СМЕНИЛ ФАДЖА»
Почти всю первую полосу занимала большая чёрно-белая фотография мужчины с густыми волосами, похожими на львиную гриву и довольно суровым лицом. Фотография двигалась — мужчина махал в потолок.
«Руфус Скримджер, возглавлявший прежде Штаб гесперов в Департаменте магического законодательства, сменил Корнелиуса Фаджа на посту Министра магии. Магическое сообщество с энтузиазмом встретило это назначение, хотя через несколько часов после вступления Скримджера в должность пошли слухи о разногласиях, возникших между новым Министром и Альбусом Дамблдором, восстановленным в президиуме Визенгамота.
Представители Скримджера признали, что вскоре после вступления в должность он встретился с Дамблдором, но отказались сообщать обсуждаемые темы. Известно, что Альбус Дамблдор (см. далее стр. 3, столбец 2)»
Слева от этой газеты валялась ещё одна, сложенная так, что виднелась заметка, озаглавленная «MИНИСТЕРСТВО ГАРАНТИРУЕТ СТУДЕНТАМ БЕЗОПАСНОСТЬ».
«Новый Министр магии Руфус Скримджер рассказал сегодня о жёстких новых мерах, принятых Министерством, чтобы гарантировать безопасность студентам, которые нынешней осенью вернутся в школу ведовства и колдовства Хогвартс.
“По понятным причинам Министерство не сообщает подробностей о новых планах строгих мер безопасности”, - сказал Министр, хотя один из сотрудников подтвердил, что данные меры включают в себя защитные заклинания и чары, сложный набор контрзаклятий и небольшую бригаду гесперов, выделенную исключительно для защиты Хогвартса.
Многие уверены в жёстких мерах, принятых Министром для безопасности студентов; как сказала миссис Августа Лонгботтом, “мой внук Невилл — между прочим, хороший друг Гарри Поттера - дрался вместе с ним в Министерстве с Поглотителями Смерти в июне и…»
Но окончание этой заметки было скрыто под большой птичьей клеткой, стоящей поверх неё. В клетке сидела великолепная полярная сова. Её янтарные глаза величественно озирали комнату, она то и дело поворачивала голову в сторону храпящего хозяина. Раз-другой она сердито щёлкнула клювом, но Гарри спал слишком крепко и не слышал её.
Посреди комнаты стоял большой чемодан. Он был раскрыт, словно в ожидании; но пока он был почти пуст – лишь на самом дне валялись лохмотья старого белья, конфеты, пустые чернильницы и сломанные перья. Рядом на полу лежал пурпурный буклет с текстом:
«Издано по поручению Министерства магии
ЗАЩИТА ДОМА И СЕМЬИ ОТ ТЁМНЫХ СИЛ
В настоящее время магическое сообщество находится под угрозой организации, называющей себя Поглотителями Смерти. Соблюдение следующих простых правил безопасности поможет защитить вас, вашу семью и ваш дом от нападения.
1. Советуем вам не выходить из дома в одиночку.
2. Особые меры следует принимать в тёмное время суток. По возможности планируйте возвращение домой до наступления ночи.
3. Примите меры безопасности в отношении своего дома и убедитесь, что все члены семьи способны принять срочные меры, такие как Щитовые чары или чары Прозрачности, а в случае наличия в семье несовершеннолетних предпринять сцепленную мигратацию.
4. Договоритесь о вопросах-паролях с близкими друзьями и членами семьи, чтобы распознать Поглотителей Смерти, принимающих облик других людей с помощью Иноликого зелья (см. стр. 2).
5. Едва вам покажется, что член семьи, коллега, друг или сосед ведёт себя странно, немедленно вызовите бригаду из Департамента магического законодательства. Они могут находиться под действием заклятия «империус» (см. стр. 4).
6. Если над вашим домом или другим зданием появится Тёмная Метка, НЕ ВХОДИТЕ ТУДА, а немедленно сообщите в Штаб гесперов.
7. По непроверенным данным, Поглотители Смерти могут прибегать к помощи инферов (см. стр. 10). При появлении инфера в поле зрения или встрече с ним, НЕМЕДЛЕННО сообщите в Министерство».
Гарри всхрапнул, его лицо соскользнуло по стеклу примерно на дюйм, отчего его очки сдвинулись ещё больше, но он всё же не проснулся. Будильник, который Гарри отремонтировал несколько лет назад, громко тикал на подоконнике и показывал без одной минуты одиннадцать. Рядом, в расслабленной руке Гарри, лежал листок пергамента, исписанный мелким косым почерком. За последние три дня, с тех пор как это письмо пришло, Гарри перечитывал его так часто, что оно уже не скручивалось в тугой свиток, а стало совсем плоским.
«Дорогой Гарри,
Если тебе удобно, я наведаюсь в дом № 4 по Бирючинной улице в эту пятницу в одиннадцать вечера, чтобы проводить тебя в «Нору», куда тебя пригласили провести остаток каникул.
Если ты согласишься, я также буду рад твоей помощи в деле, которое я надеюсь провернуть по дороге в «Нору». Подробнее объясню при встрече.
Прошу прислать мне ответ с этой совой.
Надеюсь на встречу в пятницу,
Искренне твой,
Aльбус Дамблдор»
Гарри поглядывал на это послание, хотя уже и выучил его наизусть, каждые несколько минут начиная с семи вечера – с того самого момента, как занял пост у окна спальни: из этого окна Бирючинная улица хорошо просматривалась из конца в конец. Он знал, что перечитывать слова Дамблдора бессмысленно; он выслал свой ответ “да”, как Дамблдор и просил, с совой, доставившей письмо, так что теперь оставалось лишь ждать: Дамблдор либо придёт, либо нет.
Но Гарри не собрал вещи. Всё казалось ему слишком хорошим, чтобы быть правдой – его заберут от Дурсли после двух недель пребывания в их компании. Он не мог избавиться от ощущения, что что-нибудь да пойдёт не так — например, его ответ на письмо Дамблдору попадёт не туда; Дамблдору могут не позволить забрать его; окажется, что это письмо вовсе не от Дамблдора, а всего лишь шутка или ловушка. Если бы Гарри собрал вещи, а потом ему пришлось бы распаковывать всё обратно, он бы этого не вынес. Единственное, что он сделал на случай возможного отъезда, - надёжно запер свою полярную сову Хедвиг в клетке.
Минутная стрелка будильника дошла до числа 12, и в тот же миг уличный фонарь за окном погас.
Гарри проснулся, словно внезапно наступившая темнота сработала как сигнал тревоги. Поспешно поправив очки и отлепив щёку от стекла, он прижался к окну носом и вгляделся в мостовую. По садовой дорожке шла высокая фигура в длинной развевающейся мантии.
Гарри подскочил, как от удара током, опрокинул стул и принялся забрасывать в чемодан всё и вся, что было под рукой. В тот момент, когда он кинул через всю комнату ком из одежды, две книги с заклинаниями и пачку чипсов, в дверь позвонили. Снизу, из гостиной, донёсся вопль дяди Вернона: “Какого чёрта кто-то трезвонит на ночь глядя?”
Гарри застыл с латунным телескопом в одной руке и парой кроссовок в другой. Он совсем забыл предупредить Дурсли, что может прийти Дамблдор. Одновременно и паникуя, и давясь от смеха, он перелез через чемодан и открыл дверь спальни как раз вовремя – низкий голос произнёс:
- Добрый вечер. Вы, должно быть, мистер Дурсли. Полагаю, Гарри сказал вам, что я приду за ним?
Гарри помчался вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, но резко остановился недалеко от самой нижней, ибо по многолетнему опыту знал, что по возможности надо оставаться вне дядиной досягаемости. В дверях стоял высокий худой мужчина с седыми волосами и бородой до пояса. На горбатом носу сидели очки-полумесяцы, а одет он был в длинную чёрную дорожную мантию и остроконечную шляпу. Вернон Дурсли, с такими же пышными, как у Дамблдора, усами, только чёрными и в красновато-коричневом халате, воззрился на визитёра, словно не мог поверить своим маленьким глазкам.
- Судя по страшному удивлению и неверию в вашем взгляде, Гарри не предупредил вас о моём приходе, - учтиво сказал Дамблдор. – Однако предположим, что вы радушно пригласили меня к себе в дом. Неблагоразумно торчать на крыльце в нынешние смутные времена.
Он тихонько переступил порог и закрыл за собой входную дверь.
- С тех пор как я был здесь в прошлый раз, прошло много времени, - сказал Дамблдор, глядя на дядю Вернона. – Должен сказать, ваши африканские лилии разрослись.
Вернон Дурсли хранил молчание. Гарри не сомневался, что дар речи вернётся к нему скоро — пульсирующая жилка на дядином виске предвещала угрозу — но в облике Дамблдора было что-то такое, что у него словно перехватило дыхание. Может, внешний облик, выдающий волшебника, а может, дядя Вернон догадался, что перед ним человек, которого трудно чем-то запугать.
- А, Гарри, добрый вечер, - сказал Дамблдор, взглянув на него сквозь очки-полумесяцы с весьма довольным выражением лица. – Прекрасно, прекрасно.
По-видимому, эти слова встряхнули дядю Вернона. Было ясно, что всякий, кто взглянет на Гарри и скажет “прекрасно”, недостоин находиться лицом к лицу с ним.
- Не хочу показаться грубым… — начал он тоном, где в каждом слоге проскальзывала угрожающая грубость.
— …печально, что невольная грубость вырывается слишком часто, - величаво договорил Дамблдор. – Лучше вообще ничего не говорить, милейший. A вот, должно быть, Петуния.
Дверь кухни распахнулась – на пороге стояла тётя Гарри в резиновых перчатках и фартуке поверх ночной рубашки, явно наводящая блеск на все поверхности кухни, как всегда перед сном. На её лошадином лице отразился лишь шок.
- Альбус Дамблдор, - представился Дамблдор, поскольку дядя Вернон не потрудился представить его. – Мы, помнится, переписывались. – Гарри подумал, что как-то странно напоминать тёте Петунии о присланном однажды взрывающемся письме, но та не возразила ни словом. – A это, должно быть, ваш сын Дадли?
Дадли в этот миг показался в двери гостиной, его огромная белокурая голова, торчащая над полосатым воротником пижамы, была всклокочена, а рот открыт от удивления и страха. Дамблдор немного подождал, явно ожидая, что кто-нибудь из Дурсли скажет слово, но поскольку воцарилось напряжённое молчание, он улыбнулся.
- Предположим, что вы пригласили меня к себе в гостиную?
Дадли шарахнулся от прошедшего мимо него Дамблдора. Гарри, до сих пор сжимающий в руках телескоп и кроссовки, соскочил с лестницы и последовал за Дамблдором, который уселся в ближайшее к камину кресло и с огромным интересом разглядывал обстановку. Он совершенно не вписывался в интерьер.
- Разве… разве мы не уходим, сэр? – с тревогой спросил Гарри.
- Да, мы уйдём, но вначале нам нужно обсудить кое-что, - ответил Дамблдор. – И я предпочёл бы не обсуждать это снаружи. Мы лишь чуть дольше воспользуемся гостеприимством твоих тёти и дяди.
- Вы что, останетесь?
В комнату вошёл Вернон Дурсли, рядом к его плечу жалась Петуния, а позади них обоих съёжился Дадли.
- Да, останусь, - просто ответил Дамблдор.
Он так быстро вынул палочку, что Гарри едва заметил это; небрежный взмах – и диван поехал вперёд и подсёк колени всем троим Дурсли, так что они сразу уселись на него. Ещё один взмах палочки – и диван отодвинулся на прежнее место.
- Уж пусть всем будет удобно, - любезно сказал Дамблдор.
Когда он убирал палочку в карман, Гарри заметил, что его рука почернела и засохла, словно из неё выжгли всё мясо.
- Сэр… что с вашей?..
- Потом, Гарри, - ответил Дамблдор. – Сядь, пожалуйста.
Гарри сел в оставшееся кресло, предпочитая не глядеть на Дурсли, которые словно окаменели.
- Я полагал, что вы предложите мне выпить, - сказал Дамблдор дяде Вернону, - но судя по всему происходящему, я до безумия оптимистичен.
Третий взмах палочкой – и в воздухе возникли запылённая бутыль и пять бокалов. Бутыль накренилась и щедро разлила в каждый бокал жидкость цвета мёда, после чего бокалы подлетели к каждому обитателю комнаты.
- Изысканнейшая медовуха из дубовых бочек от мадам Розмерты, - объяснил Дамблдор, подняв бокал в сторону Гарри, который поймал свой и отхлебнул. Он никогда не пробовал ничего подобного, и этот напиток ему несказанно понравился. Дурсли, обменявшись быстрыми испуганными взглядами, пытались не обращать никакого внимания на свои бокалы, что было сложно, ибо они тихонько позвякивали рядом с головами этих троих. Гарри не мог скрыть подозрения, что Дамблдора это весьма забавляет.
- Итак, Гарри, - начал Дамблдор, обернувшись к нему, - возникла некая сложность, и я надеюсь, что ты сможешь всё уладить для нас. Под нами я подразумеваю Орден Феникса. Но прежде всего должен сообщить, что неделю назад было обнаружено завещание Сириуса, согласно которому он завещал всё своё имущество тебе.
Дядя Вернон повернул голову, но Гарри не глядел на него, он смог лишь произнести: “Вот как. Ладно”.
- Здесь всё, главным образом, довольно просто, - продолжил Дамблдор. – К твоему счёту в «Гринготтсе» добавляется значительное количество золота, и ты унаследовал всё личное имущество Сириуса. Небольшой проблемной частью наследства…
- Его крёстный умер? – раздался громкий голос дяди Вернона с дивана. Дамблдор и Гарри разом обернулись к нему. Бокал с медовухой настойчиво бился о голову Вернона; он пытался отмахнуться. – Он умер? Его крёстный?
- Да, - ответил Дамблдор. Он не спросил Гарри, почему тот не сообщил Дурсли. – Наша проблема в том, - продолжил он, обращаясь к Гарри, - что Сириус оставил тебе и дом № 12 на площади Гриммо.
- Ему оставили дом? – жадно вопросил дядя Вернон, сузив глазки, но ему никто не ответил.
- Можете продолжать использовать его в качестве штаб-квартиры, - сказал Гарри. – Мне неважно. Можете его забрать, мне совсем не хочется владеть им. – Гарри не хотел больше ступать хоть одной ногой в дом № 12 на площади Гриммо, если только можно. Он считал, что его вечно будут преследовать воспоминания о Сириусе, бродившем в одиночестве по тёмным затхлым комнатам и заточённом в месте, которое ему отчаянно хотелось покинуть.
- Ты очень щедр, - сказал Дамблдор. – Однако мы на время освободили дом.
- Почему?
- Видишь ли, - сказал Дамблдор, не обращая внимания на бормотание дяди Вернона, которому настойчивый бокал с медовухой тихонько стучал по голове, - согласно семейной традиции Блэков, дом передаётся по прямой линии следующему лицу мужского пола, носящему фамилию «Блэк». Сириус был самым последним по этой линии, ибо его младший брат Регулус скончался раньше, а детей у обоих не было. Хотя согласно его завещанию предельно ясно, что он хочет отдать дом тебе, всё же возможно, что на это место наложены какие-нибудь чары или заклятия, благодаря которым владеть этим домом может лишь чистокровный волшебник.
В памяти Гарри возникла яркая картина орущего и брызгающего слюной портрета матери Сириуса, висевшего в прихожей дома на площади Гриммо, 12.
- Держу пари, что так и есть, - сказал он.
- Точно, - согласился Дамблдор. – И если такие чары существуют, то вероятнее всего, что дом перейдёт в собственность к самой старшей из живущих ныне родственниц Сириуса, то есть, к его двоюродной сестре Беллатрикс Лестрэйндж.
Не отдавая себе отчёта, Гарри вскочил на ноги; телескоп и кроссовки слетели с его колен на пол. Беллатрикс Лестрэйндж, убийца Сириуса, унаследует его дом?
- Нет, - произнёс он.
- Ну так и мы, разумеется, предпочитаем, чтобы он не достался ей, - спокойно сказал Дамблдор. – В этой ситуации много сложностей. Мы не знаем, останутся ли в силе чары, которые мы наложили на дом, например, чтобы сделать его нераспознаваемым, теперь, когда Сириус больше не владеет им. Беллатрикс может явиться туда в любой момент. Естественно, нам пришлось уйти оттуда, пока мы всё не выясним.
- Но как вы выясните, можно ли мне владеть домом?
- К счастью, - ответил Дамблдор, - проверить это просто.
Он поставил пустой бокал на столик рядом со своим креслом, но тут дядя Вернон крикнул:
- Уберите от нас эту дрянь!
Гарри оглянулся. Все трое Дурсли закрыли головы руками, а бокалы носились вокруг, расплёскивая повсюду содержимое.
- О, прошу прощения, - вежливо сказал Дамблдор и снова поднял палочку. Все три бокала исчезли. – Но лучше всё-таки было бы выпить.
Дядя Вернон явно готов был разразиться бесчисленными ругательствами, но он лишь утонул в подушках рядом с тётей Петунией и Дадли и промолчал, не сводя свиных глазок с палочки Дамблдора.
- Видишь ли, - сказал Дамблдор, оборачиваясь к Гарри и говоря таким тоном, словно дядя Вернон и не перебивал его, - если ты действительно унаследовал дом, то ты унаследовал и…
Он взмахнул палочкой в пятый раз. Раздался громкий треск, и появился домашний эльф с рыльцем вместо носа, огромными, как у летучей мыши, ушами и большими налитыми кровью глазами; он бросился на ворсистый ковёр в своих грязных лохмотьях. Тётя Петуния издала истошный крик - за всю её жизнь у неё в доме не было такой грязи. Дадли поднял огромные розовые босые ноги с пола и задрал их чуть ли не выше головы, словно боялся, что это существо может запачкать его пижамные штаны, а дядя Вернон заорал: “Что это за чeртовщина?”
- Кричера, - договорил Дамблдор.
- Кричер не будет, не будет, не будет! – хрипел домашний эльф так же громко, как дядя Вернон, топая длинными худыми ногами и таская себя за уши. – Кричер принадлежит мисс Беллатрикс, о да, Кричер принадлежит Блэкам, Кричер хочет новую хозяйку, Кричер не пойдёт к отребью Поттеру, Кричер не будет, не будет, не будет…
- Как видишь, Гарри, - громко сказал Дамблдор, перекрикивая хрипение Кричера «не будет, не будет, не будет», - Кричер проявляет явную неохоту перейти к тебе в собственность.
- Мне всё равно, - снова сказал Гарри, с отвращением глядя на корчащегося и топающего домашнего эльфа. – Мне он не нужен.
- Кричер не будет, не будет, не будет, не будет…
- Ты предпочитаешь, чтобы он перешёл в собственность Беллатрикс Лестрэйндж? Памятуя о том, что весь год он жил в штаб-квартире Ордена Феникса?
- Не будет, не будет, не будет, не будет…
Гарри воззрился на Дамблдора. Он знал, что нельзя отпускать Кричера жить к Беллатрикс Лестрэйндж, но мысль о владении им, об ответственности за существо, предавшее Сириуса, внушала ему отвращение.
- Отдай ему приказ, - сказал Дамблдор. – Если он перешёл к тебе в собственность, ему придётся повиноваться. Если нет, нам придётся подумать об иных способах держать его подальше от его полноправной госпожи.
- Не будет, не будет, не будет, НЕ БУДЕТ!
Голос Кричера дошёл до визга. Гарри пришли на ум лишь одни слова:
- Кричер, заткнись!
Кричер на мгновение словно впал в ступор. Он схватился за горло, продолжая отчаянно артикулировать и выпучив глаза. Безумно сглотнув несколько раз, он бросился ничком на ковёр (тётя Петуния застонала) и забил по полу руками и ногами, предаваясь сильному, но тихому безумию.
- Что ж, это упрощает дело, - обрадовался Дамблдор. – Значит, Сириус знал, что делает. Ты – полноправный владелец дома № 12 на площади Гриммо и Кричера.
- Мне… мне придётся держать его при себе? – в ужасе спросил Гарри при виде колотящего ножонками Кричера.
- Нет, если ты не хочешь, - ответил Дамблдор. – Если я могу давать советы, ты волен послать его в Хогвартс работать на кухню. Таким образом, другие домашние эльфы смогут присматривать за ним.
- Да, - облегчённо выдохнул Гарри. - Да, так я и сделаю. Э-э… Кричер… я хочу, чтобы ты отправился в Хогвартс и работал там на кухне с другими домашними эльфами.
Кричер, валяющийся на спине с задранными руками и ногами, смерил Гарри взглядом, полным презрения и исчез с громким треском.
- Хорошо, - сказал Дамблдор. – Дело ещё в гиппогрифе Хищноклюве. После смерти Сириуса за ним присматривает Хагрид, но теперь Хищноклюв твой, так что если ты предпочитаешь распорядиться иначе…
- Нет, - тут же сказал Гарри. - Пусть остаётся с Хагридом. Думаю, Хищноклюв тоже это предпочитает.
- Хагрид будет в восторге, - улыбнулся Дамблдор. – Он был очень рад снова увидеться с Хищноклювом. Кстати, мы решили в интересах Хищноклюва на время переименовать его в Твердокрыла, хотя я сомневаюсь, что Министерство вообще догадается, что он – тот самый гиппогриф, которого когда-то приговорили к смерти. И да, Гарри, ты собрал чемодан?
- Эмм…
- Сомневался, что я явлюсь? – проницательно спросил Дамблдор.
- Сейчас пойду и… э-э… закончу, - поспешно сказал Гарри, поспешно подбирая упавшие телескоп и кроссовки.
Он возился больше десяти минут – надо было отыскать всё, что ему требовалось; наконец он вытащил из-под кровати мантию-невидимку, завинтил пробку на склянке с меняющими цвет чернилами и защёлкнул замки чемодана поверх котла. Затем он спустился с чемоданом в одной руке и с клеткой с Хедвиг в другой.
К его сожалению, Дамблдор не дожидался в прихожей, что означало, что ему придётся вернуться в гостиную.
Все молчали. Дамблдор тихо напевал себе под нос, явно чувствуя себя, как дома, но атмосфера была гуще застывшего заварного крема. Гарри, не в силах взглянуть на Дурсли, сказал:
- Профессор… я готов.
- Хорошо, - откликнулся Дамблдор. – И напоследок. – Он снова обернулся к Дурсли. – Как вам, несомненно, известно, через год Гарри достигнет совершеннолетия.
- Нет, - возразила тётя Петуния, подав голос впервые с момента появления Дамблдора.
- Простите? – вежливо переспросил Дамблдор.
- Нет. Он моложе Дадли на месяц, а Дадерсу исполнится восемнадцать только через два года.
- Ну да, - любезно согласился Дамблдор. - Но в мире волшебников совершеннолетие наступает в семнадцать лет.
Дядя Вернон пробормотал “абсурд”, но Дамблдор не обратил внимания.
- Далее, как вы уже знаете, волшебник по имени Лорд Волдеморт вернулся в нашу страну. Магическое сообщество в настоящий момент находится в состоянии войны. Гарри, которого Лорд Волдеморт пытался убить множество раз, теперь в ещё большей опасности, чем в тот день, когда я оставил его у вас на крыльце пятнадцать лет назад с письмом, объясняющим всё насчёт убийцы его родителей и выражающим надежду, что вы будете заботиться о нём, как о родном сыне.
Дамблдор смолк, и хотя перед этим он говорил ровно и спокойно, не подавая признаков гнева, Гарри ощутил исходящий от него холодок и заметил, что Дурсли теснее прижались друг к другу.
- Вы не сделали того, о чём я попросил. Вы никогда не обращались с Гарри, как с сыном. От вас он не видел ничего, кроме пренебрежения, а часто и жестокости. Единственный хороший момент – он хотя бы избежал непоправимого вреда, который вы нанесли несчастному мальчику, сидящему между вами.
Тётя Петуния и дядя Вернон машинально огляделись, словно ожидали увидеть между собой кого-то, кроме Дадли.
- Мы… нанесли вред Дадерсу? Что вы?.. - начал в ярости дядя Вернон, но Дамблдор поднял палец, и воцарилась тишина, а дядя Вернон словно онемел.
- Магия, которую я применил пятнадцать лет назад, означает, что у Гарри мощная защита до тех пор, пока он может называть это место домом. Как бы ни был он здесь несчастен, как бы ни были вы ему не рады, как бы плохо вы с ним ни обращались, вы, по крайней мере, пусть и неохотно, приютили его. Эта магия перестанет действовать в тот момент, когда Гарри исполнится семнадцать; другими словами, когда он станет взрослым мужчиной. Я прошу вас лишь об одном: позволить Гарри ещё раз вернуться в этот дом до своего семнадцатилетия, чтобы обеспечить ему защиту до этого времени.
Никто из Дурсли не вымолвил ни слова. Дадли слегка нахмурился, словно пытаясь припомнить, когда это ему причинили вред. У дяди Вернона словно что-то застряло в горле; однако тётя Петуния залилась краской.
- Что ж, Гарри… нам пора, - сказал наконец Дамблдор, вставая и расправляя длинную чёрную мантию. – До встречи, - сказал он Дурсли, по виду которых было ясно, что они этой встречи не желают; он надел шляпу и покинул комнату.
- Пока, - поспешно сказал Гарри Дурсли и вышел за Дамблдором, который остановился возле чемодана Гарри, поверх которого громоздилась клетка с Хедвиг.
- Сейчас нам всё это будет в тягость, - сказал он, снова вынимая палочку. – Пошлю твои вещи в «Нору», пусть там нас дожидаются. Однако я хотел бы, чтобы ты захватил мантию-невидимку… на всякий случай.
Гарри с некоторым трудом вынул мантию из чемодана, стараясь не показывать Дамблдору беспорядок внутри. Когда он засунул её в карман куртки, Дамблдор взмахнул палочкой, и чемодан и клетка с Хедвиг исчезли. Дамблдор снова взмахнул палочкой, и входная дверь открылась в прохладную туманную темноту.
- А теперь, Гарри, давай ступим в ночь вдогонку за судьбой-искусительницей, имя которой – «приключение».