Квартирный вопрос

  Как правило, перед молодой семьёй вдруг внезапно встаёт вопрос жилья.
Жили-жили и вдруг, оказывается, дома-то нет. Есть чужое жильё в котором тебе из милости дали пожить. Детей уже двое и не своя, однокомнатная квартира уже маловата. А где взять такую, чтоб побольше была, да ещё и твоя собственная?
     Поняв, что муж на подвиги не способен, я занялась этим вопросом сама.
Подходило время входить из декретного отпуска по уходу за ребёнком. Возвращаться на комбинат - полная безнадёга. Люди по 10 лет в очереди на получение жилья стоят, а я ещё и в очередь не вставала.    
     За стеной у нас жили Володя с мамой. Симпатичный и добрый, он сто раз выручал меня в самых экстренных случаях… Раньше не было стационарных помоек во дворах, а приезжала мусоросборочная машина и по времени все выходили с мешками, ведёрками и выбрасывали мусор. Машина стояла не долго. Все побросали свои отходы и она отправлялась в следующий двор. Ждать она никого не собиралась. А у меня двое маленьких детей и пока я с ними прощаюсь - мусорка уйдёт. Поэтому я стремительно хватаю пакет и бегом за дверь. А замок английский — щёлк! И всё. Дети в клетке — я в шлёпках и без ключа перед дверью. Сначала это был кошмар. Я через соседей звонила мужу и ждала когда он прибежит с работы и откроет дверь. А потом, как-то получилось само собой. Звоню в дверь соседа, Володя открывает, сразу всё понимает: « Опять!»  И бегом на балкон, перешагивает и всё. Все спасены!
     Не зря говорят: «Случай — псевдоним Бога!»  И вот в один из таких моментов Володя и говорит: « Тебе же на работу скоро выходить, давай к нам на   строящийся завод, нам нужен экономист в литейный цех. Завод ещё не запущен,, одновременно дом для сотрудников почти готов, жильё получишь».
     Полине исполнилось три года и на следующий же день я вышла на работу. Это был март 1988 года. Я была девятнадцатая принятая на работу к этому времени.
     Завод строился. Не было ни отопления, ни тепла, ни воды, ни туалета. В одном только крыле заводоуправления была одна большая комната, в которой работали все: технологи, экономисты, плановики, бухгалтеры, начальники цехов — всё руководство завода.
     В уголке комнаты стояли пара резиновых сапог примерно 43 размера. Одни на всех. Туалет-то был на улице, в скворечнике, а до него добраться можно было только в таких сапожищах! Столов вроде бы хватало, но стулья были в дефиците, каждый норовил утянуть у другого.
     Однажды к нам наведался сам секретарь горкома партии. Взял стул, присел к начальнику цеха пообщаться. Тут вдруг технолог Галия подходит к нему и так строго: «Встаньте!», он встал, она переворачивает стул, а там её фамилия. «Нашла!», радостно объявила Галия и утащила помеченный стул. И никто даже глазом не моргнул, сам секретарь извинился.                Первым должен был заработать мой цех-цех точного стального литья.
     Потихоньку начали набирать рабочих. На модельный участок в основном женщин. Модельки для литья мелкие, лёгкие, работа на полуавтомате-карусели. Вручную надо только вынимать из холодной воды восковые детальки и нанизывать их на ёлочку, ну и конечно следить за работой станка и наличием запрессовочной смеси. Оборудование уже стояло в цехе и нас: рабочих и меня с ними отправили в командировку в город Горький ( с 1990 года-Нижний Новгород)  учиться работать на станках-каруселях, а меня — познакомиться с нормативами, учётом и планированием.
     Вот где мне чётко дали понять,что я не из рабочих и крестьян. Женщин, с которыми добиралась до тогда ещё города Горького я не знала, их только-только набрали.
     При заселении в общежитие они, вдруг, резко выступили против моего присутствия, просто не захотели меня видеть рядом с собой в общежитии. И чем это я их так пугала? Нет и всё! Общежитие для рабочих! Не пустили даже на одну первую ночь, с дороги, уставшую не меньше чем они. Обещала, что завтра с утра перееду в гостиницу. Но нет! Не уговорила! Особенно непреклонны были две подружки, остальные, в основном, молчали. Кто-то был абсолютно равнодушен, кто-то опустил грустно глаза, а кто-то сочувствовал, видно было, но молча. Даже страшно стало. Так вот ведь наверняка и расстреливали в своё время, с молчаливого согласия большинства.
     И вот с дороги, уставшая и злая на всех и всё, с тяжёлой сумкой, на каблуках-ноги всмятку, ещё и жара, я пошла «гулять» в поисках гостиницы.
Город абсолютно незнаком. Я просто плелась по улице и спрашивала прохожих, где гостиница. А в гостиницах в те времена никогда не было мест! Я шла дальше, ни о чём не думая, а уже скоро ночь! В одной из таких гостиниц какой-то мужчина дал мне адрес дома-гостиницы для цирковых артистов: « Там нет никакой вывески, но ты заходи, не бойся, места там бывают и люди добрые.»
     И он оказался прав, я получила комнату. Удивилась тишине, впечатление, что никого нет, одна вахтёрша. Но я так устала, что не до вопросов было, лишь бы добраться до душа и кровати!
     Светопредставление началось в час ночи. Проснулась от запаха жареного мяса, очень сильно и вкусно пахло из кухни, которая оказалась рядом с моей комнатой. За одной стеной громкий, чёткий мужской голос: « Муха-голос!» и в ответ: «Гав-гав!» и так раз сто! Я уже тоже была готова загавкать. За другой стеной видимо семейка жила с маленьким ребёнком. Женского голоса ни разу не слышала, а вот мужчина орал и матерился. До меня дошло, что это он учил маленького какать в горшок! Задача конечно трудная, по себе знаю, но ребёнок, который орёт как резаный и сопротивляется, какать в горшок точно не будет.
И так до самого утра! Я вставала, шла на работу — гостиница спала, я возвращалась — они были на работе до самой ночи. И так почти 10 ночей! А какие там были разборки ревности между женщинами! И всё это перед моей дверью. Самое интересное, своих соседей я не видела ни разу. В выходные я гуляла.
     Самое-самое это вид от памятника Чкалову.  Две реки Ока и Волга мирно  встречаются, но не только друг с другом , но и с небом, которое по цвету совпадает с водой. Перед глазами величие природы и России.
     Завод строился и начинал работать. Очереди на квартиру никто не видел. Да была ли она? Начались волнения по этому поводу. Было составлено письмо к директору завода, с просьбой разъяснить порядок получения квартир, ведь обнаружились вдруг и афганцы и сносчики и сколько их там ещё, льготников.
     Расскажу немного о директоре (давно уже умер). Мужчина среднего возраста, просто красавец: высокий, стройный, чёрные волнистые с сединой на висках волосы, лицо артиста с идеальными пропорциями: нос, рот, лоб и жёсткие злые красивые глаза! Сколько же он мне, и не только мне крови попортил! Особенно нам доставалось перед получением квартир. Чтоб жизнь нам не казалась мёдом он придумал себе забаву: в 5 часов (конец рабочего дня) все мы  по одному заходили к нему в кабинет и рассказывали, чем занимались (с 8 до 17 часов ) в рабочее время. Нас примерно 10 человек, очередь могла подойти и в 8 часов вечера. Он мог прицепиться по любому вопросу к любому из нас и продержать целый час. А очередь ждала. Попробуй уйди — завтра с утра приказ об увольнении уже будет висеть на видном месте-перед его кабинетом. Он заходил к нам без пяти минут до конца рабочего времени и объявлял : « Оперативка сегодня в 8 вечера». При этом ехидно так заглядывал в глаза и спрашивал: « Кто-то против? Все согласны? Какие молодцы - все за!» И что тут делать? Сидя на оперативке с утра мы прятались друг за друга, стараясь стать невидимками. Если он поднял кого — то тот погиб, а все остальные выдыхали. Всё! Пронесло! Этого человека, Лев Михайлович ( так звали нашего директора) дожуёт до последнего,сотрёт в порошок и растопчет! Кое кого из ребят после этого увозила скорая в кардиологию.
     Лев Михайлович поймал меня в коридоре и спрашивает: « Ты подписывала письмо по поводу очереди? - « Конечно, мне же тоже интересно какая я в списке?» - « Ты была 39-я, а сейчас ты 49-я, ещё раз рот откроешь — будешь 69-я!» Но это всё оказалось к лучшему. Дом десятиподъездный, я оказалась в восьмом, что подальше от размещённого в первых подъездах магазина «Магнит», пивнушки, молочной кухни и.т.д.
     И вот пришло время выдачи ключей от квартир! По одному, в порядке очереди, все заходили в кабинет начальника АХЧ , он выдавал ключи и просто сообщал номер квартиры. Дошла и моя очередь. Протягивая мне ключи, Валуев ( так его называли) вдруг сообщает: « Вот тебе от однокомнатной квартиры — бери и радуйся! -  Как это от однокомнатной? У меня двое детей-мне нужна двухкомнатная! - Или бери, или вообще ничего не получишь. Нет больше двухкомнатных — закончились!» Я забрала ключи, и даже не спросила, где эта квартира находится. И как же мне гадко стало на душе! Как всё противно, но я точно знала, уверена была на 100 процентов, что со мной этот фокус не пройдёт! Никому, ни одного слова не сказала ни в пятницу, когда это случилось,ни в субботу, ни в воскресенье. Молчала и думала: « Что делать?»
     Уже вечером в воскресенье до меня дошло! Ведь у меня есть родной дядя Дмитрий Аверьянович — в то самое время начальник ОБХСС ( отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности). Вот ему я и позвонила, рассказала, кто такой Валуев и что он мне предложил. Я использовала служебное положение Дяди ( вечная ему память!)  Иначе уже было нельзя! Я боролась за свою семью, за детей!
     В понедельник, не успела войти в кабинет - меня вызывает Валуев. Сначала стал молоть, что я его не так поняла, он хотел дать мне ключи от двухкомнатной, но по ошибке, дал не те. Потом заявил, что я напрасно жаловалась, он бы и так всё исправил. « Вот тебе ключи от двухкомнатной на втором этаже!». И тут я совсем непроизвольно заявила: « Не хочу на втором, хочу на третьем!». Нашлись очевидцы, присутствующие при телефонном разговоре. Дмитрий так орал на Валуева матом и так грозил с ним разобраться, что тот сидел красный как рак с пляшущей трубкой в руках.
     Это был июль. С разрешения начальства все, кто получил ключи тут же стали занимать свои квартиры. Нам же перевозить практически было нечего.
     Надо было покупать всё, у нас в магазинах не было ничего, абсолютно! Ни кроватей, ни столов, ни шкафов, ни постельного белья, ни посуды! Сейчас это трудно даже представить. Я взяла половину отпуска и мы с Андреем, которому уже было 8 лет отправились в Ташкент, за мебелью. Там жили две сестры моей мамы. Деньги достались мне в качестве наследства от мамы - полторы тысячи рублей. На эти деньги я там купила стенку пятисекционную, кухонный гарнитур, шторы, постельное бельё и ещё много чего, даже платье себе купила в фирменном индийском магазине «Ганг». Какое было красивое, лёгкое летнее платье! Как я его любила, заносила до последнего! Всё это было загружено в контейнер. Тётка Анна, у которой мы гостили, уверяла, что контейнер не примут к отправке. Уже были сложные отношения с Узбекистаном и выпускали только контейнеры переезжающих, в основном военных со своей мебелью.
     Поэтому она откопала где-то старые стулья, покрывала, и мою новую мебель замаскировала. На таможне, при отправке узбек открыл настежь двери контейнера и тут же их закрыл.
     Заселить-то нас заселили, но документов никаких не выдали. Лев Михайлович просто зверел: « Я тебе дал квартиру, ты живёшь в моей квартире!». Запросто мог выселить на улицу вместе с мебелью и детьми.
     Мы с Мариной - технологом с утра до вечера носились между цехом и начальством. Я уже пронормировала все операции, заполнила все документы. Весь цех оказался на нас: мастерах, технологе и экономисте. При этом только наш цех выпускал продукцию какую-никакую. При этом существовал отдел труда и заработной платы, плановый отдел с полным штатом работников. Ни одного из них я ни разу не видела в цехе. Все только следили за моей работой и по любому поводу строчили докладные директору. Нас, действительно работающих, лишали премии на 200 процентов. Сколько я там работала, всё время пыталась выяснить, кому я принадлежу? Кто мой начальник? Если что-то нужно плановому отделу они сразу приказ, оказывается я их работник. При этом начальник цеха уверен, что я его собственность и плевал он на начальника планового отдела. Доставалось и от тех и от других.
     Однажды так достали, что я написала заявление на перевод в цех на рабочее место. Спрятаться решила, отдохнуть. Мне там карусель чуть голову не размозжила. Полезла за чем-то и голова попала между стойкой и движущейся рывком прессформой. Получила как следует, хорошо, что не зажало и не раздавило мою бедную голову. Пальцы от холодной воды стали  даже не как сосиски, а как сардельки, опухли и покраснели. Я была удивлена, что у других такого не было. После пяти ночных смен я была не я. Всё вокруг казалось не реальным, всё как в кино, будто смотрю на всё и всех со стороны и очень много мелочей бросается в глаза.
     Вдруг появился в цехе Лев Михайлович и был страшно удивлён: « Ты что тут делаешь? - Работаю я, Лев Михайлович! - Твоё место в отделе - бегом на своё место!». Артист - сам ведь приказ о переводе подписывал. И вот на доске приказов появился список всех ИТР, которые должны теперь отработать как я по две недели на рабочем месте. Опять мне «спасибо».
     И вот в ноябре нам в администрации выдали ордера на квартиры, и сразу оформили приватизацию. Наконец-то! Теперь это уже была собственная квартира!
     В декабре стало совсем невыносимо! Терпенье кончилось, сил сопротивляться уже не осталось.
     Всё!!! Выгонят - пусть выгоняют, квартиру отберут... А в голове всё-таки мелькала мысль: «Пусть попробуют!»
     И перед новым 1989 годом я подала заявление на увольнение. Это был первый случай на заводе. Подала по всем правилам, чтоб не пропало и даже копии сделала с подписями.
    С одной стороны вроде бы сказка: за 10 месяцев заработать и получить квартиру, хорошую квартиру не хрущёвку. Но с другой стороны пришлось очень много пережить за это время: подлости, предательства, оскорбления от вполне себе симпатичных людей, сколько разочарования в порядочности казалось бы хороших и честных почти друзей.
     Все сроки прошли, а меня никто не выгоняет из уже моей квартиры. Все ждали что будет. И когда поняли, что можно так вот взять и уволиться, то народ посыпался с завода. Некоторые даже благодарили за смелость: « Первым не за что бы не решился!»
     Это был последний дом, построенный СССР в нашем городе, дом, в котором квартиры раздавались, а не продавались!