1993 год. Отбытие из США

Наступил самый конец ноября. 23.11 был сыгран наш последний концерт, и программа турне была  закончена. Все наши красивые буклеты были повернуты на последнюю страницу. Нас по традиции снова погрузили в наш автобус, и мы отправились отметить конец и попрощаться с радушными хозяевами страны, что с нами честно провозилась больше полутора месяцев, и кормили радушно в каждом доме, где нам доводилось оказаться.

Вот сидит оркестр в очередном ресторане города Нью-Йорк. Говорятся речи. За ними чувствуется и огромная радость хозяев, что пришла пора расстаться с нами. Все едят, крайне умеренно немного выпивают.

И вдруг среди веселья этого слышен голос нашего любимого водителя Роя. И в этом голосе совсем не слышно счастья расставания, а только страшная растерянность. Он признается сам.

Оказывается, компания Аэрофлот объявила внезапно забастовку. И самолеты больше не летают никуда. Он помчался разговаривать. Потом вернулся вот с какими к нам вестями.

В аэропорту Кеннеди сейчас стоит один из самолетов Аэрофлота. Он должен завтра отправиться обратно. Но на  этом самом самолете. Как в кинофильме "Экипаж" уже под завязку все билеты проданы. И даже самый маленький камерный оркестр типа нашего, целиком просто ни при каких  подвижках не сможет уместиться полностью. То есть, мы должны решить, кто сможет улететь, а кто будет дожидаться окончания забастовки в городе Нью-Йорк.

Рыдания оркестра заполнили зал того ресторана. Внезапно весь оркестр понял, что каждому нужно немедленно лететь домой. В туалете, куда мы с подружкой Светой Кальченко удалились "попудрить наши носики" мы шепотом признались. Что как раз мы с ней и не хотим домой лететь. Там нас ждет обычная неопределенность, как обычно. А здесь, хоть еще пару дней пожить на всем готовом, как мы уже привыкли. Там Борис, который в  то время был как раз абсолютно прав, и не сдал Белый Дом обратно коммунистам. Но там у меня дети меня безумно ждут, и соскучились ужасно. У самой Светы в те годы еще не было детей. Это уже потом она меня обогнала и в этом. Еще нас ждут мужья. Но эти еще подождут без жен и нервотрепки.

Короче, мы буквально напросились сами, что согласны немного подождать, и отметить День Благодарения в Нью-Йорке. Остальные нас поблагодарили и прекратили плакать.

С нами еще несколько таких же душ осталось. И главное, с нами оставался наш директор. Он без нас не захотел никуда лететь совсем.  Погрузку инструментов снова поручили бессменному Игорю Ефимову. На нем всегда лежала самая тяжелая физическая обязанность по погрузке инструментов и переноске  чемоданов.

Дана американская загрузила свой огромный клавикорд в личную  машину и умчалась переживать наш бис "Вальс" Сибелиуса в неизвестном нам дальше направлении на обширной  территории страны.

Утром нас угостили завтраком в отеле. При этом даже в честь праздника витрина с кондитерскими изделиями была открыта настежь. И каждый мог уже за завтраком съесть пирожное бесплатно. Оркестр в целом отправился в аэропорт садиться в самолет и лететь обратно. Мы пошли гулять по городу. Но нам не очень повезло с прогулкой. Все празднично закрыто. И нам пришлось вернуться. В отеле мы снова погрузили вещи. Я сумела обзавестись еще одной сумкой от нашего директора. Он добровольно дал мне свою для моих избытков ручной клади. Она должна была как раз изобразить эту кладь. Только никто вокруг не должен был даже догадаться, что вес этой клади тоже безумно близок килограммам так к 15. С этой сумкой надо было пройти легко и весело мимо всех таможенных работников.

На 26.11 назначили нам вылет самолетом аэрокомпании Дельта. Их компания не бастовала, и нас подсадили к ним в салон.

Нас однозначно было четверо. Возможно,даже  немного больше, но тогда я просто не помню имена. Но среди нас точно находилась скрипачка из Беларуси Лариса Понявина. Она добросовестно и перед полетом наелась лука, как делала всю поездку ежедневно,
чтобы в поездке не заболеть цингой. Это же было крайне важно и перед возвращением на родину. Она была наряжена в три пальто для разных родственников дома. На голове на ней красовалась редкая шляпа белого цвета, в которой она собиралась вскоре выйти замуж, если окажется, за кого идти.

Куда как краше выглядели мы с подружкой Светой. Каждая легко несла два футляра для инструментов.Инструмент при этом лежал только в одном из них. Второй был заполнен под завязку тем, что должно было служить нам верно  потом многие годы. Это все были коллекции шампуней и лосьонов из корзиночек в ванных во всех отелях. Примерно этим же была наполнена и сумка, обозначающая "ручную кладь".

 Сверху на каждой красовалось всего по одной новой куртке на все московские сезоны.  Каждая из них была добросовестно сшита в государстве Китай. Но на этикетке гордо красовалось изделие из США. На каждой, Конечно,на каждой были джинсы. А как покинуть страну Америку без них? Но это были совсем особые штаны. Не  той совсем породы, что 30 лет носятся без дыр. Это были кокетливые порточки на выбор зеленые или малинового цвета. Я выбрала как раз зеленые, чем справедливо сама гордилась.

В одном из отделений клади лежал сверток серебряных цепочек, которые по плану одного старого еврея, должны  были служить  для всех лучшим сувениром из Америки.

Нас пропустили с легкостью. А вот Понявиной досталось сильно хуже. Ее афроамериканская таможенница нарочно заставила снять пальто. Скрипачка в них запуталась. Упала на пол. Шляпа отлетела тоже. С каким злорадством на нее смотрели все местные афроамериканцы.

Нас усадили в бизнес-класс. Окружили нас некие мужчины в  самолете. Они про себя рассказали так. Они сами все  администраторы Бориса.  Точнее, все они это буквально та самая "Администрация Президента всей России". В полете они впрямь чувствовали себя очень хорошо. И с удовольствием пили все, что им подносили, как пассажирам бизнес-класса.

Но путь подошел к концу. И мы успешно приземлились в Шереметьево, где нас очень радостно встречали наши  семьи, которые отчаянно соскучиться успели.