Сделка. 6 Сергей

                Сергей
Сергей любил возвращаться в родной дом, наполненный веселыми голосами братьев и сестер и запахом маминых пирогов. Он был младшим среди четверых детей фермера Василия Ермакова. Старший брат Иван, закончив сельхозакадемию, стал правой рукой отца, а заодно лучшим специалистом по сельскохозяйственной технике в округе. Из-под его золотых рук выходили не только возвращенные к жизни старые комбайны, сеялки и сушилки, но и новые невиданные агрегаты, способные облегчить нелегкий труд фермера. И про то, что Ванька мог починить все, от домашнего радиоприемника до противопожарного дрона, знали все.

Старшая сестра Татьяна выучилась на агронома, а младшая Наташа учительствовала в сельской школе. Брат и сёстры уже обзавелись своими семьями, но держались поближе к родителям, помогая друг другу и часто собираясь большой дружной семьей. А мама Катерина Михайловна возилась по хозяйству, да помогала растить пятерых внуков.
Единственным оторвавшимся от семейного гнезда оказался Сергей. Его решение уехать учиться в Москву родные приняли с удивлением, но препятствовать не стали. У каждого своя дорога в жизни!

До подросткового возраста Серёжа рос как все мальчишки, наравне со старшими работал в поле, помогал отцу. Ему нравилась сельская жизнь. Он искренне любил родной край с золотым пшеничным разливом полей вокруг фермы, любил смотреть, как ветер, шурша, гонит тяжелые волны по спелым колосьям. Любил вместе с соседскими пацанами удить рыбу, стоя на берегу шумной, говорливой речки, несущей свои чистые воды мимо полей. Любил щедрое южное солнце, наливающееся спелым зерном в колосьях. Любил добрых, трудолюбивых, общительных людей, населяющих этот хлебный край.

Он и не думал никуда уезжать! Но вдруг лет в пятнадцать в душе его поселилась странная жажда. Ему захотелось узнать, как живут люди в других местах. Как можно жить на крайнем севере, где зима одиннадцать месяцев в году, а снег имеет двадцать четыре оттенка белого? Как живут люди в пустыне, если дождь выпадает один раз в сезон, а безжалостное солнце убивает любую зеленую травинку? Каково это жить на берегу моря под неусыпный речитатив набегающих на берег волн? А как живут на острове, если вокруг на сотни миль только бескрайний океан?

Он вдруг понял, что мир на самом деле огромен и необычайно интересен. Что нет на свете ни одного народа, ни одной страны, в которой не было бы своих особенностей, своих секретов и тайн. И ужасно захотел путешествовать и узнавать эти тайны. Профессия журналиста показалась ему для этого вполне подходящей: ты колесишь по миру, знакомишься с разными людьми, наблюдаешь, как они живут, вникаешь в их проблемы, а потом записываешь и рассказываешь об этом другим со страниц газет, журналов или с экрана телевизора. Что может быть интереснее?
После школы он ушел в армию, а по возвращении сразу поступил на журфак. Учился хорошо, с интересом, а после каникул, возвращаясь из родительского дома, привозил столько гостинцев, что в его комнате в общежитии целую неделю паслись многочисленные друзья и приятели, с восторженными возгласами поедая мамины разносолы. После получения диплома Сергея взяли репортером на телевидение. Детская мечта начала сбываться…


После обильного застолья отяжелевшие от еды члены семьи Ермаковых разбрелись по дому и его окрестностям. Сергей сидел на скамейке возле крыльца и жмурясь, как кот, от бьющего в глаза закатного солнца, блаженно вдыхал знакомые запахи подсыхающего сена, разогретой за день земли и пряных трав. Вдруг кто-то подергал его за штанину. Сергей открыл глаза. Четырехлетний племянник Никитка, Танин младший сын, смотрел на него с любопытством.
- Ты чего, Никит?
- Достань мячик, - попросил мальчик и побежал за дом.
- Какой еще мячик? – проворчал себе под нос Сергей, нехотя поднимаясь со скамейки, но пошел следом.

С обратной стороны дома толпилась ребятня: младшее поколение семьи Ермаковых от четырёх до десяти лет смотрело, задрав головы, на крышу. Выяснилось, что маленький резиновый мячик, в который играли всей командой, будучи подброшенным вверх стукнулся о крышу, но не упал, а застрял между крышей и печной трубой. Оценив ситуацию, Сергей принес лестницу от сарая и полез вызволять мячик из плена. На обратном пути его встретили радостными возгласами.
- Ура!!! Играем дальше!
- Чур я теперь бросаю!
- Нет, я! Моя очередь!
Сергей спустился на землю и протянул мячик Никите:
- Держи, Никитос! – и любовно хлопнул ладонью по упругой детской попке.
Стайка детворы, споря и пререкаясь, понеслась за дом продолжать игру. Из окна кухни высунулся отец.
- Сынок, иди сюда! Я принес из погреба вишнёвую наливочку. Вкусная!! – и заговорщицки подмигнул сыну.
- Вась, ты на наливочку то не нажимай, - донесся из глубин кухни мамин строгий голос, - я ж тебя знаю: как разойдешься, так не остановишь!
- Побойся бога, мать, - возмутился отец. – Тебе перед сыном не стыдно? Говоришь обо мне так, будто я какой алкаш подзаборный.
- Алкаш, не алкаш, а наливочку мою любишь.
- Люблю, потому что вкусная и крепкая. С устамку то после работы – сплошное удовольствие! Принял на грудь и сразу воспрял духом!
- Я тебе воспряну, когда завтра на работу!

Сергей послушал добродушные родительские пререкания, улыбнулся и пошел в дом.
Ворча и возмущаясь, Катерина Михайловна самолично налила своей знаменитой наливочки каждому из взрослых мужчин семьи. А те расселись вокруг стола и неспеша смаковали вишневый напиток, потягивая его из маленьких хрустальных рюмочек. Оценив довольное выражение лиц мужа и сыновей с зятьями, хозяйка спросила младшего:
- Скажи-ка ты мне, Серёжа, когда ты женишься? Я уже старая, а так хочется от тебя внуков дождаться.
Сергей поперхнулся наливкой и закашлялся. Отец тут же заботливо похлопал его по спине.
- Ну, мать, ты даешь! – воскликнул Ермаков-старший, решив вступиться за младшего сына. – У тебя ж и так пятеро внуков. А тебе всё мало? Матерью была ненормальной, а став бабкой совсем с ума сошла! Оставь парня в покое. Молодой еще, пусть погуляет. Нечего себе хомут на шею вешать. Это я, дурак, не успел из армии вернуться, женился на свою голову. До сих пор мучаюсь!
- Ах, ты, лиходей! – с притворным возмущением, еле сдерживая улыбку, хозяйка хлестнула мужа полотенцем по спине. – Это кто с кем мучается еще разобраться надо!

Родители частенько так переругивались, добавляя в привычную размеренную семейную жизнь немного перца. Но ни у кого не возникало сомнения, что они бесконечно любят друг друга, а семья, дети и внуки для каждого являются самым главным в жизни.
- Серёжка, - заявила вернувшаяся в комнату Татьяна, - а мы тебя недавно по телевизору видели!
- Ты чего нас заранее не предупредил? – с долей возмущения спросила мать. – Если бы не смотрели регулярно новости, так и не увидели бы, пропустили.
- Так я и сам точно не знал, в какой день репортаж в эфир пустят, - ответил Сергей. – Смонтировали сюжет, а его в тот же день и поставили в вечерних новостях.
- Ты теперь у нас человек из телевизора! – с гордостью за младшего брата улыбнулся Иван и обнял Сергея за плечи.
- Как это из телевизора? – влезла во взрослые разговоры десятилетняя дочь Вани Валечка. – Ты ж большой, Серёжа, а телевизор маленький и плоский.
- Уметь надо! – подмигнул ей Серёжа и пощекотал. Девчонка пискнула, захохотала и убежала, залившись ярким румянцем.
- Меня на следующий день после этого репортажа все соседи и знакомые наперебой спрашивали: «Это ваш младший?». И удивлялись: «Надо же, Сережа столичной знаменитостью стал». – Катерина Михайловна мимоходом потрепала сына по волосам и стала накрывать на стол к чаю.

- Да какая знаменитость, мам, что ты! – запротестовал Сергей. – Обычный репортёр на телеканале. Таких как я там несколько десятков.
- Не тяжело тебе по миру то болтаться? – спросил отец.
- Нет, батя, наоборот, интересно очень.
- А не опасно? – мама поставила перед Сергеем самую красивую чашку и поближе пододвинула вазочку с домашним вареньем. – Там в этой стране вроде как война идет.
- Нет, не опасно! Мы же не лезем на передовую. Снимаем себе в тылу, с людьми общаемся. Кроме того, ты же знаешь, что человек с надписью «Пресса» на спине неприкасаем. Даже международная конвенция существует, защищающая журналистов в зонах боевых действий. Так что не волнуйся, мама. Я под защитой международного права.

Катерина Михайловна с сомнением покачала головой, но продолжать тему не стала. Надо было наливать чай. К приезду сына она полдня возилась с пирогами. На запах пирожков с разнообразными начинками за стол слетелась вся многочисленная семья. Даже внуки забросили свои игры и, с любопытством заглядывая в чашки и вазочки с вареньем, рассаживались за столом.
Долго пили чай, нахваливая мамино угощение, вели неспешную задушевную беседу о крупных и мелких событиях в жизни семьи, вспоминали смешные случаи из прошлого, делились планами на будущее. В кругу самых родных людей Сергей отдыхал, стряхивая с души пыль дальних дорог, а вместе с ней все тревоги и разочарования. Здесь ему было хорошо, спокойно и надежно. Здесь были те, кто никогда не бросит и не предаст, кто всегда поймет и примет.

Когда за окнами сгустилась тёплая чёрная ночь, проглядывая ясными искорками звёзд сквозь кроны садовых деревьев, народ стал расходиться по домам. Благо дома находились не далеко друг от друга. Проводив брата и сестёр с семьями, Сергей присел на ступеньку крыльца и закурил. Тишина вокруг была такая, что ее можно было потрогать руками: мягкая, бархатная. И ночь казалась безграничной, а человек, застывший на ступеньках крылечка в этой ночи был таким же крошечным, как мерцающий красный огонёк его сигареты.

За спиной скрипнула дверь. Сергей обернулся и увидел мать.
- А ты, оказывается, куришь, Серёжа, - Катерина Михайловна, обмахнув ступеньки кухонным полотенцем, тяжело опустилась рядом с сыном и усталым взглядом уставилась во тьму.
- Извини, мам, дурная привычка, - Сергей быстро притушил сигарету и засунул окурок обратно в пачку.
- Да ладно, сынок, поздно мне тебя ругать. Взрослый уже. Ты мне лучше скажи, что у тебя на личном фронте? Девушка-то есть?

То ли выпитая наливочка в купе с пирогами, то ли теплое мамино плечо рядом развязали Сергею язык, и он признался:
- Даже не знаю, как сказать… Вроде есть, а вроде и нет девушки.
- Это как? – не поняла мама, с тревогой всматриваясь в темноте в лицо сына.
- Два года назад я встретил девушку, самую лучшую на свете девушку. Она не просто умница и красавица, она необыкновенная, другой такой нет.
- Влюбился значит… - заключила Катерина Михайловна.
- Не влюбился, мам, а полюбил. Полюбил так, что жизнь без нее не в радость. На других женщин вообще смотреть не могу. Ни одна из них и мизинца ее не стоит.
- Так взял бы и женился, раз так любишь.
- А она уже замужем, причем за моим старым приятелем, с которым мы вместе в институте учились.
- Вот как! – Сокрушенно покачала головой матушка и добавила: - Разбивать чужую семью плохо, Серёжа. Грех это.
- Да знаю я, знаю, мама! Да и не нужен я ей и задаром. Она мужа своего любит, молится на него.

Катерина Михайловна своим материнским сердцем почувствовала, уловила боль, что мелькнула в голосе сына. И сердце сжалось от сострадания.
- Я с ней на свадьбе познакомился, на свадьбе этого приятеля, Аркаши Вяземского. И сразу понял, что погиб. Не будет мне теперь жизни без нее. Но я ж понимаю, что семья – это святое. Я с головой ушел в работу, надеялся, что забуду, выкину из сердца. А год назад, как назло, случайно столкнулся с Аркашей. Черт меня дёрнул поддаться на его уговоры и пойти в гости… Как увидел ее снова, понял, что не забыл, не выкинул из сердца, только сильнее привязался. И так мне хорошо стало только от того, что вижу ее необыкновенные глаза, слышу ее голос. И так горько, что не моя она и моей никогда не будет, что волком выть захотелось. С тех пор я, как наркоман, все время ищу с ней встречи, чтобы просто жить, дышать. Напрашиваюсь в гости к Аркаше, сижу с ним за одним столом, пью с ним водку, а сам ловлю каждый мимолетный взгляд Тони, каждое слово, обращенное ко мне. Потом пару месяцев летаю, как на крыльях, бережно перебирая в памяти каждое ее движение, каждый жест, слово, взгляд. А потом начинаю себя ненавидеть за это и проклинать. Пытаюсь вылечиться от своей любовной зависимости, бросаюсь в работу, в объятия других женщин. Но очень быстро наступает отрезвление: нет для меня других женщин и не будет, а работа только помогает отвлечься, но не забыть. И снова начинаю тосковать, искать встречи… - Сергей обреченно вздохнул: - Замкнутый круг какой-то, из которого нет выхода.

- Бедный ты мой, бедный, - мать нежно обняла сына за плечи и провела ладонью по его волосам. – Тяжело тебе, но все равно вмешиваться в чужую семью нельзя, плохо это. Есть такая поговорка: на чужом несчастье счастья не построишь.
- Я все понимаю, мама! Если бы Аркадий был достойным человеком, заслуживающим такой женщины, как Тоня, я бы на другой континент уехал, на Луну бы улетел, но больше бы никогда в их жизни не появился. Но ведь Аркашку я знаю как облупленного! Пять лет вместе проучились. Самовлюбленный эгоист, лентяй и сноб с манией величия. Он из бедной Тони все жизненные соки вытянет и бросит потом за ненадобностью. Я почти уверен, что и женился он на ней ради московской прописки, а вовсе не по любви! У меня сердце кровью обливается, когда он ее гоняет по дому, как прислугу. Еле сдерживаюсь, чтобы не дать ему в морду. А она воспринимает это как должное, терпит безропотно, со смирением. Ну вот что мне делать, мам? Спокойно смотреть, как он губит ее жизнь?

- Даже не знаю, что тебе сказать, Серёжа. Мне повезло, сама в такую ситуацию не попала и других не видела. Только знаю, что любовь зла. Любят не только умных, добрых, сильных и справедливых. Любят всяких, даже недостойных любви, такое это странное и святое чувство. Но с другой стороны и у любви есть срок давности. Может, намучается твоя Антонина с мужем-эгоистом, да разлюбит его. Вот тогда и настанет твое время.
- А если не разлюбит?..
- Тогда не знаю, Серёжа. Плохая из меня предсказательница. А может…- Катерина Михайловна посмотрела на сына с надеждой, - бросай ты свою Москву, да возвращайся домой! Дома - то и стены помогают.
- Не, мам,- мотнул головой сын, - теперь мой дом в Москве, вернее в подмосковье, в прямом смысле слова. Я купил дом в строящемся коттеджном посёлке в тридцати километрах от Москвы. Пришлось влезть в кредит, но посёлок сдают уже осенью. Будет у меня собственная крыша над головой. Надоело уже по съемным квартирам мыкаться.
- А кредит-то большой? Справишься ли? – забеспокоилась мама, с недоверием относящаяся ко всяким ссудам и кредитам.
- Справлюсь! У меня теперь заработки приличные, да и всегда подработать можно при необходимости.
- Ты, если денег хватать не будет, скажи. Мы тебе поможем, скинемся понемногу и поможем.
- Спасибо, мама, но я ж мужик, а значит должен сам справиться. – Сергей с нежностью и благодарностью поцеловал маму в висок и поднялся на ноги: - Пойдем-ка в дом. Поздно уже. Ты ж за день так умаялась, что на ногах, наверное, еле стоишь! Пойдем, пойдем. Я тебе посуду вымыть помогу.
Сергей помог матери подняться и, бережно обнимая за плечи, увел в дом.

http://proza.ru/2021/06/02/954