Водоворот

Василий топнул ногой, не заметив, что стоит посреди лужи, что взлетели брызги в свете ржавого допотопного фонаря и плавно осели на джинсах. Зачем он приехал в город своего детства, что ищет здесь, что хочет найти? К кому идёт? Мать после смерти отца снова вышла замуж и переехала в другой город. Бабушки и дедушки умерли, когда он учился в школе. Никаких других родственников у него не было ни в этом городе, ни, вообще, ни в каком. Бывшие одноклассники живут своей жизнью, им нет никакого дела до какого-то Василия Соколова.
Так с какого перепугу он с завидным упорством оказывается здесь? Василий сел на скамейку возле дома, где когда-то жил, обхватил голову руками, готовый разрыдаться. Хлопнула входная дверь подъезда. Кто-то вышел или вошёл? Василий достал из кармана ключи от старой квартиры и подумал, почему он всегда таскает их с собой? Подниматься на пятый этаж почему-то не хотелось. Ещё можно успеть на электричку, чтобы вернуться домой. Он встал со скамейки. Отошёл немного от подъезда, посмотрел вверх, увидел свет в «своём» окне на пятом этаже и растерялся. Василий хотел убежать, но вместо этого продолжал стоять на месте и тупо смотреть по сторонам.
Старый сад, до боли знакомый двор, словно законсервированный, с неизменной детской площадкой, асфальтовыми дорожками, давно требующими ремонта, старыми фонарями, печально смотрящими вниз. Пока он разглядывал окружающий пейзаж, как-то быстро потемнело. Лишь кое-где светились окна в квартирах старых пятиэтажек. Люди, уставшие за день, собирались или уже спали и видели сны. Летняя ночь после дождя. Мигающие звёзды. Танцующие тени. Вязкая тишина. Дорога в никуда. 
«Стоп! Что значит «в никуда»? Я собирался на вокзал. Мне с утра на работу. И как я доберусь теперь до дома»? - подумал он.
Ему показалось, что кто-то коснулся его плеча. Он вздрогнул от неожиданности, потому что не слышал шагов у себя за спиной, и – проснулся.
- Ух! Слава Богу, вернулся, - прошептал он. – Откуда? Это был всего лишь сон. Повторяющийся. С небольшими вариациями, - напомнил он себе, как нерадивому ученику. - Какого рожна старая квартира засела в моей голове? Чего я там ищу? Да ничего, вроде, - произнёс он и ощутил неуверенность в голосе. – Или ищу, но не знаю, что именно? Я просто захожу туда, чтобы переночевать, когда припозднился. Тогда другой вопрос. Чего я делаю, что всё время опаздываю на электричку и не могу вернуться среди ночи? Может, дело не в квартире, а в городе? А квартира всего лишь предоставляет мне убежище. Стоп-стоп, квартира не живое существо. И в ней живут другие люди. Это по сюжету сна она оказывается свободной во время моего визита неизвестно к кому и неизвестно зачем. Город. Квартира. Память. Может, воспоминания не дают мне покоя? Почему? И всё же главной во снах является квартира. Вернулся к тому, с чего начал. Водоворот какой-то, - вздохнул он.
Василий когда-то вместе с матерью жил в той самой квартире, которая теперь ему так часто снилась. Они получили её после скоропостижной смерти отца.  Железнодорожное начальство внесло их в общую очередь на улучшение жилищных условий, а Василию была назначена пенсия в связи с потерей кормильца. Правда, эта самая очередь подошла только через пять лет после трагедии. Квартира восемнадцать метров на пятом этаже пятиэтажного дома показалась им с матерью хоромами. И вот теперь он возвращается в неё во сне всякий раз, когда ему плохо.
Она словно ждёт его (он понимал, что это бред, но бред, опирающийся на факты). А иначе, почему квартира всегда пустует, когда ему надо оказаться там? У него есть ключ от входной двери. Василий приходит туда, со страхом думая, что за такое время кто-то должен был вселиться в неё, но новые жильцы будто освобождают пространство для него на время его пребывания там. Однажды он даже решил заплатить квартплату во сне за три месяца. Оказалось, что накопилась задолженность, которую Василий погасил. Возникло ощущение, что теперь он имеет некое право появляться там. Пришло успокоение.
А вслед за ним, как это часто бывает, приплелось забвение. Старая квартира перестала его дёргать. Вернее, сны о ней и городе, в котором ему нечего было делать. Жизнь шла своим чередом. И вдруг он ощутил тоску, будто потерял нечто очень важное в  жизни. Мысли о прошлом накатывали на него с необъяснимой регулярностью. Как дыхание. Вдох – выдох. Однообразие, размеренный ритм, отсутствие острых ощущений, или всё же он что-то слишком глубоко запрятал, а оно рвалось изо всех сил на свободу. Он бы с радостью освободил это «что-то» только не знал, что именно. И тогда вновь вернулись сны.
Квартирный вопрос наяву не интересовал его, потому что на второй год работы он уже имел собственную жилплощадь, состоящую из двух комнат, в шаговой доступности от работы. К тому же он не был запредельным мечтателем. И со здравым смыслом у него всё было в порядке. Он даже предпринял попытку психоанализа сновидений, но это быстро надоело ему. Василий понимал, что старая квартира не может быть столько лет бесхозной. Да и во сне эта мысль ни раз посещала его, потому что изменялся интерьер комнаты, появлялась другая мебель, хотя что-то из старой мебели обязательно присутствовало.
Тогда почему с какой-то маниакальной настойчивостью он шёл именно в старую квартиру, когда по сюжету сна оказывался в городе своего детства? Ведь он испытывал  страх, порой граничащий с ужасом, от одной только мысли, что столкнётся с новыми жильцами или соседями. А от мысли, что может потерять старую квартиру, возникали просто запредельные эмоции.
Если бы он нуждался в жилье, то можно было бы объяснить подобные сны его неустроенностью, но он давно купил себе новую квартиру. Тоска по прошлому? Но тогда почему ему не снится старый дом, где прошло его детство и отрочество? Это был дом родителей его отца, ветхий, слегка покосившийся, в аварийном состоянии, но он был наполнен событиями не менее важными, чем старая квартира. Дом, где родился его отец, а через много лет – Василий. Где остались боль и радость. Но у него не возникало даже мысли отправиться туда. Ну, правильно, дом давно снесли. Некуда было идти.
Однажды он даже зачем-то подсчитал соотношение продолжительности пребывания в доме, где родился, в старой квартире и новой. Получалось 12-11-12. Что из этого вытекало, Василий не знал. Мать – на три года больше прожила в старой квартире, но и она выписалась оттуда, когда снова вышла замуж и переехала к мужу. Мать писала ему, что почти сразу же в их ведомственную квартиру вселился кто-то.
Но во сне новые жильцы почему-то периодически куда-то уезжали в гости, когда ему нужно было оказаться там или вовсе освобождали жилплощадь. По разным причинам, о которых он ничего не знал. Хотя иногда ему казалось, что ещё несколько часов назад там были люди. Об этом говорили какие-то мелочи: оставленные в тазу на кухне огурцы, которые собирались солить, яблоки на подоконнике, ещё влажная посуда на столе или не законченный ремонт. Василий рассматривал следы пребывания там новых жильцов, со страхом ожидал, что кто-то из них вернётся и спросит, что он здесь делает. Кто он вообще такой, какое право имеет находиться в их помещении? 
И всё же наступал момент, когда он вновь во сне оказывался в тихом городке его детства, ходил по некогда родной улице, отмечал изменения и радовался, что старый  двор остался прежним. Иногда он даже выносил мусор, когда, как когда-то, приезжал к определённому часу мусоровоз. Но ему почему-то ни разу не приходило в голову, что можно снять номер в гостинице, а не пробираться в старую квартиру, словно вор. Он словно имел некое право бывать там. Хотя каждый раз удивлялся, что дверь до сих пор может открывать старым ключом.
  Однажды его посетила странная мысль, от которой он вспотел. А вдруг он реально появляется возле двери пятьдесят седьмой квартиры на пятом этаже, открывает её, чтобы переночевать и исчезнуть оттуда до следующего раза? Но почти сразу же отбросил подобное допущение. Он вспомнил, как однажды во сне пересёкся с соседкой, которая открыла дверь и удивлённо воскликнула:
- Вася!?
Она даже вышла на лестничную клетку, всплеснула руками, рассматривая бывшего соседа, потом обняла его и сказала, что он возмужал. Василию было приятно, что тётка Шура узнала его, но не стала расспрашивать о личной жизни, не пригласила к себе, а просто скрылась за дверью. Мелькнула мысль, что мог бы спросить её, кто сейчас живёт в его квартире. Вопрос был бы из разряда шизоидных, на грани безумия. Если кто-то живёт в его квартире, чего он припёрся сюда и собирается вломиться в помещение, которое уже ему не принадлежит?
 От этой мысли ему стало не по себе и, тем не менее, он открыл обшарпанную дверь «своей» до боли родной квартиры и, как преступник, проник в неё, замер в коридоре, ожидая, что сейчас кто-нибудь придёт, учинит ему допрос. Он даже посмотрел в глазок, но никому до него не было дела. А у него был веский мотив: надо было где-то переночевать. 
Маршрут во сне всегда был один и тот же, как и мотив. Он вновь и вновь приходил в дом пятнадцать дробь девять на улице Чкалова. И было это вполне естественно, логично. Раз не может уехать, не сидеть же на улице до утра или на вокзале? А когда  просыпался и спрашивал себя, почему с такой настойчивостью лезет в это помещение, чего забыл в самом городе, ответить не мог. Как не знал, почему ключи от квартиры всегда оказывались в кармане куртки? Он, действительно, не выбросил старый ключ, положил его в шкатулку и никогда не доставал наяву.
И определить, когда в следующий раз ему присниться сон, от которого после пробуждения окажется в ступоре, он тоже был не в состоянии. Правда, однажды предположил, что негативные эмоции или события могли быть катализатором или первопричиной, но всё время откладывал на потом исследование этого вопроса.
Последний год он был занят перспективным проектом. В выходные встречался с милой девушкой. Всё было замечательно в его жизни даже тогда, когда расстался с Дашей. И сны не донимали его. А накануне Нового года ушла из жизни его мать, и вновь он оказался во сне в старой комнате. Он откуда-то знал, что мать обязательно зайдёт проститься с ним. Он должен был дождаться её. Василий подошёл к окну. На улице судорожно вздрагивали голые ветви деревьев под вой метели. Из-под снега торчал скособоченный ствол старой ивы. Ветер, словно живое существо, скулил, бросался пригоршнями снега в окно, отчего становилось не по себе.
На этот раз он с каким-то ревностным чувством отмечал вновь возникшие изменения в квартире: новый диван и кресло, на котором лежал аккуратно сложенный плед. Старый круглый стол возле окна. Серванта и кровати не было, зато шкаф стоял на прежнем месте. В углу коридорчика висела их старая вешалка.
Непогода усугубляла и без того безрадостное состояние. Метель рыдала, старый сад, побелевший в одночасье под её напором, периодически скидывал с ветвей комья снега. Сугробы словно хотели поглотить привычный мир. Тоска и боль сдавили грудь от мысли, что мать спешит к нему в такую непогоду. 
Он прошёл на кухню и обнаружил там оставленные в углу банки с краской, доски.  Тумба от польского гарнитура была чуть сдвинута в сторону, газовая плита, раковина и две табуретки возле окна, на одной из них – коробка. Кухню собирались ремонтировать. Стол и буфет, наверное, выбросили. И только ванная комната на протяжении многих лет оставалась неизменной. Даже старая стиральная машина стояла на прежнем месте.
Василий разделся, посмотрел в глазок, потом прислушался, не идёт ли мать. Ему не хотелось, чтобы она звонила в дверь. Хотя он знал, что у неё тоже есть ключ от старой квартиры. Через какое-то время он услышал голоса на лестничной клетке. Его мать разговаривала с тёткой Шурой. Они смеялись, потом соседка ушла домой, а он открыл дверь. Мать вошла и с порога объявила, что она забежала на минутку, её ждут. Где ждут? Кто ждёт? Он не спросил, а она не сочла нужным рассказывать. Мать осматривала комнату, словно хотела запомнить все изменения.
- Я была счастлива здесь. В ванной на антресоли коробка из-под обуви. Там остались письма твоего отца. Может, как-нибудь заберёшь? Хотя, не озадачивайся. Мне они уже ни к чему. Твоему отцу, тем более. Кому интересна наша история любви? – она обняла Василия. – Я как-нибудь зайду ещё, - пообещала она, а Василий смотрел на мать, поражаясь, что морщины на её лице словно жили собственной жизнью, шевелились, застывали невпопад, разглаживались и снова проявлялись, чтобы продолжить движение к недостижимой цели. - Не провожай меня, - улыбнулась она, слегка коснулась его щеки, потом взъерошила волосы на его голове, как в детстве, отчего Василий чуть не расплакался. - И не жалей ни о чём. Смысла в сожалениях никакого нет.
Он услышал, как захлопнулась входная дверь, и только тогда увидел, что мать забыла ключи. Они лежали на столе в комнате. Он хотел догнать её, а потом передумал, лёг на диван, укрылся пледом и уснул.
Звук будильника выдернул его из сна. Василий открыл глаза и (в который уже раз) облегчённо вздохнул, глядя на картину на стене спальни.
- Дома, - прошептал он, накинул халат на плечи и подошёл к окну.
Там в жёлтом свете фонарей огромные хлопья падали с чёрного неба, отчего очертания домов теряли резкость в мягкой мгле. Скрывались детали, смазывались контуры кустов и деревьев. Появившиеся необъяснимые ощущения тревоги, печали и грусти во сне при прощании с матерью плавно перекочевали в реальность. Он подавил их усилием воли и стал собираться на работу. Он не желал быть презренным рабом негативных эмоций, которые (он был уверен в этом) являлись причиной тупого, угрюмого недоверия к жизни.   
Василий вышел на улицу и улыбнулся.
«У природы нет плохой погоды», - мысленно пропел он.
Правда, он бы поспорил с автором этих строк, потому что снежная круговерть не казалась ему благодатью. Белый пушистый снег преобразил всё вокруг. Василий завернул за угол дома, в котором жил, пошёл по заснеженной дорожке к школе, прошёл через школьный двор, чтобы сократить путь, оказался возле домов, проход между которыми был похож на заснеженное ущелье. И вдруг в глазах у него потемнело, а когда вновь прозрел, то не узнал местность, хотя всё так же кружился снег, устилая землю, только сквозь пелену виднелись другие дома. Он присмотрелся и чуть не вскрикнул, потому что узнал свой старый двор в окружении двух пятиэтажек и старого сада. А за спиной не было никакой школы и две высотки, которые были перед ним совсем недавно, тоже исчезли.
Василий не спал, но всё же ущипнул себя, снова зажмурился, а когда открыл глаза, всё было, как прежде. От радости он подпрыгнул на месте, выплеснул наружу ликование в виде гортанных звуков и пустился в пляс. Старушка, выгуливающая собачку, вначале открыла рот, глядя на туземный танец молодого человека, а потом побежала к подъезду, не выпуская поводка из рук. Ничего не понимающий пёс семенил за хозяйкой, иногда оказывая сопротивление, но резкий рывок поводка возвращал его к реальности, в которой он так и не мог сообразить, от какой опасности они с хозяйкой удирают.
На работе Василий не находил себе места, всё же не каждый день он попадал в подобный переплёт. Глупо отворачиваться от истины. Хотя, как говорила Блаватская, «иной раз истина невероятнее вымысла». И кому из тех, с кем работал бок о бок много лет подряд, он мог без всяких последствий рассказать о случившемся с ним сегодня утром? Никому. Любой из них тут же донесёт начальству о «происшествии» с Соколовым.
 Галлюцинации (не важно чем они вызваны) - признак психической неуравновешенности. Вряд ли такой сотрудник будет нужен компании. Так что лучше молчать. Он понимал это. Но когда тебя разрывает на части от свалившегося «чуда», вопреки здравому смыслу хочется найти кого-нибудь, кто выслушает и не скажет, что у тебя крыша протекает. Для подобного откровения подходил только один человек. Именно ему и решил позвонить Василий в обеденный перерыв.
 Андрей был рад услышать своего старого приятеля, и тут же перехватил инициативу: стал жаловаться на свои проблемы. А их у Андрея, похоже, накопилось немало за последний месяц. Василий несколько раз пытался собраться с мыслями, перебить льющийся поток откровений собеседника. Но чем больше жаловался Андрей на свою жизнь, тем меньше хотелось Василию посвящать его в свою мистическую историю. А потом и вовсе то, что произошло утром, не захотел произносить вслух (не потому, что везде были уши), просто понял, что Андрей ему ничем не сможет помочь. В результате поговорили об обстановке в мире и распрощались.
 После работы Василий решил возвращаться домой на общественном транспорте, потому что не был готов к ещё одному испытанию. Три остановки на автобусе. До боли знакомая улица, дом, дорожка к подъезду. Всё, как у нормальных людей. Никаких аномалий. Вызвал лифт, поднялся на шестой этаж, открыл дверь и зажмурился, представив, что сейчас увидит за ней чужую квартиру. Но чуда не случилось. Он почему-то испытал разочарование и облегчение одновременно. Поужинал на скорую руку и стал ходить по комнате из угла в угол, но ни одной путной мысли в голове не родилось. Он застыл возле окна. Ему показалось, что под звёздным пологом слышится звук иных миров.
«Всё. Похоже, нервы сдают. Сегодня уже не побегу в аптеку, завтра куплю по дороге на работу пустырник в таблетках. А может, это просто глюки от переутомления, стресса, переживаний в связи с похоронами матери? К врачу не пойду, упекут в психушку. Им только повод дай. Но мне необходимо с кем-то посоветоваться. Насчёт чего? Я не собираюсь пока что-либо предпринимать. Как там Кант говорил? «Сумасшедший – всё равно, что видящий сон наяву». А Краусс писал: «Безумие есть сновидение в бодрствующем состоянии». И что? Поставил уже себе диагноз?», - спросил он себя мысленно, услышал звонок в дверь и облегчённо вздохнул.
Его соседка Катерина обладала удивительной способностью «слышать», когда её соседу было ужасно одиноко. Так ли было на самом деле, Василий проверить не мог, но она появлялась всегда в нужное время. Он открыл дверь и чуть не закричал от радости, увидев Катерину с пирогом в руках. Она поздоровалась и прямо с порога объявила Василию, что испекла пирог, потому что сегодня - праздник.
- Привет. И что за праздник? – поинтересовался Василий.
- Выбирай любой, какой хочешь.
- Если честно, мне не до праздников.
- Знаю. Можно просто пообщаться и чаю попить, - произнёсла она и прошла на кухню. – Ну, выкладывай, как дошёл до жизни такой?
- Какой?
- Серой.
- Ты веришь в чудеса?
- Верю, – произнесла Катерина, разлила чай по чашкам, достала десертные тарелочки, положила каждому по большому куску пирога, указала Василию на стул, села сама и слегка коснулась его руки.
То ли оттого, что увидел понимание в её глазах, то ли от безысходности он опустился на стул и выпалил:
- Видишь ли, со мной какая-то хрень происходит. И объяснить её я не могу. Сны, хоть и слишком реальные, меня не пугают, хотя озадачивают. А вот то, что я вылетел из одной реальности и оказался в другой – психическим расстройством попахивает. И бабка с собакой испугалась. Значит, это были не глюки. Я мог реально исчезнуть и вновь появиться. Ты же знаешь, что я не алкоголик, не наркоман, психических расстройств до недавнего времени не наблюдалось, на антидепрессантах не сижу.
- Знаю. А нельзя ли подробнее и с самого начала? Я не тороплюсь, - улыбнулась соседка, а Василий смутился, потому что вспомнил, что Катя учится в институте на психотерапевта.
«Влип», - подумал он.
- Не бойся. Скорую вызывать не буду. А вдруг смогу помочь? Тогда это шанс. Ну, решайся.
И Василий решился. Он вначале рассказал про череду снов, потом про «провал» из одного места в другое. Катерина внимательно выслушала его.
- Как говорил Эйнштейн, «наиболее прекрасная и самая глубокая эмоция, которую мы можем испытать, - это ощущение таинственности». Должна признать, что фантастическая история хороша, пока она не касается тебя лично. Фолькельт по поводу сновидений когда-то писал, что «особенно замечателен тот факт, что во сне наиболее часто воспроизводятся воспоминания детства и юности, то, о чём мы давно уже больше не думаем, то, что для нас давно уже потеряло всякую ценность – обо всём этом сновидение напоминает нам».
- Позволь спросить, зачем? Он не говорит об этом?
- Увы, нет. Сновидения очень часто содержат в себе элемент детства, особенно в повторяющихся снах. Сновидение может осуществлять заветное желание.
- Кстати, во сне я не становлюсь моложе, не возвращаюсь в детство, я возвращаюсь в старую квартиру, и только, - напомнил Василий.
- Ты можешь убегать туда, где ты испытывал чувство защищённости, когда жил с матерью в старой квартире. Некоторые учёные полагали, что во сне душа по отношению к внешним раздражителям создаёт определённую иллюзию. Но, как правило, это всего лишь фрагмент в необычном видении. Повторяющиеся сны сродни навязчивой идее. Думаю, чтобы разобраться в причинах, не мешало бы съездить в город твоего детства. А уж потом будем думать, о феномене твоего «перемещения». Но опять же, заметь, не куда-либо ты попал, а опять во двор, где находится дом, где ты когда-то жил.  В выходные купим билеты и поедем в твой родной город. Номера в гостинице заказывать не будем, вначале попробуем одним днём обернуться. Надо посетить твою странную квартиру, поговорить с соседкой, которая тебя узнала во сне. Ты всегда один там оказывался?
- Нет, много лет назад, когда я решил оплатить квартплату во сне, туда же приходила моя мать. Мы с ней обсуждали этот вопрос. А ещё совсем недавно, после смерти мать оказалась там, зашла проститься со мной. Про коробку с письмами отца что-то говорила. А потом ушла, ключи свои забыла на столе. Не помню, что я с ними сделал. Если честно, я уже устал несколько лет подряд смотреть один и тот же сон с одним и тем же сюжетом с небольшими вариациями на одну и ту же тему. У меня даже возникла мысль, а нельзя ли выкупить ту квартиру в захолустном городке? Я словно попал в водоворот, и выбраться из него не в силах.
- Водоворот – это место в реке или море, в котором течения образуют вращательное движение воды, - произнесла Катерина.
- А в переносном смысле – водоворот событий, временной водоворот.
- Ну, да, бесконечное вращение вокруг предмета или какого-то события. Медленное кружение мира. Может, твоё подсознание тебе сигнализирует о чём-то…
- Чего я упорно не понимаю. Я тоже подумывал съездить в городок моего детства, зайти в школу, институт. Просто походить по улицам. Вдруг это зачем-то надо? Только в старый двор, где до сих пор стоит мой дом, идти не хочу. В реальности я понимаю, что возвращение в места, которые были тебе дороги, как правило, ничего, кроме разочарования не приносят.
- Но здесь особый случай. Мы должны выяснить некоторые вопросы, - она посмотрела на чашку, стоящую перед ней, и произнесла: - Чай остыл, про пирог забыли.
- Ты же не думаешь…
- Что ты свихнулся? Нет. Твоё подсознание не отпускает старую квартиру. Надо понять, почему. Будем разбираться. Ведь отпустить прошлое – не значит забыть его. Случай неординарный, интересный. Ехать надо. В ближайшую субботу и отправимся.
В пятницу Василий с утра ощутил тоску (или страх?), отчего не находил себе места, пытался погрузиться в работу, но голова отказывалась погружаться в технические проблемы. Затея с поездкой в город детства уже казалась ему пустой тратой времени. Он даже хотел позвонить Катерине и отменить мероприятие. Долго смотрел на телефон, как на дикого зверя, но так и не позвонил. Он был уверен, что Катерина не поймёт его метаний.
Василий продолжал ходить пешком тем же маршрутом, но больше «не выпадал» из привычной реальности. И каждый раз он прислушивался к своим ощущениям, которые был не в силах расшифровать. Чего он хотел на самом деле? То сожаление терзало его, неизвестно по какому поводу, то радость зашкаливала, что всё обошлось, и он благодарил Бога за это. То вылезало из каких-то тайных уголков его души разочарование, то от страха всё холодело внутри, но он с каким-то упорством вновь и вновь прокручивал странный эпизод, от одного воспоминания о котором выступал пот на лбу, и вдруг растерялся, потому что осознал, что страстно жаждет повторения. Ведь сны и чудесный эпизод делали его особенным в собственных глазах. 
Василию показалось, что время застыло на месте, чтобы позлить его, что секунды превратились в капельки, которые слишком долго летели до конечного пункта назначения. Он нервно посматривал на часы в ожидании чуда, которое не торопилось проявиться. Как вдруг позвонил Андрей и пригласил после работы на кружку пива. Василий был благодарен пространству, судьбе, что появилась возможность отвлечься от мрачных мыслей по поводу предстоящего путешествия.
Старые приятели пересеклись в сквере и отправились в их любимый пивной бар.  Конечно же, Василий и не думал напиваться, чтобы убежать от реальности. Но он увидел в этой встрече спасение от сжимающего горло страха. Однако желания рассказать Андрею о своих снах и случившейся недавно чудесности у него так и не возникло. Не то время и не то место. Василий лишь на мгновение представил, как всё это будет воспринято его приятелем, и как-то обречённо вздохнул:
- Зачем они повесили в помещении бара столько зеркал? Зеркала, одни зеркала. Достали меня лабиринты. Заблудился, похоже, я в них, Андрюха. Убежать хочется. Веришь? Только бы знать, куда?
При чём здесь были зеркала, Андрей не понял, как, впрочем, и сам Василий не понимал. Может, просто попались на глаза. Ну, не рассказывать же ему про пространственные скачки и путешествие во сне, которое его достало, как водоворот в реке событий.
- Если заблудился в зеркальном лабиринте, как любит говорить мой непосредственный начальник, – не паникуй, бей зеркала, чтобы найти выход, - произнёс Андрей. – Совет на все случаи жизни, - он улыбнулся. – Как много советов, оказывается, накопилось в моей голове. Есть бестолковые, есть оригинальные, есть дельные, а есть эксклюзивные. «Если мир переворачивается, постарайся успеть первым встать на голову». Это не я сказал, мой старший брат. А где он услышал этот афоризм, не знаю. Ибо мой брательник на философа никак не тянет. Но совет нормальный. Правда, думаю, что вряд ли осуществимый. Кажется, я выпил лишнего, - произнёс Андрей и с трудом поднялся. – Улыбка судьбы. Мой брат приехал за мной.
- Я случайно зашёл, - произнёс мужчина в кожаной куртке. – А может, услышал твой рёв о помощи? – он рассмеялся. – Нас родители ждут. Юбилей у них. Забыл? Подарок от нас купил. Да не парься,  я внёс твой мобильный в новую программу. Теперь  могу отслеживать, где ты тусуешься. Прикольно, да?
- Не очень. Хотя найти меня в сугробе тумана среди кардиограмм домов и лабиринтов улиц не реально. Костик, я тоже хочу такую программу, - с капризными нотками в голосе произнёс Андрей.
- Поставлю, брат, - пообещал Костик. – Не вопрос.
- Пока, Вася, - крикнул Андрей. – Из любого лабиринта должен быть выход, если был вход. 
- Надеюсь, - прошептал Вася, расплатился, вышел на свежий воздух и почему-то вспомнил Ирину, свою одноклассницу.
После выпускного вечера он впервые обнял её, слегка коснулся её губ и вдруг понял, что этот миг никогда никуда не уйдёт. Что бы ни случилось, как бы ни сложились их судьбы, это мгновение чуда останется с ним. Мир на самом деле щедр на чудеса, он безгранично добр и жесток одновременно, шумный и безалаберный, неописуемо-разнообразный. Но ведь со временем забыл. Она вышла замуж, он уехал в другой город. Нет, не из-за неё. Он к тому времени встречался со своей сокурсницей Надей, с которой тоже расстался, потому что ей папа организовал контракт  с какой-то фирмой за границей, и она без всякого сожаления объявила, что не желает терять такую возможность, не хочет разрушить очарование неограниченной свободы, которую ей предоставил счастливый случай. Как сложилась её судьба, он не знал. Вернее, не хотел знать. Но признавал, что человеку свойственно стремиться к чему-то большему, хотя его тщеславие редко бывает удовлетворено.
Василий постоял ещё какое-то время возле бара и медленно пошёл через сквер к дому, вдоль шумного проспекта. Идти дворами, чтобы сократить путь, он не захотел. А может, испугался? Мало ли?
    Вечером заглянула Катерина, напомнила о завтрашней поездке.
- Кофе будешь? – поинтересовался Василий.
- Нет.
- А чего заходила?
- Напомнить, чтоб не проспал. Хорошо погулял? – спросила она.
- Нет. Только не спрашивай, почему. Я спать вообще-то собирался.
- Я – тоже. Спокойной ночи, Вася, – улыбнулась Катерина и ушла, захлопнув за собой дверь, а Василий отправился спать.
Солнечные лучи, как стрелы пронзали небо, где парили шумнокрылые неведомые птицы. Он присмотрелся и радостно кому-то сказал, что это то ли орлы, то ли вороны, а в ответ раздался колокольный звон. Василий стал смотреть по сторонам в поисках храма, но увидел среди поля огромную арку с колоколом, который раскачивался от порывов ветра. Звучание усиливалось с каждой минутой, он стал испытывать дискомфорт и «вынырнул» из сна. На тумбочке надрывался будильник. Он рассмеялся и выключил «колокол», после чего быстро оделся, позавтракал и позвонил Катерине:
- Жду возле твоей двери. Выходи.
- Голова не болит? – спросила она едва они вышли из подъезда.
- А должна?
- Что тебе снилось, крейсер «Аврора»?
- На квартиру не бегал, по городу не гулял, - он почему-то не захотел рассказывать свой сон, если учесть, что заглянул в сонник, где было написано, что увидеть во сне летающего орла - к успеху в предстоящем предприятии, но не сразу, а через какое-то время. А вот летающий ворон во сне - к трудным дням.
- Хорошо, что твоё сновидение оказалось не пугающим, - услышал он и поймал на себе пристальный взгляд соседки. – Ты же определился со значением того, что увидел ночью? Вот и ладненько. А с остальным разберёмся. Обязательно, - пообещала она и взяла Василия под руку.
А он ещё долго размышлял над проницательностью Катерины, а потом (устроившись возле окна в электричке) попытался сосредоточиться на прелестях природы, чтобы не думать о предстоящей встрече. Он зачем-то с утра достал ключ из шкатулки и положил в карман, хотя был уверен, что не отважится открывать дверь своей старой квартиры. Катерина же, как только тронулась электричка, погрузилась в чтение книги и не задавала никаких вопросов своему спутнику до прибытия к месту назначения.
Когда они оказались на привокзальной площади, Василий вдруг ощутил внутреннее ликование. Ему было приятно видеть, что не так много изменилось вокруг. А те изменения, которые всё же случились, почему-то были ему уже знакомы. Он, правда, не сказал об этом Катерине. Она с любопытством разглядывала старые двухэтажные дома, ворота между ними, проходные дворы, здания старых мастерских, магазинов. Центральная улица со старыми трёхэтажными домами сохранила колорит прошлой эпохи.
Начало улицы, на которой жил когда-то Василий, было застроено новыми высотками. Они появились на месте частных домов. Дальше всё осталось неизменным: всё те же здания, на первом этаже которых всё те же магазины. Когда они оказались во дворе двух пятиэтажек с садом с другой стороны, Василий чуть не запрыгал от счастья. Здесь всё осталось прежним. Они подошли к третьему подъезду, дверь перед ними распахнулась, на пороге появился улыбающийся мужчина с собачкой. Он поздоровался и слегка поклонился, приглашая Катерину войти. Она улыбнулась, ответила на приветствие. Вслед за ней что-то пробурчал и Василий. Едва захлопнулась входная дверь, как Василий поспешил сообщить:
- Лифта в подобных домах никогда не было, так что на пятый этаж придётся подниматься ножками.
- Ты думаешь, я никогда не бывала в хрущёвках? Это сейчас только в столице стали их сносить и переселять людей в более благоустроенные дома. А в подобных городках до них ещё не скоро очередь дойдёт.
Едва они оказались на лестничной клетке пятого этажа, как дверь пятьдесят девятой квартиры открылась и на пороге появилась тётка Шура.
- Никак Василий приехал, - произнесла она и только после этого ответила на приветствие.
- Ну, да. Вот потянуло в родные края. Хотел узнать, что да как. Вы не в курсе, кто жил в моей квартире и сейчас живёт? – спросил Василий.
- Разные люди вселялись в вашу квартиру, но долго не могли в ней жить, съезжали. И все в один голос говорили: «Странная квартира, что-то с ней не так. Заколдованная будто». Я не верю в колдовство, но то, что с ней, действительно, что-то не так,  верю. Предпоследние жильцы столкнулись с необъяснимой аномалией. Как только они вселились, первым делом решили поменять входную дверь. Заказали металлическую, красивую, добротную, сейфовую. Она на нашем этаже, словно королева среди нищих, была. У нас-то двери ещё те, которые строители ставили, - она посмотрела на дверь пятьдесят седьмой квартиры. – Такая, как сейчас стоит. А тогда Петька мне в дверь позвонил, отвёртку, вроде, попросить. Но я-то знаю, ему хотелось похвастаться. Такой двери ни у кого в нашем подъезде не было. Здесь бедные бывшие железнодорожники живут и их семьи, а он пришлый. Может, и имел его дед какое-то отношение к железной дороге. Вроде как, его деду и дали эту квартиру, а он родственный обмен устроил. Дед в коммуналку, а они – сюда. Петька - начинающий коммерсант, на рынке вещи перепродаёт. Куш хороший имеет, раз дверь такую поставил. Или есть, что прятать, - тётка Шура погрозила кому-то пальцем. - Вы извините, что я так подробно про Петьку рассказываю. Другие молча съезжали, мне не докладывали, что им там не понравилось. Одна умная попалась. Сдавать стала квартиру. Так её квартиранты больше месяца не выдерживали. А потом и вовсе никто не хотел туда вселяться даже за низкую плату. Она ходила к начальству, просила переселить её поближе к работе. На коммуналку согласилась. Ну, почётного пенсионера, ветерана труда сюда тогда и вселили. А он поменялся с родственниками. Так вот Петька с женой здесь оказались. Помню через неделю поехали они в деревню к его матери, закрыли дверь в квартиру на два замка. Я в глазок видела, как он перекрестил дверь, и целую неделю их видно не было. А когда вернулись, то чуть с ума не сошли. Нет новой двери. Он мне звонит и спрашивает: «Это что такое»? Будто сам не видит. Я ему говорю, что это дверь, Петенька. Гнев делает человека глухим. Потому, наверное, и орал, никак успокоиться не мог. Вопрошает, как он в квартиру войдёт? Я понимаю, у него же должны были быть ключи от новой двери. Он лезет в карман и трясёт связкой ключей. И вдруг бледнеет у меня на глазах,  потому что на связке – старые ключи. Он открывает ими дверь, заходит. А через полчаса чуть поддатый ко мне звонит и спрашивает, ставил ли он новую дверь или нет? Ну, я ему подтверждаю, что ставил, что не сумасшедший он. А тогда, говорит, как она оказалась в коридоре к стене приставлена, с заводскими наклейками и ключами? Будто я должна знать ответы на его вопросы. И откуда старая дверь взялась, шепчет Петька, если он её самолично на свалку свёз? Загадка. Не только для него, но и для меня тоже. Но я молчу, не хочу масла в огонь подливать. А он почесал затылок, посмотрел на меня и сказал, что жена не хочет ему верить, что будто бы он устанавливал новую дверь. Она почему-то не помнит этого.  Он достал недопитую бутылку коньяка из кармана, приложился и вздохнул. Ничего не взяли, всё лежит на своих местах, сообщил он мне. Только дверь новая в коридоре стоит возле стены, в заводской упаковке. Тёть Шур, но я же помню, что ставил дверь. И ключи на брелок вешал. А там – ключи от старой двери оказались. Выходит, двери сами поменялись местами, что ли? Вы никого не видели на лестничной клетке? Может, шумел кто? Но ведь кто-то же переставил дверь? Я не слышала никакого шума. Всё тихо было, о чём и сообщила соседу. Но дверь старая после их отъезда на следующий день уже стояла. Я тогда подумала, что моим новым соседям что-то не понравилось, решили не выделяться от остальных жильцов подъезда, ночью вернули всё, как было. И не шумели, тихо всё сделали. А потом Марина (жена Петькина) через неделю ко мне заходила, жаловалась, что ощущает чьё-то присутствие. И это не домовой, говорит. Съезжать будем. Поменяемся на другой район. И дверь новую заберём.
- А сейчас там кто живёт? – спросила Катерина.
- Никто. Я думала, что Вася выкупил её. Он же иногда приезжает проверить, всё ли нормально и опять уезжает. Его мать дважды видела. Последний раз дней десять назад общалась с ней. Она уезжать куда-то собиралась. Попрощалась со мной. Мы хорошо так поговорили с ней, вспоминали, как раньше дружно все жили в нашем доме, как мы все праздники вместе отмечали. Мой-то тогда ещё здесь жил. И Юрка жив был. Он через три года после того, как отец его бросил нас, под машину попал. Одна я теперь в двухкомнатной квартире живу. Ах, да, Маша, мать Васи, сказала, что ей ещё с сыном поговорить надо. Василий приезжал в тот вечер. Встретился с мамой?
- Встретился, – произнёс Василий и подумал, что хорошо, что был тогда уверен, что встреча произошла во сне, а не наяву. - Жуть, да ещё какая, - вырвалось у него.
- Что? – не расслышала тётка Шура.
- На улице, говорю, метёт, просто жуть.
- Мама Василия… - Катерина хотела сообщить, что две недели назад она умерла, но Василий не дал ей сказать, чтобы бедная женщина не сопоставила даты и не пришла к потрясающему открытию: она общалась с покойницей.
- Спасибо тёть Шур. Я присматриваю за квартирой, как могу. Вот и Катеньку привёз показать, где я провёл свою юность. Хорошо, что сад никто не вырубил.
- Отстояли. Всем миром отстояли. Ну, я пойду, что-то заболталась я, - она открыла дверь своей квартиры, ещё раз бросила взгляд на Катю и вдруг улыбнулась: - На мать твою в молодости девушка похожа, а ты – вылитый отец. Я фотографию Маши и Андрея в молодости видела. Маша всегда носила её с собой. Надо же, как бывает, - тётка Шура захлопнула дверь, а они остались стоять возле пятьдесят седьмой квартиры.
- Что скажешь? – спросил Василий.
- Может, войдём вначале…
- А это не будет незаконное проникновение в жилище?
- Тебе надо выкупить эту квартиру, - заявила Катерина.
- Так кто же мне её продаст?
- У меня есть «звёздный» юрист, попрошу, чтобы помог.
- Звёздный – в смысле дорогой очень?
- Нет, - она засмеялась. -  Это мой брат. Ему звёзды помогают.
- Знаменитые артисты?
- Нет. Звёзды – это просто звёзды, те, что на небе. Я думаю, что тебе квартиру «со странностями» в полцены отдадут. Они бы и бесплатно отдали. Я не очень понимаю, но существует какая-то остаточная стоимость здания и квартир в нём. Дом-то старый.   Короче, вернёмся, я поговорю с братом. Николай поможет.
- Ты только не распространяйся особо, почему у меня возникла подобная блажь.
- Хочешь вернуться в родной город. Квартира, где вы жили когда-то с матерью, тебе очень дорога. Это разве не причина?
В квартиру они так и не вошли, хотя Василий не раз порывался достать ключ. Информация, которую они услышали от тётки Шуры, была запредельной. Василий и в электричке, и по дороге домой не произнёс ни слова. Да и что говорить? Сон и явь перемешались, слились воедино. И никакого нормального объяснения у них не было. Призывай, не призывай здравый смысл, ничего не изменится. Были факты, запредельные, мистические, фантастические и реальные. Их будто кто-то перемешал и выплеснул, чтобы посмотреть, что же будет. Сумасшествие получилось. И если бы не присутствие дипломированного, хоть и молодого, но всё же психотерапевта, Василий не выдержал бы напора обстоятельств, которые в голове никак не укладывались.
Катерина не выдавала заключения, не пыталась как-то объяснить то, что случилось. Вернее, то, что они услышали от соседки, комментировать было бесполезно. Что не предположи, всё дурдом. И она приняла единственно верное решение, пока не обсуждать то, что сообщила им соседка. Но, тем не менее, она была уверена, что странную квартиру необходимо выкупить. И именно поэтому с согласия Василия, она запустила процесс. Хотя решила некоторые вещи уточнить уже без него.
Василий тоже принял решение съездить ещё раз в родной город уже без Катерины. Он просто хотел побродить по родному городу. Прозондировать предварительно вопрос о работе. Может, встретиться с новыми работодателями, узнать о перспективах. Но только через месяц он снова смог выбраться  в родной город.
Он шёл по центральному проспекту, когда столкнулся с девушкой и радостно воскликнул:
- Ирка? Ты ли это? Это просто чудо, что я тебя встретил.
Её взгляд исподлобья, как нахмурившаяся туча, развеселил его. Она остановилась, пристально вглядываясь в незнакомца. И вдруг глаза на её лице превратились в живые, проницательно-голубые, а от улыбки в них появились зелёные искорки.
- Васька? Соколов? Какими судьбами? Ты же уехал после окончания института. Неужели вернулся? Или в гости, по делам?
- По делам. А ты где живёшь?
- Там же, где и всегда жила. А ты? Я как-то мимо твоего дома проходила, увидела свет в окне твоей квартиры, хотела зайти. Но не зашла. Как-нибудь пересечёмся, поговорим. Может, кто-нибудь из наших одноклассников присоединится. В кафе посидим. А сейчас спешу. Извини, Васенька. Столько всего произошло за это время. С Евгенией Петровной не виделся?
- Нет.
- Она сейчас в институте преподаёт. Ушла из школы. Классная тётка, математик великолепный. Я её видела недавно. Про тебя спрашивала. Ты был её любимым учеником.  Всё. Побежала.
Он долго смотрел ей вслед, но не было ничего внутри, ничего не шевельнулось, не напомнило тот восторг, который он испытал когда-то от первого поцелуя. Девушка его мечты скрылась за поворотом, а он побрёл на станцию. Всё показалось ему бессмысленным. В электричке под мерный перестук колёс задремал, а потом, когда проснулся, вспомнил, что в Ирку были влюблёны Сергей и Колька. А она оказывала знаки внимания ему, Ваське Соколову, вечно погружённому в решение мировых проблем. То ли назло Сергею, то ли просто было интересно, почему Васька равнодушен к ней. Он видел все её недостатки и достоинства, и понимал, что служит лишь орудием достижения определённой цели. Она хотела вернуть Сергея, которому надоело быть мальчиком на побегушках, и он переключился на Нину. И тот единственный поцелуй (о котором Василий хотел помнить всю жизнь, но благополучно забыл со временем) на глазах всего класса на набережной – всего лишь месть Сергею и одновременно нерадивому Ваське, который не хотел её замечать. Это откровение никак не повлияло на то, что он тогда испытал. Он до сих пор так и не разобрался, что для него Ирка значит, если значит что-то вообще. Вот встретил её снова и что? Ничего. Пустота.
О том, что он несколько раз ездил в родной город, Василий решил не рассказывать Катерине. Да и зачем? Они просто соседи. Она милая, добрая, хорошая, свой парень в доску. Но не возлюбленная. Он мог быть самим собой рядом с ней. Не надо было притворяться, что-то строить из себя. И самое главное, она почему-то всегда оказывалась в нужное время рядом. Но у неё была своя жизнь, у Василия – своя. Они как две прямые и не параллельные, вроде, и не пересекающиеся. Вроде, рядом, но в разных квартирах. Одним словом, соседи.
Через полгода, когда Василий стал хозяином старой квартиры, он решил вернуться в город своего детства. А для этого ему надо было продать двушку в престижном районе, где жил сейчас, уволиться с работы. Если учесть, что в городе своего детства он нашёл высокооплачиваемую и весьма интересную работу, жильём был обеспечен, то можно было и не торопиться. Можно было сдавать квартиру за хорошие деньги, но Василий решил кардинально изменить свою жизнь.
Он позвонил Кате, объяснил возникшую проблему. Она выслушала его.
- Вечером зайду, – пообещала она и зашла.
Василий купил торт, заказал пиццу. Катерина позвонила в дверь, в её руках была пицца.
- Это тебе. Курьер отказался от предложенных мною денег, сказал, что заказ уже оплачен. Он стоит за моей спиной и ждёт подтверждения, что я не съем пиццу без тебя, - она прошла в коридор, повернулась к молодому человеку и сообщила: - Все вопросы к хозяину квартиры. А я – на кухню.
Катерина заварила чай, разрезала торт, открыла пиццу, увидела, что Василий молча наблюдает за ней, улыбнулась и произнесла:
- Я ужасно голодная. Давай съедим пиццу, а уж за чаем будем разговаривать.
- Согласен, - произнёс Василий.
Какое-то время они молча сидели за столом, а потом Катерина не удержалась: 
- Из разговора с тобой по телефону я поняла, что ты собираешься вернуться. Одобряю. Знаешь, я окончила институт с отличием. От аспирантуры отказалась. Меня, как специалиста, заинтересовал твой случай, я хотела докопаться, а что же там на самом деле происходит. Должна признаться, я ещё несколько раз ездила в твой город. Через неделю я снова встретилась с тётей Шурой. А дальше – самое интересное. Она меня не узнала или сделала вид, что не узнаёт. И то, что я увидела её в инвалидном кресле, повергло меня в шок. Я-то решила, что она совсем недавно получила травму, поэтому поинтересовалась, что с ней случилось. И она поведала мне историю своей жизни. Оказывается, их десять лет назад сбила машина вместе с сыном. Сын погиб, а она осталась инвалидом. Муж сбежал от трудностей, оставил ей двухкомнатную квартиру.
- О чём ты? Мы же с тобой встречались с ней. Она была жива-здорова, могла ходить.
- Я помню. У меня возник вопрос, как такое могло быть? Кстати, мы подружились с тётей Шурой, я ей помощницу по хозяйству наняла, оплачивала сама. Я воспользовалась предложением тёти Шуры останавливаться у неё, когда я приезжаю в твой город по делам. Я не могла упустить подобной возможности. Мы подолгу общались с ней, и она сказала мне по секрету, всё то же самое, что и нам двоим. Я не поленилась, сходила к её лечащему врачу. Мне было важно выяснить, может ли она самостоятельно ходить и как долго она в инвалидном кресле. И знаешь, что я узнала?
- Ну, откуда я могу это знать?
- У неё парализованы ноги после травмы позвоночника. То есть она попала вместе с сыном в автомобильную катастрофу. Сын погиб, она выжила. Но иногда, говорит она, по ночам, во сне она ходит, там она здорова. Как-то даже бегала в магазин, накупила себе всё, что хотела, потому что деньги у неё были. Но самое интересное, что утром она обнаружила, что в холодильнике и в кухонном столе лежат купленные ею продукты, а на спинке кресла – новая кофта. Она никому об этом не могла сказать. Если бы это был бред, безумие, то откуда всё это появилось. Кто ей всё это принёс? И тогда она приняла данность, что во сне она здорова. В таком состоянии она общалась с тобой, твоей матерью, соседом, с нами. Возможно, что и сосед в реальности не устанавливал никакой двери. Я предположила, что твоя квартира и лестничная клетка на пятом этаже могут оказываться в ином измерении по неизвестным причинам. Возможно, что иногда и квартира тёти Шуры попадала в необъяснимое поле. Но, думаю, это побочный эффект твоих появлений там во время сна. Вспомни, как одна из хозяек твоей квартиры утверждала, что ощущает чьё-то присутствие.
- Чушь какая-то. А квартиру я реально купил или нет?
- Реально, - улыбнулась Катерина. – А тётя Шура, добрая душа, так прониклась ко мне, что ещё при жизни оформила дарственную на меня. Она была одинока. Бывший муж и тот умер год назад. Господи! – воскликнула она. – Ты же не в курсе, что месяц назад она ушла из жизни. Я похоронила её рядом с сыном, как она и просила, все расходы взяла на себя. Николай же помог мне с переоформлением документов. Так что я вновь буду твоей соседкой, - радостно сообщила она. – И у меня появится реальная возможность проверить некоторые мои догадки. Ты ремонт будешь делать в своей квартире?
- Ещё не знаю. Если честно, я ещё не был в ней.
- Прекрасно, вместе осмотрим твоё новое жилище. Я поеду вместе с тобой. Я тоже буду продавать свою квартиру здесь. Я решила переехать в город твоего детства. Он мне очень понравился, - Катерина посмотрела на Василия. – С Николаем по поводу продажи наших квартир я договорюсь. Он всё сам сделает. А когда будет нужно наше присутствие, скажет. Мы приедем. Деньги он переведёт на наши счета. А уж распоряжаться ими мы будем сами.
Василий молча смотрел на неё. Он просто не знал, что надо говорить в подобных случаях.
- Скажи, а двое других соседей на пятом этаже до сих пор живут там? Что с ними?
- С ними всё в порядке. Соседка из пятьдесят восьмой квартиры переехала жить в деревню вместе с мужем. Дочь учится за границей. Когда вернётся (если вернётся), то будет жить там, пока не выйдет замуж или не купит иное жильё.
- Ирина Камушева спрашивала про тебя у тёти Шуры, пока та была жива. Она работает в районной библиотеке заведующей, воспитывает сына одна. С мужем рассталась. Почему? Не ведаю.
- Мы учились с ней в одном классе. И что хотела Камушева?
- Думаю, видеть тебя.
Он не стал говорить, что месяцев пять назад случайно встретил её на улице, когда шёл после собеседования в крупной фирме, куда его хотели взять начальником отдела.
- В шестидесятой квартире живёт семья, что и раньше. Муж, жена и сын с дочерью. Жена сына работает по контракту за границей, скоро должна вернуться.
Василий включил телевизор, потом выключил, снова включил.
- Никак не определишься с выбором? – вдруг спросила Катерина.
- Каким? – Василий перестал нажимать кнопки на пульте.
И тотчас кухня наполнилась жизнерадостной мелодией, которая мягко и почти незаметно превратилась в нечто меланхолическо-усталое. А потом в ней зазвучало сожаление и разочарование.
- Музыкальным, - улыбнулась Катерина. – Ты позволишь мне тщательно осмотреть твою квартиру? Там должно что-то быть. И на это «что-то» почему-то никто не обращал внимания.
- Конечно.
- И когда мы уезжаем?
- Не знаю, но точно не сегодня. Мне надо упаковать некоторые вещи, которые я собираюсь забрать отсюда. Отправить контейнер, а уж потом…
- Ты прав. Мне тоже надо упаковать то, что я заберу с собой. Я позвоню в фирму. Они всё упакуют и отправят. А по мелочам я сама всё соберу. Тебе помощь не нужна?
- Нет. Спасибо. Справлюсь сам.
Через две недели Василий получил расчёт на фирме, где добросовестно проработал много лет. К тому времени они договорились с братом Катерины, смогли отправить контейнер и багаж на новые адреса и в один прекрасный летний день с рюкзаками за плечами и спортивными сумками оказались возле заветного дома.
Катерина открыла дверь пятьдесят девятой квартиры и сообщила:
- Я брошу вещи в комнате, переоденусь и приду к тебе, если ты не против. Мне не терпится осмотреть твою квартиру.
Василий улыбнулся:
- Буду ждать.
Минут через тридцать Катерина позвонила в дверь и сообщила, что ужинать они будут у неё.
- Согласен, - произнёс Василий. – Прошу, товарищ психотерапевт, заманчиво поиграть в сыщиков. Вдруг повезёт?
Они молча осматривали комнату, потом перешли на кухню. Василий застыл возле входной двери в коридоре и пожал плечами.
- Ничего интересного, - вздохнула Катерина. – Странно. Должно было что-то быть. Я нутром чуяла. И вдруг – облом.
- У нас осталось весьма интимное помещение – ванная и санузел в одном флаконе. В унитазе искать нечего, - улыбнулся Василий. – Так что направим наши усилия на антресоль в ванной комнате. Туда почему-то никто не заглядывал, будто её и не существовало. А там может быть что-то интересное. Во всяком случае, мать не случайно при нашей последней встрече просила забрать коробку из-под обуви со старыми письмами отца. Где табуретка? – спросил он и побежал на кухню, а через минуту вернулся со стулом, который раскладывался в двухступенчатую лесенку.
Он выгребал весь накопившийся за много лет хлам с антресоли, пока не добрался до заветной коробки.
- Осторожней, я все вещи вынесла в коридор. Придётся всё разбирать, рассматривать, прежде чем выбросить. А вот коробкой мы с тобой можем заняться сразу. Там ещё что-нибудь осталось?
- Какая-то пластиковая коробочка, к которой крепится хрустальный шар на двух проводках, а на нём – красная кнопка. Это что за аппарат такой?
- Ты меня спрашиваешь?
- Нет, себя.
- Может, в письмах твоего отца есть описание аппарата? Ведь его, наверняка, создавали с какой-то определённой целью. И кто мастер? Что ещё осталось?
- Всё. Больше ничего. Странно, почему все жильцы принимали антресоль за потолок? Хотя, если бы я не знал, что мать нанимала кого-то, чтобы сделали потайную полку с откидной крышкой, чтобы не бросалась в глаза, то и я бы принял её за выступ потолка. Потому, наверное, никому не приходило в голову вскрывать «потолок».
- Слезай. И, пожалуйста, не нажимай никакие кнопки, пока мы не поймём, к чему может привести наше необдуманное действие, - попросила Катерина.
- Моё, ты имеешь в виду? – спросил Василий.
- Ну, да.
Василий спустился вниз. Странный аппарат он отнёс в комнату, затем вернулся, взял коробку из-под обуви с письмами отца и спросил:
- Может, вначале переберём вещи? – он кивнул на сложенные в углу коридора предметы.
- Давай сделаем перерыв. Есть хочется, - призналась Катя. – Хотя, если честно, я просто хочу сделать паузу. Мне почему-то страшно. Я сложу стул и отнесу на кухню. Ты не против?
- Надо вначале закрыть антресоль. Подержи-ка коробку. А потом я сам отнесу стул туда, где его взял. И ещё. Думаю, что еда не спасёт нас с тобой от страха, разве что даст передышку.
- Может, всё же начнём с писем, а уж остальное – потом? - она кивнула на груду хлама.
- Может, - согласился Василий, вернувшись с кухни, открыл коробку с письмами отца и замер, глядя на конверт, лежащий сверху.
На нём ровным почерком отца было написано: «Экспериментальный экземпляр аппарата «Водоворот». Схемы, инструкции, описание принципа действия и сопроводительное письмо.
- Что это? – спросила Катя.
- Возможно, отец изобрёл нечто, что назвал «Водоворотом».
- Это тот самый приборчик, что лежит в комнате на столе?
- Похоже на то. Странно, что это слово словно преследовало меня. Оно неоднократно «вылезало» при разговоре. Но кто бы мог подумать, что за ним стояло нечто, что требовало к себе пристального внимания. 
- Это могло быть простым совпадением.
- Уверена?
- Нет.
Василий вскрыл конверт, внутри, которого была документация с техническими характеристиками аппарата, схемами, описанием, сопроводительными инструкциями. Отдельно – сложенный вчетверо лист, исписанный мелким почерком. Василий достал письмо, а конверт с технической документацией «Водоворота» положил на стол.
- Думаю, что я имею право прочитать то, что отец написал. Итак, «Машенька, пишу это послание на всякий случай. Я изобрёл устройство, позволяющее попадать в иное измерение. Я и сам ещё толком не понял, чего натворил. Одно знаю, что и уничтожить рука не поднимается, и продолжать эксперименты не хочу, потому что не ведаю, какого монстра выпущу на волю. Должен рассказать тебе, что произошло, когда я всё же нажал красную кнопку. Надо рассказать всё по порядку.  Ты помнишь, когда мой отец серьёзно заболел и попал в больницу? Вот тогда-то я рано утром и совершил необдуманный поступок. Это случилось через неделю после его пребывания в больнице. Ему накануне сделали операцию, и я с утра побежал на проходную завода, что находился рядом с нашим домом, чтобы позвонить и узнать, как дела у моего отца. Мне было не по себе, потому что ночью я увидел сон. Я оказался в палате моего отца, увидел, что ему стало плохо, закричал, чтобы пришёл доктор. Врач возмутился, спросил, кто я такой. Я ответил, что его сын. А он вместо благодарности потребовал, чтобы я покинул палату, а потом опомнился и спросил, как я вообще оказался там. Я пожал плечами, потому что сам не знал. Я стоял за дверью, а бригада реаниматоров пыталась вернуть отца к жизни. А потом я услышал, как кто-то сообщил время его смерти – пять часов десять минут. Я вздрогнул, когда открылась дверь, и – проснулся. Я уснул с вечера на диване, не раздеваясь. Я не знал, что делать? Рассказать о своём сновидении или вначале выяснить, что-то о состоянии отца после операции, позвонив в больницу. Я встал, мать уже проснулась, пекла блины на кухне к завтраку. Я тихонько прошёл мимо неё и вышел на улицу. День выдался солнечным, в палисаднике зацвела сирень. Я побежал к проходной завода, попросил у вахтёра разрешение позвонить. То, что я услышал, повергло меня в шок. Мне сообщили, что отец умер в десять минут шестого. Я не знал, как сообщить убийственную новость своим родным. Как я добрёл до дома, что ответил матери – не помню. Я посмотрел на часы, было полседьмого утра. Я сел на стул в комнате, обхватил голову руками и собирался завыть, как ощутил, что кто-то коснулся моего плеча. Я повернулся и увидел Его. Передо мной стоял мой отец живой и здоровый. Он улыбался. И это было не привидение. Первая мысль, что в больнице что-то напутали, ошиблись, потом – как его отпустили и третья – что-то здесь не так. Мой взгляд упал на аппарат, лежащий на столе. Я спросил его шёпотом, что он здесь делает, потому что осознал, что происходит. А он спокойно ответил, что пришёл попрощаться с нами. Что ему надо будет уйти. И тогда я признался ему, что звонил в больницу и мне сообщили время его смерти. Он с грустью посмотрел на меня и подтвердил, что всё, услышанное мною, правда. Но как можно совместить то, что я видел с тем, что я знал? И вдруг до меня дошло. Всё это происходит в другом измерении. И я просто обязан дать ему возможность попрощаться с родными. Он отправился на кухню. Через какое-то время я заглянул туда. Он обнимал мою мать, гладил её по спине и говорил, что должен уйти, что очень любит её, и всегда любил, но ему просто необходимо вернуться туда, где его ждут. Он попрощался с тобой, взъерошил волосы на голове малыша, отчего тот рассмеялся. Вы тогда только проснулись, ты держала Ваську на руках после умывания. Он обнял меня, поблагодарил шёпотом за предоставленную возможность, резко повернулся и вышел. Я молча смотрел в окно, но он так и не появился на дороге. Мать никак не могла понять, как отец после операции смог проделать такой путь до дома. Но она была счастлива. Она была уверена, что ему стало гораздо лучше, иначе бы он не сбежал из больницы. А потом она ощутила тревогу, вдруг испугалась, как он добрался снова до больницы. Она заставила меня пойти к проходной завода и позвонить. Я молча вышел на улицу и впервые пожалел, что не курю. Я долго сидел на лавочке возле дома, а потом вернулся и замер возле двери. «Ничего не говори, - попросила мать. - Я знаю. У меня пусто внутри. Он ушёл. Навсегда. Но как же я благодарна Богу, что он успел попрощаться с нами». А я так и не сказал правду. Пошёл в комнату и выключил своё изобретение. Так вот, я решил не включать его больше. И тебя прошу, не нажимай красную кнопку, когда меня не будет, и Василию накажи. Если всё же случайно нажмёте, то на проводке есть серая кнопка отключения».
Василий перевёл взгляд с письма на аппарат и прошептал:
- Наверное, мать перед отъездом или я что-то запихивал на антресоль и нечаянно включил его изобретение. Представляешь, что было бы, если бы это чудо техники обнаружил кто-то из новых жильцов? Подарок, от которого волосы дыбом встают. Да ещё с описанием принципа действия. Заполучите скандал. Экспериментальный экземпляр хороший специалист всегда может усовершенствовать. Доработать. Сенсация века. К чему может привести его открытие? Ты только подумай. А может, мы и сейчас в другом измерении? Или он работает по принципу цикличности? Потому отец и название такое дал?
- Не накручивай больше того, что есть. И что ты с этим аппаратом сделаешь? – спросила Катерина.
- Вначале отключу. Нет, - он взял коробочку в руки и резким движением вырвал провода, - вырублю навечно. – Возможно, это прорыв в технике, изобретение будущего, но я никому не пожелаю пережить то, что я пережил. Я не вандал. К любому открытию человек должен быть готов. Мой отец приоткрыл дверь в неведомое, сделал шаг и испугался, потому что не знал, что со всем этим делать. Хорошо, что он вовремя остановился, не стал усовершенствовать свой аппарат, а может, не успел. Напрашивается вопрос. А может, трагическая гибель отца и не случайность вовсе? Думаю, что радиус действия у аппарата не большой.
- А может, просто целенаправленный? По какому принципу он работал? Ты думаешь, что, вырвав проводки, решил проблему?
- Я думаю, что преждевременные открытия могут принести больше вреда, чем пользы. Документацию я сожгу вместе с письмами. Это история любви отца и матери. Их история. Тайна взаимодействия двух миров. Меня учили, что чужие письма читать не хорошо. Аппарат тоже предам огню. Это не обсуждается.
- И не хочешь даже попытаться разобраться, что это такое? Описание…
- Не хочу знать, а может, боюсь, что захочу доработать его, усовершенствовать. А нужно ли миру это открытие? И к кому в руки оно попадёт? И как ещё кто-то придумает использовать его? Моя задача не выпустить зло. Не навредить. Никому.
- А ты уверен, что это зло? – спросила Катерина.
- Я не уверен, что это добро. 
- Может, ты и прав. Хотя жалко. У него могли быть такие перспективы. Миниатюрные браслеты для путешествия в другие миры. По доброй воле, а не как тебя насильно втягивали. Это может быть очень интересно.
- Это-то меня и пугает, - произнёс Василий.
- Может, не будешь торопиться?
- Я отложил сожжение на завтра.
- Под звуки бубна? Или в полной тишине жечь будем?
- Без разницы, главное, без свидетелей, чтоб не объяснять, что за ритуал проводится на новоселье.
- Верное решение. А как насчёт хоровода и песен? У тебя как со слухом?
- Не очень.
- А вещи? - она посмотрела на горку в углу коридора.   
- Потом пересмотрю, и всё ненужное выброшу. Только не сегодня. Завтра. Как раз машина за мусором должна приехать. А потом порядок наведу, расставлю по местам вещи, которые должны вот-вот прибыть. Устроюсь на работу, и буду радоваться жизни. 
- Как?
- Как умею, как могу. Мне многое переосмысливать придётся, - произнёс Василий.
- Не тебе одному, - Катерина подошла к окну, и в это время раздался звонок в дверь. – Звонят.
- Слышу. Мне сейчас не до гостей, – произнёс Василий.
- И? Сообщить об этом тому, кто стоит за дверью? – спросила Катерина.
- Нет, - он вышел в коридор, посмотрел в глазок и прошептал: - Бывшая одноклассница. Только её мне и не хватало сейчас. Не готов я. 
- И что делать будешь? В шкафу сидеть, пока не созреешь до общения с ней?
Он вздохнул и открыл дверь.
- Здравствуй, Соколов, - улыбнулась Ирина. – А я вот оказалась в твоих краях и решила сама занести приглашение на встречу с одноклассниками на следующей неделе. Сергей, Колька, Сашка, Лизка и Маринка отозвались на мою инициативу посидеть в кафе, пообщаться. Это наша компашка. Помнишь?
Конечно, он помнил, как и свою роль громоотвода и носового платка для девчонок.
  - Я отправила по почте приглашения всем, но отозвались только наши, - она продолжала стоять на пороге, хотела пошутить по этому поводу, но увидела Катю и смутилась. – Я не вовремя? Вот, - она достала приглашение. – Возьми.
- Спасибо, - произнёс Василий и повернулся к Катерине. – Это…
- Соседка. Уже ухожу, - улыбнулась она и вышла на лестничную клетку.
- Мне тоже пора, – произнесла Ирина.
 Катерина обернулась, увидела растерянность в глазах Василия и вдруг решительно произнесла:
- А знаете что? Пойдёмте ко мне чай пить. С плюшками. 
- Нет-нет, спасибо. Как-нибудь в другой раз. Я на минуту забежала. Мне ещё Тёмку из сада забрать надо. При отсутствии у меня электронной почты и номера телефона Василия, пришлось поработать почтальоном. Так что как-нибудь в другой раз, - повторила она.
- В другой раз. Да. - Катерина открыла дверь пятьдесят девятой квартиры, а потом посмотрела на Василия и Ирину и тихо произнесла: - А может дело не в аппарате вовсе, не в генетике, не в воле отдельно взятого человека. Просто чудеса случаются. К тому же над каждым из нас горит чудесно-прекрасная и одновременно заманчиво-страшная звезда нашей судьбы, горит необыкновенным, но переменчивым светом, который пронизывает пласты всех измерений. И если случается что-то, может, это зачем-то нужно? Ведь есть ещё и Божественный Промысел, Провидение.   
Ирина растерялась, не понимая, что имеет в виду красавица-соседка. Она как-то беспомощно пожала плечами, чуть отступила назад от своего бывшего одноклассника. А Василию показалось, что всё, что было когда-то, никуда не пропало, не исчезло, оно, словно вновь пробудилось и стало выбираться на свет из закрытого наглухо шкафа, куда было помещено на хранение. Бесцеремонно вылезло, осмотрелось и растерялось, не понимая, что делать дальше.
Вот стоит перед ним девушка, рядом с которой он мечтал когда-то идти по жизни вместе. Или не мечтал? Но ведь что-то произошло тогда, после первого поцелуя? Из глубины её глаз виднелся заманчивый, полный неразгаданных тайн мир. Он манил, притягивал к себе. И Василий поддался искушению, посмотрел в её глаза и увидел бесконечное голубое небо, водоворот, в котором можно затеряться и одновременно понять её суть. Но он не хотел её понимать. От подобного парадокса он вздрогнул, вывалился из небесного водоворота на грешную землю и рассмеялся.
- Я не хочу больше ходить по кругу, и не собираюсь обещать то, что не смогу выполнить, - произнёс Василий.
- Извини, - произнесла Ирина и вдруг посмотрела на него с выражением, с каким испугавшиеся и заблудившиеся дети глядят в глаза своего спасителя, резко повернулась и побежала вниз по лестнице.
- Зачем ты так? – спросила Катерина.
- Я устал обманываться, играть в навязанные мне игры, быть деликатным там, где надо быть честным и справедливым. Я не хочу подпитывать иллюзию ни в себе, ни в других. Меня устраивает то, что я имею здесь и сейчас.   
- И что же ты имеешь? – Катерина пристально посмотрела на него.
- Счастье видеть тебя, быть с тобой рядом.
- Ты меня радуешь. Я думала ты никогда не прозреешь.
- Господи, как же мне легко и хорошо с тобой.
- Я тоже тебя люблю, Соколов. Давно.
Он увидел исходящий от неё свет, едва коснулся её губ, как самого нежного цветка на свете и ощутил, что сейчас раскроется иное пространство, где они смогут парить в небе словно птицы. Он зажмурился и услышал:
- Всё будет хорошо. Я рядом.
  Март 2021 год