Падение

* * * ПАДЕНИЕ. * * *

Часто , вспоминая собственное прошлое, вспоминаются истории когда - то встреченных тобой интересных людей. Этот человек запомнился потому, что его жизнь в чем - то сходна с моей, некоторые моменты его существования как под копирку списаны . Он, так же, как и я, долго жил в ставшей теперь заграницей, республике, так же одинок, и так же , несмотря ни на что, остался оптимистом , любящим свое прошлое и жизнь вообще. Познакомились мы с ним на рыбалке, на берегу озерка, мало посещаемого ярыми рыбаками неизвестно почему, так как рыба здесь водится. Под выходной , вечером, пришел я на бережок.Кругом озера, кроме полей со стерней от убранных зерновых, отделенных редкими лесополосами, ничего интересного не было. Именно поэтому и навещал я, вспоминаемый разве что скотинкой , пригоняемой пастухами на водопой, пруд, местами заросший густым камышом с плакучей ивой , одиноко свесившей плети , полоща их в нагретой солнышком воде. Закинув удочки и глядя на поплавки , при отсутствии клева  сидел и просто отдыхал от работы за всю прошедшую неделю. Самый производительный отдых, уверяю вас. Сзади шаги, оборачиваюсь. Мужчина моих лет , в панаме и с удочками из магазина. Раньше я его никогда не встречал, но это не удивительно, ведь и сам я не местный, и работающие со мной люди чаще пришлые в этих местах.
  "Здравствуйте - вежливо поздоровался он -  как клев?".
 " Добрый вечер. Пока спряталась, молчит "- отвечаю.
 " Ну ничего -  говорит он - с утречка пойдет валом.Я здесь часто бываю, а Вы?".
. " Не то, чтобы часто, но прихожу.Хочется иногда просто посидеть, подумать, ну и, если повезет, рыбки на ушицу поймать."
  " Не помешаю? Это тоже мое место, когда прихожу сюда, но если я лишний, могу и подальше попробовать поудить".
.  Не знаю чем, но человек показался мне интересным. Может, просто тем, что вел себя интеллигентно, вежливо. Мне не хотелось отпускать его. Да и не такая уж большая компания - двое, и клева все - равно нет.
.  " Подвинусь, оставайтесь, веселее будет."
Он поблагодарил, как - будто невесть какое одолжение я ему сделал, скинул рюкзак, весьма увесистый. Я со стыдом глянул на целлофановый пакет, с которым явился. Раскладывая предметы, необходимые в рыбалке, на бережок, мужчина поинтересовался:
. " А вы с ночевкой  или как?".
. " Да нет, что Вы. Так, посижу, пока поплавок виден, да пойду домой. Я не фанат рыбалки, просто люблю иногда посидеть с удочкой, отдохнуть , воздухом подышать, подумать. Да и , если удача, ушице рад буду. Меня, кстати, Сашкой кличут".
. Он подошел, подал руку:
. " Виктор. По батюшке тоже не надо, мы, кажется, ровесники"
. " Ну тогда и на " ты", что ли?"
. " А почему нет, Сашок.Так можно? Не обидно?"
. " Нет, Витек, как раз, нормально".
 Вот так и познакомились. Перекурили это дело, после того, как мой новый знакомый закинул свои удочки и его поплавки закачались рядом с моими. Клева нормального так и не началось, так, баловство одно. Витек подошел к воде, пополоскал ладони и сказал:
. "Вода парная, рыба даже на воздух выходить не хочет".
Посмеялись. Я и уйти домой уже хотел, путь не далекий, но и не близкий, но что - то удерживало. Он хитро посмотрел в мою сторону и сказал:
. " Вижу и идти надо и не хочется?"
. " Да уж-  признался - но идти надо".
. " Дети плачут, сиськи просят?"
. " Да нет. Я один, никто не ждет. Просто ночь уже, а я без ничего".
 " Оставайся - предложил он - у меня есть все. А завтра с рассвета тут столпотворение от выскочившей из воды на крючке рыбы будет. Сейчас костерок сварганим, сальца поджарим, да с лучком и стопочкой. Оставайся!".
 И не захотелось уходить, не захотелось отказать, захотелось остаться. Столько искренней теплоты было в словах этого совсем чужого человека, что уйти было бы неправильно, не по - людски.
. " А и правда, чего переться по ночи несколько , хоть и немного , километров, чтобы увалиться в холодную постель, да еще и на трезвую голову. Остаюсь".
И пошел собирать дрова на костер. Сало у меня и свое есть, и бутылочка в куцем пакете одиноко скучает, пока я думал - уделять ей внимание, или ну ее на фиг. Да и интересен человек новый, а все новое притягивает врожденное у всех людей любопытство.
. Ночь уже накрыла покрывалом округу, создавалось ощущение, что кроме яркого костра да нас двоих ничего уже в этом мире не осталось. Да нет, конечно. Заменяющие соловьёв лягушки  орали во все горло, а в антрактах рыба плескалась где - то в темноте. Жизнь продолжалась, била ключом, только продолжалась по секрету, хранимому ночной темнотой.
.      Над костром соорудили крюк для котелка, налили воды из пластиковых бутылок, на палочки нанизали нарезанное сало, и оно ароматно заскворчало, нагоняя аппетит. Захотелось не есть , а жрать, первобытно вгоняя зубы во все съестное.  Но сначала надо же исполнить ритуал перед едой, нарушать его нельзя. У моего сотрапезника все предусмотрено, не то , что у меня. Но рюмка, слава Богу есть, без нее бутылке в пакете было бы скучно. У него же и зелень, и вареные яйца, и даже огромный шмат сыра, солёненького, адыгейского. Налили, еще раз познакомились, чокнувшись, выпив, и заключив с блаженно закрытыми глазами добрым словом " хорошо". Закусили тоже хорошо. Удивительно всегда, куда лезет простая, непрезентабельная даже еда, на природе. Но это так, и никуда от этого не деться. Рюмкой обойтись было бы глупо, конечно, поэтому и по второй дернули. Насытившись и отвалившись на локотки, повели разговор. Собеседник оказался отличным рассказчиком, да и , как видно стало, наболело у него, давно, видимо, было желание излить эту боль. А я слушал, и близок был мне его рассказ, во многом сходны были наши судьбы. Он, как и я, работал и жил по получению диплома в Казахстане, только в другом районе. Его рассказ впитала моя память почти дословно, так последователен был его рассказ. И я уверен в правдивости его повести, в том, что не выдумал он ничего, чтобы вызвать жалость.Да и не нужна была ему чья - то жалость. Он сам жалел окружающую его действительность, которая при более умном подходе к ней, могла быть намного позитивней.
Так  как я передаю слова , им сказанные, то и поведу повествование от первого лица. И так, поехали?
 
.        У меня детство было счастливое, сытое. Родители, хоть и были простыми учителями, но не нищенствовали, как принято сейчас стало описывать советские времена. Не шиковали, но и не голодали. Было у меня все: и игрушки, и книги, и даже саксофон. Отец играл на нем, а потом и я пристрастился. Саксофон и сейчас люблю, но нет его у меня. Купить не по карману, а отцовского давно нет, даже не помню, куда он подевался. Ну да ладно, не о том. Ну и учился хорошо, отличником был всегда, с золотой медалью закончил школу.В институт поступил легко, выбрал историю, как и мой отец. Мать - учитель начальных классов, была строгой, отец добрее, но баловать - не баловали. Я всегда понимал , что я могу попросить у них, а что будет накладно для семейного бюджета. На втором курсе родители оставили меня. Нет, не бросили, погибли в автокатастрофе, возвращаясь из санатория. Горевал долго, даже институт решил бросить, так плохо мне было, но спасибо преподавателям, поняли, не приняли во внимание мои прогулы и задолженности, вытащили в жизнь. Что интересно, никогда я не знал других родственников, кроме родителей.Они были оба детдомовскими, детьми погибших во время войны. У других дяди, тети, двоюродные и троюродные, а у меня никого, вроде как сам стал детдомовцем. Никак не смог я смириться с такой несправедливостью, тяжело это. Но жить надо, и жить так, как надо. Выучился, защитился. Без медалей, конечно, но достойно. Никто и ничто не держало меня дома, да и сам дом был государственным.Никто, конечно, не выгнал бы меня из него, но там не было папы и мамы, а без них он только боль причинял. Напросился при распределении хоть куда, но не дома. Уехал в Казахстан, в местность, как выяснилось, тебе знакомую. Сам знаешь гостеприимство в Казахстане до развала союза. Приняли, как
родного. Село большое было, колхоз богатый, люди интернационал.Дети казахов отличались даже большим дружелюбием, чем все остальные нации. Все были нормальными детьми, но казахи меня покорили.Я холостой был, поэтому свое жилье даже не прельщало пока. Директор школы, плотно сбитый, настоящий батыр, казах заверил : " Ты, Витька, не бойся. Если завтра приведешь домой катын , будет тебе дом, а хочешь, завтра будет. Только голодным зачем быть? Хозяйка, тетя Катя, тебя накормит, одежду постирает, вечером разговаривать есть с кем. А келлин сам найдешь, понимаешь". Так с тетей Катей, приехавшей в годы поднятия целины с мужем сюда, а после его смерти так и оставшейся навсегда, я и жил. Детей у нее своих не было, вот и стали мы , два одиночества, жить дружно, одной семьей. Ко мне она относилась по -  матерински, и ласкала , и ругала. Коллектив в школе тоже интернациональный и, как оказалось, дружный. Не пожалел я о своем решении переехать  из цивилизации в Тьмутаракань. Быстро как - то адаптировался к местным условиям, к сельской жизни, в корне отличающейся от российского уклада. С девушкой подружился, казашкой. Имя у нее русское было, хотя и отец и мать казахи. Она по окончании десятилетки поступила заочно в Гурьевский педагогический, но уже тогда преподавала физику в нашей школе. Учителей не хватало, со школьной скамьи брали в учителя успевающих учеников. А уж совсем подружились после одного случая. Мы собрались на день рождения Елены Бисенгалиевны, это ее полное имя, и в разгар веселья явился незваный гость, мужик - казах, на голову выше меня и на размер плеча шире. Как потом узнал я , он добивался расположения Лены, и позволял в своем стремлении владеть ею не очень дозволенными способами; угрожал, подкупал подарками, которые она возвращала назад, пытался даже овладеть силой. Кто - то рассказал ему о начавшихся наших отношениях, вот он и явился. Начал хамить, вытаскивать девушку из - за стола за руку, что - то говоря по - казахски. Что мне оставалось делать? С нами Сашка был, учитель физкультуры, местный. Но он не решался вступиться, знал ,как и все остальные, скверный характер буяна. Встал я, одернул непрошенного гостя.Тот, не долго думая , приглашает поговорить на улицу. Лена пытается защитить меня, соглашается сама выйти с мужиком. Тут уж сам Бог велел мне не пустить ее, иначе как буду я при этом выглядеть. Выходим за дом, он пытается меня ударить. Уворачиваюсь и врезаю ему в морду. Как в мешок с картошкой врезал, мне больно, а он только удивился.Цепляет меня одной рукой за штанину, другой за грудки и , как пушинку, поднимает над собой.Дрыгаю ногами в воздухе, а что толку? Руки у него вверх и мною заняты, а уши торчат в стороны. Размахиваюсь и со всей дури врезаю своими ладонями по ушам. Он только хрюкнул и бережно поставил меня на землю, а затем повалился снопом на землю. Я аж сам испугался, не ожидал такого результата. А девчонки не выдержали, выбежали на мою защиту, прибьет же. Когда увидели поднявшегося на колени батыра, держащего свою голову обеими руками, онемели. Я гордо сказал:, "Пошли, ничего с ним не станется, отойдет".
 Вот и героем стал нежданно - негаданно. Весть о том,что я побил держащего в страхе село буяна, быстро распространилась по округе. Еще и приукрасили. В общем, жизнь удалась.
.      Полтора года, или что - то возле того, проработал я. Первый мой отпуск на каникулах летних.Правда, уже в июле. Решил я съездить в город, прикупить кое - что из одежды, а главное, веник нормальный тете Кате, давно просила. В рейсовом автобусе встретил одного из братьев моего товарища, который жил в городе и сейчас возвращался из гостей. Пока доехали, уговорил он меня зайти в гости к нему, а возвратиться домой завтра, все равно в отпуске. Согласился. И мать его , и отец приняли, как родного, за стол усадили, выпивка, закуска. Так этот день и провели за столом. Опьянел я, спать уложили. Утром встал, умылся, а завтрак уже на столе, похмелье подлечили маленько. Но мне на рынок надо, встал из - за стола. Хлебосольные хозяева не против, но взяли с
меня обещание вернуться с рынка к ним. На рынке купил все , что хотел: моднячие туфли на платформе, костюм. Ну и веник, конечно. Вернулся с покупками в гости. К вечеру опять накушались. Я , вроде, никогда не был приверженцем Бахуса, а тут разошелся что - то, расслабился. Наутро собрался ехать домой. Но сначала похмелиться же надо, а водка кончилась.Дружок предлагает сходить вместе с ним к бабке неподалеку, торгующей на дому спиртным. Чего не сходить, да и самому , вроде, совестно.Два дня пью водку хозяев, а сам ни одной бутылки не купил. Пришли к бабке, та отказала за неимением. Дружок долго уговаривал ее, уверяя ,что я не чужой, поэтому не надо меня бояться. В то время, как ты сам знаешь, такая продажа считалась спекуляцией, вот и торговали , осторржничая.  Не уговорил. Пошли домой, но я предлагаю сам сбегать в магазин, хоть он и далековато, и купить все, что надо. Он предлагает деньги, но я отказываюсь, у самого есть. Он домой пошел, я в магазин. А, надо сказать, туфли надел новые, надо же разнашивать. Зашел в магазин, купил все, что надо, выхожу.Через несколько метров пристают ко мне четверо русских парней под мухой, завязалась драка. И надо так случиться, с ноги слетает туфель, я никак не могу его поднять, отмахиваться же надо. А тут и милиция, сверля воздух сиреной, летит. Ну, естественно ,кто куда, и я туда же.Соображаю, что сивухой от меня за версту несет, загребут и меня, и все оставшиеся деньги. А их еще семьдесят рубликов в кармане, ментам достаточно будет. Свалил, короче, но в одной туфле.Прихожу в дом, где меня ждут. Ахают, охают, но что делать.Авоська с покупками и туфель моднячий на тротуаре остались, ментам в подарок. Но и радость, отец куда - то сходил и выпивки принес. После лечения домой я ехать не мог , конечно , но в ресторан пригласить друга силы были. Сам знаешь, пьяному шикануть - бальзам на душу. Семьдесят рублей даже много, и на дорогу домой останется. Как сидели в ресторане помню только начало, потом обрывки. Проснулся в медвытрезвителе. Задумался, да поздно. Ну ладно, думаю, не скажу где работаю, не пришлют в школу справочку. Да лучше б справочку отправили. Паспорта тогда не нужно было тогда таскать с собой постоянно, как сейчас, вот и у меня его с собой не было. И закрыли меня в линейное отделение ж.д., так как в ресторане мы гуляли на ж.д. вокзале.До выяснения личности закрыли. Пять дней просидел, вернее пролежал я в камере. Тут уж не до скрывания места жительства и работы, не до боязни справки о пьяном задержании. Разобрались, вызвали, вернули ремень. Вздыхаю облегченно, хоть и без денег, но доберусь домой, веник только заберу и поеду на попутках. Но тут подходят два крепких молодых мужчин, берут меня под белы руки и предлагают следовать с ними.
.  -"Куда это Вы меня?"
.  -" Узнаешь скоро "- смеются.
Посадили в " Волгу" милицейскую, повезли, по дороге предлагают сразу во всем признаться, чтобы избежать мордобития, которое, как сами говорят, им уже сейчас хочется начать. Я в недоумении, в чем мне надо признаться.
В машине не били, как я понял потом, в управлении начали.
Оказывается, днем я изнасиловал пожилую женщину ( для меня пятидесятилетняя тогда считалась пожилой), и сбежал.
Вот это да! Не добившись признания, отвезли меня в КПЗ, а еще через три дня - в СИЗО.
.    В камере было сорок человек , спальных мест на всех не хватало, спали по очереди. Жара неимоверная, свежий воздух через узенькие щели жалюзи на окне, единственным на большую камеру, не успевал очищаться, поэтому все лениво , в одних мокрых от пота трусах, или лежали на так называемых шконках, или сидели на лавочке перед обеденным длинным столом. Из разговора с сидельцем уже в камере КПЗ, который оказался понятливым , выслушав мой рассказ о случившемся, о порядках, царящих в тюрьме, я готов был к борьбе за свое "я", но пока меня никто не трогал. Смотрящий поинтересовался, откуда я и за что взяли, показал мое место на втором ярусе деревянных сплошных нар и успокоился. Всякое было за время моего заключения в этой камере, а просидел я
в ней восемь месяцев. Дрался, влился в семейку мужиков, не захотев категорически примкнуть к блатным, зарабатывал авторитет. Заработал и даже привык к постоянному проживанию в замкнутом пространстве, с постоянным напряжением и оглядкой. Не смогли побои и угрозы признать себя виновным в том, что я не совершал. По моему делу не привлекли в качестве свидетелей моих хлебосольных друзей, не было и подтверждения  результатами экспертиз, а главное, не была проведена очная ставка с потерпевшей. Все мои требования о ней игнорировались. Доказательства были построены на моей туфле, которую я потерял по пьяни. Объявив голодовку, я продержался три недели, после чего был помещен в карцер, в котором было цельнометаллическое ложе и окна без стекол, в которые задувал ледяной февральский ветер. К утру меня скрутило так, что даже кричать я не мог. Очнулся в тюремной больничке. Здесь было тепло и чисто, мне делали уколы и хорошо кормили.Однажды врач пришел, сказал, что продолжая упорствовать , только усилю свои страдания.Он сказал, что сижу я уже не один месяц, а значит никому не выгодно меня оправдывать, по - любому, сидеть я буду. Но я упорствовал пока.В камере однажды мне приснился сон. Вроде я пришел домой, и папа с мамой попросили впустить в форточку бьющегося снаружи белого голубя. А вся комната была заполнена голубями. Они сидели на кроватях, на стульях, на столе.А один бился в форточку. Я подошел и открыл ее, протянул руку, чтобы поймать птицу, но он отпрянул в сторону. Как не пытался, не мог я его впустить. И вдруг он заговорил.
.  - " Не трогай меня - сказал он - когда придет время, я сам влечу".
Проснулся я , помня сон так явно, будто все было наяву. Сосед по шконке, после того, как я рассказал ему сон, расшифровал его. Не нужно мне переживать, свобода придет ко мне сама, независимо от моих стараний.Запал в мозгах именно этот сон с расшифровкой сонника. Следователь редко появлялся, как будто забыл обо мне. Однажды дубак( он же пупкарь, он же надсмотрщик и т.д.) вызвал из камеры с вещами. Все сокамерники вскочили с мест своих. Многие проводили утверждениями о свободе, ждущей меня за дверями. Но меня провели по коридорам, подняли на этаж выше и втолкнули в камеру. Эта камера была меньше предыдущей, со столиком в уголке и нарами двухъярусными только с одной стороны. Внизу по хозяйски сидели  восемь мордоворотов, недобро глядя на меня. Они, ни о чем не спрашивая, указали на верх, полезай, мол. Наверху лежали четверо, именно лежали. Не понял я ничего. На попытку мою заговорить они зашикали, прикладывая палец к губам. Я возмутился. Громко сказал:
.    " Чего вы шикаете? В молчанку играете, что - ли?".
Видел бы ты, Санек, их морды. Ужас в глазах, разве что вопить не начали. Снизу я услышал:
.    -" У кого там голос прорезался?". Я свесил голову:
.   -" У меня. А что?".
Один из сидящих внизу начал подниматься, но его остановили.
.      -" До вечера подождем" - услышал я.
Один из лежащих наверху поманил пальцем к себе и шёпотом сказал:
.     -" Это прессхата. Не нарывайся, лучше тише себя веди, убьют".
Вот это номер.О прессхате начали недавно ходить разговоры, но где она, и что там происходит, кроме того, что издеваются сами же зека, привилегированные администрацией, и выбивают признания даже не в одном, а в нескольких преступлениях, даже не совершенных избиваемым. Нет, я не испугался почему - то, я разозлился. Ярость моя была страшной. Я матерился похлеще пресловутого сапожника. Я крыл матом тех, кто внизу на нарах, крыл следователя, всех, кто так , или иначе держал меня в неволе. Устав ругаться, улегся рядом с смотрящими на меня, как на буйнопомешанного, сокамерниками и заснул. Разбудили на вечернюю поверку.Дубак, считавший нас, посмотрел на меня как - то жалостливо. Опять прорвало мою ненависть наружу, я заорал, наступая на опешившего охранника:
.   - " Чего зенки лупишь, чего жалеешь?! Хрена вам, а не признаний! Хотите трупов, будет вам труп! Зубами, уже мертвым, буду грызть ваших прихвостней, сколько успею кончить, кончу, кого не успею, на том свете достану!"
 Больше не успел, налетели, замолотили.
.   В себя пришел от боли. Болело все, даже перечислять не буду. Ребра были поломаны, но ноги - руки чувствовал.Была весна, не очень холодно, но все равно дрожь не проходила. Продрожал не знаю, сколько. Кажется, вечность. Умереть сейчас было бы счастьем. Но я был жив. Плакал я, Сашка, как последняя парчушка, рыдал. Не от боли, от обиды и от злости на себя самого. Отдохнул в отпуске, называется.
.       Через время, не знаю какое, поместили меня снова в больничку. Уже знакомый врач спросил, как бы упрекая за несговорчивость:
.      -" Держишься?"
.      -" Держусь" - сказал я и вздохнул тяжко.
.     - " Ну держись, держись!"- и ушел.
Больше я его ни разу не видел. Подлечили, подкормили. Малявки - записки от сокамерников моих прежних приходить начали, передачки от них : сигареты, чай. Узнали как - то обо мне, о моем бое и о прессхате. Тюрьмушка гудела, уважала она духовитых, и я в них прописался. А когда снова в свою хату попал, отношение даже блатных изменилось.Я купался в лучах славы, пропади она пропадом. А через неделю отправили меня на этап в столицу, в саму Алма - Ату. Проверять на невменяемость повезли. Ухватился я за эту идею. А что, прокошу , может, за психа сойду, полежу в психушке тюремной и на волю. Идея абсурдная, но осуществимая. А может и нет. Что я теряю? А ничего не теряю. Попробую, решил я.
    Столыпинский вагон, и селедка, выданная сухпайком в дорогу. Для чего надо давать сельдь почти на трое суток пути, при том, что вода дается по часам, как и вывод в туалет, а не в то время, когда в этом необходимость. Пацаны мучаются от жажды и голода. Мне легче, селедку я люблю, а жажда не мучает при этом, организм такой, как у верблюда. Дорога для меня благо, изменения хоть какие, новые знакомства, новые истории. В столыпине часто встречаются умудренные зека, люди, посвятившие жизнь преступному миру, игнорировавшие всякие законы, кроме воровских.Мне повезло так же повстречать таких. То, что показывают в кино, правда наполовину, вторая половина невыгодна, потому , что в корне изменяет впечатление от нее. Очень много в мире воровском и такого, что не мешало бы внедрить в жизнь обычных людей. В кино показывают продажность вора, трусость, жестокость. Но этого добра в жизни тоже хватает, даже с избытком. В воровской среде, если следовать воровским старым, а не современным законам, много и благородства, преданности, справедливости и, даже, жалости. Много ценного я приобрел от соседей по купе столыпинского вагона, очень много. Но отвлекся я , не об этом рассказ.
.      Алма - Атинский Централ встретил благосклонно меня, как благосклонно встречает он всех, даже смертников.Тюрьма исполнительная, то есть здесь приводятся в исполнение приговоры о расстреле. Признаюсь, зная это, становится жутковато, особенно по ночам, когда воют тюремные собаки по ночам в вольерах, которые видны из окна нашей камеры, выходящих во внутренний двор тюрьмы. Видны, правда и горы Ала - Тау невдалеке , где, как известно, находится высокогорный каток " Медео". В больничной камере все, как обычно, но на металлических кроватях матрасы и чистое постельное белье. Здесь прибывшие на медэкспертизу зека находятся , ожидая очереди к переводу в спецотделение психиатрии , которая находится не в самой тюрьме, а где - то в городе. Я даже адрес знал, но забыл уже, помню только , что угол какой - то и какой - то улиц. В камере пять человек разного возраста. Самый младший, только что бывший малолетка, перешагнувший порог совершеннолетия. Игорь, как в основном все малолетки, деятельный, шустрый и бурый, т.е. наглый. С ним никто не связывается, от его проделок отмахиваются, как от проделок ребенка, лишь бы границ не нарушал. Это Игорек, так его все и зовём. Ну или Малой, когда тормоза требуются для его проделок
выписать. Второй , Сергей, погоняло " Копченый". Он не черный, он обгоревший в пожаре, блатной, но не беспредельщик. Всегда ровный, добродушный и сильный. Следует за ним казах лет тридцати, черный, чуть - ли не негритос. Поет песни Антонова, кумира его, и мечтает выступить по телевизору. Судя по пению, не дождется, но поет неплохо для дилетанта. Я в середине списка, если по возрасту. Самый старший, самый сидевший, и самый жалкий - дядя Коля. Общий стаж отсидок за четвертак.Сколько лет отсидел по тюрьмам и лагерям, уже и сам не знает. Он все время блатует нас на картежную игру, и обязательно под интерес. Пару раз сыграли с ним, стали бояться, обыгрывает всегда, даже когда против него играем все. А начинается все так.
.    "Артист ( это мое погоняло, полученное из - за моих рассказов по вечерам в камере), ну че ты, давай сыграем".
.   -" Да ну тебя, опять до трусов разденешь, да и спать хочу".
.   -" Ну и что? Зато партейкой время убьем".
.   - " Да неинтересно так. Хоть бы раз поддался".
.   -" Нууу! Это же не честно. Ты учись, старайся. А то что же, все тебе поддаваться обязаны? Ты сам выиграть учись.!".
Прилипнет, не отстанет. Да и шмотки  выигранные всегда он, покуражась, отдает владельцу проигравшему,потому и соглашаемся. Через время мы, кто играл, все, кроме дяди Коли, сидим в одних трусах, почесывая каждый то, что чешется. Дядя Коля гордо восседает на куче тряпья нашего. По одной он достает из - под задницы брюки, рубашки, а так же спички, сигареты, авторучки, все, что было до этого не его, и вопрошает:
.   - " Тэк- тэк - тэк. Спички, они же серники, они же... А чьи же они? Что - то не припомню. Не твои - оборачивается к кому - либо из нас - нет? Ну, ешь твою меть, чьи же они?"
Я , смеясь в душе, а на люди жалостливо:
.   -" Дядь Коль, да мои это спички были, но давно и неправда. Твои это спички".
.   -" Даау? Надо же. А я голову ломаю, вроде в кармане есть уже, а эти чьи, в толк не возьму. А ты что, куришь, сынок?"
.   -" Курю - признаюсь - но я же большой уже, даже вот в хату загремел".
.  - " Ладно - снисходит он - на тебе спички, травись на здоровье".
Он перебирает другие вещи.
.    -" О-о-о, а это что тут завалялось?".
Ну и все в том же духе, пока не раздаст все выигранное. Мы одеваемся и расходимся по нарам.Казах начинает петь, я за книгу принимаюсь, Копчёный вечно с кем - то в переписке, а Игорек конем занимается, почту гоняет.Конь - это сплетенная из ниток от распущенных носков и всего того, что можно распустить на нитки.С помощью этой нити устанавливается связь между соседними камерами.Вся тюрьма опутана такими конями, с которыми с переменным успехом борется администрация. Но через время дядя Коля начинает канючить, блатуя на игру. За такими занятиями и проходят день за днем. Через пару недель нас двоих с Игорьком переводят  в специализированную психушку. Камера, вернее палата большая, человек двадцать в ней, двухъярусные, как в армии , кровати. Режим строгий, из палаты только на завтрак, обед , ужин, в туалет , прогулку , прием лекарств по часам.Три раза в день прогулка с выданной сигаретой. Курорт, да и только. Врач беседует с тобой при приеме, потом медсестры иногда вызывают на беседу. Палаты четыре, все огромные, две мужские на одной стороне коридора, две с противоположной - женские. Заняться совершенно нечем, целыми днями или лежишь, или ходишь по проходу туда - сюда.Месяц так. Не стал я притворяться, расхотелось , глядя на идиотские и смешные попытки тех, кто пытался. Признали меня вменяемым и снова в тюрьму. Только уже в транзитку.Человек десять дожидаются здесь отправки, кого в лагерь, кого в другой город, в другую тюрьму.
.      Познакомился с двумя братьями.Старший Костя, младший Игорь. Уже осуждены за изнасилование. По двенадцать лет получили оба, хотя насильник один, младший, да и то, как говорят , и не насиловал вовсе. Костя так вообще в полной прострации от случившегося. Жена любимая, двое детей, одному год, второму три, поехала в гости к матери, а Игорь девушку привел в гости. Оставил старший братца
с подругой, сам в кино пошел. Приходит из кино, а дома разъярённая мама девушки, кричащая об изнасиловании дочери . Ничего не подозревающий старший брат взашей вышвыривает и дочку , и маму из квартиры, а утром за ними является наряд милиции.Закрывают обоих, хотя и сам Константин, и брат Игорь утверждают , что в квартире с девушкой был только младший. Младший же клянётся, что близость была по обоюдному согласию, что девушка сама пришла в квартиру. Результат ты уже знаешь, двенадцать лет усиленного режима. Костя брата не осуждает, кто его знает, как и что случилось, пока он кино смотрел, но с прохладцей общался с ним. Обидно было то, что осудили его вопреки здравому смыслу, буквально ни за что. А еще больше обидно за отношение жены к случившемуся. Она ведь так же видела, что обвинения построены на пустом месте. Ни результаты экспертизы, ни показания брата не подтверждали именно его вины, а Игорь и сам не отрицал связи с девушкой. Унав мою историю , он только махнул рукой. После осуждения он верил и в мое осуждение. Вместе с новыми знакомыми в одном купе ехал я к своему будущему сроку. Меня вновь заселили в уже обжитую камеру, а их в транзитную, до отправки в колонию.
.       Вновь уговоры, угрозы, но уже без побоев.Вновь я не поддавался и был уверен в торжестве справедливости. Ну не верилось мне, что со мной могут поступить так же, как со старшим братом Кузьминых, моих знакомых по транзитке.
Оказывается то, чего нельзя добиться издевательствами и побоями, легко получается, когда применяется пытка добром.
На очередном допросе следователь завел разговор о Лене и моих учениках. Он сообщил, что Лена выходит замуж за какого - то , но я не очень - то расстроился.  А вот реакция учеников на произошедшее меня убила.Следователь протянул мне письмо, напомнив о том, что не имеет права на его передачу мне, но уж очень просили передать. Я прочитал. Дети писали о том, что они, не смотря на мой нехороший поступок, любят меня, и что если я за время заключения исправляюсь, они будут рады видеть меня снова. Дочитывал я сквозь слезы, текущие , как ни старался я сдержаться. Не хотелось мне слабость свою этой гадине показывать, но сил сопротивляться не было. Я попросил увести меня в камеру, но он протянул протокол:
.   -  " Подпиши и иди".
Я подписал. Они поверили в мою виновность, так зачем мне возвращаться? На позор насильника? Нет, только не это. Раз меня считают насильником, лучше уйду от них и ото всех.
.   В камере  не удивились даже. Припечатали истиной " раньше сядешь, раньше выйдешь". Какая разница, подумал я, срок уже идет, второй год уже.
.     На суде я немного все - таки посопротивлялся. Слабенько так посопротивлялся, лишь для собственного удовлетворения обозвал судей продажными шкурами, за зарплату, даже не за взятку, готовыми осудить невиновного во что бы то ни стало. Приговор - семь лет колонии усиленного режима. Я улыбался. А когда судья спросила, чему, ответил:
.   -" Вашей тупости".
Чего раздухарился, спрашивается? Почему тупости? Сам отупел кажется. Через месяц пришел приговор " Именем и т.д.  ... восемь лет лишения свободы...".  Напросился, подумал, за тупость год добавили. Перевели в осужденку, а вскоре и в зону. Вот так, Сашок. А ты говоришь!".
Я напомнил, что это он говорит, я как раз слушаю. Он рассмеялся:
.   -" Точно. Хороший ты слушатель, ни разу не перебил и не заснул, главное. А уже светает. Пошли рыбачить, что - ли?"
 Я был под впечатлением от рассказа.
.   - " А дальше что - спросил я - так и отсидел?".
.   -" Ну а как же? Иного быть и не могло. Отсидел, правда, только шесть лет  два месяца, потом на химию вышел, условно - досрочно, на стройки народного хозяйства".
 Собираясь идти к удочкам, спросил:
.   -" Расскажешь?".
.  -" Ну , если останешься рыбачить и дальше со мной до завтра, расскажу".
.   -" Заметано!" - уверил я его.
Рыбалка удачной была, килограмм пять наловили. Часов в девять клев прекратился. Только теперь оба почувствовали бессонной проведенную ночь. Солнышко сегодня щадило, пряталось нет - нет за облачка и не давало своим лучам через чур  перегревать воздух. В сачках карась не пропадет, поэтому,  оставив улов в воде, выпив по рюмке, увалились спать. Проснувшись, я не обнаружил рядом своего нового знакомого, и  грешным делом, подумал о его уходе вовсе. Но, подойдя к кромке воды, увидел сачок с рыбой и удочки Виктора, аккуратно сложенные рядышком с моими. Огляделся, но так и не увидел его нигде. Но раз и рюкзак вон он, лежит, значит явится. Собрал дровишек, костер разжег , повесил котелок с водой. В рюкзаке обнаружил картошку. Решил не церемониться, выложил и принялся готовить уху. Когда появился ночной рассказчик, я уже пробовал на вкус почти готовое варево. Он положил на импровизированный стол на земле пакет , в нем звякали бутылки. Протянул руку:
.  -" Выспался? А я сбегал в поселок, кое - чего прихватил".
.  -" Да слышу - сказал я - что, не спалось?".
.  -"Почему? Очень даже спалось. Встал, ты так сладко похрапываешь, свернувшись в калач, аж позавидовал я. Ну и решил время не терять.По дороге машина попалась, подбросили".
Он попробовал варево:
.  -" Готово.Снимай, завтракать будем".
Поставили котелок с ухой на стол, приготовили рюмки. На часах 3 часа пополудни, как раз время завтрака. Виктор хорошо затарился, хватит на еще одну ночь горючего. Поели с удовольствием, и выпили конечно. Отвалился, руки под голову, в небо смотрим, молчим. Хорошо так молчать, глядя на проплывающие облака. Смотреть и думать ни о чем.
Проснулись, а уже семь часов. Ничего себе полежали! Поднялись и к воде, рыбачить же пришли. Но не клюет , хоть убей. Так, дернет и затихнет, дернет и затихнет. Это она , проходя мимо, о леску спотыкается и дальше следует, подумал я , потянувшись. Ну ее , эту рыбалку, и уже вслух:
.  -" Лучше водку пить!".
.  -" Угу - услыхал рядом - лучше. Сматывай удочки".
Смотали, сели к столу, налили, выпили, закусили. Нормально же? Конечно. Еще налили.
.  - " Ну - говорю я - слушаю я".
 - " Не, сначала выпьем".
Выпили. Сижу, курю.Он тоже.
.   -" Вчера легче как - то шло, само собой изливалось. И с чего разоткровенничался? Ну ладно. Видно, наболело, а ты слушать умеешь. Еще по одной для разгона. Разогнались, поехали.
.      В лагерь недолго везли, он оказался  рядом, на окраине города. Выгрузили, обшмонали, погнали строем в баню. Потом такой же , как мы, зек остриг.Наше шмотье в мешки, нам зековское, синее и шапочки такие, с козырьком, пидорки называются. Извини , но именно так. Погнали в карантин, камера со сплошными деревянными нарами в два этажа. Здесь и без нас народу достаточно, а с нами вообще впритык на нарах. Жара неимоверная, в камере даже окна приличного нет, так, с форточку дырка в стене, с видом на лагерный плац.
Вечером проверка идет, в дыру и видно и слышно. Ознакомились с теми, кто раньше пришел, но еще не вышел в лагерь. Спрашиваем, почему. Оказывается, те, кто подписал заявление в  общественники, так называемое СПП, тот уже в зоне, а кто в отказе, ломать будут. Как? Обыкновенно. Будут бить.Этот порядок нам всем по рассказам в тюремных покоях знаком, но на себе пока не опробован. Никто не хочет признаться в боязни, но такие есть. Все. Чего скрывать, никому битым быть не хочется. Но бравада так и прет. Каждый , почти, быкует на публику, доказывая свою духовитость. Я молчу, думаю. Ну быкану и я, глядя на других. По рассказам бывалых зона красная, значит долго будут ломать. Не сломают, в другую зону пошлют, а там все сначала. И так может продолжаться до бесконечности, пока или повезет, или надоест. Тебе, или им надоест. Но им легче, они вольные, поработают, поработают, дома отдохнут с женами и не женами, снова работать прийдут. А я буду здесь, в камере душной теретья о потный бок соседа. Перспектива та еще. Ладно, чего самого себя заранее пугать? А хоронить тем более не стоит. Утром в шесть ровно сирена взвыла. Эта музыка будет теперь ежедневно будить, приказывать делать то - то и то- то, и спать укладывать, грустно подумал я. Проверка, потом завтрак. Прогулялись маленько по территории зоны до столовой. Мне все внове, но думаю , все как в армии. Стол на десять человек, окно выдачи, алюминиевые чашки, кружки, ложки. Еда, как и в тюрьме. На завтрак неизменная уха, которую ем уже без двух месяцев два года. Уха из чебака, это рыба такая, которая в местной реке водится. Видимо, кто - то специально ее ловит для тюрьмы и зоны, иначе откуда бы ей взяться ежедневно на столах тюрьмы и двух зон в городе.Кроме нашей, еще и малолетка недалеко . Хорошо, что рыбу всегда любил, иначе колом встала бы в горле давно. После завтрака построили, капитан на работу распределяет . Все отказываются, требуя сначала сказать, какая работа.В чем дело? А все просто. Могут на запретку, повести. Это полоса земли между зоной и забором, отделенная колючей проволокой, перепаханная как на государственной границе и пробороненная руками зеков. Поработал на запретке, автоматом ты красный. Работа лопатой, веником, просто работа - ты мужик. Если блатным остаться хочешь - никакой работы делать не положено. Наконец, разобрались.Все решили на стройку идти. Строили какой - то барак кирпичный под руководством зека - каменщика. Мне он понравился. Во - первых, специалист отличный, четверо мы за ним не успевали, так быстро и классно от клал кирпич, а во - вторых - обыкновенный мужик, не зазнайка и не беспредельщик. Устали до обеда, как собаки.Жара была неимоверная, пот градом, а бугор покрикивает только:
.   -" Кирпич! Раствор!Кирпич!".
Зверь в работе. Обед. Полчаса отдыха и все заново:
.  -" Кирпич! Раствор!".
Вечером приползли в камеру и попадали на нары с одним желанием - завтра не встать. Но подняли уже с вечера. По одному уводили куда - то,  а через время возвращали в камеру.
.  -" Вяжут"- пояснил первый же вернувшийся.
.  -" Ну и...?"-, спросил кто- то.
.  -" Ну вот сам сходишь, увидишь",- ответил и забрался на нары.
Все все узнали, и все все подписали, кроме троих, числе которых и я, придурок неученный. В принципе, никто не бил на первый раз . Человек пять зеков , с нагрудными знаками членов СПП(секция правопорядка), предлагали подписать заявление о вступлении в эту секцию и спокойно жить, без проблем от кого бы то ни было. Я обещал подумать.Спросили о профессии, пообещали, в случае моей сговорчивости работу библиотекаря, а то и учителя истории в школе  зоновской( оказывается и она здесь есть), или профтехучилище деревообработки ( надо же?!). Пока отпустили, до завтра. Всю ночь движение не прекращалось, по одному дергали, но будили всех. А утром "Кирпич, раствор, кирпич". Три дня я держался и твердил , кажется уже автоматом," подумаю".
.       Очередным вечером, прийдя в камеру, забрался на нары и умер. Дня на четыре решил полежать в могиле, сколько же можно кирпич руками таскать по пять, потом по четыре, по три.Уже и один из рук вываливаться начал. Вот именно, носили кирпич из штабеля метров в десяти от строящейся стены, как оказалось будущего штрафного изолятора. Косяк - то какой? Это ж для себя строили тюрьмушку? Ну да, строили, старались. В общем, в больничке глаза открыл, не умер, оказывается, не дали родимые умереть, откачали. Оказывается, припадок эпилептический случился у меня. Ни хрена себе, думаю я, дожил, в психи записался.Ведь такие в психушках, насколько я осведомлен, лечатся. И отношение лепил( это медработники наши) соответствующее, бережное.Ущербных всегда жалко первое время. Это потом уже они в глазах окружающих ущербные придурки, а по началу просто больные. Хорошо в больничке. А тут еще к больничной локалке ( забор) на прогулке не кто иной, а братья Кузьмины нарисовались. Узнали о моем прибытии и явились с чаем , с сигаретами. Греву (передача) кто ж не рад. Вот и я рад, да еще и как!. Родные лица увидел, друзей с детства, любимых и родненьких. Заливаю, конечно, но ощущения схожи. Если бы не забор металлический, на шею бы бросился , в десны облобызал. И они, вроде как,  рады. После небольшого периода общения сквозь решетку , они советуют проситься во второй отряд, где сами они обитают. Ушли, а я уже настроился на лучшее, ведь встретил, кого не думал встретить. Вызвали через дней десять в оперчасть, не предлагали ничего подписывать и без разговоров направили в родимый второй. А там и чифирь за встречу, и место готовенькое в бараке, и работа на мебельной фабрике зоновской. И , главное, мужик не вязанный, но в семейке красных.Абсурд, но так и есть. Оба Кузьмина в СПП, но старший никто, а младший руководитель секции по культурно- массовой работе с нами, некультурными. Хохма та еще. Я , вроде как и отрицала, но не отрицала, и не вязанный, но с ними вместе. Все годы так и пробыл между ... Жить это не мешало, даже в выигрыше оказался. С мужиками в дружбе, с вязанными нейтралитет, блатные сквозь пальцы смотрят, не затрагивают, ведь могу еще исправиться и к ним в шестерки податься, но не выше. Иерархия.
.    Жизнь пошла не шатко, не валко. Подъем по сирене, проверка по сирене, завтрак по сирене , ну и т.д. Сирена - все. Пр освобождении не хватать ее стало, аж вздрагивал проснувшись, неужели прозевал, не услышал? Мраки! Опоздал по сирене, неважно куда, и дубинала откушаешь. А это и больно и унизительно неприятно. Семейка не раздута у нас, трое всего. В других и по десятку набиралось. Жить семейкой и легче, и труднее. Всегда все поровну, всегда поддержка в любом случае, но и свое я засунь сам знаешь куда. В принципе, плохо  вписался я в нее.Младший напрягал, повязка сделала его самоуверенным, уже и на старшего брата чуть свысока посматривал, а я то не брат. Но пару раз одернутый и мною, и братом, притих, но себе на уме. Однажды, уже зимой, пришел в отряд дохлячок, пацан молодой, из тех, кто всегда в шнырях, да еще и симпатичный, претендент в гарем.Думаю, понимаешь, о чем я. Ну жалко стало мне его, почему, сам не знаю, жалко и все тут.  Раз от братишки Игорька прикрыл, второй, потом Игорька побить пообещал. Пока до прямого разрыва с семьей не дошло, но он назревал. Как - то утром встает подкидыш ( так я пацана окрестил), а шапку сперли.На проверке без шапки по шапке получить вполне реально. Достал из кешеря( мешок зекосвский) шапку запасную, по случаю себе нормальную приобрел, а зоновская без дела лежала, и отдал пацану. Скандал не на шутку получился, как мог я без согласования в семейке шапку отдать? Грех - то какой, ужас! Даже Константин попенял мне на мою расточительность. Плюнул я в сторону и через левое, и через правое, и просто , и на семейку заодно.
.    - " Простите,- говорю, - но мне если хочется, делаю. Спрашивать разрешений на любовь и ненависть не собираюсь ни от кого. Так что, развод, девичья фамилия, горшок пополам, детей об стенку. Холостой я, не семейный. Обиделись, но не смертельно. С Костиком дружбу водили до конца, а с  малым даже схлестывались не раз. Драться не дрались, но словесно не раз от меня он схлопотал.
.    Работа в мебельном заготцеху не через пуп, сносная. Поставили на станки деревянные заготовки варганить. Варганит станок, я подтаскиваю, заталкиваю, вытаскиваю и складываю. Чего проще? Со временем в две смены договорился, вторая и третья. Это лучше в плане убивания времени, и про проверки меньше мороки. Договорился  с нормировщиком и на парочку их меньше стало. Норма не озверевшая, до одиннадцати ночи успеваю сделать ее, а остальное время для собственных нужд. Начал заниматься резьбой по дереву, изготовлением подарочных шахмат, делал быстрореализуемые нарды, кухонные наборы разделочных досок. Доски расписывал , лаком покрывал. Дня за три, четыре один набор бывал готов. Сбывать легко, так как каждый из таких, как я, обзаводился  своим клиентом из вольнонаёмных. Плата чаем и сигаретами, а это валюта, доллар - туфта против нее. На чай можно приобрести все, что угодно: одежду, еду, девочку из гарема. Постепенно деятельный зек устраивал свою жизнь так, что и воля , бывало и такое, начинала пугать освобождающегося, особенно, если он уже пенсионного возраста. Был у нас такой. Мы его дедом звали, авторитет даже у дураков имел непререкаемый, послать любого мог далеко и навсегда. Срок отсидок не дай Господь кому, на воле никого, а срок кончается. Заработать новый, без последствий негативных, уже не хочется, и воля пугает. Не помнит он ее, боится.Заявление написал, просится не освобождать его ,оставить на работе в лагере. А работа у него и непыльная, и прибыльная, на вещскладе пашет, тряпки зекам выдает, обувку, постельное. Чай, сигареты есть всегда, а значит обеспечен всем необходимым. Но это невозможно, подошел срок, вали на все четыре. Не предусмотрено советскими законами забота о рецидивисте, а нужен ли он на свободе кому, до лампочки.Выгнали и забыли.
.       Вот и я обживался, не нуждался, но , слава Богу, на волю все же хотел. Со временем мое бирбковство принесло свои плоды, я обособил сам себя от всех, никому не мешал, никому не навязывал ничего, а помочь всегда был рад. Писал кассационные жалобы , и по некоторым выносилось решение о скощухе, то - есть о сокращении срока. А одного даже освободили, оправдав полностью. Видел бы ты его радость. А благодарность тоже была. Я начал получать посылки с воли. Не весть что, но приятно. Но на четвёртом году снова неприятность, заболел туберкулезом.Как - то сразу, но с с неприятным предисловием. Зимой у меня день рождение. Хоть и жил я сам по себе, друзьями обзавелся многими. Вот и решили они поздравить, стол организовать. А какой стол в зоне может быть? Консервы, пряники , ну еще чего, что на отоварку на семь рубликов в месяц в ларьке получить можно. Против спиртного я был категорически против. За весь срок ни разу в рот спиртного не брал, не потому, что не хотелось, наказания избегал, на досрочное хотел выйти обязательно, а нарушение режима не позволяет этого. Собрались после отбоя человек пятнадцать. Чифирнуть только и успели, как налетели контролеры - дубак, разогнали по шконкам гостей, а меня на вахту. Между промой и жилой зоной шлюз, служащий проходом , а так же местом шмона идущих на работу и назад. Здесь меня и оставили до утра в тапочках, и без головного убора. Мороз под сорок, на теле рубашонка, на ногах носки. Одубел до шести утра и отупел.Мужики на проверку идут, под ворота сигареты суют, а я в руки ничего взять не могу, скрючило морозом и пальцы, и самого. Замполит , проходя через вахту, увидел, удивился, узнав сколько я тут маячу на морозе. Наорал на ДПНК, это дежурный  офицер, приказал отогреть.Отогревать в душе ШИЗо закрыли, там теплынь. Отошел на скамеечке, отравили в отряд. Вроде как простудился маленько. В наказание получил отказ в свиданиях с родными что было не страшно, с кем мне эти свиданки устраивать? Но может Удо, условно- досрочное освобождение отодвинуть. Но уже ничего не исправить, нужно поощрения зарабатывать и снять взыскание им. Продолжал работать, норму выполнять. Кашлять начал, хреновато стало что - то, слабость, мокрый по ночам, а днем мерзну.Однажды не смог на проверку встать. Пришли, посмотрели, на носилках в больничку доставили. Тубик!
.     Лежу и думаю "Неужели  все, так быстро все? Пожить еще хочется, но загибаюсь вот некстати. Есть Ленка, немочка, на швейке работает, вольнонаемная. Вроде что  - то складываться стало у нас. Встречаться явно нельзя, сразу с позором ее выпрут, да еще и с волчьим билетом. Но встречались, даже, кажется полюбили. И на тебе, заполучи фашист гранату, вы нас не ждали , а я приперся. Написал записку, прощаюсь , мол, не получилась любовь.И ответ пришел.Успокаивает, говорит, сама, мол, переболела этой заразой, но жива ведь, вот и я выкарабкаюсь. Адрес сво прислала, пиши, мол. Воспрял духом, честное слово. Хрен вам всем, думаю, назло выкарабкаюсь. Через время на этап, в Мангышлак в тубзону. Год там пробыл. Поначалу тяжело было и физически, и морально. Лечили, правда, кормежка от пуза, работа по вязке сеток продуктовых приемлемая, но сама атмосфера давит. Летом на проверках народ падает, утаскивают в лазарет и многие не возвращаются уже. Но держусь, и лечусь. Сам помогаю себе.Достал трехлитровую банку сурчиного,барсучьего и собачьего жира с медом в пропорции один к одному, утром ложка натощак.Через год чистые анализы, палочка Коха слабее меня оказалась.Вернули в свою зону, а там Лена, но уже не работает в зоне, а из - за забора весточки шлет и греет салом и словами в малявках. Одно плохо, не работающий стал. Поместили в туб. барак, окружённый локалкой, т.е.забором, за который выйти не имеешь права. Общение, конечно, есть, хоть и через железную изгородь, но и только.Узнал о виновнике моего несчастного дня рождения. Сдал Игорек Кузьмин. А ведь я его на днюху свою сам пригласил с Костей вместе. Костя пришел , а этого друга не было, теперь знаю почему. Бог ему судья. Прошло шесть лет моего заключения, и долгих, и мгновенных одновременно. Заказал мне отрядник, летеха молодой, сделать стенд о республике Казахстан.Пообещал в награду предоставить к условному освобождению. Крепко старался я, ночами не спал, пожрать забывал.Не только из - за УДО, интересно стало сделать так, как никто. Историю Казахстана проштудировал от времен Орды и до наших дней, по жузам и родам разложил, даты и события , и соорудил щит5 на 3, а на нем все по полочкам. Оценили и представили к освобождению. Вышел на химию, а еще через год с небольшим и на волю вышел.
.       Дальше что рассказывать?Лучше, думаешь, стало? Как бы не так! Если уж сломалась жизнь, не отремонтируешь.Слабак я оказался, никчемный бомж".
.      Утром мы с товарищем разошлись.Как - то скомкал он свою повесть, вроде как самому додумать предложил.А чего додумывать, неинтересно.Своя история не краше, и говорить о ней, и вспоминать как серпом по ...Не буду додумывать.Даст Бог, встречу снова, а пока других дел хватает.

Мое желание вновь встретиться с Виктором оказалось обоюдным.Мне очень хотелось бы услышать продолжение его рассказа о себе, ведь слушая его , я, поневоле, сравнивал свою прошлую жизнь с его рассказом.Во многом она была сходна, очень во многом. И вот, буквально через пару недель , он встретил меня на берегу пруда.Обрадованно подали друг другу руки, но была какая - то неловкость, вроде обидели друг друга, а как помириться, не знаем.С полчаса смотрели на застывшие поплавки и кося один на другого глазами.Клева не было.Наконец, он не выдержал, спросил:
  - " Ты чего, обиделся , что - ли?"
.
" На что?"
  - " На меня".
-" За что?"
  -" Ну вроде как на полуслове я себя оборвал.Сначала разоткровенничался, и вдруг..."
 - " Нет, конечно. За что обижаться? Значит, причина есть , значит, время для полного откровения не подошло. Не Витя, я не обиделся.Тем более, откровение - то было одностороннее".
- " Именно это, Саня. Мне почему - то показалось, что ты молчаливо осуждаешь меня, и  даже не веришь.Потом понял, что дуру погнал, но уже поздно. Ладно, пойдем посидим, да по сто, за встречу?"
 Я молча отложил удочку и направился к пакету с провизией, которой запасся как раз на этот случай. Через пять минут мы уже болтали, будто и не расставались вовсе.Упускаю прелюдию, пожалею жаждущих, перехожу к рассказу, продолжению прошлого.
.       "Я, как освободился, надеялся на Ленку, с которой, вроде как, отношения наладились, но, приехав к ней и пожив в ее квартире, понял - разные мы. Разные во всем. Она немка, я русский, она с восьмиклассным образованием, я с высшим, она ради шмоток работает, я ради любви к профессии. Разные, в общем. Разбежались легко, она все  - таки умная была. На работу устроился в городе же, на квартире жил, оставив подругу. Где - то около года нормально все было, даже в школу устроился работать, несмотря на криминальное прошлое. В Россию возвращаться даже мысли не мелькнуло.И состояние у самого было такое, будто в летаргическом сне побывал.Проснулся, а вокруг все вроде и знакомое, но и все не такое, как ожидал его увидеть.Какие - то непонятные новшества, а какие, не знаю. За тридцатник перевалило, а самоощущение на 20 - 25, не более.Все заново, знакомства, навыки в быту. Даже поведение с женщиной, восприятие ее другое. С противоположным полом складывалось только с точки зрения потребления, не более.Любить кого - то не возникало никакого желания, ни к одной из женщин не возникало влечения.Если хочет - пожалуйста, мне не жалко, стесняется - пусть стесняется без меня.Подарки дарил, но, как принято, на юбилей, а не по желанию дарить. Ко всем относился ровно, и к мужчинам, и к женщинам. Нет,нет, я фригидным не стал, с этим все в норме, ни одна не обиделась, наоборот, желали повторения, но это стало, как дележ, есть у меня лишнее, почему не отдать и забыть. Сам себе порой удивлялся, но менять что - то не было ни желания, ни помощи прошлых знаний. Свой предмет я хорошо знал, поэтому в школе ценили, бабы в постель прыгали сами, зарплаты одному хватало, не жил, а тек. Но жил, все же, в коллективе, значит, поневоле, должен участвовать в каких - то мероприятиях, поддерживать компанию. У одного из преподавателей был дружок, дирижёр духового оркестра, и на одной из гулянок в дачном поселке я с ним познакомился.Я же как - то упоминал мою любовь к саксофону, а здесь появилась возможность вернуть былую страсть.На очередной шабаш, а иначе я не могу назвать наши погулянки, так как заканчивались они утром с разбора полетов, кто и каким образом утром оказался в чьей - то постели, Николай, так звали знакомца, преподавателя в музучилище, принес с собой саксофон и корнет, маленькая труба.Ну ты же сам духовик, знаешь.Сыгрались сразу, а дамы в восторге были. Коля простачок был, а его женщина, Татьяна, та была еще шаболда, крутила им, как хотела.Ради нее он и влился в нашу компанию уже давно, но так и не уговорил пока желанную выйти за него замуж. Я бы даже не рассказывал об этих оргиях в коллективе учителей, обязанных нести свет, (из потемок что можно
подать), но роль главная у Николая в продолжении моей истории. Если бы не его любовь, не мое с ним знакомство, не саксофон и еще некоторые если бы. Но они случились. Со временем школьная братия так приелась, до тошноты.Видеть не мог уже вечно сексуальноозабоченные рожи чинных на уроках, слащавых в быту училок. Потихоньку отвалились мы с Колей от компашки, скооперировались с ним, его Таней и одной женщиной из уже возрастных, спокойных, но без комплексов. У нее был свой дачный участочек, заброшенный, неухоженный , но с домиком. Выходные, проведенные в покое, с приготовлением чего - нибудь вкусненького, под легкую музыку, и сон не в пьяном угаре мне нравился больше. Так и повелось - выходные, дача Людмилы, ласковая с Николаем только здесь Татьяна, и я, сам по себе. А однажды Таня явилась с новым знакомым, Юрием, щеголем, даже приблатненным немного. Он оказался сыном высокого областного партработника, самоуверенным, знающим цену поддержки отца. Колек , по сравнению с новым знакомым, выглядел тюфяком, видящим все, но не знающим, с чем это все едят.Он хныкал, высказывая обиду Татьяне, но ее уверения в том, что она не изменяет ему, просто пользуется возможностью получить бесплатные блага и удовольствия от богатого придурка. Так они и развлекались междусобойчиком. На наше отношение с Людмилой ничего не влияло, так что сразу и не придавали значения переменам. Однажды Юрий вытащил из кармана пистолет и начал хвастаться своей стрельбой. Я никогда не держал в руках никакого оружия, заинтересовался, а когда Юрий предложил пострелять по бутылкам, даже обрадовался. Вышли в сад, расставили мишени.Патронов у хозяина пистолета было много, всем хватило хоть по разу, но пальнуть в пустую пивную банку или бутылку. На следующий выходной опять немного постреляли, и это был последний раз, больше оружия никто не приносил, да и хозяин его больше не приходил.Никто, кроме Николая, даже внимания особого этому не придал, не нашего поля ягода.Колек же радовался, избавившись от соперника, каковым считал Юрия.
Так бы и забылось все, если бы не арестовали вдруг Людку.Все были в недоумении, за что .Уж проще и неприхотливей человека по всей округе не сыщешь. Как не выспрашивали друг у друга, ничего не узнали.Мне из компании вторым посчастливилось, в кавычках, узнать причину, так как вторым арестовали меня.Вот и узнал.
.  В области произошло несколько убийств успешных людей - завсклады, завхозы, завмагазинами. Убивали через двери квартир. Раздавался звонок, хозяин смотрел в глазок и зрохотал выстрел. Смерть всегда мгновенная.Ни свидетелей , ни каких - либо улик, кроме пули в глазу. Кто - то слышал выстрелы на даче Людмилы, сигнализировали.Эксперты покопались по саду, нашли пули от пистолета и пробитые банки пивные, стекло бутылочное.Дача Люды, ее и за шкирку.Люда, естественно на Юрия валит, его, мол пистолет.Но ей объясняют популярно, что такого Юрия вообще не существует на белом свете, все это ее выдумки, чтобы выкрутиться и чистой выскочить на свободу. Она, естественно, ссылается на друга, как свидетеля , а друг - ни кто иной, как я. Опа - на! Насильник , только недавно сидевший, а мы - то ищем, а он - то вот он. И снова я с битой мордой и требованием пристойных оперов " харэ Ваньку валять, быстрее признаешься, быстрее в хате спокойно жить будешь" . Гнев праведный толкает честных оперов убийцу вывести на чистую воду. Ученый - то я ученый, да пройденная школа знаний, кроме того, что будет больно и физически, и морально, ничего в башке тупой не прибавила. Но понимаю - следующий Колек. Он не я, он непривычен. Молчу о нем и Людке малявку отправил, почта, как всегда, работает, чтоб о них молчала.Оказалось , перехватили малявку, а результат: и Колек где - то по соседству поселен, и мне лишний головняк, малявка - козырь против меня, ведь подельника хотел отмазать.На жаргон, Саня, само собой получается перейти, ты уж извини. Вот , значит, как получилось.Удивительно, но Юрок так и не появился в деле, и Татьяну Бог миловал, не загребли. Не потому, что она перед нами виновна, нет.Просто повезло ей, нас , уже сидящих, пока хватило. Следствие по делу два года шло.Я не буду описывать быт, прошлый раз рассказывал,все то же. Обозлился я еще больше, да признаваться, даже пот угрозой смерти , зарекся. Ко второму году ситуация в стране менялась на глазах, многие высокие падать начали, мы, сидельцы, вообще были в аквариуме, где рыбы неразговорчивы. Просто однажды открылись двери, зовут с вещами на выход, и неожиданно пинка под зад.Невиновен, мол, вали, откуда пришел, надоел ты нам здесь. Стою у ворот тюрьмы, и хоть назад ломись , требуй честному сидельцу место на нарах, баланды пайку. Ну не знаю, хоть убей, куда идти, что делать. Улицу перешел, лавочку возле дома приглядел, уселся и жду. А чего ждать - то? Подошел цыган , присел, сам закурил, мне предложил.
.  -" Освободился?".
Я удивленно глянул на провидца:
.  -" Ну!?"
.  -" Не удивляйся -сказал он- каждый день почти кого - то, да встречаю здесь.Или на свиданку кто, или освобождающийся. Освобождающиеся редко, правда.
   -" Что делать только вот со свободой этой - вырвалось у меня - хоть первому попавшемуся в морду, и назад".
 - "А он- то причем, попавшийся этот?"- спросил он.
.  -" Да это я так, сдуру. Не знаю, что делать, куда идти".
   -" А что, нет никого, что - ли у тебя?"
.  -" Получается, что так!"
И я сам ужаснулся, ведь действительно, у меня вообще никого нет. Вообще!
.  Цыган предложил пойти к нему домой, но я прекрасно осознавал риск такого знакомства.Может и не такой это цыган, но о тех, кто доверившись, попадал на скамью подсудимых именно от цыганского гостеприимства , слышал. Я поблагодарил, встал и пошёл. Куда? Куда - нибудь. Идти - то все - равно надо. Цыган спросил вдогонку:
.  -" Деньги - то хоть есть?".
Я только рукой махнул.На ж.д. вокзале я просидел и проходил из угла в угол всю эту ночь. Подходили милиционеры, проверяли документы, уходили, снова подходили. А утром вообще предложили убираться куда угодно и не мозолить глаза своим присутствием. Я и пошел.Пошел домой, в Россию, где у меня так же не было никого, но это же Родина.
.   Шел я домой долго, с остановками на различный срок. Строил дома, полол овощи, собирал арбузы и фрукты, и даже бутылки. Дошел до своей малой родины, пришел в милицию, показал старый советский паспорт, который к этому времени стал недействительным. Думаешь, помогли? Мне сказали:
.  - " Иди назад, в Казахстан, получил там документы, а потом можешь вернуться. Восемь лет я добивался признания меня гражданином своей страны, адвокаты брали плату, но не помогали.  Я привык бомжевать, привык доказывать каждый день то, что гордость у меня осталась, и поэтому часто приходилось менять место. А, уходя от очередного хозяина, я нагло забирал то, что мне не платили, а значит воровал свое. Не стыжусь этого, и знаю, буду продолжать быть таким. Наше государство, благодаря предательству своих либералов, само себя загнало в глубокий обморок, из которого наконец - то начало выбираться.С приходом к власти нынешней верхушки получил и я , наконец, документы, смог прописаться, и даже, однажды, устроился на приличную, не приличную, но нормально оплачиваемую, с нормальными условиями, работу, но... Это "но" я могу объяснить только со своей точки зрения, которая, скорее всего, не совпадет с точкой зрения многих. Современное общество изменилось, социализм ему малопонятен, он в прошлом. А мне непонятен капитализм.А даже капиталистам из - за рубежа непонятен также наш российский, с ума спятивший, капитализм. Я, всю жизнь прошедший через несправедливость прежнего строя, столкнулся с несправедливостью настоящего. Там, где мне ломится быть, как все, я быть не могу. Я ищу то, с чем мне надо бороться, чему нужно противостоять. Вот и выбрал я для себя путь одиночества, который смог найти, только работая со скотиной, с животными. Здесь я весь день один из людей, мне не с кем бороться, я отдыхаю. Но встретив тебя, я захотел почему - то снова побыть нормальным человеком, пожаловаться. Ты меня извини, но мне, правда, легче стало, наполовину, себя равным почувствовал, таким, кто может
пожаловаться. Вот за это и выпьем давай.А если согласен стать мне другом, я буду счастлив, что набрался смелости напроситься в друзья. Ну что, за дружбу?".
   -" За равных? И конечно за тебя, Друг!"
.        Уже немного позже я спросил:
  _" А что же Николай, освободили тоже?".
Виктор посмотрел на меня с недоумением:
  - " А я что, не сказал? Спятил он. Еще в камере погнал. Малявка пришла"Сидит на нарах, качается взад - вперед, и твердит : " Таня, Танечка, я не виноват, не виноват я, Танечка". Отправили, куда следует. А как же! "

.   Написал я это для тех, кто не хочет понимать падших.Не понимает, как человек становится изгоем.Для тех, кто видит только конечный результат эволюции успешного и никому не нужного, отверженного обществом. А очень нужно, чтобы поняли, иначе никогда не наступит эра справедливости.

.                31.05.2021г.