Именем Космоса. Часть 3. Глава 32

Глава XXXII

Ещё около недели медикологи занимались регенерацией, осторожно, шаг за шагом, восстанавливая повреждённые органы и ткани Капитана. Он относился к стараниям медиков невозмутимо, иногда отпуская в адрес напрасности их усилий насмешливые, но не злобные замечания. Даргол удивлялся себе, как легко, безо всякого опасения, доверился он этим медикам, хоть у любого из них могли оказаться счёты с пиратами, и рассчитаться с ним, главарём, первым виновником, было сейчас проще простого.

Несмотря на безрадостные с его точки зрения перспективы, на душе Даргола было солнечно и тихо. Он рад был неожиданному продлению своей жизни и ещё больше – тому, что двое близких ему людей живы и находятся рядом.

В первый же день, когда Майран вернулся с Земли, Даргол заговорил с ним о безопасности Фарите.

– Теперь, поскольку я жив и оказался в цивилизации, могут найтись те, кто захочет свести счёты со мной. Я не говорю о цивилизованных – я их не знаю. Я о пиратах. Полагаю, что достать меня на Антлоите им будет сложно. Ты – по-прежнему в хорошей форме, и справиться с тобой не так просто. Но в их поле зрения окажется Фарите. Насколько ты способен защитить её?

– Фарите защищена, Капитан.

– Помнится, ты уже говорил мне это.

– Я говорил, что на Земле она в безопасности. На Аниоте пираты знали, кто она и где её найти. Сейчас данных на неё нет нигде, кроме... некоторых структур СГБ. Даже если она прилетит к вам на Антлоиту, это никак не отразится на её безопасности. Она – одна из многих посетителей Антлоиты. Риск, которому она подвергается, такой же, как у других жителей Галактики и связан с выходом в Космос на лайнере.

– Но насколько я понимаю, я не всегда буду на Антлоите. Что тогда? Заставить Фарите не встречаться со мной... – Даргол горько улыбнулся. – Если уж она сумела прорваться ко мне через всю группировку и Кильрата! Каким вообще ты видишь теперь моё будущее? Что ты там говорил на Терции о суде?

Майран рассказал ему, что думал об этом сам.

– И какие, на твой взгляд, у меня шансы? – спросил Даргол. И Майран не понял, чего в этом вопросе больше: естественного интереса к своей судьбе или насмешки.

– Я считаю, что неплохие.

– Но не стопроцентные?

– Я сказал бы «стопроцентные», но судьба обычно наказывает за лишнюю самоуверенность.

– Ага, положимся на судьбу. И как он будет проходить, этот суд?

– Не знаю, Даргол!

– Я – Капитан, – негромко напомнил он.

Майран сжал зубы.

– Зачем?

– А что изменилось от того, что я оказался в цивилизации? Или обо мне, как и раньше, не станут распускать сплетен – везде, где появится какая-то информация? Имя – это то, что принадлежит лично мне, и даже тебе я его не называл.

– Значит, я должен как прежде называть вас Капитаном, несмотря на то, что ваше пиратство в прошлом?

– До тех пор, пока вы не определитесь, кто я и где моё место – да.

– Кто – мы?

– Цивилизация.

– Я понял, Капитан, – сказал Майран зло.

Даргол кивнул.

– Так что с судом? Когда он будет?

– Прилетит Чиль – спросим у него. Я знаю об этом не больше вашего, но он обещал выяснить это.

– Выяснить у кого? У Джона Уэлта?

– Это дело не только СГБ, но и УДГ, и вообще жителей Галактики. Ваш случай беспрецедентный, аналогов ему не было и, думаю, не будет. У всех двенадцати цивилизаций нет опыта в решении такого вопроса.

– Кто он – Чиль?

– Мой друг.

– А кто был третьим?

– Землянин. Постарше меня. Мы учились вместе и жили в одной комнате.

– И погиб он?..

– Возможно, он жив, – выдохнул Майран.

– И всё-таки, это не даёт ответа на вопрос, кто такой Чиль. Он твой начальник, так?

– Да.

– Разве в компетенции разведки решать вопросы, подобные моему?

– Он занимается этим.

– Почему?

– Потому что он – мой друг. Подождите, пока он прилетит. Тогда увидите сами.


Чиль прилетел на Антлоиту в субботу. К этому времени, после глубинной регенерации, к Дарголу вернулись некоторые движения. Он смог поднимать руки, брать предметы. Ему подстригли волосы, и лицо его приняло привычный вид, хоть он всё ещё выглядел намного старше своего возраста.

Чиль молча поприветствовал Майрана и подошёл к Дарголу.

– Я рад видеть тебя, – сказал он.

– Отвечу, что меня очень интересует встреча с тобой, – сказал Даргол. – Кто ты, лаурк?

– Я возглавляю военную разведку Галактики.

– И ты говоришь об этом мне, пирату?

Чиль улыбнулся.

– Ты – друг моего друга. И значит, нам с тобой предстоит стать друзьями.

– Дружба – это много. А ты меня не знаешь.

– Я давно знаю тебя.

– Каким образом?

– Сначала – через Майрана. Потом – через других людей. Твой образ остался в их душах, в их восприятии тебя.

Даргол кивнул – он понял.

– Я тебя не знал, – сказал он. – И не знаю. Я видел тебя один раз, но в тот момент не ты интересовал меня.

Майран увидел, что взгляд Чиля стал непонимающим, даже растерянным.

– Ты видел меня? Через Майрана?

– Нет, такой способностью я не обладаю. Я был сосредоточен на Кильрате. И вместе с ним увидел тебя – коротко, мельком.

– А Майрана? – спросил Чиль, начиная понимать.

– Нет. Я только знал, что он поблизости.

Даргол и Чиль смотрели друг на друга.

– Я пират, – сказал Даргол, – ты – лаурк.

– Я человек, как и ты. Попробуем?

Чиль протянул Дарголу узкую четырёхпалую ладонь. Даргол всмотрелся в его лицо – и пожал протянутую ему руку.

– Я привёз тебе разрешение до суда находиться на свободе в цивилизации. Ты можешь носить оружие и бывать где хочешь – но только вместе с Майраном или Фарите.

– Чиль, зачем ты... – начал Майран.

– Так лучше. Пусть всё будет начистоту.

– Что ж, спасибо, – сказал Даргол. – Я воспользуюсь этим разрешением. Я хочу увидеть, как живёт цивилизация. Когда будет суд?

– Предварительно – с пятнадцатого июня. Но возможно, дата будет изменена. Предстоит большая подготовка. Во всех средствах массовой информации Галактики будут даны сообщения о суде и краткая информация о том, кто ты, чтобы люди могли прийти и высказаться. Любой житель Галактики должен иметь возможность как внести свой голос, так и участвовать в обсуждении. Но всё это будет возможно только в случае твоего согласия.

– А в случае несогласия?

– Тогда вынести решение по поводу твоей дальнейшей судьбы будет трудно. Кто должен решать её? Я? Джон Уэлт? Анчегал Наур? Майран или исследователь, который побывал в фолкоме на Терции, никогда не видел тебя и не знает о тебе ничего, кроме того, что ты – возглавлял пиратов, которые над ним измывались, и претензии его сводятся даже не к тебе как к личности, а к пиратству в целом? Ты был главарём, и твои поступки, вся твоя жизнь напрямую влияла на жизни многих людей. Тогда будь готов к тому, что найдутся люди, которые станут обвинять тебя в том, в чём ты невиновен – а вместе с тобой и твоих близких.

«Ты сам веришь в этот суд, лаурк? – спросил мысленно Даргол. И чуть усмехнулся: – Слова, а на деле – средневековое шоу. Что ж, я пройду через это. Это не цена за жизнь Фарите, а вы не могли спасти её и оставить меня. Я сам хотел, чтобы Майран успел...»


В воскресенье рано утром на Антлоиту прилетела Фарите. Она примчалась в госпиталь, когда Даргол был на регенерации, в коридоре нашла Майрана.

– Привет! Ну, что говорят врачи?

– Ты зачем здесь оказалась? Аифаш и Даргол оторвут мне голову.

– Ну уж! Терция разбита, и на лайнеры нападать некому.

– Рад, что ты не на «Катуни»!

– Я что, новости не смотрю? Везде предупреждают, что личный транспорт может быть сейчас опасен из-за тех пиратов, которые разбежались. Но ведь их мало! Это же и в сравнение не идёт, как было при Терции, правда? И то я тогда летала.

– И сколько раз на тебя нападали?

– Так это же именно на меня. Сейчас я пиратам не нужна.

– Ты, как Лэман, наивная.

– Лэман мудр! Я была у вас дома, мы познакомились. И твой отец – это... Он очень хороший!

– Но у тебя занятия в субботу.

– И что же? Я сразу из Института – на Уфимский космодром и сюда. Через четыре часа у меня обратный рейс, и я сразу в Институт.

– Даргол снова отправит меня тебя провожать.

– Не нужно! Лучше будь с ним. Ну, как он?

...Пока Фарите была у Даргола, Майран взял на космодроме корабль и полетел на Удегу.

– Какие новости? – спросил он. – Есть что-то важное?

– Мне кажется, неважного у нас не бывает. Последнее время группки пиратов, сбежавших с Терции, начали понемногу объединяться. Им сложно пробиться в другие группировки – границы по-прежнему перекрыты. – Чиль передал Майрану информокарту. – Если есть время, ознакомься. Теперь это уже маленькие группировки, которые прячутся неизвестно где. По счастью, их мало, и у них плохо с техникой. Они совершили несколько ограблений. Но на связь вышел Энтлэс.

Майран быстро взглянул на Чиля:

– Нашёлся! Где он? По какому каналу появился?

– Со своего «связничка».

– То есть, ему удалось уйти на своём корабле?

– Да. С ним несколько пиратов, необходимых ему для алиби, и достать «связничок» при них он, понятно, не мог. Теперь он тоже ищет пути объединения, но это не так просто.

– У Итрея есть позывные пиратов, и возможно, он сам попытается собрать людей, – заметил Майран, – если решит восстанавливать группировку. Сонул, насколько я понимаю, должен быть, по мнению большинства, вне подозрений. Он – сволочь изрядная, но умный и умеет руководить, хорошо проводит ограбления и будет полезен в группировке. Так что едва ли Итрей пройдёт мимо него.

– Ты прав... Значит, будем надеяться, что Энтлэс сумеет влиться в «новую Терцию».

Майран открыл «ика». Материалы касались попытки ограбления коярта.

– Действия пиратов напоминают нападение на лайнер двадцать второго аргул, – сказал он. – Тогда предводительствовал Итрей – лёгок на помине.

– А на этот раз? – спросил Чиль. – Как по-твоему?

Майран снова просмотрел документы.

– Однотипные действия? – усмехнулся он. – Что ж, это нам на руку, конечно. Но он умнее, чем, возможно, хочет нам показать.

– Упорство, с которым пираты пытались захватить коярт, объясняется их теперешней нищетой, – сказал Чиль. – Топливо и продовольствие достаются им с трудом, а коярт только что вышел с базы и был с полными баками.

– Вот ещё один повод для скорейшего объединения разбежавшихся, – пробормотал Майран.

Чиль распрямился в кресле, потом встал. Он непозволительно много времени проводил за столом.

– Как тебе кажется, – спросил он, – сможешь ты быть на Удеге двадцать пятого цауэй?

– В следующее воскресенье? Зачем?

– Узнаешь. – Чиль помолчал и добавил: – В парадной форме.

– Где я её возьму? Я не окажусь на Земле до тех пор.

Чиль улыбнулся:

– Где хочешь!


Двадцатого мая Дарголу разрешили подниматься. Он смог перебраться в кресло и начать занятия на тренажёрах. Он занимался охотно, и когда Эсабелла попробовала ограничить ему нагрузку, всерьёз с ней поспорил.

– Я всю жизнь сам регулировал нагрузки, и знаю, что мне нужно. В конце концов, чего вы боитесь? Что я себе наврежу?

– Именно этого. Многие уверены, что знают о себе всё лучше медиколога.

– Но я чувствую себя. Знаю себя. И если я выживал в группировке, то скорее всего не умру в госпитале на Антлоите.

– Вы можете затруднить себе восстановление. Скажите... вы не доверяете мне как специалисту?

– Отчего же? Не мне оспаривать профессионализм медиколога. И всё-таки, – сказал Даргол мягче, – позвольте мне самому решать, сколько заниматься. Если вы увидите, что я ошибаюсь, – что ж, я сумею вам подчиниться.

Майран говорил Эсабелле, что этот человек вырос в пиратской группировке, и она готова была признать, что саморегуляция у него должна быть хорошо развита. Она видела результаты его обследований, и способности к восстановлению этого человека поражали её – ни с чем подобным в своей практике она не встречалась.

– Хорошо, – согласилась она. – Но всё-таки старайтесь прислушиваться к моим рекомендациям и не пытайтесь сами выбрать для себя тренажёры – вы не знаете, на что нацелен каждый из них.

В этот день на Антлоиту снова прилетел Чиль. Он застал Даргола и Майрана в палате – они только что вернулись из тренажёрного зала, и Даргол сидел в кресле возле окна.

Чиль поднял ладони, приветствуя их, и Даргол чуть усмехнулся в душе – этим же жестом они с Майраном приветствовали друг друга на Терции.

Чиль взял себе стул.

– У меня к вам два вопроса. Первый к Дарголу. Мне нужно знать, даёшь ли ты согласие на суд.

Даргол ответил не сразу.

– Что ж, – сказал он, – пусть будет суд. Но у меня несколько условий. И выскажу я их не тебе, а Майрану. Ты слишком хорошо видишь меня, а я не хочу, чтобы как другие, так и ты кое-что знали обо мне. По крайней мере, сейчас.

– Это непонятно мне. Стыдиться тебе нечего.

Даргол не ответил.

Ещё мгновение Чиль всматривался в него.

– Что ж. Второй вопрос у меня к тебе, Майран. Если будет суд, что в это время намерен делать ты?

– Что я могу делать? – ответил Майран, до сих пор немного озадаченный тем, что говорил Даргол. – Я намерен выступить и рассказать то, что знаю.

– О чём? – резко спросил Даргол.

– О вас, конечно.

Даргол не ответил, но Майран понял, как ему это неприятно.

– То есть, ты будешь фигурировать на этом суде, – констатировал Чиль. – В таком случае, надо решить, под каким именем – Ланг или Идерс?

– Я думал над этим. Скажи, а можно не называть фамилии вообще? Или придётся как-то проводить меня по документам?

– Придётся. Но ты прав. Кто-то знает тебя как Ланга, и им незачем знать, что где-то есть другая, твоя настоящая семья. Значит, по документам пройдёшь как Ланг, а в суде прозвучит только твоё имя. Хочешь или нет, но ты озвучишь, что находился в пиратской группировке, и, значит, придётся объяснять, почему ты там находился.

– А Ланги?

– Вот заодно и реабилитируешь их Дього.

...Чиль ушёл. Некоторое время Майран ещё смотрел на закрывшуюся дверь – и повернулся к окну. Он молчал.

– Майран, – сказал Даргол.

– Да?

– Поговорим.

Майран присел на стул, с которого только что поднялся Чиль.

– Тебе неприятно называть меня Капитаном при нём, своём друге, который называл меня по имени.

– Да.

– Я полагаю, что пока не состоится суд, я буду видеть его редко. Если он произносит моё имя, то без посторонних, и я готов мириться с этим. Но с тобой мы говорим и при Эсабелле, и при других свидетелях. Я не сомневаюсь, что ты смог бы отслеживать, есть кто-то рядом или нет, и обращаться ко мне то так, то так, но мне это будет... Я не хочу этого. Или уж пусть я получу право оставаться в цивилизации – или я Капитан.

Майран улыбнулся, кивнул:

– Я понял вас, Капитан.

– Хорошо.

– В таком случае, может быть, вы скажете мне о ваших условиях? Чтобы я передал их Чилю, пока он на корабле у накорда. Если хотите, я могу воспользоваться шифром.

– Смотри сам. – Даргол помолчал, хмурясь. – Нигде не должно звучать моего имени – вы с Фарите его знаете, этого достаточно. И ещё. Можешь делать что хочешь, но моих снимков перед судом в прессе быть не должно. Во время суда насмотрятся. И детства моего не касайтесь.

– Но во время суда избежать этого всё равно не удастся.

– Вот тогда и будет видно.

Что-то встревожило Майрана.

– Капитан! – сказал он.

Даргол поднял голову.

– Что?

– Капитан, как-то странно вы равнодушны. Что у вас на уме?

Даргол усмехнулся.

– Избежать суда я не могу. И даже не попытаюсь этого сделать. Пока суд не закончится, я буду с тобой.

– А потом?

– А потом вы сами определите, где мне находиться.

Майрана не устроил этот ответ.

– Вы уже отвечали мне так же уклончиво – в последний день, когда Терция бунтовала.

– Я уже сказал: пока суд не кончится, я буду с тобой.


Даргол работал упорно – он не терпел собственной беспомощности – и к концу недели попробовал вставать на ноги. С этого времени он мало находился в палате. Они с Майраном стали ходить сначала по коридорам, потом по парку, и люди вокруг, знавшие, кто этот человек, осторожно поглядывали на них. Сначала Даргол опирался на руку Майрана, но его походка быстро выровнялась и стала уверенной. Силы Даргола ещё не были восстановлены, он уставал, и поэтому при прогулках они не выходили за пределы госпитального комплекса, где на каждом шагу были скамейки, а Эсабелле, если ей необходимо было увидеть своего пациента, приходилось звонить на переговорник Майрана.

Во время этих прогулок и вечерами в палате они разговаривали. Даргол говорил мало, но Майран легко касался любых тем.

– Вот как? – усмехнулся как-то Даргол. – Выходит, ты не боишься заговаривать со мной о моём прошлом? Наводить меня на воспоминания и всё такое?

Майран пожал плечами:

– Оно было.

– Человеку с чистой совестью стыдиться нечего, так?

– Да, Капитан.

– Что ж, посмотрим, что скажут о моей совести все ваши свидетели.

– Нет, Капитан. Гораздо важнее, что скажете об этом вы.

– А это необходимо?

– Почему вы так решительно настроены против того, чтобы люди узнали правду о вас?

– Да потому, что эта правда никому не нужна. Ты выносишь на всеобщий обзор то, что никого не касается – ни цивилизованных, ни тем более пиратов! Что могут изменить все эти слова? Только то, что я стану предметом острот и обсуждений!

Иногда, получая новости от Чиля, Майран рассказывал Дарголу, что происходит сейчас на Терции. Он понимал, что эта тема не может не интересовать его. Он удивлялся, что, ограничившись первым разговором, Даргол почти не заговаривает о том, как проходила операция, в результате которой они с Фарите были освобождены. Когда Майран спросил его об этом, Даргол ответил:

– Я многое помню.

Майран не спросил пояснений. Слова, сказанные Лэманом на Терции над умирающим Дарголом, всё ещё стояли в его голове.

– Но, впрочем, – усмехнулся Даргол, – это не значит, что меня не интересуют подробности. Всё, что происходило с момента, как я выпал из жизни. И особенно – люди. Ты можешь мне рассказать, что с кем стало? Кильрат кое-что говорил, но так извращал факты, что в чём-то я мог не разобраться.

– О людях...

Майран стал рассказывать о тех, о ком ему было известно.

Проведя в очередной раз обследование, Эсабелла сообщила, что к моменту выписки Капитан будет полностью здоров.

– Значит, мне не понадобится долечивание на Земле?

– Нет. Мне бы хотелось, чтобы вы, Капитан, вынесли хорошее впечатление от лечения на Антлоите. И кроме того, с профессиональной точки зрения мне интересно работать с вами. Вы благодарный пациент. Как только вы зацепились за жизнь, вы стали делать просто неправдоподобные успехи.

В пятницу на Удегу прилетели Мария и Ллэйд, а также приглашённые Чилем Лэман и Лунталэ. Дарми был с ними. Они привезли Майрану скафандр – парадную форму – который оставили у Чиля, встретившего их. Майран не смог прилететь – он не должен был оставлять Даргола одного.

Но в воскресенье ему пришлось это сделать. Рано утром на Антлоиту снова прилетела Фарите, и Майран улетел на Удегу.

Он пришёл к Чилю домой, переоделся, взял свои награды, но надел их уже когда ступил на территорию Школы. Он отлично понимал, чем вызван сегодняшний приказ явиться, и жалел, что не увидит награждения своей группы, с которой разрабатывал операцию против Терции.

Чиль встретил его у ворот, сказал:

– Прекрасно!

Чиль тоже был при наградах. Майран видел их в последний раз два с лишним года назад, и с тех пор их у него почти не прибавилось, хоть Чиль находился в центре большей части операций Гепарда.

Они прошли на площадь перед административным корпусом. Там собралась вся Школа, включая курсантов. Ждали Майрана и Чиля. Школа выстроилась рядами, держа равнение на середину площади, где среди руководителей Гепарда стоял человек, землянин. Майран прищурился, пытаясь разглядеть, кто это, но не смог, а спрашивать у Чиля было уже не время.

На миг Майран залюбовался представшей перед ним картиной: подтянутые, стройные ряды стояли, замерев, ветераны и большая часть преподавателей были при наградах, увидеть которые случай представлялся в Гепарде нечасто.

Майран прошёл к группе стоявших отдельным строем людей – это были Гепарды Терции, закончившие свою работу с её разгромом. Чиль вышел в центр площади, встал рядом с руководителями Гепарда и человеком, которого Майран не смог на таком расстоянии опознать.

Человек вышел вперёд и заговорил. Это был Джон Уэлт.

Джон Уэлт никогда не появлялся в Гепарде, хоть плотно сотрудничал с ним через Чиля. Вопрос, что могло привести его сюда сегодня, остался на некоторое время для Майрана открытым. Командир СГБ коротко поздравил Гепардов с разгромом Терции, сказал о значении этого события для всей Галактики и передал слово Чилю.

Чиль также поздравил всех собравшихся здесь с победой над Терцией, сказал о большой работе, проведённой для достижения этой цели Гепардами. Началось награждение.

Подобного по торжественности мига в жизни Майрана не было. Какие бы подвиги ни совершали Гепарды, какую бы важнейшую для Галактики и всех её жителей работу ни выполняли, их всегда награждали в Школе, без посторонних глаз. Слишком редко предоставлялся повод вынести результаты их работы за пределы Школы. А уж знать имён героев и вовсе не полагалось никому. Поэтому тех, кто приглашался выйти перед строем для получения награды, называли только по именам, а лица курсантов, как всегда на общих построениях, были скрыты шлемами.

К вящему удивлению Майрана, он оказался приглашён первым. Волнуясь, он сделал шаг вперёд. Чиль зачитал, что было сделано Майраном для разгрома крупнейшей в Галактике пиратской группировки.

Тогда Джон Уэлт через площадь подошёл к Майрану, прикрепил к его скафандру слева на груди искристый кристалл, символизирующий Галактику.

У каждой цивилизации были свои награды. «Звезда-Солнце» была высшей у землян. Но эта являлась второй из пяти высших наград Галактики.

До сих пор Майрана не награждали при общем построении, свои награды он получил в обстановке более чем неофициальной. А теперь награду – и какую награду! – вручал ему лично командир СГБ – чего не было ещё в истории Школы.

Растерявшись, Майран посмотрел в лицо Джона Уэлта и, опомнившись, отсалютовал. Джон Уэлт отсалютовал в ответ.


Когда награждение было окончено, Чиль сказал Майрану:

– Не снимай наград. Подожди меня несколько минут.

Он ушёл в здание Административного корпуса и вскоре вернулся в своём обычном «мирном» скафандре.

– Летим, – сказал он, ничего не объясняя.

Они сели во флаер.

Майран понимал, что готовится что-то ещё. Уже во флаере он спросил:

– Мы куда сейчас?

– В Главное Управление СГБ.

Майран понял.

– Успеем?

– Да. Джон Уэлт был у нас, без него не начнут.

Майран помолчал, всё ещё взволнованный.

– А скажи, Чиль, это ты представлял меня к награждению?

– Нет. Я заикнулся было, но это успел сделать Джон Уэлт.

– Понятно... – пробормотал Майран.

До Главного Управления СГБ добрались нескоро – флаер не был скоростным. Через парк вышли на огромную площадь.

Под ногами здесь вместо покрытия росла мелкая трава. Она была нескольких цветов, и если смотреть на площадь сверху, становилось видно, что цвета эти складываются в рисунок: звёздное космическое пространство, планета и корабль, прикрытые тёмно-синим, взблёскивающим звёздами щитом.

Место это не было ни секретным, ни закрытым для посетителей, но в дни награждений пускали сюда не всех – для желающих была трансляция. Сегодня по краю площади выстроились полукругом войска – почётный караул; с одной из открытых сторон была установлена ступенями трибуна для приглашённых. Их было не очень много, они могли присесть, но, как правило, стояли. Перед каждым размещались экраны, на которых было лучше видно происходящее.

Перед войсками стояли отдельным строем те, кого должны были награждать сегодня. Чиль и Майран поднялись на трибуну для приглашённых.

Ещё не было объявлено равнение, на трибуне собирались люди, строй тоже пополнялся, – но почётный караул стоял замерев. Майран обрадовался, увидев свою группу – хоть уже понял, что это произойдёт. Краем глаза успел разглядеть в этом же строю Лэмана.

Прокатилась команда. Строй подтянулся – хоть в нём были не только военные. На площадь перед строем вышли Джон Уэлт и высшее командование СГБ. Джон Уэлт заговорил о проведённой СГБ операции по уничтожению одной из крупнейших пиратских группировок Галактики, о некоторых моментах, возникавших в ходе её подготовки и во время её осуществления. Здесь не награждались изобретатели комплекса (их награждали отдельно) и вообще не упоминалось о нём – СГБ пока не хотела слишком его афишировать. Зато Джон Уэлт особо остановился на значении поступка Лэмана, и лула первым пригласили выйти из строя.

Лэман сделал шаг вперёд. Он был без Лунталэ – она ждала его на трибуне – и не вполне понимал, зачем нужно то, что здесь происходит. Он принял награду, как штатский пожал протянутую ему руку Джона Уэлта и, растерянный, вернулся в строй.

Затем стали награждать организаторов и в числе первых из них – группу Майрана. Потом – людей, отличившихся во время операции. Церемония была долгой, и Галактических наград не было вручено никому. Майран ждал, что среди награждаемых назовут, наконец, самого Джона Уэлта. Но его имени так и не прозвучало.

По окончании церемонии приглашённые стали спускаться с трибуны, зазвучали поздравления, и в образовавшейся сутолоке Майран подошёл к Джону Уэлту.

– Иркмаан! Разрешите обратиться?

Джон Уэлт разговаривал с каким-то военным. Он обернулся.

– Обратитесь, – сказал он с улыбкой, увидев Майрана.

– Иркмаан, операцией руководили вы... – начал Майран.

Джон Уэлт кивнул.

– Я – только руководил. И если на то пошло, не совсем успешно – часть пиратов ушла.

– Небольшая часть.

– Это не важно. Не всё прошло гладко.

– Но в любой операции так и бывает.

– И, кроме того, композитором этой увертюры был не я. В данном случае я – первая скрипка.

...Майран подобрался в толпе к своей группе – люди стояли вместе, радостно обсуждая прошедшую церемонию.

– Майран! А мы видим, наш руководитель и главный вдохновитель, который больше всех сделал, остался в тени, незамеченным. А нас награждают на всю Галактику! Но значит, вас всё-таки не забыли?

– Не забыли, – рассмеялся Майран.

Он поздравил и от всей души поблагодарил свою группу, но от приглашения отпраздновать награды вынужден был отказаться – ему нужно было как можно скорее вернуться на Антлоиту.

Народ расходился. Майрана нашёл Чиль, указал в сторону трибуны, где ждали Лэман и Лунталэ. Рядом с ними Майран увидел своих отца и мать.

– Откуда? – растерялся Майран.

– Я попросил их вернуться с Терции к сегодняшнему дню. Мне хотелось, чтобы они были здесь.

– Спасибо, Чиль!

Мать привыкла видеть сына в обычном скафандре СГБ без знаков отличий. Парадная форма и количество наград Майрана произвели на неё такое сильное впечатление, что она не могла справиться со слезами. Награда же, прибавившаяся на груди сына сегодня, потрясла мать до глубины души. Даже отец был тронут. Он прекрасно понимал, что сфера, в которой работает его сын, не терпит публичности, и только поэтому он не может быть награждён на этой площади вместе со всеми, на виду Галактики. Но тем больше уважения внушила отцу эта вынужденная скромность. Факт, что его сын удостоен Галактической награды, наполнило отцовское сердце гордостью.

– Всё-таки ты молодец, – тихо сказал он Марии. – Одна ведь растила...

Мария и Ллэйд оставили Дарми в группе краткого пребывания, и им нужно было забрать его до отправления их лайнера на Землю. Лэман и Лунталэ должны были с Удеги улететь на Лулулулулус. Майрану тоже нужно было на космодром, и Чиль пошёл с ними.

Лунталэ горько переживала предстоящую разлуку с Дарми. В космопорту она горячо обняла ребёнка и передала его Чилю:

– Ты – мудрый наставник и больше подходишь подрастающему земному мальчику. Ты сможешь позаботиться о его душе и характере. А я – мы с Лэманом тоже не оставим его и будем прилетать, как только сможем.

Она смахнула слёзы.

– Спасибо тебе, что не отпустил меня, когда я хотела уйти! – продолжала она. – Я и правда должна была ещё жить! Мария! Спасибо вам, что так заботились обо мне! И вам, Ллэйд, что забрали меня, что прятали и оберегали, что отвезли к себе домой... И за Майрана, вашего сына, спасибо!

Лэман и Лунталэ обернулись к Майрану.

– Если бы ты не помешал нам тогда встретиться, – сказал ему Лэман, – мы не прошли бы свой путь, не получили бы развития и не смогли бы помочь тем, кому должны были, на Терции. Это Высшие Силы руководили тобой.

– Майран! – сказала Лунталэ. – Спасибо тебе за нас с Лэманом, а ещё за то, что ты всегда любил Бойну. И что она любила тебя.

Лэман по-земному пожал руку Майрана и Ллэйда, и они расстались.


Даргол и Фарите медленно шли по госпитальному парку. В состоянии Даргола за эту неделю произошли такие улучшения, что душа Фарите возносилась от счастья выше звёзд. Но Даргола тревожило что-то, и он всматривался в неё всё пристальней.

– Зачем ты прилетаешь, Фарите?

– Я хочу вас видеть. Я всю неделю жду субботы, чтобы мчаться к вам.

– Но ты же учишься.

– Да. Нужно так много догонять. Зубрить – это ещё ничего, жаль, что ночи короткие. Но практические приходится отрабатывать. Это столько мороки – всех преподавателей нужно найти, с каждым договориться... А ещё, как назло, спать хочется.

– Так ты не спишь?

– Ну почему...

– Но вчера ты из Института сразу на лайнер, а с лайнера только-только успеешь в Институт. Что ты делаешь по дороге?

– Учу. У меня все материалы с собой.

Даргол молчал. Ему не нравилось это. Он чувствовал, что душевный подъём Фарите и напряжённая учёба истощают её, скорее всего, не окрепшую как надо после Терции, а бессонные ночи довершают дело.

– А что говорит тебе Аифаш?

Фарите не поняла, о чём он. Она глянула себе под ноги.

– Вы напрасно тревожитесь, Даргол. Мы разговаривали, и она говорит, что доверяет и мне, и вам. Всё в порядке.

«Доверяет мне?» – поразился Даргол. Он постарался понять, какие основания к этому могут быть у Аифаш, с которой они ни разу не смотрели друг другу в глаза и не разговаривали. Которую он, пусть и не желая того, поссорил год назад с её Тэадом.

– Доверяет? – повторил он.

– Конечно. Ещё не совсем, ведь она вас не знает. Но это скоро исправится – вы вот-вот будете на Земле.

 «Что ж, буду», – подумал он. Но как говорить с Аифаш сейчас, когда впереди у него пустота?

Он прекрасно понимал, что как человек, у которого нет ни своего места в обществе, ни имени, он ничего не может дать Фарите – девочке, со всей преданностью и всем мужеством спасшей ему жизнь. Ничего, кроме, конечно, постоянного риска быть убитой теми, кто решит за что-нибудь ему отомстить.

– Больше не прилетай ко мне, – сказал Даргол.

Фарите взглянула удивлённо.

– Почему?

– Скорее всего, к следующему твоему выходному я закончу лечение.

– И что будет? Куда вы полетите с Антлоиты?

Даргол помолчал, глядя на непривычно яркую траву под ногами, на зелёные кроны деревьев.

– На Землю, я думаю. Встретимся там.

– Здорово! – восторженно сказала Фарите. – Я прилечу в космопорт! Тэад с Володей едва ли будут дома, но ваша мать и Аифаш – обязательно будут. Вы познакомитесь!

– Володя – это один из тойеристов?

– Да, брат Тэада. То есть, не родной брат, но он считает Анну матерью, а Анна его – третьим сыном.

– Это который?

– Ну, такой, волосы светлые, вьются, а глаза... ну, взгляд прямо синий.

Даргол понял, кивнул.

– Тэад – муж Аифаш, и он тойерист. Володя – его брат, или почти что брат. И если я приду к вам, мы, скорее всего, встретимся, так?

– Так, если они будут не на службе.

– Фарите, так ведь суда ещё не было. И пока он не состоится, едва ли мне, пирату, стоит появляться у них в доме.

– Если с Майраном – то вам можно везде!

– А если допустить, что меня не оправдают? Представь, какие у них, тойеристов, могут быть неприятности?

Фарите остановилась.

– Почему? Они так о вас отзываются! И помнят, что вы для всех нас сделали.

– Тем более, Фарите. Ты не знаешь, но просто поверь мне, что именно такое отношение к себе и надо пирату, чтобы подловить нужного человека и если не сделать из него предателя, то серьёзно скомпрометировать.

Взгляд Фарите стал едва ли не оскорблённым.

– Но вы не станете этого делать! Зачем вы?..

– Я – не стану. Но где уверенность в этом у их начальства?

– Я видела их командира, и он нормальный человек. Вы просто не хотите встречаться со своей матерью!

– Да, это тоже.

Они подошли к скамейке, присели в тени большой душистой пихты. Для озеленения «земных» куполов использовались, как правило, вечнозелёные деревья, поскольку смен времён года с тёплого на холодное здесь не было.

– Но послушайте же, Даргол! – волнуясь, заговорила Фарите. – Дайте мне рассказать вам о ней, вы же не знаете, какого человека от себя отталкиваете!

– Я знаю достаточно. Но если Аифаш захочет и сможет, я встречусь с ней где-то на нейтральной территории.

«Отлично! – отчаянно подумала Фарите. – Только вместо Аифаш туда придёт ваша мать. Я найду подходящий предлог. А потом казните меня, если ещё останется повод!»


Фарите предстояло улететь, не дождавшись возвращения Майрана – ей нужно было успеть на лайнер, тот же, на котором летели с Удеги Мария, Ллэйд и Дарми.

– А это ничего, что вы будете один? – забеспокоилась Фарите.

– Обещаю не доставлять Майрану неприятностей.

– Я же не об этом, Даргол. Вам никто ничего не скажет?

– Кто же знает, что я под охраной? – чуть усмехнулся Даргол. – Нет, пока не состоится суд, со мной всё будет нормально.

– А потом? – спросила Фарите тревожно.

– А потом посмотрим.