35

.35.


Мужчина и женщина. Необоримое притяжение, мощнее притяжения планет. Космические пространства сократились мгновенно со скоростью цепной реакции. Разум сгорел (задержался вопрос: что это? для чего?) и остатками пепла наблюдает обезумев-
шую плоть.
Он не свободен.
Пойду за ним – нарушу закон, вложенный внутрь меня, и связь времён распадётся. Жизнь моя станет блевотиной, не прощу себе слабости: зачем? на потеху плоти?! Позор, наказание, разрушение.
Не пойду за ним – не жить мне, это сильнее меня.
И так, и так разрушение.
Господи, что это? куда Ты завёл меня?! Для чего?!!
 
Господи, Господи, Господи, Господи,
Господи, Господи, Господи, Господи,
 Господи, Господи, Господи, Господи,
…………………………………………………………..

И так ночи и дни.
Я сказала: мне нет спасения. Я увидела свой предел.

Узел развязал он, он сказал: я знаю, что должен сделать, я увезу тебя в горы.
Вот оно что! Да, в горы, где открывается тайна, на гору, где полуают ответ. Я готова, Господи, я готова, выдержу всё, чтобы другому не проходить этот путь. Положись на меня.
Наша горящая плоть привела нас на гору.
Тайна сотворения человеческой плоти открылась мне.
Как принял решение он? Он увидел предел свой.

Страсть посылают нам, чтоб, проживая её, мы узнали, что скрыто за нею.

Слово можно забыть, а помня его, ему не поверить. Глаза можно обвинить в видении фата-морганы. Жизнь, наполненную всем, что есть в ней, забыть нельзя.
Первое, что различила, был звук подобный щелчку выключателя, за ним пришла темнота и ощущение полёта в ней. Потом стал слышен всё нарастающий шум, затем стал ясен источник его: хлопанье крыльев, затем – залитая солнечным светом вершина горы. Я кошка и надо мной орёл, бьющий огромными крыльями. Орёл был везде, во мне и надо мной. Острым клювом он рвал моё от рождения рваное ухо, а я, мягкими губами кошки, не пуская в ход зубы, рвала его грудь. И пещера, память сохранила пещеру. Темнота – пещера? Была ли пещера на вершине горы? Но пещера была.
А потом вернулась к Адаму. Он оставался со мной. Меня с ним не было.
Так вот как Бог сотворил человека! Так вот для чего Он разделил небо и землю. И сотворил птицу в пятый день Творения, а ночью шестого – кошку, готовую к встрече с орлом. И, соединив их, сотворил плоть человека.
 
Так вот какова тайна сфинкса и керувов, охраняющих вход в рай – Ковчег Завета своими распростёртыми крыльями.
В тот миг осветили мне путь сотворения человека: встречу северного орла с египетской кошкой (львицей?) на вершине горы Синай; и Храмовую гору, где кошка родила человека, ушедшего на восток; и путь праотцов с востока в Египет и обратно; и Иерусалимский Храм, стоящий на месте рождения человека – Святая Святых; и я на краю света, на горе, с которой поднялся орёл – исполнитель Его веления. Этой горы достиг Одиссей, и с неё началось его и моё возвращение в прошлое.
Миг прошел, и свет притух и оставил тоску по себе, жажду искать путь к его источнику.

Возвращение к Адаму было победой, к ней шла много дней, не подозревая о ней, не зная, куда иду. Лавина– страсть обрушилась на меня и застала врасплох. Она разрушала живущий во мне закон, и я сопротивлялась власти этой лавины. Я всегда умела владеть собой, а тут это умение покинуло меня, я теряла узду. Картина разрушения меня была отталкивающей и позорной, грозила близким моим и ввергала в хаос. Но я была бессильна сдержать лавину, она окружала меня плотным кольцом, и не было выхода из него.
Господи, что это? Куда Ты завёл меня?! Для чего?!!
 Я дни и ночи молилась.
Господи, Господи, Господи, Господи,
 Господи, Господи, Господи, Господи,
 Господи, Господи, Господи, Господи…
Узел развязал Адам, он сказал: я знаю, что должен сделать, я увезу тебя в горы. И напряжение, держащее меня на пике возможного, вдруг ослабло, я поняла смысл сказанных им слов. Кто вложил в него эти слова? Только Тот, Кто накрыл нас лавиной.
Вот оно что! Да, в горы, туда, где открывается тайна, на гору, где получают ответ, я готова, Господи, я готова, выдержу всё, чтобы другому не проходить этот путь, положись на меня. Этот другой неведомый мне человек вдруг возник и стал мне опорой. Плод хитрости ума, строящего себе защиту? Не знаю, но этот неведомый мне человек возник и его необходимо защитить, потому что, если я не выдержу испытания, испытают другого. Я уже знала, что прохожу испытание.
Восприятие мною мира изменилось. Логика связывала несвязуемое прежде, весь мир, его сигналы и голос человека служили мне. Это мог быть гром, и крик птицы, и слова человека полные для меня смысла и лишённые какого-либо смысла для говорящего. И ещё помню связанность рта, его открывала, чтобы сказать необходимое, суета рта исчезла.
Ещё жило во мне опасение, что привычная жизнь выбросит меня из мира этой колдовской реальности, но эта реальность оказалась сильнее привычной прежней. Колдовство этого нового для меня полного смысла мира не оставляло меня, его невозможно с себя стряхнуть, чтобы вернуться в реальность привычную. Реальности поменялись местами. Новый мир стал реальностью, в которую упёрлись ноги, привычный прежний мир служил ей.
Для того, чтобы это произошло, привычная реальность должна остаться позади, то, что спасёт тебя, не присутствует в ней, поэтому ты её оставляешь. Ты точно знаешь, что там, в этом привычном знакомом с рождения мире твоего спасения нет, с ним оборваны связи. И единственный, кто остаётся с тобой, – Он. Он магнит твоего притяжения, страсти знать, потому что ты уже знаешь, что Он, невидимый, есть, и, судя по следам, оставленным для меня и наблюдаемым мною, меня ведёт. И тогда отдаешь себя в Его руки и Он берёт тебя в Свой мир и открывает тайну, за которой пришла.
А потом мы поднялись на гору и меня взяли в мир настоящего, туда, где Бог творил человека. Это уже были не Его следы на земле, это было чаепитие с Ним. С этого Его крючка уже не сорваться.
Страх хаоса и разрушения, и напряжение ожидания разрешения, и опасение, что колдовство прервётся, сменились ликованием победы. Я победила. Победили вера в Него и доверие себе. Я дала волю чутью вести меня в парадоксальной ситуации, грозящей мне гибелью. Я доверилась рождавшемуся во мне знанию: события жизни не хаотичны и не случайны, в их течении скрыта цель, и, прожитые на пределе возможностей человека, ведут к раскрытию этой цели.
Мне осветили путь человека на земле с момента его сотворения. Осветили так, как мне было необходимо всегда. Всегда главным для меня было видеть общий план, в прояснении деталей не было острой необходимости. Потом я узнала, что детали-этапы требуют времени, жизни и слова. А когда Он забрал у меня брата, узнала, что ещё они требуют одиночества. В наглухо замкнутой камере одиночества, где ни одна капля слова не падает наземь, годами бродит и настаивается слово, чтобы в назначенный ему час вырваться на свободу пьянящей радостью вина.