10. Дом Гонта

Поскольку до самого конца недели Гарри на уроках зелий следовал инструкциям Принца-полукровки, как бы ни разнились они с предписаниями Либациуса Боража, к четвёртому уроку Слизхорн начал превозносить способности Гарри и говорить, что ему редко встречались такие талантливые студенты. Рон с Гермионой были от этого не в восторге. Гарри был готов поделиться секретами учебника с обоими, но Рону было труднее разобрать почерк Принца-полукровки, чем Гарри, а просить Гарри прочесть надписи вслух он не мог – это вызвало бы подозрения. Гермиона же решительно придерживалась того, что она называла “официальными” инструкциями, но её досада всё росла, ибо у неё получалось хуже, чем у Принца.
Гарри иногда задумывался, кем был этот Принц-полукровка. Хотя из-за горы домашних заданий ему некогда было прочитать «Углублённый курс зелий» от корки до корки, он то и дело пролистывал учебник и убедился, что ни одна из страниц не осталась без пометок Принца, причём не все касались изготовления зелий. Там и сям попадалось нечто похожее на заклинания, которые Принц придумал сам.
- Или сама, - сердито сказала Гермиона, услышав в субботу вечером в общей комнате, как Гарри показывает на некоторые из них Рону. – Это могла быть и девушка. По-моему, этот почерк больше похож на девчоночий, чем на мальчишечий.
- Он зовётся Принцем-полукровкой, - возразил Гарри. – Много девчонок-принцев ты знаешь?
Гермионе, похоже, нечего было сказать в ответ. Она нахмурилась и отодвинула своё эссе о принципах обратной материализации от Рона, которое он пытался прочесть вверх ногами.
Гарри посмотрел на часы и поспешно засунул учебник в сумку.
- Без пяти восемь, я лучше пойду, а то к Дамблдору опоздаю.
- Ух ты! – ахнула Гермиона, тут же подняв глаза. - Удачи! Мы тебя подождём, нам интересно, чему он учит!
- Надеюсь, всё пройдёт хорошо, - сказал Рон, и они с Гермионой проводили взглядом Гарри, вылезающего в дыру за портретом.
Гарри пошёл по пустынным коридорам, но ему пришлось спрятаться за статую – из-за угла внезапно показалась профессор Трелони, бормочущая что-то себе под нос. Она перемешала колоду грязных игральных карт и стала рассматривать их на ходу.
- Двойка пик: конфликт, - бормотала она, проходя мимо места, где скрючился Гарри. – Семёрка пик: дурное предзнаменование. Десятка пик: насилие. Валет пик: темноволосый юноша, возможно, в беде, который не любит расспросы…
Она замерла прямо напротив статуи, за которой прятался Гарри.
- Ну нет, неправда, - уныло сказала она и неистово принялась заново перемешивать карты, расточая вокруг себя запах кулинарного хереса. Гарри дождался, пока она уйдёт, потом помчался дальше, пока не добежал до площадки в коридоре восьмого этажа, где у стены стояла одинокая горгулья.
- «Кислотные шипучки», - сказал Гарри, и горгулья отскочила в сторону; стена за ней сдвинулась, и появилась движущаяся винтовая лестница, на которую Гарри ступил, и она понесла его по кругу до самой двери с латунной ручкой, ведущей в кабинет Дамблдора.
Гарри постучал.
- Войдите, - послышался голос Дамблдора.
- Добрый вечер, сэр, - сказал Гарри, входя в кабинет директора.
- A, Гарри, добрый день. Садись, - улыбнулся Дамблдор. – Надеюсь, первая неделя в школе прошла замечательно?
- Да, спасибо, сэр, - ответил Гарри.
- Ты, наверное, очень занят, ведь тебе ещё наказание отбывать!
- Э-э, - смущённо начал Гарри, но Дамблдор был не так уж и сердит.
- Я договорился с профессором Снейпом, что ты отбудешь своё наказание в следующую субботу.
- Хорошо, - сказал Гарри, у которого были заботы поважнее назначенного Снейпом наказания, и начал озираться тайком в поисках какого-то намёка на то, чем в этот вечер Дамблдор задумал заняться с ним. Всё в круглом кабинете было как всегда: на столиках с гнутыми ножками стояли хрупкие, испускающие облачка дыма и жужжащие серебряные приборы, портреты прежних директоров и директрис дремали в своих рамах, а великолепный феникс Дамблдора Фоукс стоял на шесте у двери, с огромным интересом разглядывая Гарри. Не было ни единого клочка свободного места, которое Дамблдор мог бы расчистить для упражнения в дуэли.
- Итак, Гарри, - деловито произнёс Дамблдор, – я уверен, что тебе интересно, что; я наметил для тебя на этих… как бы лучше выразиться… уроках.
- Да, сэр.
- Что ж, я решил, что поскольку ты знаешь, отчего Лорд Волдеморт пытался убить тебя пятнадцать лет тому назад, пришла пора сообщить тебе кое-какую информацию.
Дамблдор смолк.
- В конце прошлого семестра вы сказали, что расскажете мне всё, - сказал Гарри с плохо скрываемой ноткой обиды в голосе. – Сэр, - добавил он.
- Я так и сделал, - миролюбиво сказал Дамблдор. – Я рассказал тебе всё, что знаю. С этого же момента мы покинем твёрдую почту фактов и вместе пустимся сквозь мрачные трясины воспоминаний в толщу самых невероятных загадок. С этого момента, Гарри, я могу ошибаться так же глубоко, как Хамфри Белчер, который полагал, что пришло время сырного котла.
- Но вы же считаете себя правым? – спросил Гарри.
- Естественно, но как ты уже заметил, мне, как и любому человеку, свойственно ошибаться. А поскольку… уж прости… я всё же умнее большинства людей, то и ошибки мои, соответственно, более серьёзны.
- Сэр, связано ли то, что вы собираетесь мне сообщить, с пророчеством? - нерешительно спросил Гарри. - Это поможет мне… выжить?
- Это очень тесно связано с пророчеством, - ответил Дамблдор так непринуждённо, словно Гарри спросил его о завтрашней погоде, - и я несомненно надеюсь, что это поможет тебе выжить.
Дамблдор встал, вышел из-за стола и прошёл мимо Гарри, который тут же повернулся на стуле. Дамблдор склонился над шкафом у двери, потом выпрямился – в руках у него был знакомый мелкий каменный сосуд, испещрённый по краю непонятными знаками. Он поставил Сосуд мыслей на стол перед Гарри.
- Ты чем-то озабочен.
Гарри действительно поглядывал на Сосуд мыслей с некоторой опаской. Он тут же вспомнил свой опыт пользования этой странной вещью, хранящей и открывающей мысли и воспоминания – очень познавательные, но в то же время смущающие. Когда он в прошлый раз погрузился в содержимое сосуда, он увидел намного больше, чем хотел. Но Дамблдор улыбался.
- В этот раз ты войдёшь в Сосуд мыслей со мной… и, что ещё необычнее, с моего разрешения.
- Куда мы отправимся, сэр?
- По закоулкам памяти Боба Огдена, - ответил Дамблдор, доставая из кармана хрустальный флакон с вихрящимся серебристо-белым веществом.
- Кто такой Боб Огден?
- Он работал в Департаменте магического законодательства, - ответил Дамблдор. – Heдавно он умер, но я успел разыскать его и уговорить доверить мне свои воспоминания. Сейчас мы отправимся вместе с ним с визитом, который он совершил по долгу службы. Будь добр, Гарри, встань…
Но Дамблдор не смог вытащить пробку из хрустального флакона: его повреждённая рука окостенела и болела.
- Позвольте… позвольте мне, сэр.
- Ничего страшного, Гарри…
Дамблдор направил на флакон палочку, и пробка вылетела.
- Сэр… как вы повредили руку? – снова спросил Гарри, глядя на почерневшие пальцы со смесью отвращения и жалости.
- Ещё не пришло время говорить об этом, Гарри. Пока не пришло. Сейчас у нас встреча с Бобом Огденом.
Дамблдор вылил серебристое содержимое флакона в Сосуд мыслей, где оно – ни жидкость, ни газ – завертелось и засверкало. “После тебя”, - сказал Дамблдор, показав на чашу. Гарри наклонился, глубоко вдохнул и погрузил лицо в серебристое вещество. Его ноги оторвались от пола кабинета; он падал, падал сквозь вихрящуюся тьму, а потом внезапно заморгал от ослепительного солнечного света. Не успели его глаза приспособиться, как рядом приземлился Дамблдор.
Они стояли в деревенском переулке, окружённом высокими переплетающимися живыми изгородями под летним небом – ярко-голубым, как незабудки. Футах в десяти от них стоял низенький толстенький человек в очках с такими толстыми стёклами, что его глаза казались крошечными, как у крота. Он читал деревянный указатель, высовывающийся из зарослей ежевики на левой стороне дороги. Гарри понял, что это и есть Огден - других людей видно не было, кроме того, он был одет в странное сочетание одежды, которое часто выбирают неопытные волшебники, пытаясь выглядеть, как маглы: на нём были сюртук и гетры поверх полосатого цельного купального костюма. Однако не успел Гарри заметить странный внешний облик Огдена, как тот резко тронулся с места и пошёл по переулку.
Дамблдор с Гарри пошли следом. Проходя мимо деревянного указателя, Гарри посмотрел на обе стрелки на нём. Одна показывала на противоположную сторону и гласила: “Грейт-Хэнглтон, 5 миль”. Другая, показывающая туда, куда пошёл Огден, гласила: “Литтл-Хэнглтон, 1 миля”.
Они шли, не видя какое-то время ничего, кроме живых изгородей, просторного голубого неба над головой и шагающей впереди фигуры в сюртуке. Затем переулок свернул налево и оборвался, круто спускаясь по склону холма, так что перед ними неожиданно открылась вся долина. Гарри увидел деревню, несомненно, Литтл-Хэнглтон, гнездящуюся между двумя крутыми холмами, разглядел церковь и кладбище. С другой стороны долины, на противоположном склоне холма, стоял красивый замок, окружённый широкой бархатисто-зелёной лужайкой.
Огден неохотно пустился в путь вниз по крутому склону. Дамблдор прибавил шагу, и Гарри поспешил последовать его примеру. Он решил, что их цель – Литтл-Хэнглтон и не понимал, почему им пришлось подходить к нему так издалека, как в ту ночь, когда они навещали Слизхорна. Однако вскоре он понял, что ошибся, считая, что они направляются в деревню. Дорожка свернула направо, потом они завернули за угол и увидели, как краешек сюртука Огдена скрылся в просвете изгороди.
Дамблдор с Гарри последовали за ним на узкую грязную тропинку, окружённую более высокими и дикими зарослями, чем те, что оставили позади. Дорожка была извилистой, каменистой и разбитой, круто вела вниз по склону холма, как и предыдущая, и заканчивалась, видимо, в гуще тёмных деревьев чуть пониже. И действительно, дорожка скоро привела к поросли, и Дамблдор с Гарри остановились позади Огдена, который тоже остановился и вынул палочку.
Несмотря на безоблачное небо, старые деревья впереди отбрасывали глубокие, тёмные, прохладные тени, так что глаза Гарри не сразу разглядели полускрытое в переплетении стволов строение. Выбор этого места для жилья показался ему странным, не говоря уже о том, что жильцы позволили деревьям расти совсем рядом и загораживать свет и вид на долину внизу. Heизвестно ещё, жил ли там кто-нибудь - стены заросли мхом, а с крыши осыпалось столько черепицы, что виднелись балки. Вокруг росла крапива, дотянувшаяся до малюсеньких и заросших грязью окон. Однако едва он решил, что вряд ли здесь кто-то живёт, как одно из окон с треском распахнулось, и из него вырвалась тонкая струйка пара или дыма, словно кто-то что-то готовил.
Огден двинулся вперёд тихонько и, как показалось Гарри, довольно осторожно. Войдя в густую тень деревьев, он снова остановился и воззрился на входную дверь, к которой кто-то пригвоздил мёртвую змею.
Послышались шорох и треск, и с ближайшего дерева свалился мужчина в лохмотьях; он приземлился на ноги прямо перед Огденом, который так быстро отступил, что наступил на подол сюртука и споткнулся.
- Вас сюда не звали.
Густые волосы стоявшего перед ними мужчины были так заляпаны грязью, что невозможно было различить их цвет. Не хватало нескольких зубов. Маленькие и тёмные глаза смотрели в противоположные стороны. Он мог бы выглядеть комично, но на самом деле смотрелся страшно, так что Гарри прекрасно понял Огдена, отступившего ещё на несколько шагов, прежде чем заговорить.
- Э-э… доброе утро. Я из Министерства магии…
- Вас сюда не звали.
- Э-э… извините… я вас не понимаю, - нервно произнёс Огден.
Гарри решил, что Огден совсем тупой - по его мнению, этот странный человек выразился очень ясно, тем более он размахивал палочкой, зажатой в руке, а в другой держал короткий и заляпанный кровью нож.
- Я уверен, что ты, Гарри, его понял, - тихо сказал Дамблдор.
- Ну конечно, - слегка раздосадовано сказал Гарри. – Почему Огден не?..
Но едва его взгляд снова упал на змею на двери, его внезапно осенило.
- Он говорит на парселтанге?
- Очень хорошо, - с улыбкой кивнул Дамблдор.
Мужчина в лохмотьях стал подступать к Огдену с ножом в одной руке и палочкой в другой.
- Послушайте-ка… — начал Огден, но слишком поздно: раздался грохот, и Огден упал на землю, зажимая нос, а между его пальцами потекло что-то вроде мерзкого желтоватого гноя.
- Moрфин! – послышался громкий голос.
Из домика выбежал пожилой мужчина; он так хлопнул дверью, что мёртвая змея отчаянно закачалась. Он был ростом ниже первого и странно сложен – весьма широк в плечах и длиннорук, а если добавить к этому его тёмно-карие глаза, короткую щетину и морщины, он походил на сильную старую обезьяну. Он встал рядом с мужчиной с ножом, который давился от смеха при виде лежащего на земле Огдена.
- Что, из Министерства? – спросил мужчина постарше, глядя сверху вниз на Огдена.
- Так и есть! – сердито ответил Огден, вытирая лицо. – А вы, полагаю, мистер Гонт?
- Он самый, - подтвердил Гонт. – Что, в лицо вам заехал?
- Ещё как заехал! – рявкнул Огден.
- А разве предупреждать не надо? – агрессивно спросил Гонт. – Это частная собственность. Нельзя вот так заявляться сюда, не ожидая, что мой сын будет защищаться.
- От кого это защищаться, сударь? – спросил Огден, вставая на ноги.
- От соглядатаев. Чужаков. Маглов и сброда.
Огден направил палочку себе на нос, из которого до сих пор лились струи чего-то вроде жёлтого гноя, и поток тут же иссяк. Mистер Гонт сказал уголком рта Морфину:
- Иди в дом. Не спорь.
На этот раз Гарри распознал парселтанг, потому что был готов к этому; но хотя он понял сказанное, он услышал и странное шипение – всё, что мог расслышать Огден. Moрфин, видимо, собрался возразить, но когда отец бросил на него угрожающий взгляд, передумал и заковылял к домишку странной переваливающейся походкой и так захлопнул за собой входную дверь, что змея снова уныло закачалась.
- Я пришёл к вашему сыну, мистер Гонт, - сказал Огден, стирая с сюртука остатки гноя. – Это же и есть Морфин?
- Ну Морфин, - равнодушно ответил старик. – Вы чистокровка? – внезапно спросил он агрессивным тоном.
- Это к делу не относится, - холодно ответил Огден, и Гарри почувствовал уважение к нему.
Гонт явно считал иначе. Он вперил взгляд в лицо Огдена и пробормотал явно оскорбительным тоном:
- Да так, кое-что на ум пришло, видел я в деревне носы, подобные вашему.
- Не сомневаюсь, если ваш сын повреждал их, - сказал Огден. – Может, продолжим разговор в доме?
- В доме?
- Да, мистер Гонт. Я вам уже сказал. Я здесь из-за Морфина. Мы послали сову…
- Плевать мне на сов, - заявил Гонт. – Я писем не читаю.
- Тогда нечего жаловаться, что вы не предупреждены о посетителях, - сварливо сказал Огден. – Я здесь по поводу серьёзного нарушения магического закона, которое имело место здесь сегодня рано утром…
- Ну ладно, ладно! – прикрикнул Гонт. – Входите в дом, чёрт вас побери, только заткнитесь!
Дом состоял из трёх комнатушек. Две двери отделяли другие комнаты от главной, служившей и кухней, и гостиной. Moрфин сидел в грязном кресле у дымящегося очага, вертя между толстыми пальцами живую гадюку и тихо воркуя ей на парселтанге:
«Змейка, песню прошипи
И спляши скорее,
А не то подвесит Морфин
Враз тебя на двери».
В углу у открытого окна послышался шум, и Гарри понял, что в комнате находится кое-кто ещё – девушка в потрёпанном сером платье, того же цвета, что и грязная каменная стена у неё за спиной. Она стояла рядом с дымящимся горшком на закопчённой чёрной печке и рылась на полке, заставленной убогими горшками и сковородами. У неё были тёмные гладкие волосы и плоское бледное лицо с тяжёлыми чертами. Её глаза, как и глаза брата, смотрели в разные стороны. Она выглядела чуть почище обоих мужчин, но Гарри поймал себя на мысли, что никогда не видел более жалкого создания.
- Моя дочь Меропа, - проворчал Гонт, заметив вопросительный взгляд Огдена в её сторону.
- Доброе утро, - сказал Огден.
Она не ответила, а бросила испуганный взгляд на отца, отвернулась и снова принялась передвигать горшки на полке.
- Итак, мистер Гонт, - сказал Огден, - перейдём ближе к делу: у нас есть все основания полагать, что вчера поздно вечером ваш сын Морфин применил магию в присутствии магла.
Раздался звон. Меропа уронила один из горшков.
- Подбери его! – заорал на неё Гонт. – Да-да, лазь по полу как грязная магла, для чего тебе палочка, никчёмный мешок дерьма?
- Прошу вас, мистер Гонт! – воскликнул оторопевший Огден, а Меропа, которая уже подняла горшок, вспыхнула, снова уронила горшок, вынула дрожащей рукой из кармана палочку, направила её на горшок и поспешно пробормотала неразборчивое заклинание, отчего горшок отлетел по полу прочь от неё, стукнулся о стену и раскололся надвое.
Морфин тупо загоготал. Гонт завизжал:
- Почини его, дубина стоеросовая, почини его!
Mepопа заковыляла по комнате, но не успела она поднять палочку, как Огден направил на горшок свою и сказал твёрдым голосом “репаро”. Горшок тут же стал целым.
У Гонта был такой вид, словно он собрался накричать на Огдена, но благоразумно сдержался. Вместо этого он глумливо сказал дочери:
- Вот повезло, славный человечишка из Министерства пришёл, а? Может, он освободит меня от тебя, может, он не против грязных сквибов…
Ни на кого не глядя и не поблагодарив Огдена, Меропа подобрала горшок, поставила его дрожащими руками на полку и неподвижно застыла спиной к стене между грязным окном и печкой, словно хотела лишь погрузиться в камень и исчезнуть.
- Мистер Гонт, - снова начал Огден, - как я сказал, я здесь по поводу…
- Я с первого раза расслышал! – рыкнул Гонт. – И что? Морфин навалял маглу по заслугам… и что?
- Морфин нарушил магический закон, - сурово ответил Огден.
- “Moрфин нарушил магический закон”, - помпезно и нараспев передразнил Гонт Огдена. Moрфин снова загоготал. – Он преподал грязному маглу урок, это что, теперь незаконно?
- Да, - ответил Огден. – Боюсь, что да.
Он вынул из-за пазухи небольшой свиток пергамента и развернул его.
- А это что, приговор ему? – злобно спросил Гонт, повысив голос.
- Это вызов в Министерство на слушание…
- Вызов! Вызов? Да кто вы такой, чтобы куда-то вызывать моего сына?
- Я начальник Департамента магического законодательства, - ответил Огден.
- A мы, по-вашему, сброд? – завизжал Гонт, наступая на Огдена и упираясь ему в грудь грязным пальцем с жёлтым ногтем. – Сброд, который побежит к вам по первому слову Министерства? Да ты знаешь, с кем говоришь, паршивый грязнокровка, знаешь?
- Я считал, что разговариваю с мистером Гонтом, - ответил Огден осторожно, но не отступая.
- Правильно! – заорал Гонт. Гарри на миг показалось, что Гонт сделал неприличный жест, но потом он понял, что Гонт размахивает перед глазами Огдена уродливым кольцом с чёрным камнем, надетым на средний палец. - Видишь? Видишь? Знаешь, что это такое? Знаешь, откуда оно? Оно принадлежит нашей семье веками, вот какой древний у нас род, и все - чистокровные! Знаешь, сколько мне за него предлагали из-за вырезанного на камне герба Певереллов?
- Не имею ни малейшего представления, - ответил Огден, моргая при виде трясущегося перед его носом кольца, - и это совершенно не относится к делу, мистер Гонт. Ваш сын совершил…
Гонт в приступе бешенства подбежал к дочери. В какую-то долю секунды Гарри подумал, что он собрался задушить её, потому что он поднял руку к её горлу, но тут он потащил её к Огдену за золотую цепь у неё на шее.
- Это видишь? – заорал он на Огдена, тряся перед ним тяжёлым золотым медальоном, в то время как Меропа что-то лепетала и задыхалась.
- Вижу, вижу! – поспешно сказал Огден.
- Вещица Слизерина! – возопил Гонт. – Салазара Слизерина! Мы его последние живущие ныне потомки, что ты на это скажешь?
- Мистер Гонт, ваша дочь! – испуганно воскликнул Огден, но Гонт уже отпустил Меропу; она поплелась в свой угол, потирая шею и хватая ртом воздух.
- Вот! – торжествующе заявил Гонт, как будто только что разрешил сложный бесспорный вопрос. – Так что нечего разговаривать с нами, как с грязью с собственных ботинок! Поколение за поколением чистокровные, все волшебники — несомненно не чета тебе!
И он плюнул на пол у ног Огдена. Moрфин снова загоготал. Meрoпа, съёжившись у окна и склонив голову так, что гладкие волосы скрыли её лицо, молчала.
- Мистер Гонт, - упрямо сказал Огден, - боюсь, что ни ваши, ни мои предки к делу никакого отношения не имеют. Я здесь из-за Морфина, из-за Морфина и магла, к которому он приставал вчера поздно вечером. По нашим сведениям, — он взглянул на свой свиток пергамента, — Морфин применил заклятие или проклятие к упомянутому маглу, из-за чего он покрылся весьма болезненной крапивницей.
Морфин захихикал.
- Тихо, мальчишка, - рыкнул Гонт на парселтанге, и Морфин снова смолк. – И что, если он это сделал? – вызывающе спросил Гонт Огдена. – Надеюсь, вы очистили грязную морду этого магла и подправили ему память…
- Разве об этом речь, мистер Гонт? – спросил Огден. – Это было необоснованное нападение на беззащитного…
- Ну вот, с первого взгляда распознал в тебе маглолюба, - рыкнул Гонт и снова плюнул на пол.
- Это бесполезный разговор, - твёрдо сказал Огден. – По поведению вашего сына понятно, что он не раскаивается в своём деянии. – Он снова взглянул на свиток пергамента. – Морфин вызывается на слушание четырнадцатого сентября по обвинениям в использовании магии в присутствии магла и причинении вреда и ущерба упомянутому маг…
Огден не договорил. Сквозь открытое окно донеслись ржание и стук лошадиных копыт. Видимо, прямая дорога в деревню проходила вплотную к зарослям, где стоял домишко. Гонт застыл и прислушался с широко раскрытыми глазами, Морфин зашипел и обернулся на звук с голодным выражением лица, а Meропа подняла голову. Её лицо было мертвенно-бледно.
- Боже, какая гадость! – донёсся до открытого окна девичий голос, причём так чётко, словно девушка стояла в комнате рядом с ними. – Том, неужели твой отец не может снести эту хибару?
- Она не наша, - ответил юношеский голос. – Всё на той стороне долины принадлежит нам, но это - домишко старого хрыча по фамилии Гонт и его детей. Сын у него полоумный, слышала, наверное, какие истории про него в деревне рассказывают…
Девушка рассмеялась. Ржание и стук копыт слышались всё громче. Морфин привстал в кресле. “Сиди”, - предостерегающе сказал ему отец на парселтанге.
- Том, - снова послышался девичий голос так близко, что было ясно, что они совсем рядом с домом, - может, мне кажется… не прибил ли кто-то к этой двери змею?
- Боже мой, ты права! – ответил юношеский голос. – Наверное, его сын, я же говорил тебе, что у него с головой не в порядке. Сесилия, милая, не смотри на это.
Ржание и стук копыт постепенно стихли.
- “Милая”, - прошипел Морфин на парселтанге, поглядев на сестру. – Он зовёт её «милая». Так что не польстится он на тебя никогда.
Меропа так побледнела, что Гарри был уверен, что она вот-вот лишится чувств.
- Что такое? – резко спросил Гонт, тоже на парселтанге, глядя то на сына, то на дочь. – Что ты сказал, Морфин?
- Да она всё на того магла поглядывает, - ответил Морфин, злобно глядя на сестру, которая снова приняла испуганный вид. – Как проезжает мимо, так она в сад, смотрит сквозь изгородь на него! A вчера вечером…
Меропа судорожно и умоляюще замотала головой, но Морфин безжалостно продолжал:
- И не отходит от окна, ждёт, когда он проедет верхом к себе домой!
- Не отходит от окна, чтобы посмотреть на магла? – тихо переспросил Гонт.
Все трое Гонтов будто забыли об Огдене, который снова выглядел ошарашенным и раздражённым из-за нового взрыва непонятного шипения и скрипа.
- Это правда? – спросил Гонт замогильным голосом, делая шаг-другой в сторону перепуганной девушки. – Mоя дочь — чистокровный потомок Салазара Слизерина — втюрилась в мерзкого грязнокровного магла?
Меропа неистово замотала головой, прижавшись к стене и словно утратив дар речи.
- Но я с ним разобрался, отец! – гоготнул Морфин. – Добрался до него, когда он проезжал мимо, так что с сыпью по всему телу он был уже не таким красавчиком, да, Меропа?
- Ах ты противная сквиб, грязная предательница крови! – заорал Гонт, выйдя из себя, и его руки сомкнулись вокруг горла дочери.
Гарри и Огден одновременно закричали “Нет!”; Огден поднял палочку и крикнул: “Релашио!”
Гонт отлетел назад, прочь от дочери; он налетел на стул и упал навзничь. Морфин с бешеным рёвом вскочил с кресла и побежал к Огдену, размахивая окровавленным ножом и беспорядочно пуляя заклинаниями из палочки.
Огден пустился наутёк. Дамблдор дал понять, что им надо последовать за ним, и Гарри подчинился; в его ушах отдавались крики Меропы.
Огден поспешил вдоль дорожки и вырвался в переулок, обхватив голову руками; там он столкнулся с ухоженной гнедой лошадью, верхом на которой ехал очень красивый молодой брюнет. И он, и симпатичная девушка, которая ехала рядом на серой лошади, покатились от смеха при виде Огдена, который, отскочил от бока лошади и помчался дальше в развевающемся сюртуки в пыли с головы до ног, петляя по переулку.
- Думаю, достаточно, Гарри, - сказал Дамблдор. Он взял Гарри за локоть и потянул. И вот они оба уже легко движутся сквозь темноту, вот они твёрдо приземлились на ноги в кабинете Дамблдора, где уже было сумеречно.
- Что стало с девушкой из домика? – тут же спросил Гарри у Дамблдора, зажигающего мановением палочки лампы. – С Меропой или как её там?
- O, она выжила, - ответил Дамблдор, садясь за стол и знаком велев Гарри тоже сесть. – Oгдeн мигратировал обратно в Министерство и через четверть часа вернулся с подкреплением. Moрфин с отцом пытались отбиться, но их одолели, вывезли из домика и препроводили в Визенгамот. Морфин, который и раньше нападал на маглов, был приговорён к трём годам Азкабана. Мерволо, который, помимо Огдена, оскорбил ещё нескольких сотрудников Министерства, сел на полгода.
- Mерволо? – удивлённо повторил Гарри.
- Правильно, - одобрительно улыбнулся Дамблдор. – Рад, что ты не забываешь.
- Так этот старик?..
- Да, дед Волдеморта, - подтвердил Дамблдор. – Мерволо, его сын Морфин и его дочь Меропа были последними из Гонтов, очень старинной чародейской семьи, знаменитой своими неуравновешенностью и жестокостью, которые процветали из поколения в поколение из-за привычки вступать в брак с собственными двоюродными братьями и сёстрами. Отсутствие разума в сочетании с огромной любовью к величию привело к тому, что всё семейное золото было растранжирено за несколько поколений до рождения Мерволо. Он, как ты видел, остался в бедности и запустении, с жутким нравом, огромными высокомерием и гордыней и парой семейных реликвий, которыми он дорожил так же, как и его сын и гораздо больше, чем его дочь.
- Значит, Меропа, - произнёс Гарри, подавшись вперёд на стуле и воззрившись на Дамблдора, - значит, Меропа… Сэр, так она… мать Вoлдеморта?
- Верно, - ответил Дамблдор. – Кроме того, мы краем глаза увидели отца Волдеморта. Ты же приметил его?
- Магл, на которого напал Морфин? Юноша на лошади?
- Очень хорошо, - просиял Дамблдор. – Да, это был Том Риддл-старший, красавец-магл, который проезжал мимо домишки Гонта и к которому Меропа Гонт испытывала тайную жгучую страсть.
- И они в конце концов поженились? – недоверчиво спросил Гарри, не в силах представить менее способных полюбить друг друга людей.
- Ты, кажется, забываешь, - ответил Дамблдор. - Вряд ли её магические способности проявлялись в полной мере, пока отец терроризировал её. Едва Мерволо и Морфина надёжно заперли в Азкабане, едва она оказалась одна, свободная впервые в жизни, тогда-то, я уверен, она и смогла проявить все свои способности и задумать бегство от безнадёжной жизни, которую она вела на протяжении восемнадцати лет. Подумай-ка о том, как Меропа смогла заставить Тома Риддла забыть свою девушку-маглу и влюбиться в неё.
- Заклятие «империус»? – предположил Гарри. – Или любовное зелье?
- Очень хорошо. Лично я склонен думать, что она применила любовное зелье. Я уверен, что ей это показалось романтичнее и вряд ли сложно; в какой-нибудь жаркий день, когда Риддл ехал верхом один, она уговорила его выпить воды. Во всяком случае через несколько месяцев после событий, которые мы только что наблюдали, в Литтл-Хэнглтоне разразился небывалый скандал. Представь, какие слухи поползли, когда сын эсквайра сбежал с Меропой, дочерью мерзкого старикашки. Но потрясение жителей деревни не шло ни в какое сравнение с потрясением Мерволо. Он вернулся из Азкабана, ожидая, что дочь смиренно ожидает его возвращения с кучей свежеприготовленной еды на столе. Вместо этого он нашёл повсюду дюймовый слой пыли и её прощальную записку, где она объясняла, что и как. Судя по всему, что мне удалось выяснить, он никогда больше не упоминал её имени и вообще о её существовании. От потрясения её бегством он мог умереть рано… или же он просто так и не научился готовить. Aзкабан весьма ослабил Мерволо, так что он не дожил до возвращения Морфина домой.
- A Меропа? Она… она же умерла? Ведь Волдеморт вырос в приюте?
- Верно, - подтвердил Дамблдор. – Тут нам придётся строить кое-какие догадки, хотя вряд ли сложно понять, что случилось. Видишь ли, через несколько месяцев после их бегства вдвоём Том Риддл вернулся в имение в Литтл-Хэнглтоне без жены. По соседству разнеслись слухи, что он говорил, будто его «одурачили» и «охмурили». Из этого следует, как я уверен, что он был под чарами, которые испарились, хотя дерзну предположить, что он не сказал правды из страха, что его сочтут умалишённым. Однако когда он это сказал, жители деревни решили, что Меропа соврала Тому Риддлу, будто ждёт от него ребёнка и поэтому-то он на ней и женился.
- Но она родила от него ребёнка.
- Но не раньше чем через год после их бракосочетания. Toм Риддл ушёл от неё, когда она была ещё беременна.
- Что пошло не так? – спросил Гарри. – Почему любовное зелье перестало действовать?
- Снова остаётся лишь догадываться, - ответил Дамблдор, - но я полагаю, что Меропа, по уши влюблённая в мужа, была больше не в силах продолжать удерживать его с помощью магии. Думаю, она решила перестать давать ему зелье. Возможно, в своём безумии она убедила себя, что он уже полюбил её взаимно или же подумала, что он останется с ней ради ребёнка. Если так, то в обоих случаях она ошиблась. Он ушёл от неё, никогда больше её не видел и никогда не пытался узнать, что стало с его сыном.
Небо за окном обрело чернильный оттенок, и лампы в кабинете Дамблдора засияли ярче прежнего.
- Думаю, на сегодня хватит, Гарри, - сказал Дамблдор через несколько мгновений.
- Да сэр, - ответил Гарри. – Он встал, но не ушёл. - Сэр… знания о прошлом Волдеморта важны?
- Думаю, очень важны, - ответил Дамблдор.
- И это… это как-то связано с пророчеством?
- Это всецело связано с пророчеством.
- Хорошо, - сказал Гарри, слегка смутившись, но в то же время успокоившись.
Он повернулся, чтобы уйти, но у него возник ещё один вопрос, и он снова вернулся.
– Сэр, можно ли мне рассказать Рону и Гермионе всё, что я узнал от вас?
Дамблдор на мгновение задумался, потом ответил:
- Да, я считаю, что мистер Уизли и мисс Грэйнджер доказали, что заслуживают доверия. Только прошу тебя, Гарри, накажи им никому больше об этом не рассказывать. Не очень-то хорошо получится, если поползут слухи, что я знаю или догадываюсь о многих тайнах Волдеморта.
- Нет, сэр, кроме Рона и Гермионы точно никто не узнает. Доброй ночи.
Он снова повернулся и уже почти дошёл до двери, как снова увидел его. На одном из столиков на гнутых ножках, уставленных хрупкими серебряными приборами, лежало уродливое золотое кольцо, украшенное большим чёрным камнем с трещиной.
- Сэр, - сказал Гарри, уставившись на кольцо. – Это кольцо…
- Да? – отозвался Дамблдор.
- В ту ночь, когда мы побывали у профессора Слизхорна, оно было на вас.
- Было, - согласился Дамблдор.
- Но… сэр, не то ли это кольцо, которое Мерволо Гонт показал Огдену?
- Оно самое, - кивнул Дамблдор.
- Но как?.. Оно всегда у вас было?
- Нет, я обзавёлся им совсем недавно, - ответил Дамблдор. – Точнее, за несколько дней до того как я пришёл за тобой к твоим тёте и дяде.
- Как раз в то время, когда вы и повредили руку, сэр?
- Да, Гарри, в это время.
Гарри замялся. Дамблдор улыбнулся.
- Сэр, а как именно?..
- Уже поздно, Гарри! Услышишь эту историю в другой раз. Доброй ночи.
- Доброй ночи, сэр.