Удивительная история пастуха

   Конь расстилался на скорости по траве, сливаясь с мелькающими прогалинами красного грунта и желтовато-коричневой глины. Пена клочьями срывалась с крупа, с шеи животного и, совершив полет, падала на сухую от недостатка влаги подстилку высоких косогоров. Не один десяток минут, не один километр пути остались в бешеной гонке, затеянной хозяином по неизвестной животному причине. Встречающиеся водные потоки конь преодолевал махом, успевая украдкой глотнуть взметнувшийся фонтан влаги. Это спасало от жары, рожденной движением тела и работой мышц на износ. Он устал выбрасывать передние ноги далеко перед мордой. В прыжке складывался, приставляя задние, чтобы затем сильнее оттолкнуться от земли и выбросить как из пращи тело в направлении движения.

   Ветер, спускающийся в долину с белых шапок и, движимый холодом тающих снегов, мало выручал при такой огромной нагрузке. Конь почувствовал усталость, захрипел на полном скаку, давая седоку понять, что необходимо сменить режим движения. Но тот продолжал всаживать стремена в бока и охаживать плетью круп умаявшейся скотины. Перед лицом неспешно приближалась очередная кромка горы, опускаясь и открывая перспективу дальних вершин. Манящих и зовущих к себе в лучезарную глубину неба. Даже небольшие облачка, на горизонте порождая своим видом отару овец, манили за собой все дальше.

   Только седок не видел этой привычной для чабана красоты, давно принимающий это как данность природы. Живность горной степи благоразумно разбегалась от топота копыт и с большим запасом по времени пряталась в норы, за камни, в редкие кусты. Казалось, остановка наступит только тогда, когда конь не сможет делать движение. Но животное понимало, хозяин стремит бег туда, где постоянно проводил трудные минуты своей жизни. К группам вкопанных в землю камней, оставленных в таком состоянии давними предками горного сеока всадника.

   Эти камни манили загадочностью, непредсказуемостью поведения в этой обширной, заполненной спусками и подъемами степи. Здесь не видно ковылей, травы в пояс не вырастают. Едва продираясь из земли, растения попадают в жесткие условия обжигающего холода или жары. Тем не менее поднимаются и закрепляются. Богаты, питательны и насыщены солнцем, которого среди гор очень много. Табуны ходили здесь с давних времен, как появился человек. А старики передавали из уст в уста: задолго до поселения людей. И  запахами мелкие стебельки сводили с ума, напитывали и нагуливали жир огромным отарам овец и множества лошадей. Даже зима щадит животных в этих землях и не засыпает сугробами подножные корма. Самое сухое место в России Чуйская степь и отроги гор, расположенные округ ее.

   Дурманящие запахи горькой полыни поднялись вверх потревоженные ногами коня и даже на большой скорости догоняли человека и кружили голову пряностью. За этим пятачком запашистого растения следует гребень горной гряды и далее пологий спуск в долину, хранящую тайны бытия. Здесь не ходят лишние люди, нет туристических троп и, только местные пастухи с отарами бороздят просторы от горизонта до горизонта. На противоположном склоне останцы продрались и выступают каменистыми боками. Смотрят петроглифами на долину внизу и напоминают пришедшим к их подножью о далеком прошлом. О сакральных временах напоминают и камни усыпавшие все округ. Они вкопаны в землю на месте захоронений павших воинов. Их очень много, не одно столетие сюда привозили павших в боях и провожали в последний путь. Многие уже вросли в почву и почти не видны. Другие едва просматриваются. Третьи, принадлежащие знатным воинам, поднимаются высоко, местами выше человеческого роста.

   На долину с высоты смотрит голова грифа нанесенная мастером в далекие заповедные времена. Сами мегалитические камни расположены в определенном порядке, понятном разве что духам гор. Местами глазницами раскопов смотрят в небо бывшие курганы. И только постоянный спутник тишина находит себе место для умиротворения. Люди не говорят в долине громко, лишь обмениваются знаками и движением рук. В этих местах от присутствия гор особо чувствуется расстояние, по иному течет время и вечность прикасается к телу, человека, пришедшего в долину предков.

   Всадник бросил повод коня и соскочил на землю на полном скаку. Пробежал несколько метров еле успевая перебирать ногами, чтобы не споткнуться и только потом упал на землю, уткнувшись в траву лицом. Плечи вздрагивали от сдерживаемых рыданий, сгоряча ударил несколько раз кулаками в грунт и затих под солнцем и степным воздухом.

   Час пролетел незаметно для Адучи, даже имя его звучало в переводе табунщик, пока он, наконец, оторвался от теплой, нагретой солнцем земли и сел. Плечи опущены вниз, склоненная голова, согнутая в позвоночнике спина такой удрученной формы фигура его не приобретала в этой жизни. Невыносимо тяжелый груз давил на плечи, в оставшейся жизни вряд ли кому удастся снять его с души. Казалось, произошло то, что неминуемо приближалось день за днем. Он всячески противился этому, хотя по большому счету прекрасно отдавал себе отчет не пара Айбола красивая как луна ему, простому скотоводу.

   Ее и просватали с раннего детства за одноклассника, сына агронома колхоза. Зажиточная, крепкая семья, на хорошем счету в партийных органах. Случилось так, что с приходом новых экономических отношений, не сломалась, наоборот окрепла. В сеоке своем твердо стояла на ногах: дом, машина, большое стадо и хороший табун. Старые связи позволяли решать возникающие проблемы. Потому и крепли год от года, нанимали работников пасти скот. Одним из первых - отец Адучи, а вскоре и сам юноша, водили по родовым землям несметные поголовья бывшего агронома на выпаса. Работали исправно, в счет оплаты получали овец, порой лошадей. Вскоре свой обособленный табун имели и отару овец: впрочем, кто их считает в общей массе.

   Все селение наблюдало за ситуацией: парень любит девушку, боготворит ее. Она отвечает взаимностью. Но глупое сватовство в детские годы настораживало, а ну как вспомнится данное родителями слово. Думалось времена другие, кто же по старым обычаям строить современную жизнь будет. Это и обнадеживало юношу, не верил, что его Айбола пойдет замуж за кого-то другого. Детские годы, юность проходили на глазах у селян. Все и мыслить не могли иного: коль увидишь мальчишку - девочка где-то рядом. В зрелом возрасте Адучи крепче вставал на ноги, достраивали новый дом с отцом, думалось, приведет в него вскорости любимую девушку.

   Он проходил по земле уже четверть века. Совсем немного по ощущению времени. Основу знал и умел работать, казалось, опыта набрался и научился жизни. Но разве это возраст? Вот только чувствовалось будто тысячи верст отмотал по степи. Устал, пора семейную жизнь налаживать.

   В этом году с ранней весны увели табуны и отары на дальние пастбища. Зима оказалась не предсказуемая, с крепкими морозами. Не отогрела землю прохладная весна, потому и ушли далеко. Напарник Адучи заболел, и уже больше месяца приходилось управляться одному. Работа с животными в отдаленных местах приучала к неспешности. День начинался и заканчивался, как и вчерашний. Все движения и задачи доводились до автоматизма и задержек не возникало. Но какие же преимущества давало такое существование? Возможность наблюдать и мыслить о том, как течет время в природе. Законы развития мира приходили в действие на глазах, звали к осмыслению без излишней торопливости и суеты. В таких просторах утекающих за горизонт гор, терялось собственное «я». А ведь отец учил главному уметь принадлежать себе.

   Он и принадлежал себе, поступки строились во взаимодействии с природой. Лишних людей не было, они не докучали ему своим присутствием. Только хорошие помощники два крепких алабая помогали в работе. Одно тревожило давно не видел любимой, а сердце подсказывало тревогу, зароняло сомнение в душу. Три дня назад вернулся помощник и привез нехорошую весть - Айбола замуж выходит. Говорить не хотел, но проболтался ненароком. Оседлав коня, тронулся в дорогу молодой человек. Трехдневный путь одолел в два дня и на подъезде к селению понял опоздал. Звуки свадьбы гремели во всех дворах родственников жениха и невесты, не смогла любимая в одиночестве противостоять традициям сеока.

   Проехал на коне мимо, сдержался от резких слов. Не испортил праздника для людей. Они чем виноваты? Дома переночевал, дал отдохнуть коню и ранним утром, еще роса не успела упасть на траву, выехал в обратный путь. В открытой степи дал волю своим чувствам. В чем их находит потомок кочевников в движении с бешенными ритмом и скоростью. Он слился с конем, не обращая внимания на окружающую местность. Не до красоты в такой ситуации. Понукал жеребца, гнал вперед, уходя от поселка, где ему плохо, в любимую степь. Не умом, а нутром понял и почувствовал, как тяжело четвероногому другу. Под рукой влагой разгоряченная шея коня. Что он творит: бессловесное животное обижает. Разве можно так поступать? Самый большой грех обидеть слабого, это легче всего сделать.

   Конь приостыл, насытился травой и легонько толкнул головой хозяина в плечо, словно требовал извинения за гонку по степи. Фыркнул в самое ухо. Адучи рукавом вытер мокрое от слез лицо. Он и не заметил, что поплакал весь час, пока лежа уткнувшись головой в землю. Сел, обхватив руками ноги ниже колен. Как теперь жить? Любимая ушла к другому, все селение шептаться за спиной станет. Не сумел оберечь. Какой он мужчина? И с этой мыслью в тяжелой от дум голове, приподнял подбородок, глазами окинул долину.

   Она, словно сочувствовала ему: плакала травами и камнями. Крупные капли влаги от утренней росы согревались. Укрупнялись и под силой тяжести падали на парящую землю, скатывались ручейками по бороздкам на поверхности скальника. От реки из низины поднимался белый пояс тумана неся очищение и чистоту. На пригорках совсем потеплело и травы родили запахи, струящиеся с  воздухом вверх. Не боясь намочить меховую шубу, из нор повыскакивали пищухи и принялись строить свой день, короткого лета. С неба послышался гортанный клекот орла, еще не рискнувшего свалиться в пике за добычей. Невесомо дрожит воздух вблизи земли, искривляет картину и легко промахнуться. Подождет, пока совсем не согреется земля. Куда спешить? Все идет своим чередом.

   В душе однако пусто и неустроенно. Как не гонишь от себя мысль об Айболе, она тревожит и бередит нутро. Адучи поднялся и осмотрелся, привычная картина сакральной долины принесла успокоение. Видно удел его таков страдать за несбывшиеся надежды. По поверьям: шулмусы, злые подземные духи Эрлика, не любят того, кто в жизни обречен на страдания и потому по окончании пути, отправляют на небо в царство Ульгеня.

   Он в горячке и не приметил, что остановился в столь значимом для его сеока месте. Как он здесь первый вопрос? Нужно разобраться в себе, восстановить душевное равновесие. Жизнь не изменить, надо уметь находить нужную нишу и в ней обустроить свой мир. Да, без этого не жить! И он привычной упругой походкой направился к трем высоким оленным камням, расположенным рядом. Это место для него имело свой смысл и звучание. Именно звучание: средний камень пел. Прикасаясь к нему руками, человек слышал гул, наподобие звука трансформаторной будки. Пение появлялось всплесками, то угасая до полной немоты, то поднимаясь до высоких нот так, что мелкими иголочками кололо пальцы и ладони. Энергия земли истекала через менгир, пульсируя и заряжая находящиеся вокруг предметы. А так же и живые организмы.

   Не всякий камень с его энергией подходит человеку. Одному помогает, другого и покалечить может. Адучи всякий раз заряжался от него. Подошел и сейчас. Обнял, прижался щекой и каменная плоть почувствовав, что человеку плохо, подала о себе знак. Громко. Завибрировали два других менгира и невидимые, но осязаемые волны поплыли пронзая плоть. Почувствовав эту природную мощь, конь предусмотрительно отошел на безопасное расстояние, наблюдая, как хозяин сел и навалился спиной на поверхность.

   Вибрация накатывала и спустя секунды затихала, словно успокаивала. А может, усыпляла бдительность. Вскоре почувствовалось облегчение, организм коснулся спокойствия, потянуло в сон. Остатками уже помутненного сознания Адучи успел рассмотреть, что местность перед ним меняется. От низовий потянуло синие потоки воздуха, закручивая спиралью и толкая вверх плотную волну. Зелень травы срасталась намертво с голубыми прожилками воронки и превращала окружающую местность в фиолетовые полосы, словно очнулась от спячки зимняя поземка и протягивала по низинам свои косматые пряди. Из далекого начала скрученной в точку спирали на Адучи надвигались предметы, растения, облака, которые рассасывались к краям и таяли, растворяясь в воздухе.

   Издалека нарастало облако пыли, затмевающее горизонт. Оно родилось от табуна коней, стремительно приближающегося и увеличивающегося в размере. Впереди с небольшим отрывом скакала девушка в традиционном наряде тюрков. Такую одежду юноша видел только на картинке в музее. Следом неслась группа мужчин. Скачущий впереди держал правой рукой волосяной аркан, в готовности набросить его на девушку. Той явно не по нраву такая погоня и она гнала своего скакуна во весь опор. Всадница оказалась совсем рядом, видны черты лица. О, духи! Это же Айбола! Откуда она здесь и в таком наряде? И что означает эта погоня? Юноша вскочил на ноги и призывно замахал руками, сменилось направление движения и конники неслись прямо к камням. Увидев непонятного человека, впереди скачущие проявили агрессию, явно угрожая чужестранцу: одни выхватил лук, заправил стрелу и нацелил оружие в сторону Адучи. Секунда, и стрела запела, полетела в человека. Вот так оборот. Поющие стрелы тюрков, откуда? В тот самый момент девушка повернула коня на юношу, ударила крупом животного сбив с ног. Стрела пронзила плечо. Если бы не падение прошила грудь на вылет. Он схватился за древко рукой, потянул стрелу из раны. В этот момент конники пролетели, рядом унося седоков в погоне за беглянкой.

   Рассыпались нити воронки, голубыми и синими искрами осыпались на землю. Полыхнуло с неба солнце, брызнула зеленым и желтым трава и протянуло ветерком подняв пыль с косогора. Юношу словно что толкнуло в бок и он открыл глаза. Тишина. Только слышно пищух: их попискивание и шелест шагов. Потянулся рукой к плечу, потереть саднящее болью место. Мешал предмет зажатый в кулаке. Адучи раскрыл ладонь, на ней лежал бронзовый наконечник старинной стрелы. Откуда?!
Тут же в голове вспыхнули отрывками картинки ближайших событий. Осмотрелся, никого рядом нет. Только широкая темная полоса следов на траве со сбитой наземь росой, от реки и в гору за кромку перевала, указывала на путь проскакавшей конницы.

   Адучи положил наконечник стрелы в сумку, подозвал коня, поправил сбрую. Запрыгнул в седло и тронулся на дальнее пастбище.