Сделка. 2 Антонина

                Антонина
Тоня была так счастлива, что это безоблачное счастье не омрачило даже отказ мамы приехать на свадьбу единственной дочери. Хотя, зачем лгать самой себе? Омрачило, еще как омрачило… Но все переживания по поводу мамы были напрасными и изменить все равно ничего не могли. Тогда зачем переживать?
Родители Антонины развелись, когда она была еще совсем маленькой. Развелись, как потом рассказывала мама, из-за глупой ссоры. Когда мама опомнилась, хлебнув одинокой жизни с ребенком на руках, и готова была пойти на примирение, отец уже уехал на другой конец страны, в Хабаровск и начал новую жизнь с чистого листа. Теперь у него была другая семья и четверо детей. Со старшей дочерью он виделся крайне редко, денег почти не присылал. Да и какие деньги, когда у самого полное гнездо голодных птенцов! Тоня не обижалась, но по отцу скучала. Он регулярно поздравлял ее с днем рождения, с Новым годом и 8 Марта, но год от года они все равно отдалялись друг от друга и отдалялись, медленно и неизбежно превращаясь в чужих людей.

Мама очень переживала от того, что такая молодая и красивая осталась одна, никому ненужная. А быть никому ненужной очень страшно. И вскоре стала искать себе подходящую партию. Маленькая дочь осложняла поиски, но мама демонстрировала неутомимое упорство и целеустремленность. Разочаровавшись в отечественных женихах, она стала рассылать свои фотографии и анкеты на сайты знакомств в интернете, где можно было познакомиться с иностранцем. Жизнь в другой стране казалась ей чем-то волшебным, райским, исполненной вечной радости и беззаботного счастья.

Когда Тоне исполнилось двенадцать, мама познакомилась с красивым американцем, фермером из Айовы. Он даже приезжал на встречу с ней, чтобы оценить перспективы отношений на месте. В памяти девочки остались белозубая, какая-то приклеенная к лицу улыбка и шикарные замшевые ботинки неправдоподобно огромного размера. Ни лицо, ни фигуру Стивена Бома она не запомнила.
Вскоре мама уехала в Америку, чтобы начать новую счастливую жизнь. Прощаясь в аэропорту, она обещала забрать к себе на уютную ферму дочь при первой возможности, но смотрела на нее как-то жалобно, словно извиняясь. Тоня осталась с бабушкой и дедушкой и долго, несколько лет ждала, что мама вот-вот приедет за ней и увезет в далекую прекрасную страну. Бабушка только вздыхала, а дед хмурился и уходил в другую комнату, если девочка начинала мечтать вслух, описывая красоты Айовы, вычитанные в интернете.

Потом у мамы и Стивена родился мальчик по имени Боб (смешное имя для ребенка!) Тоня представляла себе малыша кругленьким и пухлым, с круглыми карими глазками. Он и на самом деле оказался почти таким, когда она увидела его по скайпу. Мама, держа на руках ребенка, поздоровалась с дочерью, бросив непривычное для русского уха «Хай!». После рождения брата Тоня перестала мечтать о переезде в Америку с грустью осознав, что в этой новой жизни в чужой стране она будет только мешать маме. А зачем же мешать человеку, которого любишь всем сердцем?

Дед внезапно умер от инфаркта, когда Тоня училась в девятом классе, и они остались с бабушкой совсем одни. Вдруг осознав, что и она не вечная, Евдокия Петровна стала спешно готовить внучку к самостоятельной жизни. Упорно и настойчиво она учила ее готовить, стирать, следить за порядком в доме, рукодельничать. И внушала, быстро постукивая вязальными спицами:
- Вот выйдешь замуж, Тонечнка, вся моя наука тебе пригодится! За мужем, за детьми надо ухаживать.
- Ты что, бабушка, - возражала внучка, - пусть лучше муж за мной ухаживает!
- Глупенькая ты еще! – бабушка фыркала и бросала на нее любящий теплый взгляд. – Ухаживать он будет за тобой, пока дело до свадьбы не дойдет, а потом наступит твоя очередь. Мужчины по сути своей птицы перелётные, вот как твой отец. Чтобы и мысли не возникло улететь, этой птице в гнезде должно быть очень хорошо, сытно, тепло и уютно. А забота о гнезде – женское дело. Так что учись, деточка, пока я еще жива.

Бабушкины разговоры казались юной Тоне странными. Ведь во всех женских романах, которые запоем она читала, герои добивались благосклонности прекрасных героинь с оружием в руках, готовые жизнью своей пожертвовать за один ее взгляд. Но все книги обычно заканчивались на свадьбе. Что происходило с героями после этого знаменательного события авторы романов не рассказывали. И семейная жизнь представлялась Тонечке чем-то смутным и непонятным. Но она была девочкой послушной и бабушку слушала внимательно, стараясь запомнить все наставления.
И то, что мама не приехала на ее свадьбу, подтверждало сказанное бабушкой: за мужчину, за мужа надо держаться крепко, ни на мгновение не оставлять одного, даже если речь идет о собственных детях. Мамин выбор стал для Тони знаковым уроком.
                ***

На утро после свадьбы, пока молодой муж сладко похрапывал в постели, Тоня с Евдокией Петровной попили чай на кухне. А потом бабушка принялась за приготовление обеда и сказала внучке:
- А ты что сидишь? Ну-ка почисти и пошинкуй морковку в суп. Ты должна окружить заботой и вниманием мужа с первых дней совместной жизни!
Тонечка вскочила и бросилась помогать бабушке. Шинкуя морковку, Антонина, вспоминала, как познакомилась с Аркадием, и ее несбыточная мечта неожиданно воплотилась в жизнь.

Она училась в педагогическом, готовясь стать учителем, как бабушка и мама. Бабушка всю жизнь проработала в школе учителем истории, мама преподавала английский, а она решила заниматься тем, что любила больше всего на свете – литературой и родным языком. Из книг Тоня черпала все знания о мире, о людях и человеческих отношениях, а душа ее наполнялась предчувствием чего-то прекрасного и огромного. Она, конечно, знала, что по законам жанра герои просто обязаны пройти через целую гряду трудностей и испытаний. Но те же книги вселяли в нее уверенность, что рано или поздно все испытания заканчиваются, главное быть честным и порядочным, идти за правду до конца, не поддаваться соблазнам, не потакать своим слабостям, быть терпеливым и упорным, и обязательно дойдешь до цели. А наградой за верность и преданность будет тебе вечная любовь.

Переполненная до краев романтическими мечтаниями, Тоня с удовольствием посещала собрания литературного объединения «Светоч» и, сидя в уголке на краешке жесткого неудобного стула в зале обычной районной библиотеки, с трепетом внимала молодым поэтам и писателям. Она и сама пописывала стихи, просто юная душа искала выход тому, что бурлило в ней, как весенние соки в стволе дерева. Но выставлять напоказ свои неумелые вирши она никогда бы не решилась. Кто она такая по сравнению с теми, кто громко и уверенно, стоя перед заполненным публикой залом, декламировал свои произведения? Глупая, вечно сомневающаяся в себе девчонка!

Нет, она была просто восторженным зрителем, не более, из своего уголка благоговейно внимая другим, более старшим и опытным, более умным и талантливым. Так однажды Тоня, опоздав на пять минут, вошла в зал и в нерешительности застыла у двери. Перед всеми читал свои стихи невероятно красивый юноша! Он был высоким и утонченным, мягкие темные локоны спадали на плечи, пробуждая в воображении образы благородных маркизов и виконтов. Яркие карие глаза его горели восторженным огнем. Изгиб изящных губ придавал им несколько капризное выражение. Но тонкий благородный нос делал его похожим на романтического менестреля из рыцарского романа.
Стихи красавца показались юной слушательнице не менее прекрасными, но непонятными. Да и где было тут пытаться понять их смысл, если девичье сердце затрепетало, а романтическая душа срывающимся восторженным голоском уже нашептывала: «Он гений! Гений!!». Все сомнения в гениальности молодого поэта сами собой отпали, когда она узнала его имя и фамилию: Аркадий Вяземский…
С этого момента Тоня ни о чем не могла думать, кроме него. От знакомых, тоже посещавших собрания молодых литераторов, Тоня узнала, что Аркадий Вяземский недавно закончил журфак, где был безоговорочно признан самым талантливым на курсе. Он уже печатался в самиздате и даже имел публикации в одном малоизвестном журнале. А еще он писал книгу, настоящую большую книгу, обещающую перевернуть вверх дном всю современную российскую литературу.

У молодого таланта уже была куча поклонников, особенно поклонниц, оглашавших небольшой уютный зал громом аплодисментов каждый раз, когда он заканчивал читать свои гениальные произведения. Или взрывавшихся возмущенным свистом и улюлюканьем, если находился смельчак и выступал с нелестной критикой их кумира.
У Тони на глаза наворачивались слезы от восторга и от безнадежной тоски, охватывающей ее сердце, ведь никаких шансов быть замеченной молодым гением среди толпы поклонниц у нее не было. Но она старалась ходить на все заседания «Светоча», чтобы только не пропустить его выступления. Даже если Аркадий не выступал, а с надменным видом сидел в зале, одаривая ленивыми хлопками аристократических ладоней редких авторов, Тоня уже была счастлива. Ей было вполне достаточно просто увидеть его прекрасное лицо хотя бы издали, хотя бы мельком.

Так и ходила она за своим кумиром больше года, словно тень, пока однажды не набралась смелости и не подошла после его очередного выступления и не попросила, запинаясь и заикаясь, автограф. Аркадий Вяземский взял протянутый листок и ручку, черкнул на нем свою размашистую подпись с виньетками, и посмотрел на поклонницу. Этот миг, когда карие глаза, опушенные длинными черными ресницами, взглянули на нее, Тоня была готова запечатлеть в своей памяти навечно. А когда он еще и улыбнулся, обнажив в улыбке белоснежные ровные зубы, сердце ее дрогнуло и упало куда-то вниз.
- Как вас зовут, прелестная барышня? – снисходительно поинтересовался Вяземский, готовясь вписать имя поклонницы над своей подписью.
- Тоня, - голосок прозвучал тихо и тонко, как комариный писк.
Это развеселило Аркадия. Девчонка была из разряда тех, кто падал в обмороки от восторга.
- Значит Антонина? Редкое имя. Сейчас все больше встречаются Кристины, Миланы, да Снежаны. А Антонина – это так по-русски.
Щеки Тонечки залил смущенный румянец, будто в том, что ей дали такое имя, была ее заслуга. И вдруг Аркадий предложил:
- Не хотите ли, Антонина, пойти с нами на вечеринку? Мы часто собираемся с друзьями после заседаний литобъединения и продолжаем чтение стихов и прозы, но уже в неформальной обстановке у кого-нибудь дома. Пойдемте с нами! Уверяю, вам понравится.

Тоня как под гипнозом согласилась, хотя строгая бабушка требовала от девятнадцатилетней внучки приходить домой не позже десяти вечера. И до последнего момента девушка неукоснительно выполняла ее требования. Но устоять под взглядом этих магических глаз она не могла.
***
Тоня не запомнила дорогу до квартиры Алексея Щепкина, Аркашиного друга и талантливого литератора, тоже посещавшего заседания «Светоча». В Аркадии был какой-то таинственный магнит, поэтому девушка не могла отвести глаз от него и вполуха слушала разговоры компании молодежи, вместе с ними отправившейся продолжить вечеринку.
Квартира в обычном блочном доме на окраине города быстро заполнилась сигаретным дымом, сквозь клубы которого до Тони доносились голоса, смех, шутки. От чтения стихов и прозы очень скоро перешли к обычной болтовне. Тем более, что на столе алкоголя было гораздо больше, чем закусок. Перед Тонечкой поставили бокал, наполнив его красным вином, чистую тарелку и положили на нее кусочек копченой колбасы.
- Угощайтесь, барышня! – улыбнулся ей уже хорошо подвыпивший хозяин квартиры и исчез в сигаретном дыму, как призрак, растворившейся в тумане.

Антонина чувствовала себя очень неловко и скованно в незнакомой компании, да еще и Аркадий куда-то ушел, оставив ее совсем одну. Одинокий колбасный кружок на тарелке навевал тоску. От дыма слезились глаза и першило в горле. Что она делает среди этих молодых талантов? Парни и девушки курили, выпивали, вели себя свободно и раскованно, некоторые девицы даже устроились на коленях своих кавалеров, совсем не стесняясь окружающих! В углу у окна, едва прикрытая тюлевой занавеской, смутно виднелась сквозь дым целующаяся парочка. Кажется, про литературное творчество все позабыли. Чувствуя себя инородным телом и совсем загрустив, балансируя на грани разочарования, Тоня подумывала тихо и незаметно отправиться домой, не привлекая к себе внимания.

Аркадий вышел на балкон к покуривающему там хозяину квартиры, приютившей в этот весенний вечер веселую компанию молодых поэтов и писателей.
- Дай закурить, Лёха, - попросил Вяземский, облокотившись о перила балкона и разглядывая несущиеся внизу по проспекту вереницы автомобилей.
- На, - Алексей Щепкин, старый приятель и будущий великий писатель, протянул ему полупустую пачку. Аркадий выудил сигарету и прикурил, зябко поёживаясь от прохладного апрельского ветерка.
- Аркаш, ты где откопал эту девочку-припевочку с косичкой? – криво улыбнулся Лёха и выпустил изо рта тонкую струйку дыма. – Из какого она века, восемнадцатого или девятнадцатого?
- Да вроде из двадцать первого. Хотя да, необычная девочка, согласен. Ну кто нынче с косой ходит? И косища то почти до пояса и в кулак толщиной! Это ж надо было такую отрастить. И имя у нее необычное – Антонина.
- Твоя поклонница? – Щепкин прищурил и без того маленькие голубые глазки, немедленно превратившиеся в щелочки на круглом добродушном лице.
- Ага, - безразлично кивнул Аркадий как будто речь шла об одной из его статей в ежедневной многотиражной газете, - влюблена в меня, как кошка.
- Да они все влюблены в тебя, как кошки, - хмыкнул Алексей. – ты ж у нас красавец-мужчина!
- Да брось! – махнул рукой Аркадий и нахмурился. Помолчал, вдавливая в жестяную банку, прикрепленную к перилам балкона, окурок, а потом спросил: - Леш, можно у тебя несколько дней перекантоваться?
- Да ради бога! Случилось что?
 - Хозяйка меня с квартиры выгоняет. Деньги я ей систематически задерживаю видите ли!
- Так в чем проблема? Сними другую хату.
- Тебе легко говорить! Чтобы снять другую хату деньги нужны, а чтобы иметь деньги нужна работа.
- Так ты ж в этой газете - как ее? – месяца три уже горбатишься.
- Горбатился. Из этой паршивой газетенки я уволился. Достала меня главред. – Аркадий раздраженно фыркнул. - Климактерическая тётка, повернутая на дисциплине! В третий раз я, видите ли, опаздываю на планёрку! Да кому нужны эти планёрки?! А я ей объяснял, что по сути своей являюсь совой, по утрам в семь часов встать по определению не могу. Организм мой к ранним подъемам не приспособлен. Я даже в универе на первую пару никогда не ходил, отсыпался.  Зато могу хоть всю ночь строчить статьи и обзоры. Но тут нашла коса на камень. В общем поругались и разошлись, как в море корабли: она в свой кабинет, а я – на улицу.
- Невезуха, однако, - сочувственно покивал головой Лёха.
- А я, Лёшенька, человек творческий. Мне эти рамки и границы противопоказаны, – оправдывался Аркадий, словно поставил цель убедить Щепкина в своей правоте. -  Стоит меня ограничить какими-нибудь правилами и традициями, как дух творчества улетучивается. И российская литература может лишиться будущей звезды. А такое допустить никак нельзя!
- Понимаю, понимаю, дружище.
- В общем работы нет, денег нет, со съемной квартиры меня выгоняют, – тяжело вздохнул Вяземский. -  Вот такая печальная изнанка жизни… Хоть возвращайся Аркаша Вяземский в свой заштатный Мухосранск к мамочке и работай в местной районной газетёнке, да пиши статейки про новости с полей.

Он окинул тоскливым взглядом разочарованного жизнью человека сверкающий огнями широкий проспект, громады жилых зданий с мозаикой светящихся окон, манящий свет неоновых вывесок и реклам магазинов и кафе… Огромный город со звучным названием Москва щедро озарял его ярким столичным сиянием, но не спешил отводить ему, Аркадию, место в своей звездной галактике.
- Ну, ты чудак-человек, Вяземский, тебе ли унывать? – Алексей дружески похлопал товарища по плечу. – При твоей-то внешности!
- При чем здесь внешность?
- При том, что поклонниц у тебя куча. Выбери какую-нибудь с местной пропиской и женись. Да хоть на этой девочке-припевочке с косой. По крайней мере проблема с крышей над головой будет решена.

Аркадий подозрительно посмотрел на старого друга, решив, что тот над ним смеется. Но круглая физиономия Щепкина была серьёзной и сосредоточенной.
- Не, Лёха, времени мало. Мне с квартиры уже послезавтра надо съехать. Не успею жениться.
- Ну, пока перекантуешься у меня до конца месяца, а там предки мои из отпуска вернуться. Так что соображай скорей, какую из поклонниц оприходовать.
- Да больно не хочется свободу свою ограничивать, Лёха, - капризным голосом заныл Вяземский, будто друг заставлял его жениться.
- А ты выбери такую, чтобы и крышу над головой дала, и свободу твою особо не ограничивала.

Тоня тихонько выскользнула из-за стола и, никем не замеченная, прокралась в коридор. С большим трудом из кучи пальто и курток, висящих на вешалке, выкопала свое пальтишко, натянула сапоги и уже подошла к двери, когда за спиной раздался знакомый голос:
- Куда это вы, Антонина?
Вяземский, высокий, красивый, стоял в коридоре засунув руки в карманы и с любопытством смотрел на девушку. Тоня смутилась, как будто она хотела уйти незаметно, прихватив с собой хозяйское серебро.
- Уже поздно. А мне до дома через полгорода ехать, - пробормотала она, оправдываясь.
- Так я вас провожу. Негоже красивой девушке одной по темным улицам ночью бродить, - заявил Аркадий и потянул с вешалки свою куртку.

Дорога до дома заняла часа два. И вовсе не потому, что жила Тоня далеко, а транспорт вечером ходил плохо. Просто идти рядом было так волнительно и прекрасно, что хотелось продлить прогулку как можно дольше.
Капель, льющаяся с крышь, пела им свои апрельские песни. Фонари множили и дробили желтый свет в разлившихся по тротуарам лужах. В воздухе стоял такой густой и терпкий запах весны, что у Тони кругом шла голова. А Вяземский, нежно приобняв юную спутницу за талию, интимным голосом нашептывал ей на ушко стихи, не свои - Блока и Есенина, Анненского и Гумилева. И строфы великих поэтов прошлого проникали в самое сердце девушки, таяли в нем сладкой карамелью. И сладость эта растекалась по всему телу, заставляя дышать глубже, а идти медленнее, чтобы не пропустить ни единого слова из этих пленительных уст…

Домой Тоня вернулась очень поздно. Едва открыв дверь, остановилась в коридоре, наткнувшись взглядом на бабушку. Та сердито хмурила брови и поджимала губы, поджидая припозднившуюся внучку.
- Почему так поздно? – строго спросила Евдокия Петровна. – Разве ты не знаешь, что бродить по улицам ночью одной опасно?
- А я была не одна!- От того, что пришлось поделиться своей тайной, Тоня почувствовала, как тайна эта мгновенно выросла из крохотного, пульсирующего в глубине сердца комочка, и заполнила собой ее всю, вырвалась наружу сквозь хрупкие телесные границы и, как сияние вспыхнувшей сверхновой звезды, осветила длинный темный коридор, скромную квартиру и, кажется, грозила превратить ночь в день по всей улице. – Меня провожал молодой человек.
- Хм…- хмыкнула бабушка, с любопытством изучая светящееся счастьем личико внучки. – И что это за молодой человек? Ну-ка рассказывай!
- Ну, бабушка, уже поздно, пора спать, завтра утром в институт. Я потом тебе все расскажу.

Сняв пальто и сапоги, девушка поспешила в свою комнату.
- Хоть как его зовут? – вопрос прозвучал в спину, когда тяжелая дверь уже готова была закрыться за Тоней.
- Имя у него волшебное, восхитительное: Аркадий Вяземский! – не сказала, а пропела Тонечка, наслаждаясь каждым звуком дорогого сердцу имени. И закрыла осторожно дверь, не пожелав впускать в свою новую жизнь даже самого близкого человека – бабушку.
Пожилая женщина только улыбнулась и покачала головой: молодость, весна, любовь! Все как всегда…

                ***
По традиции на майские праздники бабушка отправилась на дачу, посвятив себя нудным, тяжким, но совершенно необходимым их маленькой и небогатой семье садово-огородным работам. У Тони же роман с Аркадием развивался так стремительно, что юная влюбленная девушка жила в каком-то сверкающем тумане. Все чаще они встречались по вечерам, чтобы отправиться бродить по городу, забыв про работу и учебу. Все позднее заканчивались их прогулки у Тониного подъезда. Все трудней было заставить себя вырваться из жарких объятий настойчивого ухажера и, задыхаясь от поцелуев и громкого сердцебиения, бегом подняться по ступеням на пятый этаж и из окна кухни еще долго смотреть в сторону автобусной остановки, куда скрылась длинная худощавая фигура возлюбленного.

В один прекрасный праздничный день Тоня прекратила борьбу с собственными желаниями и после свидания пригласила Аркадия к себе домой. Оба понимали, чем закончится вечер в маленькой уютной квартирке, но делали вид, что просто два приятеля решили после прогулки попить чай.
Аркадий с нескрываемым интересом рассматривал квартиру: небольшая, двухкомнатная, но ухоженная и уютная, хотя и совсем не современная, со старой тяжеловесной мебелью и плюшевыми шторами на окнах. В гостиной целую стену занимали книжные шкафы, заполненные собраниями сочинений классиков с потрепанными, зачитанными переплетами. Сразу чувствовалось, что в доме живут женщины. Каждая вещичка, каждая безделушка была на своем месте, сверкая чистотой; каждый цветок в горшке на подоконнике был ухожен и цвел пышным цветом.

«Двухкомнатная – это хорошо…» - подумал Аркадий, окинув оценивающим взглядом жилище возлюбленной. Квартира была подходящей и девушка тоже – юная, неопытная, влюбленная в него до потери памяти, доверчивая. Они долго пили чай на кухне с домашним печеньем, собственноручно испеченным хозяйкой для желанного гостя. Аркадий не скрывал своего восхищения Тонечкой, ее нежными и трудолюбивыми ручками. А для подтверждения своего восхищения принялся целовать эти самые ручки, медленно, вызывая сладкую дрожь во всем теле девушки, покрывая горячими лобзаниями тонкие пальчики, маленькие ладони, поднимаясь все выше и выше, пока не добрался до нежной шейки и розового от смущения ушка… Ночевать Аркадий остался в комнате хозяйки.

Утром, едва открыв глаза и развалившись на мягких подушках, Аркадий улыбнулся и заявил:
- Бэби, я, как истинный джентльмен, теперь просто обязан жениться на тебе. Как думаешь, твоя уважаемая бабушка не будет против?

Задохнувшись от счастья, Тонечка спрятала лицо на груди любимого, прекрасно понимая, что бабушка будет только рада за внучку. Встретить в этом сложном и противоречивом мире настоящую любовь – это и есть счастье! И мир в ответ сверкал и переливался всеми цветами радуги. Будущее казалось светлым и безоблачным. И Тоня была готова на все ради самого замечательного, самого красивого и романтичного, самого умного и талантливого возлюбленного.

http://proza.ru/2021/05/31/429