32

.32.


Моя жизнь изменилась, другой стала я. Во мне открылась бездна, и я в неё заглянула и отвести взгляд от неё было не в моих силах, человек этого сделать не может. Он должен вглядеться в неё, то есть в себя, и разглядеть в ней то, что требует быть объяснённым. Он должен удержаться на краю бездны, его держит его человеческое достоинство: я должна понять то, что во мне, что самое человеческое во мне, моё, в чём властна я и никто другой. Никто другой?! Нет! Одной мне не удержаться, это я уже знаю, меня топит страх, я теряю опору. Мне нужны брат и Бог. И они мне даны! Брат и Бог. Брат – с рождения, Бог с помощью брата. Да святятся Имена Ваши.
Так вот для чего дают нам братьев! Каину – Авель, Аврааму – Аран и Нахор, Измаилу – Ицхак, Эсаву – Яаков. Чтобы помочь друг другу выбраться из трясины плоти, скрывающей дух. Но враждуют они и множат и наращивают человеческую историю.
Я стала жить, как охотничья собака, спущенная с цепи, в постоянной охотничьей стойке, всё вокруг стало дичью – вопросом: что это? для чего?
Мне, такой, какой я стала, не было места в прежней жизни на прежнем месте, мой еврейский Бог и моя бездна требовали другого. Охотничья собака чуяла другие травы другой земли. И чудо было в том, что путь к ней стал для меня открыт.
Я помню всё: как расставалась с родными, друзьями, страной, городом, где родилась. Я знала, что мне расставаться легче, чем моим родителям и братьям, меня вела сила, упорнее которой нет ничего на свете, – сила, возвращающая к Нему.
На границе мне предстояло испытание: я должна была уничтожить мои записи – перекладины моей лестницы. От дома до границы нас сопровождали гебисты, ни одной личной бумаги не должно было попасть в их руки. Записи я уничтожила, предварительно вызубрив. И восстановила, прибыв в Вену.