1981 год Письмо другу

        Здравствуй, Володя!

    Получил твоё письмо и очень обрадовался. Я всё собирался написать тебе, но ты оказался проворнее.

    Рад, что все последние изменения в твоей жизни складываются к лучшему.

    У меня тоже всё в порядке. Работаю, на работе без особых новостей. Пристроился играть в одном шахматном турнире. Пока с переменным успехом.

    Женька ходит в школу с удовольствием. С утра вместе встаём, делаем зарядку, завтракаем. Потом, пока я бреюсь, он быстренько у себя в комнате одевается и старается поскорее улизнуть в школу. А я задаю себе в это время два вопроса. Первый – чем таким интересным занимается в школе лишних полчаса до уроков первоклассник? Второй – неужели я задаю себе этот вопрос потому, что не знаю на него ответ?

    Думал над твоими словами о ностальгии по прошлому. И решил, что данном случае я нахожусь в более выгодном положении, чем ты. У меня студенческие воспоминания связаны с Ленинградом, и мы с Олей эти воспоминания так и называем – Ленинград. Первые два-три года, пока не получили свою двухкомнатную квартиру, мечтали как можно быстрее переехать в Ленинград. Сейчас этот вопрос серьёзно уже не обсуждается.

    А ты остался в Ленинграде. Этим ты нарушил один из основных законов природы, и поэтому сегодня ощущаешь своё перемещение во времени без перемещения в пространстве.

    Когда-то мы были молодыми и беззаботными. С начала нашего с тобой приезда в Ленинград прошло больше десяти лет. Мы повзрослели. А ещё через десять лет как скажем – постарели?

    Помнишь нашу первую поездку за город с твоими однокурсниками? Как мчались к Александру на его военный полигон под проливным дождём? А как поедали тот самый сладкий арбуз? А как без удовольствия пили препаршивое вино «Солнцедар»? А  многочисленные дни рождения, свадьбы и остальные праздники?.. Вспоминается немного учёбы и много различных знакомств, встреч, разговоров.

    В студенчестве ищешь общения, ищешь безбоязненно и увлечённо, зачастую бескорыстно. Наверное, в бескорыстии всё дело? С годами начинаешь понимать, что всякое общение должно свою причину и своё следствие и соответственно ведёшь себя. И постепенно не остаётся хороших друзей, остаётся их заменитель – постоянные собутыльники.

    Но и общение требуется нам не само по себе. В общении мы ищем самоутверждения.

    Как часто мы чувствовали, что нам необходимо самоутверждение, но не знали, что это такое.

    Сегодня мы понимаем, что самоутверждения можно достичь только в любимом деле. В том, в котором ты стал мастером. Таким, кого называют мастером своего дела. Если нет такого дела, в которое, если ты по-настоящему хочешь его сделать, необходимо вкладывать всего себя, то не будет никогда у тебя чувства удовлетворённости собственной судьбой. При этом совершенно неважно, что именно ты умеешь делать мастерски – говорить, танцевать, заниматься спортом, показывать фокусы, вести научную деятельность, любить, пить вино, просто общаться с другом, и так далее и тому подобное – это становится основой твоей жизни, к которой прикладывается всё остальное.

    А мы с тобой относимся к категории обычных слабохарактерных натур. Нам интересно всё. За компанию мы готовы заниматься чем угодно, но в любом деле остаёмся дилетантами. Наш процесс познания направлен вширь, а не вглубь.

    Шекспир в одной из своих пьес написал: «Жизнь – это повесть, которую пересказал дурак». Загадка и разгадка жизни в том, что текучка её – это и есть её суть. В ней нет ненужных или необязательных мелочей. И нужно доказать своей жизнью, что ты понял её, и тем самым уже не позволяешь себе плестись за судьбой следом.

    Ещё часто вспоминаю последний день в институте, день вручения дипломов. Торжественность, внутренняя приподнятость – всё это было, и было понятно. Но что мне сейчас непонятно, так это радость, с которой мы вышли из нашей последней аудитории. Весело спрашивали друг друга: «Ты сейчас куда? – А ты? – А-а… Ну, пока!» Но эти мимолётные прощания были не пока, а навсегда. После того вечера я встречался только с тремя однокашниками, с каждым – отдельно, с двумя из них – случайно.

    И я тогда тоже выходил из аудитории с нереальным чувством, что наша студенческая жизнь будет продолжаться вечно, и мы будем вечно, и эта послеэкзаменационная радость.

    Так мы всю жизнь и живём – зачастую замечаем то, что произошло, только тогда, когда оно уже прошло. И огорчаемся собственной недальновидности, иногда спокойно, а иногда с отчаянным чувством сожаления, с чувством пресловутой ностальгии.

    Два дня думал, как же закончить письмо. Пессимизм какой-то получается!

    И решил – уж если мы такие, сегодня ещё не самоутвердившиеся, то это может произойти завтра, или, например, через неделю, через месяц, через год – когда-нибудь ведь это должно произойти. А пока хорошо и то, что мы всё отлично понимаем. В конце концов, мы считаем себя несчастными или из-за непонятных нам самим собственных сомнений, или из-за привычки к пустой мечтательности.

    У нас есть наша работа, наши служебные обязанности, наши обязанности перед родными и друзьями. И если мы будем в полном объёме и в установленные нами же сроки платить по векселям, которые постоянно выдаём на протяжении жизни как самим себе, так и окружающим нас людям, то в недалёком будущем, возможно, другими глазами посмотрим на себя сегодняшних. Как ты думаешь?

    И ещё. Между нами два часа полёта на самолёте. Ты написал, что отпуск у тебя в этом году в октябре, и поэтому должен знать, что октябрь – лучший месяц года в Кишинёве. Уже не жарко, но ещё далеко не холодно. Вечером вино – утром муст. Прилетайте. Надеемся на встречу.

    Приветы Вере и Петьке.

    Жду ответа.