2. Крылья, лапы и хвосты

Авторы: Таэ Серая Птица и Дэлора
Джен с элементами слэша
R
Психология, Фантастика, Становление героя
Предупреждения: Насилие, Нецензурная лексика
__________________________________

Пролог


      Что такое «экипаж»?
      Ну, это вам любой разумный скажет, даже если он в космофлоте ни уха ни рыла. Мол, экипаж — это группа существ, объединённых в упорядоченную иерархическую структуру с целью выполнения совместной работы или совместного задания на космическом корабле. И, конечно, будет прав, да только этого мало.
      Академические определения оставим в Академии и тем, кто из-за сухих строчек приказов и указов носу не кажет, с поверхности планеты даже на прогулочном судне не поднимался. Нет, экипаж корабля — это нечто намного-намного большее, чем просто группа разумных, которые по его нутру ползают и что-то там иерархически выполняют. Это... пожалуй, я сказал бы «семья», если б эту фразу не затерли до полной бессмыслицы психологи и ксенопсихологи еще в стенах родной Академии, внушавшие нам, кого, как, каким образом будут подбирать в наш первый экипаж.
      «Вы семья» — твердили они.
      «В семье надо...» — говорили, упирая на что угодно.
      «Семья должна» — да, всем должна, когда только успела.
      Только настоящая семья со всем этим бредом ничего общего не имеет. Такая, какая всегда и везде будет едина. Действительно едина, а не на бумажках, взрываясь недовольством по любому, даже самому надуманному поводу.
      Вот выдали мне капитанский патент, привезли на Риану, показали в орбитальном доке мою красавицу «Рысь», ага, имя ее зарезервировали и по базам провели, все дела. А как до дела дошло — крейсер мой, как в том анекдоте древнем, пришлось напильником допиливать столько, что просто уму непостижимо.
      Выдали мне в Патрульной комиссии планшет с ворохом личных дел моей будущей команды, выстроили их в коридоре — ровным счетом два десятка рыл, сплошняком федераты, часть — такие же молокососы, как и я, часть — уже бывалые, отслужившие какой-то срок на других крейсерах. Мне б тогда задуматься: а с чего вдруг они со старого места сорвались? Неужто так охота под молодой соплей послужить? Про первых-то все ясно: первый боевой кораблик, не считая того, где практику проходили, тут, в принципе, куда пошлют яйцеголовые умники из распределительной комиссии. Федератам, видите ли, полторы недели на «свободную заявку» не полагается, только инорасцам. А вот вторые?
      Но я не подумал. В черепке у меня вместо мозгов тогда кровь горячая игристым вином бурлила: как же, я ж теперь не четвертый сын простого фермера с занюханной аграрной планетки, я ж — ого-го, капитан Патруля! А они — мой экипаж, семья, которой я должен доверять от и до.
      И я доверял. Доверял техникам, ядовито плевавшимся, когда у «Рыси» что-то в очередной раз выходило из строя. Доверял стрелкам, жаловавшимся на постоянные проблемы с системами наведения и контроля огня. Доверял навигаторам, ругавшимся на тяжелое вхождение не только в полное слияние, но и в обычный вирт. Хотя вот я лично последнего не замечал, хоть тресни — моя красавица меня принимала, как родного.
      Я доверял мнению людей, которых мне выбрали в команду. По тестам, по анкетам, по психосовместимости и прочей высоконаучной байде. А надо было... Надо было довериться чутью и «Рыси». Она же, красавица моя, до меня достучаться пыталась, как могла. Корабль — он, может, и не живой, но разумный, хоть и искусственный у него интеллект. Поразумнее многих живых будет. Когда я в первый раз на борт ступил, в вирт вошел — все по Уставу! — и в полное слияние ухнул, «Рысь» меня, можно сказать, обнюхала и облизала. Что такое слияние? Это когда ты — корабль, а корабль — ты. Нету ни границ, ни барьеров, ты перед искином больше чем просто голый, он тебя до последнего нейрона и электромагнитного импульса сканирует, в себя вписывает — навсегда. Почему, если капитан покидает корабль с концами, — всегда меняют искин? Да вот потому же.
      Корабль знает о команде все. Это только кажется, что крейсер — бездушная железяка. Но он отслеживает телеметрию каждого члена экипажа на борту, он фиксирует все разговоры, все телодвижения. И реагирует соответственно. Эх, а ведь этому нас в Академии тоже учили, правда, выводов никаких не давали — сами, мол, дойдете. Я-то, конечно, дошел. Но, как ни удивительно, только после того, как на борту появился Ана.
            

Глава первая


                Саммер шел на «Рысь» в смешанных чувствах.
      С утра, когда он приволок фокусировщик и вручил его дежурному технику, тот чуть не прыгал, радостно и бережно обнимая такую важную запчасть. А вот когда поставил и протестировал, и довольную морду лица скрыть не смог, капитан обмолвился, что деталь не со склада. Вот тогда-то и началось самое интересное.
      Уэйн сперва выспросил, откуда капитан взял дефицит. Потом скривился и полез снимать фокусировщик. Саммер охренел и запретил лезть в потроха системы связи, вместо этого пошел проверять сам, запросив слияние с кораблем. С искином «Рыси» ему не требовалось общаться словами. Просто выдал импульс-приказ прогнать новое оборудование по самым жестким тестам и дать результат, получил его и то, что можно было истолковать только как радостное: «О, а еще такое же есть? А вот тут болит, и тут жмет, и вот эта цепь искрит почти, капитан, а?»
      Именно это стало последней молекулой, перевесившей все сомнения насчет Аны. И теперь тот шел позади Саммера, с интересом навострив уши. Нет, капитан не был силен в мимике маарлеан, но нетерпение и интерес, которым лучился его новый техник, ощущалось и так. Ана ждал встречи со своим — своим! — кораблем не меньше, чем сам Стан когда-то, и это грело душу. И заставляло скрипеть зубами: почему остальные не такие, а? Потому что Ана долбанный энтузиаст и погрузки на корабль дожидается целый контейнер технического барахла? Или в чем причина?
      Ответов пока не было, но капитан был полон желания их получить. И уверенности, что получит.
      Дежурная смена встретила возвращение капитана настороженно. Видимо, Уэйн просветил, что ожидается пополнение, да еще и не абы какое. Так что в коридоре перед шлюзовой камерой выстроились все девять человек смены, и даже старший техник Эдвин Гросс, распространяя слабый запах перегара, который не сумели забить никакие адсорбирующие препараты. Это уже было интересно: вызова для догуливающей внезапный отпуск команды Саммер не давал.
      Взгляды скрестились на нем, а потом резко переметнулись на смешно сморщившего нос и чихнувшего Ану. Чутье у маарлеан острее человеческого — отметил Стан. Но ничего не сказал: старший техник был в своем праве, и пить в свободное от работы время, и вот так встречать новичка, негласно оценивая нового подчиненного.
      — Дежурный, доклад.
      — За время вашего отсутствия никаких происшествий, капитан.
      — Вольно. Всем разойтись. Гросс, останьтесь. Я привел вам помощника. Льех`Ана ин-Равари, в штате с сегодняшнего дня, младшим техником.
      Мелькнул полосатый хвост — Ана поклонился, зачем-то высоко его задрав. Правда, особого подобострастия на лупоглазой морде написано не было. А вот слова прозвучали вполне искренне:
      — Рад оказаться на борту «Рыси». Когда я могу приступить к работе?
      — Капитан, на два слова, — проигнорировав приветствие и вопрос маарлеанина, старший техник Гросс слегка скривился и глянул на Саммера.
      — Нет, — капитан ответил жестким взглядом. — Льех`Ана ин-Равари вписан в состав команды. И я приказываю нагрузить его работой по самые кончики мохнатых ушей. Можно прямо с того момента, как младший техник Льех`Ана ин-Равари оставит свои вещи в каюте и переоденется в форму.
      — Как скажете... капитан.
      — И не забудьте дать ему нормальный доступ, — припечатал Стан. — Смотреть на вашу вотчину и я могу, а толку.
      С этого момента и началось молчаливое противостояние Аны и... большей части экипажа «Рыси». Саммер пытался разрешить возникший конфликт мирным путем. Он, как и советовали психологи, провел с каждым из своих людей личную беседу. Он еще раз прогнал на множестве тестов показатели Аны и всей команды, включая даже командира абордажников. Он наблюдал за работой техников все оставшееся время, пока «Рысь» стояла в ремонтном доке на планете. Он не мог к ней придраться — формально, но...
      Ана пахал, как проклятый. Почти в любое время суток, прогуливаясь по кораблю, можно было обнаружить его задницу с возмущенно пушащимся полосатым хвостом, торчащую из какого-нибудь технического люка или из-за снятых панелей. Пришлось даже внушение делать, на что маарлеанин, хлопая глазами, потыкал в разницу стандартных и его родных суток. Да и загибающимся от недосыпа он не выглядел, а вот чем-то недовольным — да. А остальная команда... Больше всего к их поведению подходило определение «саботаж». Старший техник вообще устранился от исполнения своих обязанностей, дежурные охренели до того, что выполняли только прямые приказы капитана, если тот видел, что Ане нужна помощь в чем-то, а его игнорируют.
      Это был бунт. Самый натуральный, просто молчаливый бунт на корабле.
      Капитан Стан не собирался это оставлять вот так, он принял решение вернуться в порт приписки «Рыси» и инициировать расследование. Если всего один инорасец на корабле привел к подобному, значит, тесты в чем-то солгали. Или ему изначально подобрали экипаж с более чем явной ксенофобией. Каким образом это случилось, почему и с какой целью — пусть выясняет начальство. А он затребует капитанскую квоту и наконец подберет себе команду сам, не доверяя чужому мнению.
      Возможно, все бы так и случилось, если бы по экстренной связи не пришел сигнал SOS. «Рысь» была к запросившему помощь кораблю ближе всех, и Саммер отдал приказ перестроить маршрут.
      
      Патрульный крейсер — это не гражданская лоханка, и по выходу из прыжка он обязан быть готов к мгновенному ведению боевых действий. Вот только капитан Стан, войдя в слияние с кораблем и отправляя его в прыжок, оказался словно в шкуре изрядно покусанной блохами рыси. Именно так он воспринял ментальные жалобы корабля на многочисленные мелкие неполадки. По отдельности они не несли никакой опасности, но в совокупности... И чем дольше капитан оставался в слиянии, тем больше он замечал.
      Замечал, как мгновенно утихает «зуд» в одном месте, в одной из электрических цепей, над которой поработал Ана, но почти тут же перегорает предохранитель где-то рядом, заставляя чувствительные приборы в руках техника реагировать на разрыв цепи.
      Видел, как пренебрежительно отмахивается от младшего техника Эдвин Гросс: «Это ваша работа, Ана, вот и займитесь ею». Да, это его работа, — безмолвно соглашался Саммер, но он же понимал, что Аны на всю «Рысь» разом не хватит. Да даже десятка Ан не хватит! И какого хрена старший техник... А потом стало не до того.
      Крейсер вынырнул из гипера и сходу ввязался в бой. И если генераторы щитов сработали без малейшей задержки и сбоев, то система наведения внезапно просто отключилась. А вместе с ней в аварийную перезагрузку ушла и система ведения огня.
      — Техники!
      Саммер, конечно же, молчал — это искин сейчас считывал его мозговые импульсы и волны и преобразовывал их в слова, разносившиеся по всему крейсеру.
      — Гросс, Ана! Сбои в системах наведения и ведения огня.
      По сути, «Рысь» оказалась практически беззуба, и все, что сейчас мог капитан — это филигранно уходить от залпов пиратских орудий, не рискуя подставлять прикрытые энергощитами бока корабля — не был уверен, что щитовые системы выдержат. Одни двигатели слушались, как родные ноги — вот где-где, а там никогда не чесалось. Саммер выкинул из головы лишние мысли, не до того было. На краю сознания иногда мелькала картинка встопорщенного полосатого хвоста: искин прекрасно понимал своего капитана, его надежду, что вот сейчас, сейчас... Визуализация была его краткими репортами: младший техник работает. Мысль-вопрос, почему только он один, не пропустил жестко настроенный на ведение боя фильтр.
      Система наведения, наконец вышедшая из бесконечного цикла перезагрузки, как-то конвульсивно дернулась, выстрел среагировавшего раньше нужного стрелка ушел в неведомые звездные дали, заставив пиратский корабль увалиться в маневр. И... вообще отключилась — что-то полетело окончательно. Саммер чуть не взвыл, понимая: долго такая пляска продолжаться не может! Их рано или поздно подстрелят так же, как это сделал бы сам патрульный, лишая возможности уйти и двигаться вообще. Вот еще немного, и...
      Система наведения заработала в штатном режиме.
      Система ведения огня — тоже. То ли на радостях от этого, то ли из каких-то своих соображений стрелок влепил строенный заряд прямиком в движки противника, и... Собственно, на этом бой был окончен: через считанные минуты — «Рысь» даже не успела завершить маневр поворота, — патрульный крейсер, вызвавший их на помощь, подбил и второго пирата. Именно подбил, забирая себе законный приз. Саммеру же оставалось только скрипеть зубами, глядя на то стремительно расползающееся месиво обломков, в которое превратился его собственный противник.
      — Рэдволл! — рявкнули динамики его голосом.
      — Капитан, виноват. Калибровка системы прицеливания сбита.
      «Да ёб вашу мать метеоритом в черную дыру...» — это искин мудро не транслировал, оставив на совести капитана и в звездном пространстве слияния — сгустком тусклых алых искр.
      
      После скоротечного боя голова у Саммера болела нещадно. Больше от злости, из-за того, что понимал: начальство найдет кучу неувязок в отправленном рапорте, а десять шкур снимут именно с него, а не с тех, кто действительно был виновен в состоянии «Рыси». Нет, однозначно расследование, иначе уже никак.
      Собственная каюта встретила приятным полумраком. Капитан мог бы списать это на реакцию искина — иногда тот выходил за рамки полномочий, пытаясь сделать жизнь приятней, пусть даже в мелочах. Но кроме пригашенного освещения был еще один момент: в каюте уже присутствовал кто-то. Саммер слышал его негромкое дыхание. Вне ложемента капитанского кресла Саммер войти в слияние или вирт не мог. Все, что ему оставалось — это коротко и тихо приказать:
      — Малый свет, — и упереться спиной в стену, снимая с предохранителя личный станнер, оказавшийся в руке сразу, как только он понял, что не один в каюте.
      «Рысь», умница, приказ выполнила мгновенно и аккуратно: потолочные светильники медленно разгорелись, давая глазам привыкнуть, разгоняя тени и превращая невнятные черные силуэты в понятные и обыденные вещи. Стойку с мелким барахлом, которое все никак не доходили руки рассортировать, кривовато висящую на стене картину — настоящую, не печатную, в самолично сколоченной Саммером рамке. Темную смятую тряпку около койки, цветом подозрительно похожую на форменный комбез техников, и мохнатое ухо, торчащее из одеяльного свертка на койке.
      — Не понял?
      Станнер вернулся в кобуру, поставленный на предохранитель. Ничего опасного для себя в младшем технике капитан не видел. По ходу, не видел и искин, иначе не впустил бы маарлеанина в капитанскую каюту. Можно было бы вернуться в рубку, войти в слияние и серьезно «поговорить» с искином. Но Саммер не стал — успеется. Голова болела все сильнее, а идти и сдаваться дежурному медику хотелось не больше, чем сразу после боя.
      От шороха и стука кобуры о пластикат Ана не проснулся. Саммер, скинув форму, остался в белье и завалился рядом, благо — ширина капитанской койки позволяла, но и от этого Ана только тихо вздохнул и шевельнул ухом. Плюнув на все, Саммер закинул на него руку и закрыл глаза.
      Открыл он их через четыре часа. Встроенный в изголовье монитор неярко мерцал, показывая корабельное время, ниже бежала строчка со сведеньями о времени планетарном. Саммер когда-то битый час потратил, чтобы научить искин высвечивать именно те планеты, какие требовались, динамично меняя при подлете. Одна, правда, оставалась неизменной — родная, с настроенными на родительскую ферму координатами. Там сейчас только-только должно было светать.
      Ана все так же сопел рядом, кажется, даже не поменяв положения. Только одеяло сбилось, являя миру его голову целиком, и, приглядевшись повнимательней, Саммер нахмурился.
      Всегда тщательно вычесанная, пушистая — он помнил, какова она на ощупь, нежнейший пух — гривка маарлеанина свалялась, повиснув неопрятными сосульками. На бледном лице только губы и розовели... Вот только что-то не помнил Саммер раньше такой пигментации. Осторожно дотронувшись до лба, Саммер тихо выругался: нормальная температура тела у маарлеан должна всего на градус превышать таковую у человека. Ана же словно горел в лихорадке.
      Саммер сел и потормошил маарлеанина, сперва мягко, потом сильнее, хмурясь все больше. Своего он все-таки добился: Ана развернулся из клубка, отпустил хвост, который обнимал все это время, уставился мутным взглядом. Узнал, оживился, завозившись и сунув в руки планшет, который тоже, оказывается, не выпускал даже во сне.
      — Там о сбое системы, капитан... Я все... Я как мог...
      Саммер поглядел на планшет — явно принадлежащий Ане, в корпусе, слепленном из разномастных деталей. Снова на маарлеанина. Планшет лег на выдвижную полку — пока что было не до него.
      — Чем ты обдолбался, поганец пушистый?! — Саммер стиснул горячие, как перегретый охладитель, плечи маарлеанина, снова аккуратно потряс, не давая уплыть. — Ана, что ты принял? Какой, метеорит тебе в печень, стимулятор и в какой дозе?!
      Болезненно сощурив чернющие глаза — золотистого ободка радужки почти не было видно, Ана прижал уши и выдал, ни капли не запнувшись:
      — В кармане, нижний слева, три из пяти. Капитан, это был саботаж. Там предохранители не сменили, а мне вкатили три вахты подряд. Я бы иначе не смог...
      — Нейтрализатор?
      Саммер уже нашарил комбез и пытался сообразить, где нужный карман.
      — Сам... В смысле, я сам, — невнятно прогудел Ана, сворачиваясь клубком. — Планшет. Посмотри...
      Саммер выдернул, наконец, искомый препарат из кармана, поглядел на мгновенно уснувшего маарлеанина и накрыл его одеялом.
      — «Рысь», свет на минимум. И заглушку на санузел.
      Тащить планшет Аны на мостик ему почему-то не хотелось. А включать запись и мешать технику отсыпаться — еще меньше. Ну а больше в его каюте спрятаться было просто некуда.
      Что поступил правильно, Саммер понял, когда обнаружил отсутствие подключения планшета к корабельной сети. Будто Ана опасался, что кто-то слишком умный влезет в память и подкорректирует ненужное и неудобное. Капитана планшет пропустил без вопросов, и потом еще стоило выяснить, когда поганец успел раздобыть скан его радужки. Но это потом, а пока он смотрел видео и старался не садануть кулаком по стене. Потому что налобная камера явственно показывала, как именно маарлеанин метался по техническим отсекам, не успевая закрывать за собой люки.
      Но это были цветочки. Красной точкой-ягодкой мигала временная отметка. Саммер перемотал видео и полюбовался на нарочито пыльную нишу, в которой что-то искрило. Луч света налобного же фонарика скакал туда-сюда, за кадром Ана сыпал такой технической скороговоркой, что и на медленной перемотке половину не разберешь. Опять же, зачем? Подозревал, что ему будут предъявлены обвинения, и заранее озаботился целостностью своей шкурки?
      Что именно делал техник, Саммер не понимал — не хватало квалификации. Зато прекрасно понял, когда заискрило фонтаном и Ана визгливо взвыл от боли. Доделывал он, кажется, одной рукой и зубами, потому что скулеж слышался как-то приглушенно. Сшивал внутренности «Рыси» на живую нитку, лишь бы та пережила бой.
      Отложив планшет, Саммер тихо вернулся в каюту и осторожно приоткрыл снова укуклившегося в одеяло Ану. Его интересовали руки, и он нашел, что искал. Самые черные ругательства пришлось давить в глотке, не позволяя им прорваться вовне. Пока выдергивал из креплений личную аптечку, пока осторожно разжимал сведенные судорогой от ожога пальцы на пострадавшей руке, заливал регенгелем и напылял сверху спрей-перчатку.
      — Еще, ****ь, увижу тебя без защиты... Хвост выдерну и другим концом в жопу вставлю... — шепотом пообещал капитан спящему Ане.
      Планшет после отправился в сейф — личный, с высшим уровнем защиты, пакетик с двумя таблетками стимулятора полетел туда же. А сам капитан — на мостик. В полное слияние с «Рысью».
      До родного порта было чуть больше трех суток в прыжке, Саммер надеялся, что их Ане хватит, чтобы оклематься. Помочь он ничем не мог: показаться в таком виде в медотсеке для Аны значило вылететь с должности без права восстановления. Подобные стимуляторы — Саммер не поленился, проверил, чего именно наглотался засранец — были запрещены в боевых вылетах. Хотя бы потому, что могли и не откачать. С полной дозы — так и маарлеанина.
      Должностное преступление заставляло Саммера тихо беситься, потому что совесть орала, что он-то как раз делает все правильно, позволяя Ане отлеживаться в собственной каюте и кое-как впихивая в него собственноручно притащенную жратву. А вот у команды было по этому поводу другое мнение, даже без знания подробностей. «Рысь» на следующий же день после боя услужливо подбросила короткую запись. Без видеоряда, одни отдаленные голоса, но «притащил барную шлюху» Саммер разобрал прекрасно.
      Чувство гадливости при виде собственного, два года считавшегося семьей экипажа росло не по дням, а по часам. Капитан отделывался сухими командами и односложными репликами, приказав искину мониторить и записывать все, абсолютно все разговоры на корабле. Совесть и прочие чувства пришлось запинать поглубже. Он должен был выяснить степень лояльности каждого члена экипажа, хотя бы для того, чтобы знать, чьи имена вписывать в рапорт о списании на твердь. И еще он понял, что набьет морду первому же психологу, который попробует ткнуть ему в нос таблицы совместимости. Потому что Ана, который по этим треклятым таблицам лично с ним, Саммером, стыковался на весьма среднем уровне, именно к нему жался во время отбоя, пытаясь согреться от бившего тощее тело озноба. Бормотал невнятно, уткнувшись горящим лбом в плечо, мешая усталую злую ругань с неразборчивым гудением. А несколько фраз Саммер запомнил особенно хорошо, прикажи — из памяти бы не стер.
      «Не хочу умирать. Не так... Не из-за них. Ублюдки. Плохо. Мне плохо, ей плохо. Понимаешь? У нее же все должно болеть, капитан... А я помочь не могу!..»
      В ту ночь — по корабельному времени — вторую, что Ана провел в его каюте, Саммер не спал даже свои обычные четыре часа. Не уснул бы, боясь, что истощенный работой на износ маарлеанин не справится, и придется все-таки нести его в медотсек. Обошлось, хвала всему сущему.
      Саммер не спал, выглаживал свалявшуюся Анину гривку, прижимал к себе сильнее, оберегая раненую руку, успокаивающе шептал: «Можешь. Ты уже помог. И дальше сможешь, обещаю».
      Капитан Стан на всю жизнь запомнил, как Ана спасал его... их корабль, и как «Рысь» отплатила ему добром, позволив отлежаться в единственном по-настоящему безопасном месте. Искин предельно честно и открыто обозначил свое отношение к Ане, в слиянии показав Стану: «Он — твой/мой/наш». Саммер тогда только устало согласился. И уже кораблю пообещал: «Я его не отдам».
            

Глава вторая


                В жизни капитана Стана было много моментов, которые он последовательно называл точками крайнего охренения. Первый он помнил до сих пор: когда на спор с соседским мальчишкой послал тесты и документы в Академию космофлота на Зее. Ни на что он тогда не надеялся, в свои двенадцать, просто его взяли на «слабо».
      Через неделю перед родительской фермой приземлился курьерский глайд, из которого вышел представитель Академии — и час спустя Саммер Стан лежал на противоперегрузочной койке на борту корабля, собиравшего по всему сектору 143-13-23 будущих курсантов. Если принять этот случай за ноль на личной, Саммера, шкале охренения, то каждый последующий стремился все глубже в жопу.
      Нынешний уровень охренения исчислению не поддавался. Капитан Стан пребывал в ступоре, вызванном этим эмоциональным состоянием, как пребывает в нем человек, перед которым вот только что рухнула с крыши многотонная плита, счесавшая кончик носа до кровавых соплей, сплющившая самые носки ботинок, не зацепив пальцев. Сектор-майор же, не замечая ступора подчиненного, продолжал вдохновенно обрушивать на его голову громы и молнии, потрясая планшетом, на котором были открыты рапорты бывших членов экипажа «Рыси». В какой-то момент ему все же потребовалось перевести дыхание, тогда он и заметил, что Саммер тоже протягивает планшет. Просто сказать об этом забыл немного. Или не забыл, а...
      В общем, выдав еще пару пассажей об уставном обращении и некоторых капитанах, им пренебрегающих, сектор-майор планшет все-таки взял. Вчитался — о том, чтобы открыть нужный файл, Саммер позаботился заранее, еще перед кабинетом начальства.
      Гигантский рапорт — со столь же гигантской, веской доказательной базой, видео и аудиоматериалами, репортами* искина — Саммер составлял вместе с Аной. Ему, по сути, больше некому было доверять на «Рыси», кроме самого корабля и младшего техника, ксеноса, который ценой своего здоровья спас жизни более чем семи десяткам человек. Над рапортом Саммер трудился так, как не старался даже в Академии. И о том, чтобы начальству первым делом предстала краткая выжимка, не забыл. Именно поэтому на него сейчас смотрели... так.
      — Капитан Стан. Что. Это. Такое?
      — Рапорт о списании на твердь членов экипажа, проявивших несоответствие занимаемым должностям и преступную халатность. Сэр, — отчеканил Саммер с каменным лицом.
      Иногда дурацкие вопросы начальства, которым под нос уже подсунули все ответы, бесили до скрежета зубовного, так что держать лицо было одним из первых умений, которыми Стан, тогда еще курсант, овладел в совершенстве. Вторым было умение ждать, стоя навытяжку и глядя в одну точку. Именно этим сейчас и пришлось заняться: сектор-майор бросил «Ждите, Стан», и углубился в отчет.
      Которым, кажется, Саммер спас не только карьеру себе и Ане, но и репутацию, а возможно, и жизнь — если бы все повернули так, как набрехали техники... Ксеносов зачастую после суда отправляют отбывать наказание на родину — и какие законы у маарлеан, Саммер знать не знал. Смертная казнь в галактике еще много где существовала.
      Саммер догадывался, что Эдвин Гросс был чьим-то протеже. Иначе капитанский рапорт, заверенный начальником орбитального порта и отправленный оттуда же, не «потерялся» бы за время, которое понадобилось команде «Рыси», чтобы на суборбитальном челноке добраться до порта приписки. Рапорт, который он подал сейчас сектор-майору, был копией — так же заверенной, не отличающейся от оригинала ни единой буквой. Любой, сравнив время, проставленное в его рапорте, и стоящее в рапорте Гросса, сообразил бы сразу, что к чему.
      Если бы не виза начальника орбитального порта Патруля... Саммер благодарил свой «нижний мозг», в который пришла эта идея. Если Гросс в самом деле чей-то протеже, то взысканием ни он сам, ни тем более Ана бы не отделались. Пришлось бы попрощаться с капитанским патентом и вернуться с позором на родную планету.
      Нет, Саммер любил родителей и свою семью, да и по родной планете скучал. Только вот уже не мыслил себе жизни без космоса и вне своего корабля.
      
      Из здания Саммер выходил с гудящей и абсолютно пустой головой. Хотелось засунуть ее в холодную воду и подержать там, пока сил хватит, как в детстве, холодом выгоняя эту странную пустоту в надежде, что вместо нее под черепным сводом заведется конструктивная мысль, хоть одна, хоть самая маленькая.
      Потому что его доклад вогнал в ступор уже начальство, перевернув всю картину с ног на голову. И стоять навытяжку пришлось долго, стараясь не морщиться, когда из динамиков опять послышался взвизг Аны.
      Их шкуры Саммер спас. И даже награду получил, в виде устной благодарности себе и повышения Ане до дежурного техника, минуя положенный стажеру срок. Сбило с курса Саммера вовсе не это, а прилетевшие следом порицание за отвратительную капитанскую работу.
      И каким образом он все-таки умудрился вывернуть это порицание в сторону той самой капитанской квоты на донабор экипажа, Саммер сейчас и под страхом расстрела бы не смог вспомнить. Скорее всего, сработало то самое идиотское, из седой древности Терры берущее корни правило «иметь вид лихой и придурковатый». Похоже, что этот самый вид капитану — все еще капитану! — Стану удался на все триста процентов. Но при этом его загнали в весьма узкие временные рамки. «Рыси» требовался капитальный осмотр и ремонт, и времени на это могло уйти от недели до месяца по времени Рианы. Так вот, сектор-майор трижды, как тупому дроиду, повторил, что на донабор экипажа по капитанской квоте у Саммера есть не больше двух стандартных недель. Никакого месяца. И если он не справится — то капитанского патента лишится и пойдет служить в лучшем случае помощником капитана на гражданском флоте, а в Патруле ему будет светить максимум должность стюарда.
      Две недели.
      Две долбанных недели.
      На поиск ни много, ни мало — девяти человек, половина из которых — техники.
      О, Эдвин Гросс напоследок прекрасно подгадил капитану, успев списаться прежде, чем его списали. Ничего, наказание бывшего старшего техника еще догонит, летать ему больше не светит никогда. Но он уволок за собой — тут Саммер невольно прикрыл глаза, видя строчки рапорта: обоих дежурных техников; техников щитовой и двигательной части — хорошо хоть вторая смена осталась на борту, иначе полный привет; обоих навигаторов — этот факт заставлял Стана покрываться холодным потом, одного-то навигатора найти удача, а тут сразу двоих; и, наверное на закуску, стрелка и наводчика одной из смен. Впрочем, в последних Саммер не был уверен — в рапорте было что-то, что он трактовал бы «а пошли вы все с таким оборудованием, мы помирать не нанимались».
      — Капитан? — за локоть осторожно тронули, и Саммер обнаружил, что успел дошагать до места своей нынешней дислокации и замер столбом посреди номера, а в лицо ему обеспокоенно заглядывает привставший на цыпочки Ана.
      — Хрена ты встал, черт хвостатый?!
      Рявк удалось сдержать: стены в этой гостинице казарменного типа были картонные, так что вышло, скорее, злобное придушенное шипение. Саммер хватанул ртом воздух и заставил себя протолкнуть его в легкие, задержать там максимально долго и медленно выдохнуть. И уже потом, дотянувшись до отшатнувшегося маарлеанина и пощупав ему лоб, пробурчал:
      — Извини, сорвался. Но в самом деле, какое шило у тебя в подхвостье, Ана? Я сказал лежать, а не шарахаться по номеру.
      — Я и лежал, — буркнул тот, прижав уши. — Но ты стоял так минут десять. Мне что, подушкой было кидаться?
      И правда, Ана кутался в одеяло, наброшенное на плечи, а не обрядился в свои тряпочки, мирно висевшие на спинке кровати. И вид имел сонно-помятый, вся гривка сбилась.
      — Задумался. И нет, доктор тебе сказал руку не нагружать еще минимум неделю. Так что никаких подушек.
      Саммер скинул китель поверх Аниных тряпок, с треском содрал с себя ботинки, хотя пол в комнате явно был далек от чистоты, подхватил Ану на руки и уволок обратно на кровать. Она в номере была одна, зато размером со всю его каюту на «Рыси».
      Кстати, может поэтому на них при заселении глянули так? Хотя нет, чушь, у Аны ж до сих пор рука на перевязи — чтоб почаще вспоминал и поменьше ею махал, как выразился доктор. Видно, уже доводилось лечить маарлеан.
      — Мы списаны? — дежурно поинтересовался Ана, устроившись поудобней и выделив Саммеру край одеяла. Маарлеанина еще знобило, хотя с тем как раньше и не сравнимо.
      — Нет.
      Саммер распустил мягкие ремешки перевязи и принялся осторожно стягивать напыленную поверх регенгеля перчатку с руки Аны.
      — Ты лекарства и витамины выпил?
      — Выпил. Капитан, почему такой тон? У нас под ногами ветки хрустят?
      — У меня под жопой земля горит, — поправил Саммер, не отвлекаясь от своего занятия. — И если не получится найти девять членов экипажа за две недели, то жопу мою припечет, как ту сегодняшнюю горелую бурду, что тут называют завтраком.
      — Наши, капитан, — с коротким смешком поправил Ана. — Твою, мою и «Рыси».
      И замолчал, задумчиво глядя на свою руку так, будто это была чужая конечность. Или просто настолько доверял? Да сегодня был, воистину, день дурных вопросов, решил Саммер. И, подумав, согласился: да, их задницы, все три, если считать, что у «Рыси» она есть.
      — Где б найти двух навигаторов? — риторически вздохнул он и сунул в рот крышку от тюбика с регенгелем. — Хоша а и хехыыоу... тьфу... я и техников нигде не найду — межсезонье, до выпуска еще далеко, а остальные давно разобраны или разлетелись по родным планетам...
      — Сколько нужно? — навострил ухо Ана. — Я знаю одного, но он... Специфичный, — слышать такое из уст маарлеанина было странно. Особенно после короткого уточнения: — Очень.
      — Излагай, — Саммер закончил перевязку, вернул пострадавшую конечность в подвес и бездумно, на автопилоте, принялся выглаживать полосатый хвост, лишь бы чем-то занять руки.
      — Это нужно самому увидеть... Капита-а-ан? Зачем тебе мой хвост? — возмутился Ана.
      — Мягкий и приятный. Ты против? — приподнял бровь Саммер.
      — Не против... Саммер?
      Умел Ана в одно единственное слово вложить так много, что и в получасовую речь не поместится. И ведь, главное, понятно все при этом!
      — М? — в эту игру можно было играть и вдвоем, главное, показать, что и он тоже не против, чтоб его называли вот так, по имени. В кои-то веки — не капитаном и не сэром.
      — Руки вымой, — сурово велел Ана, выдергивая хвост. — А потом гладь, сколько хочешь.
      — Регенгель еще ничьей шерсти не вредил. Я проверял, — Саммер гордо тряхнул своей шевелюрой и рассмеялся, окончательно отпуская стиснувшую душу тревогу. — Знаешь, Ана, у тебя волшебный хвост. Я сейчас.
      Он сорвался с постели и кинулся за брошенным на табурет у двери планшетом.
      
      Курсанта-первогодку, буквально вчера еще видевшего только родительскую ферму да школу, почему-то выделила из общей толпы таких же первогодок худая, угловатая и немного нескладная девица со значком старосты третьего курса, руководившая расселением. Единственным, что нашлось в ней красивого, была толстенная темно-каштановая коса ниже задницы. Саммер буквально залип на этой косе — руки сами потянулись потрогать. Вернее, сперва была все-таки коса, и он ее цапнул за кончик, затянутый простенькой черной резинкой, а после уже Лючия Альварес обратила на него свое пристальное внимание.
      Возможно, ее потрясла наглость мальчишки, возможно — что он не отшатнулся от взгляда, вместо этого счастливо улыбнувшись:
      — У тебя такая... коса!
      В любом случае, именно с этого началась их странная дружба и родилась немного забавная привычка Саммера, задумавшись, теребить в руках что-то толстое, гибкое и, желательно, пушистое. А еще лучше — это нечто вычесывать. За те годы, которые они с Лючией учились вместе — а это почти десять лет, срок немалый! — привычка укоренилась настолько, что теперь, стоило ему, забывшись, схватиться за Анин хвост, мозг словно проветрили и подключили к нему питание.
      — Летечко, солнце ясное, и в какую жопу ты вписался на этот раз? — громогласно разнеслось из динамиков планшета, когда с той стороны приняли вызов. Ана за спиной невнятно прогудел что-то и зашуршал одеялом.
      Ну да, нескладная девица выросла в весьма складную, покорившую многих мужчин статью женщину, на которую Саммер, случись ему уродиться немного пониже, вынужден был бы смотреть, задирая голову. Голосок у нее был под стать, курсантов Лучик, как позволялось именовать только ему, строила только так, без всяких усилителей.
      — И тебе привет, Лучик, — радостно оскалился Саммер. — Прекрасно выглядишь, а уж сияешь...
      Пару лет назад Лючия Альварес пригласила Саммера на свой выпускной бал. Причины были самые что ни на есть прозаичные, никакой, упасите звезды, романтики: Лучик была абсолютно убежденной лесби, а Саммер, не менее абсолютно упертый гей и ее друг, никогда бы не покусился на ее тело и не позволил никому другому тронуть пьяную в сиську — по старой доброй традиции выпускников — девушку. Именно он на руках оттащил ее в общежитие, раздел, умыл и долго выслушивал всяческий пьяный бред. Именно ему проспавшаяся, но все еще маявшаяся жутким похмельем Лючия вручила обрезанную под корень косу. Как она сказала — на добрую память. С тех пор капитан «Кусаки» больше никогда не отращивала волосы и щеголяла сияющей, загорелой, наголо бритой макушкой.
      — Я как всегда — в самую глубокую, которую только нашел в досягаемости. Лучик, мне нужен твой совет.
      — Ты таки решил допустить в экипаж хоть одну женщину? — хохотнула та. — Делись, горе!
      — Ни в коем случае, — ужаснулся предположению Саммер, передернул плечами и согнал с лица улыбку.
      Следующие пять минут он излагал ситуацию максимально кратко, сжато и емко. И закончил вопросом:
      — На примете пока только один техник. Помоги, Лючия, в долгу не останусь, ты знаешь.
      — А то ты мою задницу и за так не прикрывал, — глубокомысленно высказалась она и затихла. Задумалась, была за ней такая привычка.
      Мешать не стоило. Саммер вернулся в кровать: босые ноги уже изрядно озябли, по полу откровенно тянуло сквозняком. И вздрогнул, когда Лючия на удивление тихонько поинтересовалась:
      — Кто это у тебя там, такой ушастенький?
      — А это те самые золотые ручки, которые «Рысь» спасли. Ана, — отозвался он. — Если все получится, то через полгода поставлю старшим техником.
      Полосатый хвост взвился из-под одеяла восклицательным знаком, Лючия хмыкнула и неожиданно спросила:
      — Саммер, ты котиков любишь?
      — Ко-о-отиков? — протянул капитан.
      Не понять, к чему это она, было нереально: Саммер практически мгновенно выстроил ассоциативный ряд и чуть не стукнул самого себя планшетом в лоб.
      — Лучик, ты гениальна и бесподобна!
      — Говори это почаще, чтоб я не забывала! Ты доволен, Летечко?
      — Я скажу тебе через две недели, идет?
      — Договорились. Иди, ищи лежбище котиков. До связи, солнце.
      Саммер отправил планшет на стул, к своей и Аны одежде, вытянулся на кровати, обнимая одеяльный сверток, из которого торчали только уши и хвост, и тихо фыркнул в него:
      — Ну вот, если Лучик права, то навигаторов и стрелков я нам найду.
      
***


      «Где один решти — там клан решти», — так говорила народная мудрость, признаваемая таковой всеми разумными расами. И не лгала: если на планете появлялся и оседал хоть один решти, вскоре там же мистическим образом оказывалась целая куча этих разумных фелиноидов.
      Кто-то даже предположил, что они размножаются почкованием, что, самое смешное, имело предпосылки: никто и никогда не видел одинокого решти, всегда — парами. Ничего такого, просто котята у них рождались однополыми близнецами, на чем, во многом, строилась культура решти. Когда всю жизнь рядом с тобой кто-то родной и близкий, такого понятия как «одиночество» не существует. Вернее, существует — но как натуральное проклятье.
      Саммер, пройдя по всем барам и оставив заявки на искомых членов экипажа — чем вселенная не шутит? — разузнал заодно, где искать общину, вернее, клан решти. Добраться туда можно было на временно арендованном гладе, а можно было прогуляться пешком. Саммер, повинуясь чутью нижнего мозга, выбрал пешую прогулку.
      Знал бы, чем она обернется... все равно бы пошел пешком, разве что ускорился.
      
      У любой расы, отхапавшей себе некоторый ареал обитания, будь то кусок земли (воды, воздуха) на планете или несколько планетарных систем в галактике, и при этом обитающей не в вакууме, а в окружении соседей, обязательно будет с этими соседями взаимное пересечение границ. Будут и «наши там» и «чужаки среди нас». И, несомненно, будут те, для кого эти самые чужаки здесь будут как вилка в жопе, заставляя орать и дергаться.
      Были такие и среди терран. Ультра-правые, «Планеты Федерации — для терран!», «Чужакам не место на наших кораблях» и все такое прочее. Только много позже до капитана Стана дошло, что Гросс был из этих. Он только порадовался, что все началось и закончилось настолько быстро и с минимальными жертвами. Правда, обожженную руку Аны этому человеку не простил и никогда бы не смог простить.
      Вокруг порта, как это водилось на центральных планетах секторов, всегда возникала какая-то хаотичная застройка, включающая в себя и бары, и гостиницы, и какие-то мелкие торговые центры, в которых разнообразные магазинчики лепились чуть ли не друг у друга на головах, и злачные места вроде полулегальных игорных домов, нелегальных борделей и откровенно бандитских притонов. Саммера всегда подобное удивляло. Казалось бы, безусловная близость к вотчине Патруля должна действовать на всю эту нечисть как отрава на тараканов. Но, как и в случае с тараканами, не помогало. Не помогало настолько, что впору было счесть Интерг «крышей» всего этого безобразия. Саммер не удивился бы, узнав, что прав.
      Чтобы выбраться из этого лабиринта, нужно было либо хорошо ориентироваться в узких запутанных улочках, либо передвигаться по тем четырем, что перекрестьем прицела держали порт. Он же, проводя большую часть времени на корабле, за два года не успел изучить ничего, кроме пути от казарм Патруля до собственно порта, и самонадеянно решил, что сможет пройти припортовый район в нужном направлении, которое — вот беда — не совпадало ни с одной магистралью. Конечно, Саммер заблудился, хотя признавать это не хотелось даже перед собой. А обратиться с просьбой о помощи было не к кому: тот переулок, по которому он сейчас шел, словно вымер внезапно. Причину он понял сразу: крики и шипение были слышны издалека. Нормальные разумные, конечно, попрятались, не желая встревать в чужие разборки. Саммер остановился, глубоко вдохнул не самый чистый воздух и признался, что, кажется, он ненормальный. И ускорил шаг, заворачивая за угол.
      Драка, если можно было назвать это избиение дракой, издалека показалась каким-то устаревшим 3D-мультиком: поднятые в воздух клубы пыли с трудом позволяли рассмотреть мелькающие в ней руки-ноги и прочие части тел. Но Саммеру, двенадцать лет прожившему на аграрной планете, где из доступных детям и подросткам развлечений только очень ограниченный галанет, гонки на собранных из хлама глайд-байках по дорогам вдоль бескрайних полей, да драки, в драках как раз прекрасно разбирался. И вычленить, что семь против двоих, ему труда не составило. А уж понять, что эти двое, которых вынудили прижаться спиной к спине, не позволяя даже стенами прикрыться, не люди, а решти, было легче легкого по мяукающим вскрикам и курчавым хвостам. А еще Саммер терпеть не мог, когда били вот так — стальными прутами, безоружных, забивая до смерти и не давая даже огрызнуться в ответ.
      Станнер он не брал — собирался ведь в клан, а не встревать в бандитские разборки. О чем теперь кратко, но емко посожалел, набирая разбег. И в толпу врезался, как болид в атмосферу, раскидывая людей, чувствуя, как под кулаком хрустит чужая челюсть. Было важно выбить из драки как можно больше противников, потому что драться с семерыми, даже если решти помогут, он не сможет — и хвостатых не спасет, и сам с дурна ума скопытится. Помогало умение ориентироваться в слиянии и работать на симуляторах, помогал опыт злых подростковых драк и наработанные уже в Академии навыки рукопашного боя. Он «выключил» троих, уверенный, что без посторонней помощи они не встанут. И остался один против четверых: избитых решти в расчет не принимал. Те держались на ногах-то только из упрямства.
      Расклад был не ахти: Саммер, конечно, подобрал выпавший у кого-то прут, но это не форменный корд и не абордажная сабля, им не пофехтуешь, да и он не на фехтовальном помосте. Правил и благородства не будет.
      Никто не предложил ему идти своей дорогой; кроме сдавленных ругательств, он не услышал в свою сторону ни слова. Так что капитан понял: не отобьется — ляжет тут же, рядом с убитыми решти. Эти люди, а вернее, нелюди, не собирались оставлять в живых того, кто влез в их расправу над ксеносами. А значит, он тоже не будет щадить. В припортовом районе, знаете ли, мусор может копиться горами, но вот трупы убирают очень оперативно. И тут чрезвычайно важны такие мелочи, как «чьи будут трупы».
      Драка запомнилась ему просто калейдоскопом смазанных картинок, краткими репортами рассудка о падающих противниках и болью. А еще мяукающим хрипом «Сзади!» и слепящим ударом по голове, после которого он рухнул на колени. И смог уловить уплывающим сознанием только то, что над плечами промелькнули две тени, да булькающий вскрик.
      
***


      Кровать была мягкая. Это ее достоинство перевешивало многие недостатки, начиная с запаха не очень свежего белья, от которого все еще чуть мутило, и заканчивая тем, что за стеной, к которой она прислонялась, слышались мерные удары. Ана сонно навострил ухо, прикинул амплитуду и посочувствовал тому, кто снизу: получать удовольствие от такого, это, знаете ли, надо определенными наклонностями обладать.
      Вздохнув, он высунул голову из-под подушки, сощурился. За окном потихоньку вечерело, значит, капитан ушел больше пары часов назад. Из чего делаем вывод: решти согласились его хотя бы выслушать.
      Вообще эта раса славилась своим гостеприимством, и если чужака пускали хотя бы за границы клановой территории, то без угощения он не уходил. Ана одновременно и позавидовал своему капитану, и посочувствовал: был он как-то в гостях у решти. Обратно чуть не выкатился. Для вечно полуголодного студента это в чем-то оказалось даже весомей крохотной оплаты за настройку оборудования, потому и запомнилось так — Ана с трудом припоминал, когда он бывал действительно сыт до первого своего устройства на корабль.
      Нет, в училище кормили. Но из расчета на усредненную жратву, без специфики, необходимой инорасацам. А Ана все деньги тратил на покупку оборудования, понимая: это вклад в нормальное будущее, которое можно обеспечить только своими собственными руками.
      Нерушимое правило: сам. Все — сам.
      Не потому что хотелось, просто жизнь заставила. С того момента, как начал интересоваться не методами посадки деревьев и сбора урожая, а техникой, чужой и во многом чуждой его народу.
      Нет, маарлеане вполне успешно освоились в космосе, не испытывая особых затруднений ни с межпланетными перелетами, ни с этой самой техникой. Но Ане не повезло родиться на материнской планете, где обреталось слишком уж много консерваторов. Как итог, дома его не ждали. Если вообще был тот дом, а не выкорчевали, чтобы посадить новый, не оскверненный всеми натащенными им приблудами. Как еще заменить высверленные и местами обожженные стены его комнаты, Ана не знал.
      В соседнем номере опять застучали, придремавший маарлеанин дернул хвостом. Полусонное состояние, в которое он то и дело проваливался, раздражало страшно, куда сильнее, чем глухо ноющая рука. Боль он терпеть привык, а вот ясность рассудка терять ненавидел, кто бы что про расовую любовь к стимуляторам не говорил. Просто маарлеанам они не вредили, вот и все. Организм, приученный к местами весьма ядовитой пище, справлялся с последствиями довольно быстро и без лишних проблем. Маленькая приятная особенность, которая не раз и не два спасала его шкуру во время учебы. И спасла сейчас.
      О, Ана прекрасно понимал злость капитана. Человек с тех трех таблеток сдох бы, не доползи вовремя до медотсека. Он мог принять еще одну. Если бы совсем приперло. Если бы «Рыси» потребовалось. И был в некоторой мере благодарен Саммеру за виртуозное уклонение от чужих выстрелов. Просто у «Рыси» хотя бы шкура осталась цела.
      Странно, но с первым кораблем, на котором довелось служить, Ана такого не испытывал. Интересно, конечно, хотелось покопаться в потрохах — кто б стажеру дал. Опыт, опять же. А здесь — с первого взгляда. Или со второго?
      Потому что первый был на капитана.
      Интересно, его решти там и спать уложили? Все же, насколько дружелюбная раса, и за что этих кучеряшек так не любят?
      Саммера Ана выделил сразу. Просто никто другой в баре не ругался так... Обеспокоенно? Действительно переживая не из-за возможных выговоров нерасторопному капитану, а потому, что любил свой корабль всею душою? Ана тогда танцевал почти бездумно, вкладывая в танец вопрос к одному единственному разумному в том баре. Ответ он получил сполна, хвост потом два дня побаливал — Саммер с непривычки пару раз ощутимо дернул. Но его искренность, его грубоватая, немного неумелая забота, то, как берег в остальном — вот это Ану и подкупило.
      А потом он увидел «Рысь». И пропал.
      Интересно, каково это будет? Старший техник имеет право на полное слияние. Какая она, «Рысь»? От этих мыслей пальцы невольно скребли по одеялу, от попытки представить, как это — ощутить свой корабль. Действительно свой, а не жалкие подделки, суррогаты, которые подсовывали на учебе, говоря, что вот так оно и будет.
      Идиоты. Это все равно что пытаться разгадать движения дроида, наивно полагая его идентичным живому разумному. Ана прекрасно понимал разницу и даже понимал сородичей, которые ужасались этим подделкам под живое. Но искины кораблей — это совсем-совсем другое. Ана жмурился, представляя, как будет танцевать для «Рыси», а когда распахнул глаза, с недоумением обнаружил, что рассвет уже минул.
      Саммер, одеваясь, переложил его планшет на подоконник. Пришлось вставать, кутаясь в толком и не греющее одеяло, шлепать босиком по холодному полу. Ана не помнил, чтоб выставил на планшете беззвучный режим. А Саммер, уходя, обещал связаться, как только что-то вырисуется по итогам переговоров с кланом.
      Пропущенных вызовов не было. А время меж тем уже подобралось к полудню.
      Нет, решти, конечно, могут сразу направить своих, и тогда нужно время на сборы и проводы... И зайти, разобраться с бюрократической волокитой — это хоть до вечера затянуться может, решти приписывают к кораблю по спецставке, особенно навигаторов, из-за парной работы там, где обычно справляется один разумный. Но все это Саммер бы пошел делать, только отписавшись, хоть парой слов. Насколько уж Ана успел его узнать, капитан был человеком обязательным. Обещал — сделает. И если не сделал... Прамать Древ, да все что угодно могло случиться!
      Переживать Ана не любил и не умел. Разучился после первой отцовской затрещины и выговора матери, запретившей приближаться к пугающим ее вещам. Тогда же он научился составлять планы. Сложные, стройные, многоступенчатые, рассчитанные на много лет вперед.
      Он и когда ждал Саммера такие составлял, на все случаи, даже если их вышвырнут с флота. Прикидывал, где найти денег, чтобы выкупить искин «Рыси» — и как потом собирать свой собственный корабль. Мысли остаться на поверхности Ана даже не допускал.
      Но сейчас все планы разбивались вдребезги полным отсутствием информации. Что могло произойти? Замешан ли в этом бывший старший техник «Рыси» — Ане было мерзко называть этого разумного по имени. Или не он, а... что? Кто?
      Сжав шерсть за ухом, Ана дернул раз, другой. Боль не протрезвила — голова по-прежнему пухла от обилия вариантов, а сил танцевать, раскладывая все по нужным отсекам, не было. Да что там танцевать — он мог разве что сидеть уверенно, раскачиваясь и злясь на подведшее тело. И это при том, что о нем достаточно хорошо заботились после перегрузки и отравления стимулятором. Если бы не эта забота Саммера, восстанавливался бы гораздо дольше. И, кстати, ее не хватало уже сейчас. Капитан наверняка бы уже трижды принес поесть и кутал в одеяло, как младенца. И держал на руках. Ана давно вышел из того возраста, когда остро требуются объятия, но Саммеру же об этом не скажешь. Да и не хотелось. Совсем не хотелось отталкивать. Не того, кому так требовалось заботиться о ком-то.
      И о ком Ана не мог позаботиться сейчас сам.
      Спать не получалось. Тревога перебивала сонливость, Ана так и просидел всю ночь, неподвижно, до рези в глазах глядя на дверь — ну а вдруг? Вдруг все-таки решти?
      Утро не принесло ничего нового, кроме головной боли и жуткого желания окуклиться, как личинка усса, и спать. Ничего — ни одного слова в сообщениях, хотя бы «Жив». В душе рождалось страшное понимание: не достав капитана через бюрократию, бывший старший техник наверняка достал его иначе. И с ним, этим пониманием — злая жажда деятельности. Пропуск на Рысь не аннулирован, копия рапорта лежит на планшете. Получится вытрясти из искина что-нибудь, что даст возможность отправиться с заявлением? Нет, какой-то там ксенос-стажер вряд ли сумеет особенно изменить ситуацию, но так и крохотная личинка может подточить огромное дерево — потихоньку, по крошке. А упрямства что личинке, что Ане не занимать.
      
      В дешевых гостиницах никогда не бывает тихо. Звуки из соседних номеров — порой не только сбоку, но и сверху-снизу; шляющиеся по коридору личности; персонал, который относится к постояльцам, как к раздражающему фактору, порой бесцеремонно вваливаясь в номера для уборки. Ана слышал все эти звуки, выучил их за эти дни, сквозь сон понимая: опасности нет, все хорошо. Память предков, чутко дремлющих в дуплах деревьев, позволяла отоспаться вдосталь.
      Но сейчас он услышал иное. Шаги. Много шагов, целеустремленных, решительных. Приблизившихся и замерших за дверью. Хлипкой, если так подумать, с никакущим запором. Карточки не нужно — так, с пинка вылетит. А если с ними консьерж, то не будет даже пинка... А он даже файлы никому переслать не успел. И не успеет теперь.
      Замок пискнул, подтверждая подозрения.
      Ана так и сидел неподвижно, глядя, как в номер проскальзывают сперва двое, потом еще двое, а потом вваливаются сразу трое. И вот на троих все остальные резко стали безразличны, когда внимание Аны сосредоточилось на том, кого почти втаскивали в номер. Потому что сам стоять не мог. Потому что голову до глаз пеленала белая повязка. Потому что в нос ударил запах крови, регенгеля и желчи. Потому что невнятное «пкет» пробормотал его капитан и тут же согнулся над вовремя подсунутым под нос гигиеническим пакетом, выблевывая, судя по запаху, чистый желудочный сок.
      Классическая картина при сильном ударе по голове человека — всплыло в памяти давно и прочно забытое с курсов по оказанию первой помощи. Именно благодаря этому, всплывшему, Ана не шевельнулся, а только уточнил шепотом, дождавшись, пока Саммер сможет обратить на него внимание:
      — А тебе что другим концом воткнуть, капитан? Хвоста-то нет...
      Саммер криво улыбнулся и обмяк на руках у решти.
      Да, все шестеро его сопровождающих были решти, и если четверо из них были вполне себе нормальны, то двое щеголяли такими же белыми повязками и поблескивающими среди кудрявой шерстки заплатками регенгеля под защитным напылением.
      Ана не успел больше ничего сказать, ощутив мягкое касание к разуму и взмурлыкивающий голос в голове:
      «Подвинься, друг, нужно уложить капитана».
      «Капитана». Ана прикрыл глаза, заморгал часто, поняв, насколько же они устали и пересохли. Нет, он общался с решти раньше, пусть даже его тогда не подпускали так... плотно. Не обласкивали фразой, как прикосновением хвоста. Но одного того, как держали, как стояли, как именно донеслось это «капитана» хватило, чтобы резко расслабиться и понять, насколько же болит и задеревенело все вообще. Даже хвост — и тот, кажется, сейчас судорогой сведет.
      Решти это тоже поняли. Его продолжали «читать», когда осторожно укладывали к стеночке, освобождая место для Саммера, когда прикасались ко лбу и щеке сухими теплыми ладошками и мокрыми носами, когда прижимали к губам горлышко фляжки с чем-то травяным, пряным и еще горячим. Незнакомым на вкус, но от этого напитка в голове почти сразу прояснилось. И нет, это не было стимулятором, Ана бы опознал. Просто травяной чай. Просто на голодный желудок, в котором даже воды уже давным-давно не было.
      И в голове мягко мурлыкало на разные голоса, успокаивая, обещая, что теперь-то за ними присмотрят. Что капитан очень сильно рвался вернуться, волнуясь, и не смог связаться: планшет разбился в драке. А они, даже старшие, не смогли толком считать правильное имя нового друга, чтобы отыскать его и позвонить. Пришлось рисковать, брать глайд, хотя капитану совсем не рекомендовалось двигаться в ближайшие три дня. Но теперь все будет хорошо.
      Кивнув, Ана закрыл глаза, перевернулся на бок, осторожно уткнувшись в плечо Саммеру. Будет. Он это решти тоже пообещал. А капитану пообещает потом, как смогут поговорить нормально и разберутся, что кому куда вставлять.
      И кстати, надо бы написать еще одному технику...
___________________________            
Примечания:
*репорт — не рАпорт. Это отклик системы искусственного интеллекта (искина) корабля на запрос о проверке систем, так же любой запрос капитана.


Глава третья


                Саммер Стан небезосновательно считал себя везучим.
      Ему было почти двадцать семь, он был капитаном сторожевого крейсера, и он был жив. Удар, который, придись он по затылку, по виску или по темени, пробил бы ему голову, всего лишь разорвал кожу и мышцы от виска до переносицы, да оставил трещину на черепе и тяжелое сотрясение. Да, есть еще три сломанных ребра и несколько трещин в костях кисти — бил он, не считаясь со своей болью. Но он жив — и живы кошаки, которых кинулся защищать. И не просто живы, но и согласны служить на «Рыси», потому что — вот удача-то! — оказались навигаторами. А в припортовом районе ошивались именно потому, что искали корабль для найма.
      Все это Саммер узнал уже позже, когда смог прийти в себя и мыслить нормально, не скатываясь в беспамятство. А еще раньше осознал, что под боком не только кошаки угнездились, но и Ана тихо сопит — он не примурлыкивал на выдохе, скорее, присвистывал. Или поскуливал?
      Саммер нашарил его голову, оказавшуюся где-то под мышкой, осторожно погладил за ухом.
      — Ана...
      Поскуливание резко прекратилось, маарлеанин задышал чуть глубже — проснулся. И разом как-то напрягся, настороженно подняв уши.
      — Прости, — без предисловий и пояснений, хрипло выдохнул Саммер, продолжая гладить у основания прохладного уха. Что прохладное — радовало, значит, температура тела маарлеанина пришла в норму. Тревожило только то, что Саммер не знал, сколько времени он провалялся.
      — Бесполезно тебя прощать, — неожиданно философски откликнулся Ана. — Ты такой, какой есть, капитан.
      — Угу. И выдернуть мне нечего, чтоб вставить...
      — Своди меня в полное слияние. Как вернемся. Не через полгода.
      — Хорошо, — твердо пообещал Саммер и, ухмыльнувшись, добавил: — Тебе понравится. Тем более что «Рыси» ты тоже очень нравишься.
      
***


      Дед — кряжистый, невысокий, с густой окладистой бородой такого отчаянно-рыжего, что аж морковного цвета, больше всего напоминал гнома из древних легенд Терры, но такова уж была особенность уроженцев Титании. Большая гравитация и какие-то особенные примеси в местной почве заставляли титанийцев рождаться такими, полыхая всеми оттенками рыжего. Несмотря на свое прозвище, Дед был молод — для титанийца шестьдесят два года — это вообще не возраст. Тем забавнее было то, что он в самом деле уже был дедом, и на «Рыси» служил вместе со своим внуком — таким же морковно-рыжим коренастым крепышом, разве что пока еще безбородым и безусым.
      Саммер, честно говоря, не ожидал этой встречи. В его глазах Мастеры — да, фамилии уроженцев Титании тоже отдавали чем-то эдаким, легендарным — были одними из незаметнейших членов экипажа. Они даже на записях «Рыси» почти не попадались, лишь старший временами невольно участвовал в общих разговорах, но больше хмыкал эдак многозначительно, одобрительно или не очень. Младший так и вообще сидел обычно, как воды в рот набрав.
      Хотя нет, один диалог Саммер, подумав, все же вспомнил. Тот, который разом и безоговорочно убедил: эти ни ему, ни Ане, ни кораблю беды не хотят и зла делать не будут.
      «Вот ты смотришь, да на ус не мотаешь, — выговаривал Дед внуку, когда они остались одни в двигательном отсеке. — Оно ж как — ладно бы малец своего дела не знал. Тогда порицание понятно. А малец ого-го оказался, золотые руки. Коль не ценят такого люди — гнилые они внутри».
      Дед с внуком заявились в гостиницу на пятый день после эпичного «найма» Саммером шести новых членов экипажа. То есть, когда и он, и Ана под неусыпной, но ненавязчивой заботой решти уже оклемались и были способны заниматься делами. Словно точно знали, когда именно прийти. И в первую минуту Саммер малодушно запаниковал, предположив, что и они хотят покинуть «Рысь», и уже выстраивая в уме сложные конструкции уговоров. Потому что именно Мастеров он категорически не хотел потерять: их стараниями у «Рыси» никогда не подводили «лапы» — двигатели.
      Запаниковал он еще и из-за выражения лиц обоих титанийцев. Если внук — Дарён — еще смотрел с любопытством, особенно на устроивших из кровати настоящее лежбище решти, на гостей только навостривших уши, то дед аж крякнул, забористо так, неодобрительно. Покосился, огладил бороду и прошествовал к кровати.
      — Ну-ка хвост прибери, а то не видишь — человеку сесть некуда, — строго велел он лежащему с края решти. — А над болезными возвышаться — оно не дело.
      Болезные и впрямь были, все еще двое: да, дела делами, но что Саммер щеголял в повязке, что Ана, клубком свернувшийся в изголовье вместе с планшетом, руку с перевязи не снял. «Чтобы не забыть и не хватануть что, капитан».
      Решти на такое явление и заявление только замурлыкали, тот, к которому обратились, неторопливо стек на пол и как ни в чем не бывало устроился там, обвив задние лапы хвостом и уложив острый подбородок на колено.
      Саммер попытался подняться, но его удержали в шесть... в пять рук. И полным достоинства жестом титанийца.
      — Лежи, капитан, лежи.
      «Вы по какому вопросу» так и лезло на язык, но Саммер героически сдержался, вместо этого кивнув — и болезненно поморщившись.
      — Излагайте, техник Мастер.
      Ходить вокруг да около Дед не стал, огладил свою роскошную бороду и протянул капитану планшет — такой же основательный, как его владелец, в мощном пластитановом корпусе.
      — Я связался с двумя моими друзьями, капитан. Оба не первогодки давно, опытные механики и техники. Не «правые» и ни на чьи ухи-хвосты косо смотреть не станут. Оба отслужили по двадцать лет в Патруле, вышли в отставку по своему желанию, да только заскучали, как раз собирались вернуться, только уже в гражданский флот.
      Саммер открыл рот, закрыл, посмотрел на протянутый планшет.
      — Спасибо...
      — Вы б поглядели сначала, капитан? — по-доброму усмехнулся в усы Дед.
      Дедовы знакомцы оказались... разными. Очень. Один из них был явным уроженцем планет типа Койя или Сахара: дочерна загорелый, с выдубленным постоянными ветрами лицом и характерными следами вокруг глаз — такие оставляют противопылевые очки, если их снимать только на время сна. А вот второй изумил куда больше, потому что человеком не был. Он был чон — или олянец, как их еще иногда именовали по названию материнской планеты. Очень характерный такой чон — с густо-фиолетовой кожей, серебристыми, в тот же фиолетовый оттенок, волосами и ртутно-серыми крупными глазами ночного-сумеречного существа. На его плечах, как диковинный короткий плащ, лежали темные, почти черные крылья, расцвеченные простеньким, двухцветным, кажется, узором, что значило простое, неаристократичное происхождение.
      Пустынника звали Всеволод Кныш, и Саммер почувствовал в этом имени, как и в имени самого Деда, что-то родное, хоть и на таком глубинном уровне, что сродни отрезку генома, а не реальному кровному родству. Имя чон было в их традициях и вызывало в памяти додревнейшую историю Терры, именовавшуюся некогда средними веками, в частности — Древнего Китая. Син-Ма — это будет просто запомнить. А вот имя первого...
      Послужной список не впечатлил бы кого другого, плохо знакомого с историей Патруля. Всего по два корабля, первые — разные, второй один на двоих. Тот же, с которого на «Рысь» пришел сам Дед. Невольно Саммер усмехнулся: «Росомаха» сменилась «Рысью». А самым крутым во всем этом было то, что капитаном «Росомахи» был легендарный для сектора 143-13-23 капитан Булат, пятьдесят лет бессменно отдавший Патрулю. И, к прискорбию, ушедший еще очень молодым — для человека — всего в восемьдесят лет. Для сравнения, стюардам «Рыси», братьям Морган, уже сейчас было по девяносто, и их виски только начали серебриться от благородной проседи.
      После смерти Булата команда и развалилась. Деда, значит, удержал на службе внук, а этих двоих...
      — Спасибо. Вот теперь — со всей уверенностью, — широко улыбнулся Саммер. — Где бы еще старшего техника найти.
      Предложенные дедом были как раз парой для второй смены, а Ану сразу ставить на вакантное место не позволял Устав.
      — Есть у меня один знакомый... — прогудел маарлеанин, похлопав глазами. — Согласен служить на «Рыси» при одном условии.
      — Излагай.
      Капитан мысленно взмолился всем высшим силам, в которые, как любой космит, верил очень периодически, чтобы условие оказалось не слишком хитровыебнутым.
      — Не обижать его, — выпалил Ана. И добил: — Он айри.
      Вот тут Саммер натурально завис, потому что айри — это не кто-то там, это не хрупкие маарлеане и не невысокие решти. Это серокожие гиганты с буйной шевелюрой, на которых весьма снизу вверх приходится смотреть многим и многим расам. И если желание такого стать техником еще можно было как-то уложить в голове, то «не обижать»?..
      Саммер спешно рылся в остатках своих знаний ксенопсихологии, пытаясь понять.
      Вегетарианцы? Нет, айри, вроде бы, подходил стандартный рацион...
      Отрицают насилие? Нет, тоже не то, такими уж принципиальными пацифистами были единицы.
      Море.
      Это слово всплыло — и потянуло за собой остальное. Айри обитали на преимущественно покрытой водой планете и на суше им просто не было противников. Поэтому они и не знали войн, а противостояние всей их жизни шло с морем. Противостояние, превращающееся в любовь. И космос они полюбили столь же яро и искренне, видя в космических кораблях свои корабли, уходившие в море порой на долгие годы. В давние времена — утлые лодчонки, на палубе которых любой конфликт мог привести к непоправимому.
      — Обещаю, на «Рыси» никто не будет задираться с твоим знакомым, не станет подначивать его и издеваться. Слово капитана.
      — Ну... Он уже летит сюда, капитан, к концу второй недели будет, — невинно глянул Ана.
      — Ах ты...
      Дед довольно хмыкнул, встал, окликом заставляя внука прервать свои переглядки с решти, бывшие на самом деле ментальной беседой.
      — Не переживайте, капитан. Все будет хорошо. Через неделю соберем вам команду. Настоящую! — многозначительно поднял он палец и подтолкнул внука к двери.
      
***


      Условленные две недели подходили к концу, а ремонт «Рыси» был в самом разгаре. Именно ремонт — вскрылось столько всего, что за голову схватились не только Саммер с Аной и техники доков, но даже и начальство. Одно дело, халатность, а вот планомерная диверсия, оставляющая Патруль без боевой единицы, а то и передающая ее в полной комплектации в руки нехороших разумных — это совсем-совсем другое. Кажется, начались подвижки наверху, Саммер замечал, что в ремонтных доках прибавилось кораблей, хотя обычно больше одного-двух разом на обслуживание с патрулей не снимали. А тут как все подряд решили проверить.
      И ведь начало этой диверсии было вовсе не здесь и сейчас — нет, начало было заложено еще на стадии разработки чертежей крейсеров типа «шторм». Продолжилась она поставками некачественных деталей на верфи, где эти крейсера собирались, техники-саботажники были лишь конечным звеном.
      Все эти мысли капитану выложил Ана, за неимением возможности чинить «Рысь» своими руками, часами просиживавший в общепланетарной сети, выуживая сведения из мест, куда совались только такие же отмороженные на голову, как он.
      Общались они в вирте, потому что стукнутый по голове капитан старшим медиком был признан негодным к прямохождению, а в медкапсуле, на счастье Саммера, была возможность подключения к интерфейсу искина. Жаль, только поверхностному его слою. Саммер помнил о своем обещании Ане и сам уже очень хотел в полное слияние с кораблем: так было бы куда проще все контролировать. А то у капитана, после грязных рук Гросса, медленно убивавших «Рысь», развилась паранойя, и он доверял только Деду, Дару и Ане. И решти. Конечно, не настолько, но двое решти были обязаны ему жизнью, а остальные… Долг двух решти — долг всего клана.
      Любопытные кошаки облазили все доступные помещения корабля. Были уже и в вирте — обе пары близнецов-навигаторов, Саммер первым же делом приказал сменить навигаторские кресла на модели рештианского образца, так что никто из кошаков обделенным не остался. Но в слияние без допуска капитана даже навигаторы не лезли — не положено по Уставу, и искин не даст. Хотя во время полета навигаторы входят в слияние с кораблем и без капитанского допуска, без его присутствия в вирте, но там и надобность другая.
      В общем, все шло вроде бы неплохо, и даже по срокам укладывались, знакомцы Деда прибыли и вместе со всеми осматривали корабль. Оставались только два техника, и в один прекрасный час Ана заявился прямиком в медотсек, где, к своему неудовольствию, разлеживался капитан.
      — А я техника привел, капитан! — жизнерадостно возвестил маарлеанин с порога и отступил в сторону, являя...
      — Что за?.. — Саммер аж приподнялся.
      — Простите, капитан, мы знакомы?
      Голос существа — несомненно, разумного, но очень странного для того, кто привык к небольшому разнообразию рас, звучал из овального медальона или пина, украшающего горловину его... одеяния. Наверное, одеяния — хотя Саммер поручиться не мог.
      Месиво ремешков, оплетавшее крохотное четверорукое тело, кажется, жило своей жизнью, постоянно сдвигаясь, когда существо шевелилось. А оно, казалось, не могло стоять на месте — то поднимало верхнюю пару рук и потягивалось, то сцепляло за спиной нижнюю, то помахивало длинным лысым хвостом, больше похожим на выпавший из связки шлейф. Оно все было лысое, кожаное и какое-то странное. В чем именно странность, Саммер понял, когда существо снова открыло пасть: челюсти разошлись в стороны.
      — Впрочем, встречные частенько обознаются, — иронично добавило... это. Может, голос и был синтезирован — звучали в нем чуть неестественные нотки, но эмоции переводчик, или что уж это там было, передавал отлично.
      — Ана? — Саммер все-таки сел и метнул в недовольно забурчавшего медика суровый взгляд. Технику взгляд достался требовательный: капитан не любил чего-то не понимать, а тут он не понимал ни-че-го.
      — Капитан Стан, — маарлеанин сиял широкой и подозрительно вредной улыбкой, — это Чтоза, мы с ним вместе учились. Его имя никто так выговорить и не смог, диапазона голоса не хватает. Вот и прижилось.
      — Отлично. Расу-то хоть назовете, или мне самому догадаться? Или, если не догадаюсь, то в рапорте написать «НЁХ»? Простите, Чтоза.
      — Да хоть и пишите — моих соплеменников и раз в жизни не всякий встречает, — существо мелко задрожало. Засмеялось? Судя по спокойствию Аны — да.
      — Вам моя раса важна или знания и навыки? — отсмеявшись, продолжил Чтоза.
      — Мне — знания. Но есть еще начальство, — Саммер тяжело вздохнул и аккуратно выбрался из капсулы. Мог бы уже и выпрыгнуть, да побоялся, что док Бранас тогда вообще накачает снотворным и запрет до нового Большого Взрыва, потому что идеально здоровых, по его мнению, не существует, а док Бранас — перфекционист.
      — Ждите меня у шлюза. Пойдем на базу Патруля, там сами все документы и заполните. Право, зачем делать одно и то же дважды?
      — Конечно, капитан! — закивал Ана. — Тогда я зову Арона?
      Паршивец, видно, решил окончательно вывести Саммера из себя, или проверял, насколько капитан здоров, такими экстремальными методами.
      — Конечно, Ана, — кротко согласился Саммер.
      Развернувшегося к выходу Ану он поймал за плечи, прижал к себе и наклонился к мигом поджавшемуся уху:
      — Кажется, кто-то тут совершенно здоров, прыгуч и ехидствует. Но это только до вечера по местному времени, хвостатенький. О-бе-ща-ю.
      — А за хвост не дергать обещаешь? — скосив круглый глаз, так же тихо поинтересовался Ана.
      — Хвосту мы найдем другое применение. Бегом-арш!
      
***

 
      О чем именно наутро сонно гудел Ана, Саммер не прислушивался. Он был занят крайне важным делом: пытался сделать улыбку поуже, боясь, что рожа треснет. Голова восхитительно не болела, все остальное тоже было... восхитительно. Даже делано страдальческий стон Аны, потершего основание хвоста.
      Вчера... Вчера тоже было хорошо. Отлично. Восхитительно!
      Айри, широкими шагами перегонявшего ленту транспортера, направляясь к доку, где на антигравах зависла «Рысь», вся процессия — капитан Стан, решти, Чтоза, Ана, человек и чон — встретила на полпути. Арон как-то даже удивленно влился в этот разношерстный отряд и всю дорогу допытывался у Саммера, правда ли его берут. Тот в итоге и сам принялся выпытывать, отчего это айри так в себе не уверен. Балаган длился до КПП базы Патруля. Глаза дежурного нужно было видеть: не каждый день в контору вваливается настолько многорасовая толпа, да еще и претендующая на службу на одном корабле.
      А дальше начался форменный Ад, и Саммер раз десять дошел до белого каления, охрип, доказывая всем и каждому, кто норовил ему подсунуть тесты, таблицы совместимости и расчеты ксенопсихологов, что команда у него — лучшее, что может быть. И в конце концов в кабинете сектор-майора поклялся на форменном корде, что уволится в запас в тот же день, когда из этой, вот как она есть, команды уйдет хотя бы два разумных с формулировкой «по несовместимости». Посмотрели на него, как на конченого идиота.
      Зато за дверью все время царила подозрительная тишина, объяснившаяся, когда они вышли на улицу: Ана, посмеиваясь, в красках расписал, как Чтоза просунул кончик хвоста в щель между косяком и почти вошедшей в пазы дверью, заставив ее чуть приоткрыться, а Арон могучей спиной привалился к створке, не давая щели стать уж слишком большой. Так и подслушали.
      — Надеюсь, мы — и я, и «Рысь» — об этом не пожалеем, а, моя стая? — обвел всех собравшихся взглядом капитан.
      На широком плацу перед конторой, к его удовлетворению, собрались не только те, с кем он шел сюда. Там стояли все двадцать два члена экипажа, включая стюардов и медиков.
      Собрались, чтобы встретить... Его? Новую часть... семьи?
      И пусть возгласы были весьма разными, начиная от веселого взвизга Аны и заканчивая чопорным «Конечно нет, сэр» братьев Морганов — но суть сводилась к одному.
      «Никак нет, капитан!»
      
***


      — Ты доволен, Летечко?
      — Это не то слово, Лучик. Я... счастлив.
            

Путеводитель по расам


Люди

Материнская планета: Терра
Человеком считается уроженец любой планеты Федерации Планет Терры, рожденный с более чем 80% генома человека.
Внешность: вариативна, зависит как от принадлежности к материнским расам Терры, так и от возможных изменений организма под иные планеты. К примеру, марсиане — вытянутые, тонкокостные, с увеличенной грудной клеткой, кожа бледная, с легким золотистым оттенком; титанийцы — невысокорослы, коренасты, с ярко-рыжей шевелюрой из-за воздействия веществ, входящих в состав местной почвы.
Продолжительность жизни — вариативна, верхняя граница колеблется в пределах 150-200 лет.

Представители расы в команде «Рыси»:
Саммер Стан, капитан.
Андрэ «Три-Дабл-Ю» Вестерн, дежурный связи.
Всеволод Кныш, техник двигательного отсека.
Даниил «Дед» Мастер, техник двигательного отсека.
Дарён «Дар» Мастер, техник щитовых систем.
Джерри «Милки» Морган, дежурный стюард.
Генри «Блэки» Морган, дежурный стюард
Лаки Старр, дежурный связи.


Галлири

Материнская планета: Галл.
Происхождение: предположительно, амфибии.
Внешность: практически все галлири невысокие и полные, даже, скорее, кругленькие, с короткими конечностями и короткими шеями, отчего кажется, что голова сидит прямо на плечах; цвет кожи варьируется от светло-зеленовато-серого до болотно-зеленого; выпуклые глаза, прикрытые тяжелыми морщинистыми веками; ушные отверстия обрамляют перепончатые «плавники», улавливающие звуковые колебания на суше и в воде.
Яйцекладущие. Гермафродиты.
Галлири не создают семей в человеческом понимании. Родственные группы галлири образуют Дом — с учетом специфики преобладающего рода занятий, в данное время имеет смысл приставка «Торговый». В Доме всегда имеется альфа — самый авторитетный, умный и влиятельный галлири, которому подчиняются все остальные. Альфа — не наследуемое выборное положение. Альфой становится тот, кто в конкретный момент времени наиболее полезен, силен и способен привести Дом к процветанию. Срок «правления» альфы не оговаривается, способ избрания не-галлири неизвестен.
Галлири консервативны в вопросах традиций. Это сугубо мирная раса, предпочитающая торговлю войне. Воевать предпочитают чужими руками. Весь военный и охранный флот галлири укомплектован наемниками. Перекупить их практически нереально — галлири еще и самая богатая раса, хотя и не кичится этим, как мегуто.

Представители расы в команде «Рыси»:
Штерн, командир абордажной команды.


Мегуто

Материнская планета: Ионтай.
Иногда — с легкой руки людей — называются драконами.
Происхождение: предположительно, имеют предка, схожего с земными Draco, класс Пресмыкающиеся, отряд — Чешуйчатые, семейство — Агамовые.
Внешность: антропоморфная с преобладающими чертами вида. Длинное, узкое тело покрыто мелкой чешуей, длина хвоста вариативна. Способны отбрасывать хвост при стрессе или ранении, до недавнего времени во втором случае хвост съедался для восполнения сил. Длинная гибкая шея, вытянутая голова с подвижным гребнем, служащим для передачи эмоций. Всегда очень яркий окрас с преобладанием основного цвета. Крыльев нет, но имеются перепонки на каркасе из ложных ребер, благодаря которым мегуто в условиях пониженной гравитации родной планеты способны долго планировать. Взлетать с места не могут. Рост и окрас — варьируется.
Долгожители, возраст некоторых особей может достигать отметки в десять тысяч лет. Яйцекладущие. Делятся на два пола.
Мегуто просто обожают собирать разнообразные сокровища, будь то драгоценности или оружие. Воинственная раса. Мегуто презирают тех, кто на них не похож, в том числе своих сородичей, если те как-то выбиваются из стандартов: калек, с генетическими нарушениями, врожденными или приобретенными особенностями.

Представители расы в команде «Рыси»:
Нинья, главный медик.


Маарлеане

Материнская планета: Ма`ар-Ла-ан.
Происхождение: предположительно, от представителя класса Млекопитающих, отряда Приматы, семейство Лемуровых.
Внешность: невысокие худощавые гуманоиды с удлиненными конечностями и цепкими длинными пальцами и на руках, и на ногах. Возможно как наличие, так и отсутствие хвоста, не длинного, чуть ниже колен, покрытого густой черно-белой шерстью. На теле шерстяной покров не ярко выраженный, за исключением полупуховой гривки черного, белого или различных оттенков серого цвета. Кожа бледная, с легким сероватым отливом. Ушные раковины большие, подвижные, чуть заостренные. Лицо похоже на человеческое, однако глаза большего размера, с радужкой преимущественно золотистого цвета, нос небольшой, чуть сплюснутый. Ярко выраженной пигментации на лице не имеют.
Продолжительность жизни - около 300 лет.
Делятся на два пола, половой диморфизм практически не выражен. Крайне устойчивы к ядам биологического происхождения, из-за чего в культуре распространен прием всевозможных стимуляторов.
До вступления в состав Совета Разумных Рас развивали биотехнологии, на внутренних транспортных линиях до сих пор используются живые корабли-носители, не эксплуатируемые другими расами исключительно из-за тихоходности и отсутствия возможности гиперпрыжка. Однако маарлеане активно ведут изыскания в этом направлении.
Встреча с техногенной культурой породила общерасовую фобию: они плохо переносят технику, осознавая ее не-живость. В клинических случаях использование любой техники невозможно, но в большинстве своем маарлеане просто не переносят вида вскрытого или прозрачного корпуса. Это не мешает им совершать межпланетные перелеты на чужих кораблях, однако тормозит производство на планетах, вынуждая нанимать на заводы работников других рас.
Дружелюбны к инорасцам, легки в общении, нрав имеют свободный и раскрепощенный. Знамениты своими танцами. Главные поставщики продукции био-технологий, сотрудничают со многими медицинскими структурами.

Представители расы в команде «Рыси»:
Льех`Ана ин-Равари, главный техник.


Решти

Материнская планета: Ашшай.
Происхождение: предположительно, от представителя класса Млекопитающих, отряда Хищные, семейство Фелиниды.
Внешность: существа невысокого роста, до 160-170 см, способны как к прямохождению, так и к передвижению на четырех конечностях за счет высокой пластичности суставов. Покрыты густой, очень мягкой курчавой шерстью везде, кроме лиц и ладоней, но считается особым шиком удалять шерстяной покров с передней части туловища полностью. Хвосты длинные, тонкие и очень цепкие, за счет шерсти выглядят огромными. Длина может превышать длину тела или равняться ей. Ушные раковины скругленно-вытянутые, крупные, высоко посаженные. Глаза крупные, миндалевидные, с вертикальным зрачком и широкой радужкой зеленого или зеленовато-карего цвета, с характерным рисунком «многолучевой звезды». Широкие уплощенные носы с классической мочкой, без выраженной спинки переносицы. Тонкие губы с характерным раздвоением верхней. Две, иногда — три пары клыков на обеих челюстях, когти слабоподвижны, обычно — стачиваются и затупливаются, покрываются защитным составом.
Продолжительность жизни — до 200 лет. Большая часть расы обладает пси-способностями. Живородящие, делятся на два пола. Рождаются всегда однополые близнецы (однояйцевые).
Решти считаются сильнейшими псиониками, лучшими навигаторами обитаемой вселенной. Не самая миролюбивая раса, но в силу немногочисленности и ограниченного ареала обитания — придерживаются нейтралитета. Могут говорить на галакте, но предпочитают установить пси-контакт. Между собой общаются на ррма — интонационно-жестовом языке, включающем использование мимики, движения ушей, хвоста и рук. Не-решти полноценно общаться на ррма не сможет, даже если он имеет хвост — язык очень сложен.
Решти живут крупными кланами под управлением Старших — обычно, семьи из четырех особей, облеченных особым доверием и властью, наиболее сильных псиоников.

Представители расы в команде «Рыси»:
Шери и Шато, навигаторы.
Ири и Тари, стрелок и наводчик.
Сехо и Сану, навигаторы.


Айри

Материнская планета: Айри
Происхождение: предположительно, от представителя класса Млекопитающих, отряда Хищные, парвотряд Ластоногие.
Внешность: высокие (от 250 до 350 см) гуманоиды мощного телосложения, обусловленного высокой гравитацией их родной планеты, с грубой, сероватой кожей и очень густыми жесткими волосами, которые принято заплетать в косы.
Живородящие, делятся на два пола.
Суша занимает очень малый процент поверхности их родной планеты. На ней айри оказались в вершине пищевой цепочки, у них не было конкурентов. Но было море, взаимодействие с которым во многом сформировало цивилизацию и взаимоотношения внутри социума. Для них нормально уплыть на долгий срок, оставляя семью и детей на берегу. Между полами царит полное равноправие, остаться на берегу воспитывать потомство могут как мужчины, так и женщины. Айри любят море и родную планету всем сердцем, очень внимательно относятся как к родным, так и ко «второй семье» — тем, с кем отправляются в плаванье.
Все, кто улетают с планеты, берут имена на «а» в знак уважения к родному морю, старые «отпуская» в волны.

Представители расы в команде «Рыси»:
Арон, дежурный техник.


Чон

Материнская планета: О-Лянь.
Иногда называются оляньцами, но самоназвание расы — чон, что значит «человек, люди».
Происхождение: предположительно, от представителей класса Млекопитающих, отряд Гексаподы.
Внешность: темно-фиолетовая кожа, серебристые с фиолетовым оттенком волосы. Крупные глаза ночных-сумеречных хищников, обычно серого цвета, вариативно от очень светлого до почти черного. Крылья — очень подвижные, способны как сложиться в тонкие валики вдоль спины, так и повиснуть на плечах чем-то, похожим на кожаный плащ. К полету не пригодны, к планированию — тоже, служат определителем статуса: чем больше на крыле оттенков и цветов в рисунке узора, тем выше происхождение чон. Рост — варьируется от 160 до 200 см, встречаются исключительно низкорослые чон, высокими и массивными бывают только генетически модифицированные представители расы.
Срок жизни — до 350 лет, но в связи с открытием технологии переноса сознания (система Эскель), могут прожить сколь угодно долго, меняя старые тела на биологические искусственно созданные копии. Живородящие, млекопитающие. Делятся на два пола.
В данный момент времени — наиболее технологически продвинутая раса, имеющая решающий голос в Совете Разумных Рас. Управляется Бессмертным Императором Юй-Шенем совместно с супругами — мегуто Тао и фениксом Таром Эскелем.

Представители расы в команде «Рыси»:
Син-Ма, техник щитовых систем.


???

Материнская планета: ???
Происхождение: ???
Внешность: невысокие (до 150 см) худощавые прямоходящие гуманоиды с тремя парами конечностей и длинным — до полутора длин тела хвостом. Волосяного покрова нет, кожа гладкая, плотная. Строение челюстей вертикальное. Ушные раковины отсутствуют.
Вокализируют в диапазоне, недоступном человеческому слуху, для общения с другими расами пользуются ретрансляторами-переводчиками.
О расе известно мало, представители редко покидают пределы родной системы.

Представители расы в команде «Рыси»:
Чтоза, дежурный техник.