24. Сектумсемпра

Истощённый, но окрылённый проделанной ночью работой, Гарри рассказал обо всём случившемся Рону с Гермионой на следующее утро на уроке наведения чар (предварительно применив заклинание «муфлиато» к сидящим поблизости). Они были приятно удивлены тем, как он добыл у Слизхорна воспоминания и просто в ужасе, когда он рассказал им о хоркруксах Волдеморта и обещании Дамблдора взять Гарри с собой, если только он найдёт ещё один.
- Ух ты, - сказал Рон, когда Гарри закончил свой рассказ; Рон вяло размахивал палочкой в сторону потолка, не обращая ни малейшего внимания на свои действия. – Ух ты. Значит, пойдёшь с Дамблдором… и попытаешься уничтожить… вот это да.
- Рон, ты снег вызвал, - с нажимом сказала Гермиона, хватая его за запястье и отводя палочку от потолка, откуда действительно посыпались большие белые снежинки. Гарри подметил, что Лаванда Браун, сидящая за соседним столом, уставилась на Гермиону сильно покрасневшими глазами, и Гермиона тут же выпустила руку Рона.
- Ой, точно, - сказал Рон, оглядев свои плечи с некоторым удивлением. - Извини… нас как будто жутко перхотью засыпало…
Он стряхнул снег с плеча Гермионы. Лаванда залилась слезами. Рон с жутко виноватым видом отвернулся от неё.
- Мы расстались вчера вечером, - пояснил он Гарри, говоря уголком рта. - Когда она увидела, как я выходил из спальни с Гермионой. Тебя-то она видеть не могла, так что подумала, что нас и было двое.
- А, - сказал Гарри. – Значит… ты не против, что всё закончилось?
- Нет, - признался Рон. – Она жутко орала, но мне хотя бы не пришлось заканчивать всё это самому.
- Трус, - вставила Гермиона, хотя и с весёлым видом. – Да уж, плохой вечер для романтики выдался. Знаешь, Гарри, Джинни тоже рассталась с Дином.
Гарри показалось, что взгляд у неё при этих словах был довольно понимающий, но она вряд ли знала, что всё внутри у него вдруг пустилось в пляс. Стараясь изо всех сил сохранить невозмутимое лицо и равнодушный тон, он спросил:
- Kак это вышло?
- Да как-то по-глупому… Она сказала, что он всегда пытался помочь ей пройти в дыру за портретом, словно она и сама не могла… впрочем, они уже давно поругивались.
Гарри бросил взгляд на Дина, сидевшего с другой стороны класса. У него был явно несчастный вид.
- Само собой, у тебя возникла дилемма, - добавила Гермиона.
- Что ты имеешь в виду? – быстро спросил Гарри.
- Tвою команду, - ответила Гермиона. – Если Джинни с Дином поссорились…
- Да… точно, - согласился Гарри.
- Флитвик, - предупредил их Рон. Маленький преподаватель наведения чар шёл прямо к ним, но лишь Гермионе удалось превратить уксус в вино; её стеклянная колба была наполнена карминно-красной жидкостью, а содержимое колб Гарри и Рона по-прежнему оставалось грязно-коричневым.
- Ну-ка, ну-ка, мальчики, - с упрёком сказал профессор Флитвик. – Меньше разговоров, больше дела… Дайте-ка я посмотрю, как вы работаете…
Они сосредоточились изо всех сил и дружно подняли палочки, направив их на свои колбы. Уксус Гарри превратился в лёд, а колба Рона взорвалась.
- Так… домашнее задание, - сказал профессор Флитвик, выныривая из-под стола и стряхивая осколки стекла со шляпы, - практиковаться.
После урока наведения чар у них было два свободных урока подряд, что случалось редко, так что они пошли в общую комнату вместе. У Рона явно было легко на душе от окончания отношений с Лавандой, Гермиона тоже взбодрилась, хотя когда её спросили, чего это она улыбается, она просто ответила: “Денёк хороший”. Никто из них словно не заметил жестокой битвы, разыгравшейся в мозгу у Гарри:
«Она сестра Рона.
Но она бросила Дина!
Но она сестра Рона.
Я его лучший друг!
Это ещё хуже.
Если я сначала поговорю с ним…
Он тебя поколотит.
А если мне плевать?
Он твой лучший друг!»
Гарри и не осознал, как они влезли через дыру за портретом в залитую солнцем общую комнату и едва заметил сбившихся в кучку семикурсниц, пока Гермиона не воскликнула:
- Кэти! Ты вернулась! С тобой всё в порядке?
Гарри встрепенулся. Да, это была именно Кэти Белл, явно уже здоровая и окружённая ликующими подругами.
- Я в полном порядке! – весело ответила она. – Меня выписали из больницы в понедельник, я провела пару дней дома с мамой и папой, а сегодня утром вернулась сюда. Гарри, Линн как раз рассказывала мне про МакЛагена и прошедший матч…
- Да, - сказал Гарри, - но раз ты вернулась, а Рон здоров, у нас есть хороший шанс разгромить Рейвенкло, то есть, мы ещё можем побороться за кубок. Послушай, Кэти…
Ему надо было спросить её сразу; от любопытства он ненадолго забыл даже о Джинни. Он понизил голос, потому что подруги Кэти торопливо собирали сумки: они явно опаздывали на трансфигурацию.
- …это ожерелье… можешь сейчас припомнить, кто передал его тебе?
- Нет, - печально покачала головой Кэти. – Меня все спрашивают, но я понятия не имею. Последнее, что я помню – это как вошла в женский туалет в «Трёх мётлах».
- Так ты точно пошла в туалет? – спросила Гермиона.
- Ну, я помню, как открывала дверь, - ответила Кэти, - так что думаю, что кто-то стоявший прямо за ней наложил на меня «империус». После этого я не помню ничего вплоть до того, что было две недели назад в Больнице святого Мунго. Ладно, я лучше пойду, не удивлюсь, если МакГонагалл засадит меня писать строчки, хотя я только что вернулась…
Она схватила сумку с книгами и поспешила следом за подругами, а Гарри с Роном и Гермионой сели за стол у окна и погрузились в размышления о сказанном ею.
- Значит, ожерелье Кэти дала девчонка или женщина, - сказала Гермиона. - Ведь это случилось в женском туалете.
- Или кто-то похожий на девчонку или женщину, - добавил Гарри. – Не забывай, что в Хогвартсе был полный котёл Иноликого зелья. Мы знаем, что часть его украли…
Он мысленно представил череду пляшущих Крэбба и Гойла, превратившихся в девочек.
- Думаю, мне надо ещё «Феликса» глотнуть и ещё раз сходить в Заветный Зал, - решил Гарри.
- Зря только зелье потратишь, - бесстрастно сказала Гермиона, откладывая «Глоссарий волшебника», который она только что вытащила из сумки. – Везение, Гарри, будет лишь недолгим. Ситуация со Слизхорном была иная - ты всегда мог уговорить его, тебе только надо было подстегнуть обстоятельства. Но для прохождения через мощные чары удачи недостаточно. Не трать зря оставшееся зелье! Удача понадобится тебе, если Дамблдор возьмёт тебя с собой… - Она понизила голос до шёпота.
- Может, мы ещё немного изготовить можем? – спросил Рон у Гарри, не слушая Гермиону. – Здорово было бы иметь запас… Посмотри в учебнике…
Гарри вынул из сумки «Углублённый курс зелий» и поискал «Феликс Фелицис».
- Чёрт, оно зверски сложное, - сказал он, пробежав глазами список ингредиентов. – И займёт это полгода… Оно должно настояться…
- Как всегда, - сказал Рон.
Гарри уже был готов отложить книгу, но заметил загнутый уголок страницы; заглянув за него, он увидел заклинание «сeктумсемпра», помеченное как “oт врагов”, которое приметил несколько недель назад. Он до сих пор не выяснил, как оно действует, потому что не хотел проверять его при Гермионе, но подумывал испытать его на МакЛагене, когда представится случай подкрасться к нему незаметно.
Единственным человеком, который оказался не очень рад возвращению Кэти Белл, был Дин Томас, потому что ему уже не надо было играть охотником вместо неё. Он стоически выслушал новость, когда Гарри сообщил её, просто что-то проворчал и пожал плечами, но отходя, Гарри ясно уловил, что Дин с Симусом о чём-то перешёптываются у него за спиной.
Следующая пара недель прошла в тренировках, которые были для Гарри лучшими с тех пор как он стал капитаном. Его команда была так рада избавлению от МакЛагена и возвращению Кэти, что все летали лучше некуда.
Джинни, похоже, совершенно не расстроилась от разрыва с Дином; наоборот – она была жизнью и душой команды. Она передразнивала Рона, тревожно мечущегося туда-сюда перед кольцами, когда квофл летел в его сторону или Гарри, орущего команды МакЛагену, пока его не вырубил бладжер, и это веселило всех. Гарри смеялся вместе с остальными и радовался невинному поводу смотреть на Джинни; за время тренировки он получил несколько ударов бладжером, потому что не следил за снитчем.
У него в голове продолжалась схватка: Джинни или Рон? Иногда он думал, что после расставания с Лавандой Рон не очень-то будет возражать, если он пригласит Джинни куда-нибудь, но он вспомнил выражение лица Рона, когда тот застукал её целующейся с Дином и был уверен, что Рон сочтёт Гарри предателем, даже если он просто возьмёт её за руку…
Всё же Гарри не мог не разговаривать с Джинни, не смеяться с ней, не возвращаться вместе с ней с тренировки; однако несмотря на муки совести, он всё обдумывал, как лучше всего оказаться с ней наедине. Идеальнее всего вышло бы, если бы Слизхорн организовал ещё одну вечеринку, тогда Рона не было бы рядом… но Слизхорн, увы, прекратил их. Раз-другой Гарри подумывал попросить помощи у Гермионы, но сомневался, что выдержит её самодовольный взгляд; ему казалось, что он уже замечал его, когда Гермиона видела, как он смотрит на Джинни или смеётся над её шутками. В довершение всего его терзало беспокойство, что если он не будет действовать, то встречаться с Джинни обязательно начнёт кто-нибудь другой: они с Роном хотя бы оба считали, что она сама по себе весьма популярна.
В конце концов искушение глотнуть ещё «Феликса» стало одолевать его с каждым днём всё сильнее: разве это не тот случай, когда надо, как говорила Гермиона, “подстегнуть обстоятельства”? Наступили тёплые майские дни, но всякий раз, когда Гарри видел Джинни, рядом с ним находился Рон. Гарри уже с нетерпением ждал какого-нибудь счастливого случая, при котором Рон как-то поймёт, что для него не может быть большего счастья, чем влюблённые друг в друга его лучший друг и его сестра и наконец-то оставит их наедине дольше чем на несколько секунд. Однако шансов не представлялось – финальный матч по квиддичу был не за горами; Рону всё время хотелось обсуждать с Гарри тактику игры, об остальном он думал очень мало.
Рон был такой не один - вся школа проявляла интерес к игре между Гриффиндором и Рейвенкло, ибо матч определял чемпиона, а этот вопрос до сих пор был открыт. Если Гриффиндор обыграет Рейвенкло с перевесом в триста очков (очень высокая планка, но Гарри не припоминал, чтобы его команда летала лучше чем когда-либо), тогда они станут чемпионами. Если они выиграют с перевесом менее трёхсот очков, то станут вторыми после Рейвенкло; если они проиграют сто очков, то станут третьими после Хафлпафа, а если свыше ста очков – то займут четвёрное место, и никто и никогда не даст Гарри забыть, что впервые за два столетия Гриффиндор оказался первым с конца именно тогда, когда капитаном команды был он.
Перед этим ключевым матчем всё было как обычно: студенты Домов-соперников запугивали в коридорах членов команды противника; когда кто-нибудь из игроков проходил мимо, им вслед неслись скабрёзные песнопения; одни игроки при этом принимали развязный вид и наслаждались всеобщим вниманием, другие же прятались между уроками в туалетах. В мыслях же Гарри успех или провал игры был неразрывно связан с его планами насчёт Джинни. Он не мог не думать, что если они выиграют с перевесом свыше трёхсот очков, то эйфория и шумная вечеринка после матча подействуют не хуже хорошего глотка «Феликс Фелицис».
Среди всех этих забот Гарри не забыл и о другом своём плане: выяснить, чем занимается Малфой в Заветном Зале. Он по-прежнему смотрел на Карту Мародёров и как только не мог найти на ней Малфоя, сразу делал вывод, что Малфой до сих пор проводит в Зале массу времени. Хотя Гарри уже терял надежду, что хоть когда-нибудь сумеет попасть в Заветный Зал, он пытался сделать это всякий раз, как оказывался поблизости. Увы, как он ни формулировал свою просьбу, дверь в стене упорно не появлялась.
За несколько дней до матча с Рейвенкло Гарри отправился из общей комнаты на ужин один - Рон спрятался в ближайшем туалете, а Гермиона помчалась к профессору Вектор поговорить об ошибке, которую, как ей казалось, она могла сделать в последнем эссе по арифмантике. Больше по привычке Гарри, как обычно, прошёлся по коридору восьмого этажа, сверяясь на ходу с Картой Мародёров. Он не сразу обнаружил Малфоя и решил, что тот действительно снова прячется в Заветном Зале, но затем заметил точку, помеченную его фамилией в мужском туалете этажом ниже, но в компании Рёвы Миртл, а не Крэбба с Гойлом.
Гарри перестал пялиться на эту невероятную парочку лишь когда врезался в доспехи. Грохот привёл его в чувство; он поспешил прочь, пока не явился Филч, и бросился вниз по мраморной лестнице и переходу. У туалета он прижал ухо к двери, но не смог ничего расслышать. Он очень тихо открыл дверь.
Драко Малфой стоял спиной к двери, упираясь руками в раковину и склонив белокурую голову.
- Не надо, - прогудел голос Рёвы Миртл из одной из кабинок. – Не надо… расскажи, что случилось… я тебе помогу…
- Никто мне не поможет, - возразил Малфой, содрогаясь всем телом. – Я не могу это сделать… не могу… Он не работает… a если я скоро не закончу… он сказал, что убьёт меня…
И Гарри был настолько ошарашен, что словно прилип к месту, где стоял, потому что понял, что Малфой плачет — именно плачет — слёзы стекали по его бледному лицу в грязную раковину. Малфой вздохнул, сглотнул с сильным содроганием, поднял глаза к треснувшему зеркалу и увидел у себя за плечом смотрящего на него Гарри.
Малфой развернулся и вынул палочку. Гарри инстинктивно выхватил свою. Заклятие Малфоя просвистело, чуть не задев Гарри и разбив настенную лампочку у него за спиной; Гарри отскочил в сторону, подумал «Лeвикорпус!» и взмахнул палочкой, но Малфой отразил заклятие и снова поднял палочку…
- Нет! Нет! Прекратите! – завизжала Рёва Миртл, и её голос раскатился по выложенной кафелем комнате. - Прекратите! ПРЕКРАТИТЕ!
Раздался грохот, и мусорная корзина позади Гарри взорвалась; Гарри попытался наслать заклятие Обезноживания, но оно отскочило от стены за ухом у Малфоя и разбило бачок под Рёвой Миртл. Она громко завизжала, повсюду расплескалась вода, Гарри поскользнулся, а Малфой с перекошенным лицом крикнул: “Круци…”
- СЕКТУМСЕМПРА! – заорал лежащий на полу Гарри, неистово размахивая палочкой.
Из лица и груди Малфоя хлынула кровь, словно его рассекли невидимым мечом. Он повалился навзничь и сжался на залитом водой полу с сильным всплеском, выронив палочку из обмякшей правой руки.
- Нет… — выдохнул Гарри.
Скользя и шатаясь, Гарри встал и склонился к Малфою – его лицо сияло алым цветом, а белые руки сжались на залитой кровью груди.
- Нет… я не…
Гарри сам не соображал, что говорит; он упал на колени возле Малфоя, который весь трясся в луже своей собственной крови. Рёва Миртл издала душераздирающий вопль:
- УБИЙСТВО! УБИЙСТВО В ТУАЛЕТЕ! УБИЙСТВО!
Дверь позади Гарри распахнулась, и он в ужасе поднял взгляд. В туалет ворвался мертвенно-бледный Снейп. Грубо оттолкнув Гарри, он опустился на колени над Малфоем, вынул палочку и провёл ею над глубокими ранами, нанесёнными заклятием, бормоча заклинание, звучавшее почти как песня. Поток крови истощился; Снейп вытер её остатки с лица Малфоя и повторил заклинание. Раны стали затягиваться.
Гарри в ужасе смотрел на содеянное, едва замечая, что он сам весь в крови и воде. Рёва Миртл до сих пор всхлипывала и завывала где-то сверху. Произнеся контрзаклятие в третий раз, Снейп приподнял Малфоя на ноги.
- Вам надо в больничное крыло. Могут остаться какие-то шрамы, но если вы сразу же примете бадьян, то даже их можно будет избежать… Пойдёмте… - Он повёл Малфоя через туалет, но у двери обернулся и произнёс с холодной яростью в голосе: - A вы, Поттер… подождите меня здесь.
Гарри ни на миг не пришло в голову ослушаться. Дрожа, он встал и посмотрел на мокрый пол. По его поверхности плавали кровавые пятна, похожие на ярко-красные цветы. У него даже не хватило духу велеть Рёве Миртл успокоиться, так что она продолжала выть и всхлипывать со всё возрастающим наслаждением.
Снейп вернулся через десять минут. Он вошёл в туалет и закрыл за собой дверь.
- Вон, - велел он Миртл, и она тут же нырнула в унитаз. Воцарилась звенящая тишина.
- Я не хотел, - тут же сказал Гарри. Его голос разнёсся по холодному мокрому пространству. – Я не знал, как действует это заклинание.
Но Снейп пропустил эти слова мимо ушей.
- Я явно недооценивал вас, Поттер, - тихо сказал он. – Кто бы мог подумать, что вы владеете такой тёмной магией? Кто научил вас этому заклинанию?
- Я… где-то прочёл его.
- Где?
- Это была… библиотечная книга, — придумал Гарри на ходу. – Не помню, как назы…
- Лжец, - отрезал Снейп. У Гарри пересохло в горле. Он знал, что; сейчас сделает Снейп, а он никогда не мог противостоять этому…
Туалет как будто потемнел у него перед глазами; он приложил все усилия, чтобы закрыть все мысли, но как он ни старался, на первом плане его мыслей маячил «Углублённый курс зелий» Принца-полукровки.
И вот он уже снова смотрит на Снейпа посреди разгромленного, промокшего туалета. Он уставился в чёрные глаза Снейпа, надеясь, но не веря себе, что Снейп не увидел его страха, но…
- Принесите мне вашу школьную сумку и все ваши учебники, - тихо приказал Снейп. - Все до единого. Принесите их мне сюда. Сейчас же!
Спорить было бесполезно. Гарри тут же развернулся и помчался прочь из туалета. Выбежав в коридор, он помчался в гриффиндорскую башню. Большинство студентов шло в противоположную сторону; они ахали, видя, как он промок в воде и крови, но он на бегу не отвечал ни на один брошенный ему вопрос.
Его оглушило; как будто любимый питомец вдруг одичал; о чём думал Принц, когда записал такое заклинание себе в книгу? A что будет, когда Снейп её увидит? Скажет Слизхорну — Гарри передёрнуло — каким образом он весь год достигал таких хороших результатов в зельях? Неужели он отберёт или уничтожит книгу, которая научила Гарри многому… книгу, которая стала ему чем-то вроде проводника и друга? Гарри не мог допустить этого… He мог…
- Где ты?.. Почему мокрый?.. Это крoвь?
На верхней ступеньке лестницы стоял Рон, как громом поражённый от вида Гарри.
- Мне нужен твой учебник, - выдохнул Гарри. – Учебник по зельям. Скорее… дай его мне…
- А что с Принцем…
- Потом объясню!
Рон вынул из сумки свой «Углублённый курс зелий» и протянул его Гарри; тот промчался мимо Рона в общую комнату. Там он схватил сумку, не обращая внимания на изумлённые взгляды тех, кто уже поужинал, выскочил в дыру за портретом и помчался в коридор восьмого этажа.
Рядом с гобеленом с танцующими троллями он встал, закрыл глаза и принялся расхаживать.
«Мне нужно место, чтобы спрятать учебник… Мне нужно место, чтобы спрятать учебник… Мне нужно место, чтобы спрятать учебник…»
Он трижды прошёлся взад-вперёд мимо пустой стены. Открыв глаза, он наконец-то увидел её – дверь в Заветный Зал. Гарри открыл её и захлопнул за собой, как только проскользнул внутрь.
Он ахнул. Несмотря на спешку, панику и страх того, что ожидало его по возвращении в туалет, он не мог не испытать потрясения от увиденного. Он стоял в зале размером с огромный собор, высокие окна которого проливали узкие полосы света на нечто напоминающее город с возвышающимися стенами, сложенными из вещей, которые, как понял Гарри, были спрятаны здесь многими поколениями обитателей Хогвартса. По краям аллей и дорог высились груды сломанной и повреждённой мебели, видимо, принесённой сюда для сокрытия следов неправильного колдовства либо спрятанной домашними эльфами, не терпящими беспорядка в замке. Кругом лежали тысячи и тысячи книг – явно запрещённых, изрисованных или украденных. Крылатые катапульты или клыкастые тарелки, ещё не утратившие своих чар, лениво летали над горами других запрещённых вещей. Были там и сломанные бутылки с застывшими зельями, шляпы, украшения, мантии, что-то вроде скорлупок драконьих яиц, закупоренные бутылки со зловеще сверкающим содержимым, несколько заржавевших мечей и тяжёлая окровавленная ось.
Гарри устремился в одну из многочисленных аллей среди всех спрятанных сокровищ. Он повернул направо у огромного чучела тролля, пробежал ещё немного, повернул налево у сломанного Пропадательного шкафа, в котором потерялся в прошлом году Монтэгю, и наконец остановился у большого шкафа, на блестящую поверхность которого словно плеснули кислоты. Он открыл одну из скрипучих дверок шкафа. В нём уже прятали клетку с каким-то существом, которое давным-давно умерло; скелет был пятиногим. Он засунул учебник Принца-полукровки за клетку и закрыл дверцу. Он ненадолго замер с бешено бьющимся сердцем, озираясь вокруг всего этого хаоса… Сможет ли он снова найти нужное место среди всей этой неразберихи? Схватив с ближайшего ящика побитый бюст уродливого старого волшебника, он поставил его на шкаф, где спрятал книгу и натянул старый пыльный парик и потёртую тиару на голову статуи, чтобы сделать её более заметной, потом помчался по аллеям между спрятанным барахлом со всех ног, выбежал в коридор, захлопнул за собой дверь, и она тут же превратилась в камень.
Гарри на всех парах пустился к туалету этажом ниже, засовывая на бегу учебник Рона в сумку. Через минуту он стоял перед Снейпом, который молча протянул руку за сумкой Гарри. Тот, тяжело дыша от жгучей боли в груди, подал сумку и стал ждать.
Снейп вынул все учебники Гарри один за другим и рассмотрел их. Наконец остался лишь учебник по зельям, который он рассмотрел с особым вниманием, и лишь потом спросил:
- Это ваш «Углублённый курс зелий», Поттер?
- Да, - тяжело выдохнул Гарри.
- И вы в этом совершенно уверены, Поттер?
- Да, - ответил Гарри с некоторой дерзостью.
- Этот учебник вы купили во «Флориш и Блоттс»?
- Да, - твёрдо ответил Гарри.
- Почему же тогда на форзаце написано имя «Рунил Уозлиб»? - спросил Снейп.
У Гарри упало сердце.
- Это моё прозвище, - ответил он.
- Ваше прозвище, - повторил Снейп.
- Ага… меня так друзья называют, - заявил Гарри.
- Я понимаю, что такое прозвище, - сказал Снейп.
Холодные чёрные глаза снова встретились с глазами Гарри; он попытался не смотреть в них. «Закрыть мысли… Закрыть мысли…» Но он так и не научился делать это как следует…
- Знаете, что я думаю, Поттер? – очень тихо спросил Снейп. – Что вы лжец и плут и заслуживаете отбывания наказания у меня каждую субботу вплоть до конца семестра. – Что скажете, Поттер?
- Я… я против, сэр, - заявил Гарри, по-прежнему не глядя Снейпу в глаза.
- Так посмотрим, как вы заговорите после отбывания наказания, - сказал Снейп. – В субботу в десять утра, Поттер. У меня в кабинете.
- Но сэр… - отчаялся Гарри. - Квиддич… последняя игра…
- В десять, - прошептал Снейп, обнажив в улыбке острые зубы. – Бедный Гриффиндор… боюсь, в этом году он займёт четвёртое место…
И он покинул туалет, не сказав больше ни слова, а Гарри уставился в треснувшее зеркало – он был уверен, что ему сейчас хуже, чем было Рону за всю жизнь.
- Даже не буду повторять «а я вам говорила», - заявила Гермиона в общей комнате час спустя.
- Прекрати, Гермиона, - сердито буркнул Рон.
Гарри не ужинал - у него не было аппетита. Он только что закончил рассказывать Рону, Гермионе и Джинни о случившемся, но вряд ли это требовалось. Новость разнеслась очень быстро: Рёва Миртл явно взяла на себя труд промчаться по всем туалетам замка и рассказать её; Пэнзи Паркинсон уже навестила Малфоя в больничном крыле и теперь поносила Гарри направо и налево, Снейп же обстоятельно рассказал о случившемся персоналу. Гарри вызвали из общей комнаты, и он провёл пятнадцать неприятных минут в обществе профессора МакГонагалл, сказавшей, что ему страшно повезло, что он избежал исключения и что она от всего сердца согласна с наложенным Снейпом наказанием каждую субботу до конца семестра.
- Говорила же я, что с этим Принцем что-то нечисто, - сказала Гермиона, явно не в силах сдержаться. – И я, между прочим, оказалась права.
- Нет, неправа, - упрямо заявил Гарри.
Ему было тошно и без поучений Гермионы; худшим же наказанием были взгляды игроков гриффиндорской команды, когда он сообщил им, что не сможет играть в субботу. Он чувствовал обращённый на него взгляд Джинни, но не смотрел на неё – ему не хотелось видеть разочарование или гнев у неё на лице. Он как раз сказал ей, что в субботу она будет играть искателем, а охотником вместо неё сыграет Дин. Возможно, если они выиграют, Джинни и Дин снова будут вместе в порыве радости после матча… Эта мысль полоснула Гарри подобно ледяному ножу…
- Гарри, - сказала Гермиона, - как ты можешь по-прежнему быть привязан к этой книге после того как то заклинание…
- Прекрати цепляться к книге! – вспылил Гарри. – Принц просто исписал её! Непохоже, что он советовал кому-то пользоваться ею! Судя по всему, что мы знаем, он записал что-то использованное против него!
- Что-то не верится, - возразила Гермиона. – Ты просто оправдываешься…
- Я не оправдываю своего поступка! – тут же сказал Гарри. – Я жалею, что сделал это, но не оттого, что из-за этого заработал с дюжину наказаний. Я знаю, что не должен был таким образом применять подобное заклятие, даже против Малфоя, но Принц ни в чём не виноват, он же не написал «попробуй, оно очень хорошее» — он делал эти заметки лишь для себя, а не для кого-нибудь ещё…
- Ты хочешь сказать, - начала Гермиона, - что собираешься вернуться...
- …за книгой? Именно, - с нажимом ответил Гарри. – Послушай, без Принца я никогда не заполучил бы «Феликс Фелицис». Я никогда не узнал бы, как спасти Рона от отравления, никогда…
— …не обрёл бы репутацию блестящего изготовителя зелий, которую ты не заслужил, - сварливо договорила Гермиона.
- Может, хватит, Гермиона? – вмешалась Джинни, и Гарри был так изумлён и благодарен ей, что воспрянул. – Между прочим, Малфой вознамерился применить непростительное заклятие, так что радоваться надо, что у Гарри хоть что-то припасено!
- Само собой, я рада, что Гарри не пострадал от заклятия! – сказала явно уязвлённая Гермиона. – Но согласись, Джинни, заклинание «сeктумсемпра» хорошим не назовёшь, вот к чему оно его привело! А стоит только подумать, каковы будут ваши шансы на матче…
- Вот только не надо вести себя так, словно ты смыслишь в квиддиче! - взвилась Джинни. - сама же себя в неудобное положение ставишь!
Гарри и Рон диву дались: Гермиона и Джинни, которые всегда прекрасно ладили друг с другом, сидели, скрестив руки и глядя в разные стороны. Рон нервно взглянул на Гарри, потом вытащил первую попавшуюся книгу и уткнулся в неё. Гарри же, хоть и считал, что не заслужил этого, вдруг невероятно повеселел, хотя весь остаток вечера никто из них больше друг с другом не разговаривал.
Но недолго у него было так легко на сердце. На следующий день на него обрушились насмешки слизеринцев, не говоря уже о ещё большем шквале нападок со стороны гриффиндорцев, которые были больше всех огорчены, что их капитан отстранён от финального матча по собственной вине. К субботнему утру, что бы он ни говорил Гермионе, Гарри с радостью обменял бы весь мировой запас «Феликс Фелицис» на возможность выйти на поле для квиддича с Роном, Джинни и остальной командой. Это было просто невыносимо – отвернуться от массы студентов, устремившихся на солнечный стадион с розетками, шляпами, плакатами и шарфами, спуститься по каменной лестнице в подземелье и идти, пока шум толпы не затих вдали и знать, что он не услышит ни хоть слова из комментариев, ни радостных криков, ни злобных рыков.
- А, Поттер, - произнёс Снейп, едва Гарри постучал в дверь и вошёл в такой до отвращения знакомый кабинет, который Снейп так и не освободил, хотя теперь преподавал в классе несколькими этажами выше; кабинет был, как всегда, тускло освещён, а те же скользкие мёртвые существа были помещены в цветные зелья, расставленные вдоль стен. На столе, за которым Гарри явно предстояло сидеть, высилось множество выдвижных ящиков; они источали дух нудной, трудной и бессмысленной работы.
- Мистер Филч искал кого-нибудь, кто разберёт эту старую картотеку, - вкрадчиво сказал Снейп. – Это записи о других нарушителях правил в Хогвартсе и о понесённых ими наказаниях. Там, где чернила выцвели или карточки погрызли мыши, вам надо выписать нарушения и наказания заново и поставить их в ящики обязательно в алфавитном порядке. Без магии.
- Хорошо, профессор, - сказал Гарри, стараясь вложить в последнее слово как можно больше презрения.
- Пожалуй, можно приступать, - сказал Снейп со злорадной улыбкой на губах, - начиная с ящика № 1012 до ящика № 1056. Вам там попадутся кое-какие знакомые имена, это сделает работу более интересной. Сами увидите… - Он с явным удовольствием вынул карточку из одного из верхних ящиков и прочёл: - “Джеймс Поттер и Сириус Блэк. Пойманы при применении запрещённого заклятия к Бертраму Обри. Голова Обри стала вдвое больше нормального размера. Дважды оставлены после уроков”. – Снейп фыркнул. – Это должно вас утешить – их больше нет, а запись об их великих свершениях осталась.
У Гарри внутри всё закипело. Прикусив язык, чтобы не начать пререкаться, он сел перед ящичками и пододвинул к себе один из них.
Как Гарри и предвидел, это была бесполезная и нудная работа, подкрепляемая (что и задумал Снейп) постоянными спазмами в животе всякий раз, как ему приходилось читать имя отца или Сириуса, обычно вместе совершавших мелкие проступки, иногда в компании Ремуса Люпина и Питера Петигрю. Он переписывал все эти проступки и наказания и думал, что же происходит снаружи, где уже давно начался матч… Джинни играет искателем против Чоу…
Гарри снова и снова смотрел на огромные часы, тикающие на стене. Они словно шли вдвое медленнее обычных часов; может, Снейп заколдовал их, чтобы они так медленно шли? He мог он просидеть здесь всего полчаса… час… полтора часа…
Когда часы показали половину первого, у Гарри заурчало в животе. Снейп не проронил ни слова с тех самых пор, как дал Гарри задание, но в десять минут второго он посмотрел на часы.
- Думаю, достаточно, - холодно сказал он. – Пометьте, где вы остановились. Продолжите в десять в следующую субботу.
- Да, сэр.
Гарри сунул сложенную карточку в ящик куда попало, поспешил к двери, пока Снейп не передумал, и помчался вверх по каменной лестнице, навострив уши, чтобы уловить хоть звук со стадиона, но было совершенно тихо. Значит, всё закончилось…
Он постоял у переполненного Большого зала, потом помчался вверх по мраморной лестнице; выиграли гриффиндорцы или проиграли, команда обычно всегда праздновала или горевала в общей комнате.
- Quid agis? (Что творится?) – осторожно спросил он по-латыни Толстую Даму, мучаясь вопросом, что; ждёт его за портретом.
Она ответила с непроницаемым выражением лица “сам увидишь” и отодвинулась.
Из дыры за портретом вырвался ликующий рёв. Гарри ахнул – при виде его все завопили; несколько рук втянули его в комнату.
- Мы победили! – орал Рон, появляясь перед ним и размахивая серебряным кубком. - Победили! Со счётом 450:140! Победа!
Гарри огляделся; к нему бежала Джинни; с твёрдым и горящим выражением лица она бросилась ему на шею. И совершенно бездумно, спонтанно, не обращая внимания на то, что на них смотрят пятьдесят человек, Гарри поцеловал её.
Через несколько долгих секунд — или через полчаса — а то и через несколько солнечных дней — они оторвались друг от друга. В комнате стало очень тихо. Кто-то присвистнул, кто-то нервно захихикал. Гарри посмотрел поверх головы Джинни и увидел, что Дин Томас сжимает в руке треснувший стакан, а у Ромильды Вэйн такой вид, словно она намерена кинуть в него чем-нибудь. Гермиона сияла, но Гарри искал глазами Рона. Наконец он увидел его, по-прежнему сжимающего в руке кубок с таким лицом, словно его шарахнули по голове. На долю секунды их взгляды встретились, потом Рон чуть дёрнул головой, и Гарри расценил это как «ну что же… если без этого никак…»
Существо у него в груди торжествующе взревело, он улыбнулся Джинни и молча показал в сторону дыры за портретом. Наметилась долгая прогулка, во время которой они — если бы хватило времени — могли обсудить матч.