Бытовуха

Дима лежал на диване, запрокинув руки за голову, и смотрел в потолок. Рядом, повернувшись к нему спиной, посапывала Марина. Ужасно болела голова. Вчера у него начался отпуск, и они с Мариной решили отметить это дело. Хотели чинно, благородно вдвоём распить бутылочку сухого при свечах. Поболтать о том, о сём, посмотреть телик, может немножко покружиться в танце. Но романтики не получилось. Припёрлась её подружка с другом и вместо сухого в ход пошли более крепкие напитки. Вместо медленного танца грохот музыки и пляски с визгами и криками. Потом была ссора с соседями и общение с приехавшим патрулём полиции.
Ну почему всегда так? Нет, всё, с пьянками надо завязывать. Не умеешь пить, нечего и браться. Одни проблемы только. А она дрыхнет себе спокойно. И голова то у неё никогда не болит. Хотя лошадиными дозами употребляет, похлеще любого мужика. Да и была бы здоровая как лошадь. Так нет, весу пятьдесят кило на метр семьдесят. Куда столько помещается? Правда и ест тоже как лошадь. Одним словом, кобыла.
С Мариной они прожили пять лет. Не расписывались, и своих детей не было. Ей тридцать семь,  есть взрослый сын, который живёт отдельно. Больше она детей не хотела, да и узами брака связывать себя не собиралась. Он был на шесть лет моложе и хотел иметь полноценную семью. Дима прекрасно понимал, что у них нет будущего. Для неё всё сводилось к свободным отношениям и атмосфере  постоянного праздника. Работать она не хотела, сидела дома у телевизора, или, что чаще всего бывало, шлялась по подружкам, где опять же не обходилось без спиртного. Однажды он застал её приседающей с тяжёлыми гантелями.

- Ты что, спортом решила заняться? - поинтересовался Дима.

- Да какой спорт к лешему. Я забеременела, подружки посоветовали, чтобы выкидыш случился.
И  добилась своего. Она всегда добивалась своего. Он запомнил тот день, наверное, на всю жизнь. Марина вышла из туалета и показала ему на полотенце кровавый небольшой сгусток мяса. Зачем она это сделала? Ведь знала же, что он хочет сына и против подобного рода методов решения проблем. Да и проблема ли это разве? Многие наоборот хотят иметь детей но не могут.
Я живу с убийцей и являюсь соучастником, думал Дмитрий, глядя на лежащую рядом Марину. Он размышлял, а зачем вообще живёт с ней? За эти пять лет Дима стал ужасно нервным, перессорился почти со всеми друзьями и родными из-за неё. Постоянные пьянки и дебоши не приводили ни к чему хорошему. Ведь у него нет любви к ней! У Марины на её жизненном веку Дима был уже пятый мужчина, с которым она живёт. Всех четверых до него она похоронила. Одному выкололи глаза заточкой в подъезде, другой захлебнулся пьяный в своей блевотине. Один повесился, а последнего раздавило балкой на заводе. Но что-то держало его и не отпускало. Маринка рассказывала, что её бабка была колдуньей, и за ней  тянулся шлейф смертей, неприятностей, и венерических болезней. Похоже, у неё это от родственницы, размышлял Дима. Нет, надо бежать от Марины. Уносить ноги, пока ещё живой.
В дверь позвонили, прервав его раздумья.

- Ну, кого там ещё принесло? - сказал вслух Дима, вставая с дивана и направляясь к двери.
Марина проснулась от звонка, вскочила, пошла надевать халат.
Открыв дверь, Дмитрий обнаружил на пороге друга Володю в приподнятом настроении с бутылкой водки в руках.

- Ну, заходи.

- Здорово, дружище! Сколько лет, сколько зим, - загорланил Вовчик и полез к нему целоваться.

- Да мы же три дня назад виделись, - сказал Дима, отстраняясь от гостя и закрывая дверь.

- Ну не хочешь целоваться, дай тогда я Маринку расцелую, -  попёрся в комнату Вовчик.

- Куда пошёл? Ботинки снимай, - остановил его Дима.

- Да некогда ботинки снимать. Одевайтесь, поехали ко мне. Там тачка у подъезда стоит, - ответил гость, уже обнимая Марину.

- А что за праздник? - спросила она, нехотя отталкиваясь его.

- Ну, у меня так-то день рождения, 28 лет стукнуло. Я особо-то праздновать не хочу, так, посидим втроём, немножко выпьем.

- Ох уж мне это немножко, -  вздохнул Дима, натягивая брюки.


- Эй, ты, Чикатило, вставай!

Дмитрий обнаружил, что лежит в обезьяннике на лавке и его тормошит старшина.

- Давай просыпайся, пошли на допрос.

Дима присел на лавке и взглянул на себя. Шнурки из ботинок и ремень из джинсов были вытащены. Рубашка и брюки были в крови. Голова не соображала, а в глазах стоял туман.

- Да он ещё пьяный, - крикнул кому-то в коридор старшина, - может пусть отоспится ещё?

- Сказано, выводи, значит, выводи, -  ответили старшине.

- Да что случилось то? Где я?

- А ты что ещё не понял? Давай иди, там узнаешь.

Диму вывели в коридор, и он увидел, что в соседней камере сидит Марина.

- Что случилось то? - спросил он уже её.

- Да ты, похоже, Вовку убил.

- Как убил? Не может быть!

-  Давай иди, не разговаривай, - ткнул в спину Диму старшина.

Поднявшись на второй этаж, полицейский завёл его в одну из дверей. В кабинете было три стола с компьютерами, за одним из которых сидела женщина в форме старшего лейтенанта. А другие два занимали крепкие мужчины в штатском. 

- Присаживайся, Пантюхин, - сказала она, указав на стул, стоящий рядом с её столом. Рассказывай, как  ты убивал гражданина Самойлова.

- Какого Самойлова? Я никакого Самойлова не знаю.

- Сейчас я включу кипятильник и вставлю тебе в задний проход. Быстро вспомнишь, кто такой Самойлов, - откликнулся из-за соседнего стола один из гражданских.

Дима переключил внимание на него и, взглянув, не заметил даже доли иронии. Широкий лоб, глаза глубоко посажены в орбиты, крупная выдвинутая вперёд челюсть, тонкие, почти незаметные губы.

-Что уставился? Думаешь, шучу?

Он вытащил здоровенной волосатой ручищей из ящика стола кипятильник и с размаху шлёпнул им об стол. Дима подскочил на стуле.

-Давай рассказывай, а то точно засунет, - проговорил второй, имеющий округлую форму лица, маленький носик и, наоборот, толстые влажные губы. Я тебе по-приятельски советую. Этот может!

Дима дал первому кличку «суровый», а второму «пончик».

- Да какой Самойлов? - спросил Дима, уже повернувшись к женщине, по-видимому, следователю.

- Как какой? Тот, с которым ты и гражданка Кучина распивали спиртное.

- Вовка что ли?

- О, уже память возвращается, - ухмыльнулся суровый опер и начал убирать кипятильник в стол.

- Да никого я не резал! - вскричал Дима.

- Ты что тут орёшь? - выскочил из-за стола «суровый» и врезал ему лёгкую затрещину.

-А тебе, мил человек, кто сказал, что ты его резал? - спросил пончик.
 
Дима начал лихорадочно вспоминать вчерашний вечер. Они с Мариной приехали к Вовчику. Накрыли стол,  смотрели видак, какой-то боевик. Выпили бутылку водки, потом ещё одну. Затем он бегал в магазин и покупал ещё. А потом, потом что? А потом Маринка почему-то оказалась в коротеньком халатике и ходила, виляя задницей перед Вовчиком. Вовка парень молодой и не женатый, да и девушки у него нет. Ну да, а как он должен был это расценить, тем более что гормоны играют. Вовчик шлёпнул её по попке ладошкой.  И я ему сказал, что если ещё раз так сделает, зарежу. А он опять шлёпнул. Ну да, они разодрались, и он точно помнит, что схватил нож со стола. Потом что, что потом? Дима не мог вспомнить, как  махал ножом. Да и не мог он. Хотя нервы сдавать начали в последнее время. Дима припомнил, что тащил окровавленного Вову по паласу в коридор. Потом кричал Марине, чтобы вызвала скорую. Но она почему-то не ответила. Затем он мыл в ванной руки, а Вовчика в квартире не было. А что дальше? Я сел в кресло и пил портвейн прямо из горла. Затем звонили и тарабанили в дверь, а я кричал Марине, чтобы не открывала. А она открыла. Ну да, влетели менты, скинули с кресла на пол и надели наручники. Точно-точно, так и волокли меня за ноги по ступенькам, а потом в машину закинули. Поэтому запястья так болят? Я не хотел никуда идти и сопротивлялся, а наручники сильнее стягивало. Но  вот чтобы Вовку резал, нет, не помню.   

- Так при каких обстоятельствах ты Самойлова зарезал? - спросила следачка.

- Ну, мы распивали спиртное. Маринка зачем-то накинула на себя халат его мамы и стала расхаживать вокруг нас, виляя задницей. Вова шлёпнул её по попе ладонью, а я сказал, чтобы он так не делал.

- Ты говори как есть, - встрял «суровый», надвинувшись на него и глядя в глаза.

- А как есть? - ответил Дима, пытаясь отодвинуться вместе со стулом от опера.

«Суровый» пошёл к своему столу со словами:

-  Ну, я сейчас точно ему кипятильник в задницу вставлю.

- Послушай, гражданин Пантюхин. Нам гражданка Кучина показала, что ты грозился его зарезать. Было дело? - спросил «пончик».

- Сейчас я ему кипятильник вставлю, всё вспомнит, - сказал «суровый», копаясь в столе.

- Да успокойся ты, Сергей, сейчас он нам и так всё расскажет, - вмешалась следователь. Ну, так как, Дмитрий Петрович, было дело?

- Да, было, грозил и за нож хватался. Даже подрались, но чтобы ножом махал, не помню.

- Да ты же, урод, весь в крови, - заорал «суровый». На ноже твои пальчики. Кучина показала, что ты резал.

- Я действительно не помню, гражданин начальник, -  ответил Дима.

- Что тут помнить? Все улики против тебя и свидетельские показания, - сказала следователь. Или ты думаешь, что кто-то ещё кроме вас троих там был? А может это Кучина его зарезала?

- Да нет, она не могла. Хотя, мне кажется, что там ещё кто-то был. Я помню  какие-то мужские голоса.

- Какие, чьи?

- Не знаю, всё как во сне было.

«Суровый» хлопнул папкой по столу.

-  Да это ты, падла, пацана замочил. Не было там больше никого, кроме вас. На Марине твоей ни одного кровавого пятна нет. Ещё и на девку валит.

- Ладно, Кучину надо отпускать и сказать, чтобы вещи ему притащила. А то, что на нём, на экспертизу нужно сдать, - сказала операм следователь. Напиши в протоколе допроса - с моих слов записано верно, и роспись, - протянула она протокол и ручку Диме.

Он взял листок и начал читать расплывающиеся буквы.

- Что ты там читаешь? - заорал опять «суровый». Ты что думаешь, там не правда написана? Подписывай, давай. Как таких козлов ещё земля носит.

- Здесь написано, схватил ножик и нанёс множественные колотые ранения. Но я не помню, чтобы колол.

- Да ты это, ты, больше некому. Жрать меньше надо, тогда и помнить будешь, - сказал «суровый», подойдя к Диме сзади и положив руки на плечи.

- Хорошо, Пантюхин, допиши там, что не помнишь, как наносил удары ножом, - ответила следователь. Уже утро, нам смену сдавать пора.

Дима дописал и расписался в протоколе и всё тот же старшина отвёл его  в обезьянник. Он уселся на лавку и взялся за голову.

- Марина, что, это я действительно его убил? Ты видела? – спросил он, зная, что она до сих пор находиться в соседней камере.

- Ничего я не видела, я спала.

- Как спала, ты что? Мы же при тебе подрались из-за тебя же. Ты же перед Вовкой задницей крутила.

- Ну, подрались и помирились. Дальше сели пить, а я спать ушла.

- Тогда зачем следачке сказала, что это я зарезал?

-  Я такого и не говорила. Когда от долбёжки в дверь проснулась, смотрю, ты в кресле сидишь весь в крови и пол тоже  залит, а Вовки нет. Вот и подумала, что ты его пырнул ножом, как обещал. Но то, что ты его зарезал, я не видела.

- А опера сказали, что ты показания против меня дала.

- Да ничего я не давала. Хотя ты это, больше то никого не было.

- Эй, вы, прекратить разговорчики, - послышался голос старшины. Кучина, выходи, давай.

Марину увели, и Дима остался наедине со своими раздумьями.

Да, наверное, действительно это я.

И ему стало казаться, что так и было. И вроде он начал припоминать, как наносил эти треклятые колотые удары ножом. Может, это сон и ничего не было. Дима улёгся на лавочку и опять задремал.
 
Через какое-то время его разбудил грохот затвора и щелчок ключа в замке. В дверном проёме стоял уже сержант.

- Выходи, давай, потрошитель местного масштаба, - пробасил тот.

Диму отвели опять на второй этаж, но в другой кабинет. Там за столами сидели две женщины, одна капитан, а вторая старший лейтенант.

- Проходи, Пантюхин, присаживайся пока, - предложила старлей место на стуле рядом со своим столом. Так что, значит, из-за женщины товарища порезал? - спросила она, уткнувшись в протоколы допроса. В квартиру пускать не хотел, оказывал сопротивление сотрудникам полиции. Прям рецидивист какой-то. Хотя до этого не судим, не привлекался.

- Получается так, товарищ лейтенант, - ответил Дима, опустив голову.

- А может не ты это? Я буду твоим следователем. Меня зовут Вострикова Наталья Петровна.

Он взглянул на неё. Молодая, можно сказать девушка, лет двадцати пяти. Внимание привлекла серёжка с брюликом в носу. Миловидное личико, в глазах какой-то азарт и доброта. С виду простушка простушкой. Обычная девчонка, каких много ходит по городу. Правда, не у всех брильянты в носу.

- Мне сказали, что все улики против меня.

- Так, да не так. Пальчики на ноже только твои. Что, ни Кучина, ни Самойлов его в руки не брали?

- Как не брали? Маринка им колбасу и хлеб резала, - возмутился Дима.

- Вот, вот, да и хозяин дома не мог не пользоваться своим ножом. Получается, что их пальчики кто-то с ножа стёр. Ты не припомнишь,  может после вашей драки заходил кто? Может, ещё с кем-то выпивали?

- Никого не помню. Помню, как подрались, а дальше как вырубило.

- Даааа, тебе остаётся надеяться на то, что Самойлов всё-таки выживет.

- Так он что, живой?

- Ну, пока живой. В реанимации лежит. Множественные колотые ранения. Задеты сердечная сорочка, лёгкое, селезёнка и печень. Такое чувство, что работал мясник. А ты что-то на мясника не похож. Хотя, кто знает, впечатления бывают обманчивы, - сказала она, немного подумав.

-  Так зачем же вы мне кипятильником угрожали, если знали, что может и не я?

- Кто угрожал?

- Да ваши опера.

- Ты больше то об этом никому не говори, наши сотрудники подобного рода делами не занимаются, - отозвалась капитан из-за соседнего столика. Понял?

- Конечно, понял, как не понять.

- Нечего вино в таких количествах жрать. Напьются, а потом друг дружку режут.

- Да вроде, как и не я ведь.

- Вчера может и не ты, а в следующий раз ты будешь. Таким придуркам на свободе делать нечего, - ответила всё та же капитан.

- Значит так, Пантюхин, ты на данный момент главный подозреваемый в свершении тяжкого преступления. А именно, статья 111 часть первая пункт первый. Нанесение тяжких телесных повреждений, приведшее к опасности для жизни. Без смягчающих вину обстоятельств. То есть от трёх до восьми лет, если Самойлов жив останется, - сказала уже Наталья Петровна. Молись Богу, чтобы жив остался. Я приняла решение отпустить тебя под подписку. Только не вздумай сбегать. По первому звонку у меня как штык. Понял?

- Конечно, понял, Наталья Петровна.

- А я бы его в СИЗО отправила, там целее будет и бегать за ним не надо, - отозвалась капитанша. Нечего таких уродов на волю отпускать.

- Да там уже все камеры переполнены, никуда он не денется, - ответила следователь. Давай расписывайся, снимай штаны и футболку. Вон в углу пакет, твоя дама принесла, переодевайся. А это на экспертизу отправим. Будь на телефоне. Если мне придётся за тобой наряд отправлять, то больше не отпущу, будешь до суда сидеть в изоляторе.   

Когда Дима вышел из отделения на улицу, был уже вечер. Через полчаса   зайдя в квартиру Марины, он с удивлением увидел, что она сидит и распивает спиртное с каким-то мужиком.

- О, привет, братан, - сказал мужик, подымаясь с табуретки и подавая ему руку.

- Привет, привет, - ответил Дима, отвечая ему рукопожатием,  взглянув на Марину. А это кто?

- Это Антон.

- А что он здесь делает?

- Как что? Я здесь живу, - проговорил Антон заплетающимся языком.

- Интересно как-то, ещё сутки назад здесь жил я.

- Слушай, мне в полиции сказали, что тебе восемь лет дадут. Ты что думаешь, я тебя столько лет ждать буду?

- Но меня же ещё не посадили?

- Ну, я думала, что не выпустят уже.

- Это почему?

- Ты же человека убил, в таких случаях не отпускают.

- А почему ты решила, что  это я? И что Вовчик мёртв?

- Мне в полиции сказали, что он убит.

- Да нет еще, слава Богу, пока живой. Надо ждать, пока в себя придёт, а там может ясно будет, что произошло.

- А если не придёт? - спросила Марина, переминаясь на стуле.

- А что ты ёрзаешь? Может, знаешь чего?

- Да ничего я не знаю. Сказала же, что спала. Проснулась от того, что в дверь колотят, смотрю, весь пол в крови. Ты в кресле спишь, Вовы нет. Я дверь открыть хотела, а ключа нет.

- И как же полиция в квартиру попала?

- Они сами открыли, видно где-то ключ взяли.

- Не понимаю я что-то, куда Вовка делся, и кто дверь закрыл тогда, - почесал голову Дима. Всё время я с тобой, Маринка, в истории какие-то попадаю.

- А что я то? Это твой дружок. И вообще, собирай вещи и уходи отсюда.

- Как уходи? Я же свою квартиру сдал. Куда я пойду? Мне идти некуда.

- Это уже не мои проблемы. Иди к брату своему или куда хочешь. Мне такой мужик не нужен. А то не ровен час, ещё кого прирежешь.

-  Я ему прирежу. Да я за тебя сейчас порву его как Тузик грелку, - промычал уже изрядно пьяный Антон, пытаясь встать с табуретки.

Дима положил ему руку на плечо и осадил на прежнее место.

- Закрой пасть, а то мне уже одним больше, одним меньше.

 Антон взглянул на него и замолчал.

- Ладно, удачи вам обоим, - сказал Дима, взял уже собранные и стоящие в коридоре пакеты с вещами и вышел.


- Здравствуйте, Владимир Сергеевич. Меня зовут Вострикова Наталья Петровна. Я занимаюсь следствием по Вашему делу. Мне бы хотелось узнать, что Вы можете рассказать о случившемся 19 июня этого года. Вы можете вспомнить, кто Вам нанёс ножевые ранения?

Самойлов пролежал неделю в реанимации и только вчера его перевели в палату. Шансов выжить было мало. От полученных ранений он потерял четыре литра крови, и были задеты все жизненно важные органы.

- Конечно, помню, - ответил Вова.

Говорить было тяжело от упадка сил, и он практически шептал.

- Их было двое.

- Вы знакомы с этими людьми? Как они выглядят?

- Нет, я их не знаю.

- А как они оказались у Вас в квартире? Кто их впустил?

- Понятия не имею, - прошептал Вова, - я проснулся от шума и увидел, что какой-то мужик отключает двд от телевизора и укладывает  в спортивную сумку. Спрашиваю, ты кто такой? А он ухмыляется, типа спи мужик, это сон. И направился в коридор. Я вскочил с дивана и попытался ухватить его за куртку. Ну, а этот мужик вывернулся и ударил меня по лицу. Я схватил нож со стола и за ним.

- Да что  вас на этих ножах то заклинило? То один схватил, то второй.

- Ну, в общем, я за ним с ножом в коридор, а там ещё один стоит в моей куртке копается. Ну, я тому, который с сумкой, в задницу ножик и воткнул, да там и оставил.  На второго набросился и стал бороться. Ещё Димону кричу, чтобы помог, а тот в кресле дрыхнет, не фига не слышит. И тут почувствовал удар сзади в спину, потом ещё. Я даже не понял, что меня режут. Побежал в комнату,  там бита под диваном лежала. А этот с ножом за мной. Повернулся к нему лицом, думал, может, отмахнусь  как-нибудь, а он ещё несколько раз ударил. Ну, я упал и отключился. Очухался от того, что меня Димон из комнаты в коридор тащит и Маринке кричит, чтобы скорую вызвала.

- А где была Кучина?

- Наверное, в маленькой комнате спала, я её не видел.

- Ну и что дальше?

-  Что дальше? Я Димону говорю, зачем ты меня тащишь?

 А он:

- Так надо.

- До такой степени пьяный, что ничего не понимает. Беги, говорю к соседям, вызывай скорую, а он меня бросил и пошёл в ванную руки мыть. Кукушка, видно, совсем съехала. Я сам кое-как поднялся и к соседям пошёл по квартирам долбиться. Ещё и открывать никто не хотел. Уже ниже на этаж ползком дополз, там бабушка какая-то открыла, вызвала скорую.

- Ну а двери то на ключ зачем закрыл?

- А я и не закрывал. Что мне, делать нечего было, ещё о дверях думать.

- У нас на Пантюхина все предположения были, что это он тебя порезал.

- Кто? Димон? - попытался улыбнуться Владимир. Да он еле на ногах стоял. Я бы его одной левой.

- Да я уже поняла, что ты крутой боец, - усмехнулась Наталья Петровна. Значит, надо искать человека с колотым ранением в мягкую часть... А как они выглядели, может, приметы какие?

- Ну, этот, который порезал, примерно с меня ростом.

- Значит,около метра восемьдесяти , - ответила она.

- Ну да, где-то так. Крепенький, в спортивном костюме, кепка на башке была. Да, еще на шее наколка, змея обвивает нож. А второй тоже в костюме, мелкий и лысый.

- А возраст у них примерно какой?

- Да где-то мои ровесники, лет под тридцать.

-Ну, хорошо, выздоравливайте, гражданин Самойлов. И задумаетесь на будущее, с кем пьёте. А лучше вообще не пить. В следующий раз могут уже и не спасти.


- Проходите, гражданка Кучина, присаживайтесь, у меня к Вам есть несколько вопросов.

- Да я же уже всё рассказала. Что ещё говорить то? Вроде и так всё ясно. Димон его порезал! Его и таскайте.

- Да нет, как раз он-то его и не резал. Самойлов пришёл в себя и дал совершенно другие показания.

- Да? И кто же это был?

- Вам говорит что-то фамилия Дементьев?

Марина стала нервно перебирать пальцы рук.

- Нет, я такой фамилии не знаю.

- А вот Вас этот человек прекрасно знает. Нам всё известно и он уже даёт признательные показания. И я бы посоветовала Вам сделать явку с повинной, пока есть время. Рассказывайте, как дело было.

Марина стала переминаться на стуле.

- Ну как было? Эти два полудурка, Димон с Вованом, подрались, потом помирились и дальше бухать. Я дождалась, пока они уснут,  и вышла во двор. «Чеснок» с «лысым» уже ждали там.

- Чеснок-это Дементьев?

- Я не знаю их фамилий.

- А как они узнали, что Вы находитесь в этом доме?

-  Ну, мы же в 21 веке живём, есть сотовый, позвонила.

- Как сказать, вот у Самойлова и Пантюхина телефонов не оказалось.

- Да, у Димона мы телефон пропили, когда на опохмелку не хватало. А Вовкин «чеснок» прихватил. Вы же и сами наверно знаете.

- Хорошо, а зачем тогда во двор вышли, могли бы и позвонить.

- Ну, я на вроде того, что за спиртным ушла. Мало ли эти проснутся, а тут хату выставляют. Типа ушла, дверь не закрыла, ключей не было. Чтобы ко мне без особых претензий. Да, виновата, но не наводчица же.

- Хорошо, что было дальше.

- Ну, они зашли в квартиру, а я ждала этажом выше, - Марина зарыдала. Я же не знала, что так получится. Через некоторое время они с вещами выскочили, говорят, мы там мужика зарезали. Иди туда и сиди  в квартире. Полицию часика через два вызовешь. Скажешь, что твой хахаль его замочил. Они, видимо, пальчики с ножа свои стёрли, а Димке ножик в руку вложили. Думали, что Вовка умер.

- Ну, а потом что?- спросила следователь, записывая показания Марины.

- Потом они ушли, а я пошла в квартиру. Дверь приоткрыла, Дима с Вовай на пороге вошкаются. Димон меня зовёт, чтобы скорую вызвала. Ну, я назад, выше этажом. Через пару минут Вовчик из квартиры вышел, давай по соседям звонить, а ему не открывает никто. Он  ползком на нижний этаж спустился. Я в дверь и прошмыгнула. Смотрю, Дима в кресле сидит, портвейн попивает,  про другана и забыл. А мне и на руку, в комнату прошла, вроде как и не уходила никуда.

- Понятно. Ну, а дверь зачем на замок закрыли и открывать потом не хотели?

- Так он  всё время пьяный орёт, чтобы никому не открывала. Думаю, если сейчас полицию вызовут, те звонить начнут, а тут Димон орёт, чтобы не впускала. Сразу на него и подумают. С чего бы так кричать, значит, виноват.

- Придётся Вам, гражданка, Кучина у нас задержаться. Ну, а по остальным эпизодам мы потом разберёмся.

- По каким остальным? - вспыхнула Маринка.

- Как по каким? Что-то меня наталкивает на мысль, что это уже не первая кража. Нет ничего тайного, что не стало бы явным.