Маньчжуры и Нанайцы - Потомки Неариев

-Ты видел нанайцев?
-Видел.
-И что?
Задумчивая пауза.
-Думал - китайцы, а говорят по-русски.
(из собственного разговора с китайским переводчиком)

---

Говоря «Китай», следует брать в расчёт, что без мощного генетического начала присущего каждому из многочисленных мужчин и женщин Восточной Азии в целом, государство Китай никогда не стало, и не осталось бы тем, чем мы его знаем. Потому как,  преследующие разные цели и не похожие друг на друга иноземцы, в разное время ступавшие на восточноазиатскую землю не от меча погибали, а добровольно изменяли своё будущее брачным союзом с местными женщинами, по образу и подобию которых было сотворено всё общее потомство. Пользуясь лексиконом американцев, некоторые современные китайцы называют свою страну «плавильным котлом», и если для людей в Америке «плавиться в котле» означало, прежде всего,  культурное смешение, то для Китая, это смешение кровное, самым естественным образом нейтрализующее инородный компонент, и ваяющее облик созревающего в утробе матери плода, в соответствии с восточноазиатским стандартом.

Обращая свой интерес к Дальнему Востоку, как к огромному географическому пространству, выходящему далеко за рамки русских владений, внимательные, вдумчивые наблюдатели, делают из того, что другим не покажется очевидным, простые и верные выводы. Касаясь вопроса о китайском этногенезе, они говорят:

«У китайцев имеется уникальная особенность – от союза китайца с карими глазами, имеющего таких же родителей, с русской девушкой, нередко рождаются дети с голубыми глазами. Но в подобном раскладе в другой расе это невозможно (побеждает доминирующий тип). Я думаю, в Китае много необычного европеоидного влияния, да и внешне они к европейцам намного ближе якутов, бурятов или монголов, вьетнамцев и камбоджийцев, относящихся к одной с ними расе» (цитата из интернета).

Данное замечание наиболее верно в отношении жителей северной части китайского государства, но оно касается не исключительно их одних. Вопрос всегда в генах, унаследованных монголоидом от европеоидного предка.

«Нанайцы – потомки ариев» - уже немало лет тому назад, сказал мне земляк-дальневосточник. В те годы, подобное утверждение обосновывалось исключительно реальной практикой - потомство, произведённое на Свет Божий некоторыми русско-нанайскими парами, в самой наименьшей степени наделено характерными признаками азиатства, от которых неотъемлемы чёрные волосы, карие глаза, желтовато-смуглая кожа.

Это совсем не значит, что каждый нанаец или северокитайский гражданин, носят в себе достаточное количество европеоидных генов, некогда принесённых в генофонд их народов извне, это значит лишь, что именно те азиаты, что являются прямыми потомками своих далёких европеоидных предков по мужской линии, способны зачать дитё, рождение которого, удивит неподготовленных зрителей. «Расколдовывание» - так приватно, я определяю акт пробуждения генов европеоида, спящих внутри, на первый взгляд, обыкновенного азиата.

Единственное, в чём, на тот момент был неправ, упомянутый мной собеседник, так это в том, что предками нанайцев были арии. Именно здесь, в дальневосточных краях, исторически отметились пришельцы, частично ариям родственные, но всё-таки тюркоязычные, одни с генетическим маркером R, другие с J. Третьи были носителями гаплогруппы N – коренными азиатскими европеоидами, родственниками тех, кто в сегодняшней терминологии, определяется как финно-угры. Эти три европеоидные гаплогруппы, как показали генетические тесты, являются принадлежностью некоторого числа мужчин маньчжурского, китайского, монгольского и нанайского народов.

Даже безвылазно проживая в таком, по местным меркам крупном городе русского Дальнего Востока, как Хабаровск, обязательно встретишь, а, вероятно и узнаешь ближе, представителей местных восточноазиатских народов.

Мне вспоминается пара, скорее всего семейная, которую я приметил, просто проходя мимо, в одном из торговых центров Хабаровска. Интересными для меня эти люди показались, в первую очередь потому, что, по всем внешним признакам, принадлежали к разным этническим группам, чего я не встречал раньше. Мужчина, лет тридцати, был без всяких сомнений, корейцем. Он выступал несколько вальяжно, словно похваляясь своими очень приличными для азиата усами, гордо дополненными от самых висков растущей бородой. Подобное явление не самая большая редкость у корейцев, имевших в своём далёком роду айнов – тех самых которые жили на Японских островах до проникновения туда монголоидов, и, вступая в брачные союзы с которыми, сделали усатыми и бородатыми лучшую часть современных японцев. Некоторая часть народа айнов, проживая на материке, смешалась с корейцами и, в меньшей или большей степени, с другими местными народами. Кроме того, тесные контакты корейцев и японцев в древнейшие времёна, так же внесли свою лепту в этногенез обоих народов.
Женщину бородатого корейца, можно было бы назвать сравнительно высокой, даже в случае, если бы она оказалась кореянкой, но она, имела слишком характерные черты местного дальневосточного народа удэгейцев. Само собой разумеется, что все корейские женщины разнятся во внешности, но, как и похожие на них японки, по отношению к другим дальневосточным этносам, они другие. Кто-то воспринимает, всех азиатов, как имеющих одно лицо? Нет, не одно лицо. И абсолютно непохожие типажи, прямо зависящие от национальности. Таким образом, пару кореец-удэгейка можно было бы уверенно назвать интернациональной.

Один самодеятельный художник, нанаец, тогда около тридцати лет отроду, с которым мне довелось пообщаться, говорил мне – «Наши старики умели чётко отличать наших людей от удэгейцев, а мы уже не можем».

Эти два народа исторически близки по языку и месту обитания, и сказанное художником значит, что нанайские старики различали в лицах соседнего народа даже тончайшие нюансы, отличающие их представителей от нанайцев. Но, во многих случаях, индивидуальные черты присущие каждому из живущих порознь этносов, слишком характерны, чтоб иметь трудности с определением национальной принадлежности, как в рассказанном мной эпизоде, с женщиной корейского бородача. Хотя, я, понятно, совершенно не претендую, на свои исключительные способности в области этнографии.

«Маньчжуры – сказал я нанайскому художнику – которые народ, родственный вашему, воевали замечательно, и Китаем почти 3 столетия правили».

Памятуя об известном нанайце-снайпере Максиме Пассаре, мой собеседник серьёзно ответил:

«У нас говорят –   русские войну с немцами без нас не выиграли бы».

Нужно понимать, что искренняя ребячливость, в разных её проявлениях, свойственна каждому народу Восточной Азии. Здесь нет исключений, и нет зависимости от уровня культурного развития.

«Это точно – без малейшей иронии ответил я – так метко, как Пассар, мало кто из русских стрелял».

И, добавлю чуть больше от себя, о людях из интернациональных семей. Последняя персона, относящаяся к русско-нанайским метисам, которую я на данный момент имел возможность лицезреть, была молодой женщиной, врачом-терапевтом из местной хабаровской поликлиники. Фамилия говорила, что нанайцем должен был быть её отец. Не зная этого можно было, без колебаний, допустить, что она происходит из среднеазиатской семьи, где оба, или один из родителей принадлежит к европеоидному фенотипу, с наличием соответствующих человеческих красок. Её глаза были ровного каре-зелёного цвета, волосы цвета каштанового. Кожа, если и не имела снежного оттенка, то была вполне светлой. Как сказали мне, она была замужем за русским парнем, и вскоре ушла в декретный отпуск. Если её русский муж имел голубые глаза и русые волосы, то не стоит ходить к прорицателю, чтоб догадаться какой фенотип будет иметь ребёнок, рождённый в таком брачном союзе.

Ранее мне, как и многим другим дальневосточникам доводилось видеть голубоглазых, русо и светловолосых русско-нанайских потомков, которых, несведущий человек мог бы запросто принять за поволжских татар, имеющих слабовыраженные монголоидные черты.

Как уже упомянуто выше, нанайцы являются прямыми языковыми и генетическими родственниками славного маньчжурского народа, «отатаренные», голубоглазые и рыжеволосые, элитные конники которого, бились в первых рядах с нашими казаками в 17м веке за Приамурье.

Один, уже не молодой человек, который вёз меня в своей машине как таксист, оказался сыном маньчжура и матери из числа сибирских гуранов. Был рождён здесь, на Дальнем Востоке, куда его отец молодым парнем, в компании с другими перешёл с находящейся под японским контролем северокитайской территории на русскую, то ли в конце 1930х, то ли в начале 40х, эту деталь я уже позабыл. Трудился отец в китайской коммуне, которая была организована в одном из дальневосточных районов.

Таксист был темноволос - не каждому маньчжуру, тем паче в 21м веке, быть рыжим, но носил под носом хорошие усы. Как сказал сам, представители Туркестана (Средней Азии) принимают его за своего, что более, чем естественно, так как туркестанцы сами по большей части являются людьми метисоидного типа. Женат тот человек был на русской женщине, и как сказал мне, его собственный сын ещё наследовал что-то азиатское в своей внешности, а внуки уже нет. Поскольку отец человека имел некоторую порцию европеоидных генов, то, скорее всего, ребёнок от смешанного брака родился бы, имея менее монголоидные черты лица, но его мать не была, в этническом отношении, чистокровной русской женщиной, а происходила из смешанной русско-бурятской семьи. Была, в первую очередь, выражено смугла, с чёрными волосами, как объяснил мне сын. И, тем не менее, именно на китайца, он ничуть не был похож. Словно в насмешку над теми, кто не задумываясь окрестит китайцем любого восточного азиата на своём пути.

Гордится своим маньчжурским происхождением, некогда ведущий программу «Искатели», а так же исполнивший роль в сериале «Боец», Андрей И (имя в паспорте - Андрей Фёдорович Хорошев). Вот, это вполне типичный маньчжур, не голубоглазый, но рыжеусый. И таких в давние времена было не мало – наследие «красных» татар. Кто желает понять, насколько в былые времена элитные маньчжуры отличались от китайцев внешне, Андрей И – наглядный образец такого отличия. Это устойчивый монголоидно-европеоидный тип, формировавшийся в Центральной Азии как в незапамятные, так и более поздние времена, когда тюркские европеоиды шефствовали над монголоидами, приобщая их к своему образу жизни. Благодаря предкам, осевшим в России, этот человек сохранил то, что давно утеряно для наших глаз в Китае.

Люди, принадлежащие к устойчивому метисоидному типу, согласно существующей терминологии, именуются евразийцами. Это относится и к европейско-азиатскому, и к европейско-американскому смешанному происхождению.

Евразийский тип, каким бы устойчивым он не был, имеет свойство ослабевать, угасая, вне брака с подобной половиной. Брачный союз метиса с чистокровным азиатским партнёром возвращает потомство к монголоидным истокам.

Китайские и корейские историки по-разному описывают маньчжурскую историю. Те и другие озабоченные необходимостью сохранить удобные для своих государств исправления, внесённые в локальную историю дальневосточного региона, в которых корейцы ставят на первое место себя, а китайцы, понятно, себя. За маньчжуров замолвить слово уже некому. Но, по меньшей мере, китайцы имеют достойных оппонентов в лице корейцев, которые дают намного больше интересных подробностей.
Конечно, есть факты, которые, за исключением, может быть самых тонких нюансов, остаются общими и непреложными для обеих сторон. И есть то, что естественным образом вытекает из имеющихся фактов и по умолчанию предстаёт чистым и ясным как Божий день.

Имя «маньчжуры» было заменой для имени «чжурчжэни», существовавшего со времён дальневосточного государства Бохай, у истоков которого стояли корейцы и предки чжурчжэней, тунгусские племена мохэ. Местом обитания и жизнедеятельности последних, был современный Северо-Восточный Китай и российское Приморье. Бохай находился в вассальной зависимости от китайского государства, управляемого смешанной тюрко-китайской династией Тань.

Преуспев сначала в культурном развитии, благодаря корейцам, а позже и в верховой еде, которой они были обучены в тюркском воинском союзе, представители которого, остались в истории под именем кидани, чжурчжэни, на базе киданьского государственного образования Ляо, построили, своё собственное, называемое китайским словом «золото» - Цзинь и упразднённое захватчиками-монголами, которые на поверку оказались бы, как и их предводитель Чингисхан, снова тюрками.
Именно так испокон веку и случалось в Азии повсюду – несокрушимой завоевательной силой была сила тюркская. Не стоят веры, используемые в отношении кочевников, лукавые формулировки, подобные такой, как «протомонгольская этническая общность». Любая сохранённая в анналах истории древнеазиатская сила на деле соотносится со стоящими во главе неё тюрками или их местными потомками по мужской линии, всегда помнящими, от кого они ведут свой род. И не мифическая «протомонгольская общность», а реальная тюркская сила, превратила часть маньчжурских предков в людей, наделённых нетипичными для Азии голубыми глазами и рыже - коричневыми волосами.

Официальная историческая наука, непоколебимо зиждясь на однажды подведённом под неё фундаменте, понуждает всё новые и новые поколения людей, выбирающих своей профессией историю, переходить на сторону лжи, используя казуистические формулировки и, по-прежнему, пытаясь доказать былое величие современных монголов. Велики были предки монголов в роли подручных у тюрок, поистине велики!

Многие увэр-монголы, то есть представители южной общности народностей, проживающих на территории Внутренней Монголии, находясь в непосредственной территориальной близости к маньчжурам и имея с ними родственные связи, были их союзниками с самого начала. В 1636м, по факту официального присоединения маньчжурами земель Внутренней Монголии к своим землям, в числе их подручных, волей-неволей оказались и все остальные увэр-монголы. Можно добавить, что и они, и маньчжуры, имели в своей родословной общих тюркских предков, с вероятной разницей лишь в количестве обретённых генов, которых в маньчжурском генофонде должно было быть больше, что и делало их евразийцами. Однако, если внимательный пользователь отыщет в интернете на фото и видео, как можно больше людей, живущих во входящей сегодня в состав Китая, Внутренней Монголии, то он может отметить в чертах некоторых лиц явные несоответствия, известным каждому, классическим монгольским чертам. Это то, что осталось от старого европеоидного наследства, в частности после последней крупной этнической чистки увэр-монголов в 20м веке, устроенной Мао Цзе Дуном.

Но, реагируя на вышеупомянутые несоответствия, взращенный на стереотипах мудрец может заметить, мол, ведь, знаем, угоняли монголы славянских женщин, значит, те и нарожали детей с отличающейся внешностью. Это универсальная придумка, дорогой мудрец. Реальность была суровой, но применительно к монголам реальность была другой. Приписывать к своему генному наследству, славянских женщин, уведённым в полон «кем-то там», никакой уважающий себя монгол не станет.

В 1644м году, по отчаянному и настоятельному приглашению китайского генерала, маньчжуры совместно с увэр-монголами перешли на территорию Китая через открытые для них ворота в Стене, и, совместно с китайскими подразделениями, нанеся поражение армии бунтующих крестьян, остались в стране, с маньчжурской династией на правах хозяев Пекина, до 1912го.   

1644й год не был годом окончательного подчинения Китая – сражения с армиями миньских роялистов, в большинстве своём представителей мусульманского сообщества, продолжались до 1683го.

Наиболее яркой фигурой антиманьчжурского движения был Косинга, известный в Китае как Чжень Чень Гон (1624-1662), числившийся пиратом, образованный человек, рождённый на японской земле сын японки и смазливого метиса из тюрко-китайской семьи, крещёного португальцами в Макао и получившего христианское имя Николас Гаспард. Папаша пирата унаследовал бизнес на японском острове Хирадо, от пожилого бездетного старосты местной китайской общины, по имени Ли Дан - крещёного китайского еврея, имевшего христианское имя Андреа Диттис, который до момента своей смерти состоял с молоденьким папашей пирата в любовной связи. Ныне сын смазливого метиса является героем Тайваня, где ему воздвигнут огромный памятник на морском берегу.

Но речь только о том, что пользуясь словом «китаец», следует учитывать, что китаец, лишённый стороннего следа в родословной, едва ли достигал реальных высот, в особенности, когда речь идёт о воинском искусстве. Все боеспособные азиаты связаны кровью, а вернее сказать генами, с людьми европеоидной расы, отметившимися в числе их предков. Как те японцы, взявшие от европеоидных айнов и их гены, и их боевое искусство.

Оставляя в стороне, побочных персонажей китайско-маньчжурской истории, следует вернуться к маньчжурам, как таковым.

Помимо смешанных браков с монголами и китайцами, ведущими к ослаблению предаваемых по наследству европеоидных красок и элементов внешности, от однажды достигших своего наивысшего числа, рыжих маньчжуров с течением времени становилось меньше и по той причине, что ни рыжие маньчжуры, ни чёрные не практиковали умиротворённого существования, а по унаследованной от тюркских наставников традиции, чаще воевали, таким путём доказывая окружающим полноценность и состоятельность народа, к которому они гордо принадлежали. Маньчжуры в Китае были солдатами, военачальниками и чиновниками.

Императоры маньчжурской династии, в ранних поколениях, а так же их лучшие люди, имели лица, неотличимые от лиц тюркских кочевников Азии, что делало их совершенно непохожими на этнических китайцев. Если спросить у китайца про отсутствие признаков бороды на лицах его соплеменников, то если китаец, стесняясь правды, будет изворотлив, он скажет: «Бороды нет, потому, что есть лезвие», и это будет ложью. Волосы на лице могут расти только у тех китайцев, кто, как и когда-то маньчжуры, имеет генетику, обогащённую европеоидом, как бы давно во времени это ни произошло.

Возродивший былую чжурчжэньскую династию Цзинь, хан Айсин Нурхачи, из родового союза Гьоро, в 1626м году, был тяжело ранен при штурме крепости, выстрелом из китайской пушки португальского производства, и скончался, так и не оправившись от ущерба за 8 месяцев прошедшие после ранения, и не успев ступить со своими людьми, на южную сторону Китайской стены. Это было сделано его преемником, его восьмым сыном, 18 лет спустя. Но Нурхачи дожил до 67ми-летнего возраста, а поэтому успел себя показать, и в прямом, и в переносном смысле. Послы из Кореи, которых он принимал, ещё до подчинения этого государства, которое впоследствии осуществил его сын, оставили ценное свидетельство о его внешности.

Согласно описанию Нурхачи был физически сильным человеком с вытянутым и суровым лицом, с прямым большим носом, и, как и большинство других маньчжуров, брился, сохраняя усы, которые  были того самого нехарактерного для Азии рыжеватого цвета. То есть, если ещё раз взглянуть на Андрея И, можно ясно понять о чём идёт речь. Но здесь важно уже то, что маньчжурские мужчины вообще, что-то сбривали на своих лицах, тем паче, волосы, которые оказывались лишними.

Интересны и другие корейские исторические записи, говорящие о том, как коррумпированные армейские чины минской династии, в период противостояния с маньчжурами в провинции Ляодун, использовали головы ими самими убитых китайских крестьян для отчётности и награды, выдавая их за головы поверженных воинов противника. Не играла никакой роли имитация известной маньчжурской причёски на отрубленных головах - остриженный лоб с косичкой на затылке. Обман раскрывался немедленно, потому как разница между маньчжурами и китайцами была исключительной.
 
Испанский иезуит Мартин Мартиниус, который среди прочих христианских миссионеров, находился в Пекине на момент появления в нём маньчжуров, видел этих новых пришельцев воочию, имел возможность сравнивать их с китайцами, и составить обо всём этом своё личное мнение, что он и сделал, увековечив свои наблюдения в работе «О прекрасной татарской истории» (De Bello Tartarico Historia, 1654). Для Мартиниуса, как и для других его современников, не возникало трудности с вопросом, какое определение дать конному азиату, наследующему классические атрибуты тюркских кочевников, поэтому священник нарекает маньчжуров татарами.

Обрисовывая некоторые национальные особенности экипировки, он вскользь касается внешнего облика маньчжуров: «Их лица милы, и широки у всех, так же как у китайцев; цвет их кожи белый, однако нос не настолько плоский, и глаза не так малы, как у китайцев. Говорят они мало, а верхом ездят без устали».

Конечный вывод, который делает Мартиниус из своих наблюдений за маньчжурами, таков: «В остальных отношениях, они полностью соответствуют нашим европейским татарам, хотя, совсем не так дики. Они рады видеть незнакомцев. Их гостеприимность ни в коей мере не подобна кислой и угрюмой китайской, посему они предстают более человечными с первой встречи».

До начала серьёзных сражений с уйгурами и ойратами за покорение Джунгарского ханства, а так же с тувинцами за Танну-Урянхай, то есть до самой середины 18го века, лучшая часть маньчжуров, сохраняя свою жизнь, сохраняла и самобытную внешность. И даже несколькими десятилетиями позже, на излёте того века, оказывалось возможным встретить среди маньчжуров людей с внешними признаками, присущими только европеоидам.

Географ и лингвист, по имени Джон Бэрроу (John Barrow), бывший, с 1792го по 1794й годы, в составе первой посольской миссии Британии в Китай, оставил после себя книгу «Путешествия по Китаю» (the Travels in China, 1804), в которой он описывает свои впечатления от увиденного в китайском государстве.

Бэрроу пишет: «Маньчжурские татары являют собой смешанную расу. Среди них мы наблюдали некоторых мужчин и женщин, которые были совершенно белокожими и румяными; некоторые имели светло-голубые глаза, прямые и горбатые носы, бурые волосы, огромные густые бороды и были более похожи на греков, чем на татар. Конечно, не доказуемо, что греки Согдианы, чьи потомки, должно быть, смешались с западными татарами, и с которыми маньчжуры были связаны, могли передать этот тип внешности. Чен Лунг, чей нос был почти орлиным, а лицо розово-красным, неоднократно хвастался своим происхождением от Чингисхана».
«Тем не менее, - говорит далее Барроу – по отношению к остальным, это исключение», имея в виду, что все рядовые маньчжуры пребывали в полном согласии со своей азиатской природой, не имея замечательных особенностей.

Но, даже на территории самой Маньчжурии, куда в 18м веке китайскому населению запрещалось переселяться, уже жили в течение долгого времени, как этнические китайцы, так корейцы и монголы. Всё население Маньчжурии, с момента объединения в единую общность, было разбито на воинские подразделения, каждое со знаменем определенного цвета. Для первых четырёх - жёлтые, красные, белые и голубые знамена, для других четырёх - знамена из комбинации двух из четырех основных цветов. Эти подразделения сыграли роль в создании единой культурной идентичности для воинов всех национальностей маньчжурской армии. После 1644го, отдельное воинство под флагом зелёного цвета, было собрано и из этнических китайцев. Таким образом, многие из тех, кто не привлёк внимание британского путешественника, попросту говоря,  могли не быть лицами маньчжурской национальности.

Усреднёнными характеристиками монголоидной расы всегда были и остаются чёрные жёсткие прямые волосы, тёмные глаза, маленькие ресницы, желтовато-светлый или смуглый цвет кожи, слабое развитие третичного волосяного покрова, заметное выступание скул, уплощённое лицо, часто низкая переносица, лопатовидные резцы зубов, эпикантус и сильно развитая складка верхнего века.

Про несомненное наличие у маньчжуров глаз зелёного цвета, британец не упоминает, что значит, зелёные глаза не были для него чем-то, от природы неприсущим уроженцам жёлтой Азии. Не отметил он и тот факт, что, по меньшей мере, каждый третий маньчжурский воин носил усы, тогда как даже при азиатских чертах лица, повышенный третичный волосяной покров в виде приличных усов и бороды у людей монголоидной расы, является особенностью, бессловесно свидетельствующей о европеоидном генетическом влиянии. Подобное можно наблюдать и у этнических китайцев, корейцев, монголов, вьетнамцев, а более всех у японцев, и причина всегда одна – в этногенезе предков азиатских усачей приняли участие представители европеоидной расы. Британец 18го века едва ли понимал это, да и вряд ли нуждался в том, чтоб понять. В азиатских лицах он выделял для себя только что-то совершенно нетипичное, далеко выходящее за общие рамки, и вдобавок, тот давно минувший век ставил вопросы перед людьми совсем иначе.

Но более, чем потери в битвах за расширения империи, к сокращению численности колоритных представителей маньчжурского народа, причастно китайское население, в тяжёлые годы 19го века, когда маньчжурская династия была вынуждена противостоять выпадам Запада, заинтересованного в извлечении из Китая той же выгоды, что извлекалась из территорий, ставших европейскими колониями. Поражение Цинской империи в четырёх навязанных ей войнах, известных как Опиумные, сопровождалось восстанием тайпинов – псевдохристианских сектантов, инспирированных и финансируемых британцами.

В течение всех лет правления династии Цин, численность маньчжуров в китайском государстве, составляла менее одного процента от популяции китайцев. По итогу проведённого тайпинами геноцида, с 1850го по 1864й года было истреблено до половины от общей численности женщин всех возрастов и не менее одной трети от всех маньчжуров мужского пола.

Что до уничтожения отдельно взятых обладателей нехарактерной внешности, и целых семей, в полном составе наделённых такой внешностью, то, вне всякого сомнения, их убыль оказались невосполнимой раз и навсегда. Маньчжуры стали больше жениться на монголках и китаянках, тем самым окончательно разбавив свой генофонд и лишив свою породу приятных человеческих красок, столь отличавших их предков от остальных.

Однако, императоры маньчжурской династии, утверждаясь на китайском троне, не избежали браков с китайскими женщинами ещё раньше событий 19го века. Китаянками были мать императора Канси (1654 – 1722), и мать императора носящего имя Цяньлун (1711 – 1799). Китайский предок последней оказался достойным, чтобы быть принятым в этническое маньчжурское подразделение, выступающее под Жёлтым знаменем. Маньчжурам возбранялось жениться на гражданских, но если речь заходила о браке с родственницей китайца служащего под Жёлтым знаменем, запрет снимался. Вливание китайской крови, привело к тому, что такие монаршие персоны как Принц Гун (1833 - 1898), и последний Император маньчжурской династии Пу И (1906 - 1967), уже имели внешность, слишком расходящуюся с той, которой были наделены их далёкие предки.

Вслед за людьми, гибнущими на войне и от рук бунтовщиков, на протяжении 19го века, умирал и разговорный маньчжурский язык. Новые маньчжуры переставали быть двуязычными, каковыми являлись их далёкие и ближайшие родичи, имевшие первым свой родной язык. Новые маньчжуры рождались, росли и проводили жизнь в обстановке изменившейся реальности, где первым и единственным становился язык китайский. Помимо внешних, постепенно стирались и ментальные отличия новых поколений маньчжуров от коренного китайского населения. Последним оплотом старых маньчжурских традиций и родного разговорного языка была провинция Хэйлунцзян на северо-западе, однако после продолжительного японо-китайского противостояния в 30х и 40х годах 20го века и образования в 1949м Китайской Народной Республики, потомки маньчжуров были полностью ассимилированы, и разница между ними и этническими китайцами теперь едва очевидна. За исключением малого числа стариков, которые ещё владеют своим языком, и некоторого числа молодых энтузиастов, пытающихся сохранить языковое наследие своих предков, все маньчжуры говорят по-китайски, носят китайские имена и живут одними интересами со всеми другими гражданами китайского государства.

В отношении разговорного языка маньчжуров, я встречал такое мнение этнического китайца: «Их язык настолько отличен от китайского, что разница даже больше, чем разница между английским и хинди». Хороший пример.

Другой китаец, пишет о том, что память о маньчжурском этносе, нет-нет, да и проявит себя, когда кто-нибудь в Северном Китае скажет: «Мой отец высок, потому что, он наполовину маньчжур».

В большей степени именно высокий рост характеризует современных маньчжурских потомков, даже в тех случаях, когда высокие люди называют себя этническими китайцами. Любого китайского дылду можно смело отнести к носителям европеоидных генов, полученных от маньчжуров либо от иного подобного источника. Известная китайская баскетболистка Лань Пинь, всегда позиционировала себя китаянкой, имея на деле маньчжурские корни. Её рост 184 сантиметра, волосы естественного бурого цвета, довольно тёмного оттенка, который очевиден, при близком рассмотрении. После всех погибших на войнах и убиенных бунтовщиками маньчжуров, рождённая в 1960м, Лань Пинь, как и все ей подобные, всего лишь поскрёбыш, обмылок от маньчжурского генофонда по состоянию на Двадцатый век.

Ещё один пример бытовой ссылки на маньчжурское наследие, вышеупомянутый китаец приводит, цитируя изречение слабого пола: «Мы, девушки на Северо-востоке, красивее из-за того, что в нашей родне были маньчжуры».
С утверждением о красоте, китаец выражает согласие, добавляя: «Однако все они подтверждают, что чувствуют себя китайцами».

Ещё в пошлом веке прейдя на русский язык, нанайцы, а с ними другой народ тунгусской общности, удэгейцы, так же без иронии могут сказать, что ощущают себя русскими. Но благостная для этих народов иная расовая принадлежность надёжно сохранила, и ещё будет сохранять, их этническую идентификацию. Когда Китай наконец доберётся до их земель, все они, разделят судьбу китайских нанайцев и маньчжуров  – быстро затеряются в огромной человеческой массе, утратив последние признаки индивидуальности.

Про характер современных маньчжуров и об их семейном укладе, ещё один китаец на англоязычном интернет-форуме написал: «В эмоциональном отношении, они легко вспыльчивы. И хотя женщины так же заимствуют эту привычку от мужчин, маньчжурские жёны послушны мужьям и их семьи абсолютно патриархальны».

Вспыльчивость и выраженная агрессивность присущи так же и нанайцам, но, в наши дни, чаще в состоянии алкогольного опьянения, за что они и попадают в тюрьму. Общая численность нанайского народа на Дальнем Востоке совсем мала, равно как не велико и число маньчжуров по отношению к числу этнических китайцев.
Новая китайская политика «56 народов – 56 братьев и сестёр», вернула указание национальности в документ, удостоверяющий личность, а мужчинам, считающим себя маньчжурами, даже разрешено отрастить косу. Но песенка маньчжуров, как народа самобытного и воинственного, давно спета.
Ещё во втором десятилетии 20го века, после падения Цинской династии, те из значительного числа живущих в Пекине маньчжуров, кто мог сойти за этнического китайца, попросту отказались от своей национальной принадлежности, раз и навсегда, причислив себя к китайскому народу. С другой стороны, уже в новое время, по факту обязательного указания национальности каждого китайского гражданина, некоторые ханские китайцы, отнюдь не по собственной воле, были записаны как маньчжуры. На национальных костюмированных праздниках, другие ханские китайцы, обряженные в маньчжурские национальные одежды, притворно выступают под маньчжурским флагом, как с неприязнью заметил, в публичном пространстве мировой сети, человек из Китая.

Что ж, пусть, по крайней мере, сильные европеоидные гены, унаследованные маньчжурами от связей их предков с канувшими в Лету тюркскими кочевниками, всё ещё проявляя себя, делают нынешних китайцев, если не рыжими и голубоглазыми, то высокими и красивыми.


Заставка: современные маньчжурские женщины, облачённые в национальные одежды и носящие традиционные причёски.