Волшебная сила искусства. 18плюс

"Рассуждизмы и пароксизмы, 144". Из цикла «Совпадения».

Вместо предисловия.

Вера – будущая мама Ольги (почему «будущая» - покажет дальнейшее изложение фактов) работала в редакции ежемесячного журнала «Западное изобразительное искусство» (в простонародье именовавшемся «Иностранкой»). Главный редактор журнала, Викентий Викентьевич (не Вересаев) – элегантный, как белый рояль, неровно дышал в сторону подчинённой и всегда одаривал её такими же элегантными комплиментами и даже с покушением на светский лоск. Например, оказавшись как-то рядом с Верой, когда она, наклонившись к кулеру, набирала горячей воды в кофеварку, Викентий Викентьевич (не Вересаев) с придыханием выдал ей свой очередной комплимент:
- Вера Христофоровна, у Вас замечательная и женственная юго-восточная часть спины – я всегда любуюсь ею, когда прохожу мимо. Но у Вас и другие места организма также замечательны и женственны…
-  Викентий Викентьевич, - нежно и женственно отреагировала Вера, выпрямляясь, - шли бы Вы мимо на своё рабочее место да посмотрели бы лучше мою статью, а то у меня корм моим питомцам заканчивается…

Да, до рождения дочки (как, впрочем, и после) с Верой постоянно проживали и спали вместе (не буквально) кошки/коты и собаки (в единственном числе, разумеется) – она или он приходили к ней на кровать, ложились в ногах, сворачивались бубликом и спали, пока утром Вера не поднималась варить себе кофе и кормить их перед уходом на работу, выгуливала она их после. 
Для объективности повествования надо заметить по поводу «спали», что Вера поместила как-то большую подборку картин в своём эссе об одном из французских художников 19-20 веков, и в этой подборке была картина – очень фривольная даже для этого художника - за событие, изображённое в которой, в уголовном кодексе СССР была предусмотрена специальная статья. В редакции тогда долго совещались и даже советовались в верхах – публиковать ли репродукцию этой картины наряду с другими? Потом, надо полагать, сверху пришло «добро», мотивированное пользой показа разложения нравов буржуазного общества. Художника звали ;douard-Henri_Avril (Эдуард Анри Авриль). Он был иллюстратором эротической литературы (само собой – западной, т.к. «в СССР секса нет» по понятной причине, не было в известном смысле) и иллюстрировал многих писателей: Флобера и других, а Теофиль Готье обратился к Аврилю с пожеланием большей его свободы в выражении иллюстраций своего романа «Фортунио», и Авриль настолько «свободно выразился», что не решился поставить под иллюстрациями своё настоящее имя, а подписался псевдонимом Поль Авриль. Были и другие романы с его иллюстрациями, но наибольшую известность получили иллюстрации к книге «De Figuris Veneris: Справочник по классической эротике» Фридриха Форберга – немца по происхождению. Авриль по рождению был алжирец, но жил и работал во Франции, в Париже, а его папа служил в жандармерии (полиции – по нашему) в звании полковника.

1. О-ля-ля…

Ольга – по паспорту, а в миру – Оля-Ляля (потому, что в этом имел непосредственное участие «Monsieur l'Abbe(1), француз убогий», но не буквально, как у Пушкина (хотя и служивший в монастыре одного из аббатств Парижа, т.е. как бы у бога). Известно также, что у французов только одно «о-ля-ля» на уме. В общем, как отец Сергий в повести Толстого поддался искушению, так этот «убогий Monsieur l'Abbe» соблазнился (не без взаимности или как говорится «по согласию») Верой, которая пребывала тогда в творческой командировке аж в самом Париже, и чёрт ли её занёс в этот монастырь за впечатлениями для очередного эссе – это доподлинно неизвестно, но именно это и стало результатом рождения дочки через традиционные 9 месяцев уже в России после, и теперь ставшей мамой – тем известным издавна способом, кроме которого, никакого другого природа пока не придумала. И слава богу (и православному, и католическому). Но счастье не бывает вечным – это отражено и в семантике этого слова, как заметил Януш Вишневский, «из всего вечного самый короткий срок у любви». Разумеется, l'Abbe, как честный человек (но по приказу начальства), вынужден был, нет, не жениться - с этим во Франции напряжёнка, а расстричься, т.е. перестал брить тонзуру. А Вера вернулась в Россию.
Оля получилась очень привлекательной (собственно, как и все девушки), с пропорциональной фигурой (и все четыре «окошка» имели место у её ножек там, где и должны были быть, впрочем, в четвёртом могла убедиться только она сама перед зеркалом, а посторонние - в бане или на пляже, но три других были очевидны невооружённым глазом). Вообще у неё было всё свойственно-женское, но более французское, чем русское, и была прекрасна на восприятие со второго взгляда – «со второго» потому, что в первом все были вынуждены зажмуриваться, чтобы суметь открыть рот от восхищения - открыть одновременно и то, и другое удавалось не всегда и не всем.
Естественно, у Оли были подружки, и одной из них: Елене (прекрасной) – самой-самой – она рассказывала то, что не говорила даже своей маме.
* * *
В городском музее искусств открылась выставка картин западных художников 19-20-го веков – ну, не оригинальных, конечно, - репродукций, но хорошего качества и оригинальных размеров. В числе представленных были и работы Авриля.
Так вот, на выставку потянулись и пенсионерки, имеющие время для безделья, и девы, продвинутые не только в «Кама Сутре», но и осилившие «Ветки персика». Однако, даже они опускали взгляд перед «De Figuris Veneris» (с латыни переводится почему-то, как «Цифры Пятницы»)…
* * *
2. О-ля-ля – продолжение.

В один из дней конца весны Оля, придя на работу в редакцию, где работала и её мама, и прошмыгнув мимо внеочередного комплимента "белого рояля" в свой адрес, срочно позвала свою лучшую подругу Елену в кулуары, чтобы поделиться с ней странным – если не сказать страшным – сном, который случился с ней прошлой ночью.
- Представь, ко мне ночью припёрся мужик и говорит на французском…
- Почему «на французском»? – перебила подругу Елена.
- Потому что он алжирский француз – пояснила та.
- Ну да, ты же французским владеешь – опять встряла основательная Елена.
- Помолчи, ты. Слушай дальше, не перебивай. Я, говорит, художник, и хочу Вас изобразить для книги немецкого учёного.
- Я говорю: «Вы с ума сошли. Во-первых, я неодета, и вообще, как Вы тут оказались?»
- Не обращайте внимания, и это то, что надо, что Вы уже раздеты – это сэкономит нам время для сеанса.
- Какого ещё «сеанса»? Я порядочная девушка, а не какая-нибудь облегчённого поведения – сейчас вызову полицию. И уже потянулась к сотовому – он у меня на столике с ночником…
- Вы меня превратно истолковали – я не собираюсь лишать Вас Вашего всего. И у меня у самого папа – полковник жандармерии – полиции по Вашему. А Ваш замечательный образ, потрясающий до потери сознательности, будет изображён в такой же потрясающей книге по искусству любви. Понимэ?
- Короче, каким-то образом я оказалась не только совершенно голой, но - поверх простыни и пододеяльника да ещё с задранными, как на гинекологическом кресле, ногами. Даже подумала, может этот алжирский француз врач, а не художник?.. Как ты думаешь, Лен, к чему этот сон?
- Одно из двух – глубокомысленно изрекла та – либо тебя отправят в командировку на Лазурный Берег, либо уволят за твои рассказы в других журналах. А дальше-то что было? Было?..
- Какой «Лазурный Берег» - у меня отпуск не скоро, а такой командировки в обозримом будущем не предвидится. А дальше - я проснулась.
Елена в сердцах махнула рукой и пошла в свой отдел.
* * *
3. Авриль и Форберг.

К Аврилю в Париж приехал Фридрих Форберг, чтобы обсудить будущие иллюстрации к его справочнику по классической эротике. Беседа проходила, как говорится, в тёплой, дружеской обстановке: гость угощался сосисками с тушёной капустой и запивал это баварским пивом Dampfbier, а хозяин проворачивал вилочкой мидии в их раковинах и, отправляя моллюсков в рот, запивал их белым сухим вином.
Среди прочего, Авриль с упоением рассказал гостю сон, имеющий непосредственное отношение к теме разговора.
- Вы представляете, Фридрих, это лучшая девушка в иллюстрациях к Вашей книге.
- Вы, Эдуард, были в России, я прав? Потому что только там самые красивые девушки…
- Совершенно верно, Фридрих, и я с Вами категорически согласен по поводу качества русских девушек. Но самое интересное, что встретил я свою прелестную натурщицу во сне. И вот что из этого получилось. – Авриль подвёл гостя к подрамнику, на котором была установлена картина, и отбросил материю, закрывающую её.
- Ja, ja (Да уж).– Только и смог вымолвить Форберг. – Sehr sehr sch;n. Wunderbar. Keine Worte, nur Interjektionen…
* * *
4. О-ля-ля – окончание.

Оля и Елена, из женского любопытства также побывавшие на вернисаже, открыв рты и расширив глаза одновременно (что, как вы помните, не всем удавалось сделать одновременно), чуть не потеряли сознание у выставленной в одном из залов иллюстрации Авриля к справочнику Форберга, узнав в женском персонаже Ольгу…
После этого экстраординарного совпадения Ольгу стали узнавать на улице, просить автограф, телефончик, просили рассказать, как она познакомилась с художником, про сеансы и вообще. Приезжали телевизионщики с предложением снять о ней и её жизни телефильм с приличным гонораром. А в редакции ей вообще проходу не давали – особенно элегантный как белый рояль, Викентий Викентьевич (не Вересаев). Правда, некоторые ханжи (ханжа, как известно, женского рода) при встрече с ней переходили на другую сторону улицы. В общем, Ольгу это стало тяготить, и она задумалась об изменении не только места работы, но и своего внешнего вида.
А вскоре, посетив в плановом порядке женскую консультацию, Оля с удивлением  узнала, что беременна…
Но в этом – с точки зрения исторического материализма – нет ничего удивительного, прецеденты были и раньше, если вспомнить о деве Марии, родившей без участия мужчины Иисуса, а также его брата, оставаясь при этом, кстати, в девичестве.
* * *
Ps.
Вы скажете: совпадение. В тоже время, никто вроде бы не оспаривает волшебную силу искусства – даже в сюрреализме некоторых «Рассуждизмов и пароксизмов», в т.ч. № 145. Тем не менее, много позже после смерти Авриля в 1928 году и вскоре после экстраординарного случая с Ольгой в интернете и некоторых СМИ появились разъяснения специалистов, и иногда в буклетах к книгам, иллюстрированным Аврилем, и к выставкам его картин - примечания в том смысле, что случай с Ольгой – исключение, т.к. девушкам невозможно нормально-традиционно забеременеть без участия мужского населения, это такое же приблизительно исключение, как с Богородицей, но тот случай (дважды) был по воле бога (хотя, конечно, - это тоже волшебная сила). И потому, мол, милые барышни, не опасайтесь читать книги (в т.ч. эротического содержания и даже с соответствующими иллюстрациями) и посещать выставки картин (в т.ч. Авриля); хотя беременность – это ваше c'est la vie, не следует с фанатизмом доводить вашу бдительность и осторожность до идиотизма. Да, нет предела силе искусства – уже со времени первых ветхозаветных патриархов, но не до такой же степени, что в сюрреалистическом совпадении беременности замечательной Ольги, как следствии просмотра одной из сакральных картин Авриля…
 
Примечания.
(1) Monsieur l'Abbe - Господин аббат (франц.); католический священник.