А это ещё кто?!

Сделав ещё один круг по широкому больничному коридору, Ксеня посмотрела на часы: половина десятого вечера. Оказывается, что «гуляет» таким образом она всего-то пятнадцать минут. А у неё было ощущение, что прошло, по меньшей мере, часа два. Она тяжело и протяжно выдохнула, обхватив обеими руками, опустившийся в затянувшемся предродовом ожидании огромный живот. В некоторых палатах было уже тихо и темно.
- Счастливые! - завистливо подумала Ксения и, злясь неизвестно на кого, даже сердито фыркнула, - А тут… Долго ты ещё с духом собираться будешь? - мысленно обратилась она к животу, а точнее к маленькому мальчику, который никак не желал явить себя миру. Нравится ему там так что ли? - продолжала размышлять молодая женщина и с тоской посмотрела на два свободных и удобных кресла вокруг журнального столика в маленькой, уютной рекреации. Сесть хотелось ужасно, но она знала, что желание это обманчиво. Все эти невыносимые две недели, которые она перехаживала, то чего ей хотелось, давалось ей с колоссальным трудом. Даже самые простейшие вещи, о которых не задумываются обычные, не находящиеся на девятом месяце женщины, и у кого не миновала ещё две недели назад условная дата родов. У неё просто физически уже это не получалось.
Ксения не могла ни сидеть, ни лежать, ни стоять. Ходить было тоже проблематично. Она уже не помнит, когда хотя бы в одном из этих положений не ощущала, как ломит у неё поясницу, как ноют тазовые кости и как что-то невыносимо тяжёлое с садисткой методичностью круглосуточно давит на низ живота.
- Обязательно, - думала она, - нужно походить ещё немного, хотя бы минут пятнадцать, чтобы достаточно устать, иначе она точно не уснёт. Ко всем этим малоприятным ощущениям снова начала давать о себе знать изводящей, пульсирующей болью пережатая паховая вена.
Ксения с ужасом подумала о надвигающейся, и скорей всего, бессонной ночи.
- Боже, - продолжала размышлять она, - неужели же это у всех так? Она вспомнила рассказы женщин, которых успела наслушаться за время своей беременности и историй, рассказанных в палате, хотя положили её в роддом только вчера. Ну как положили. Пришлось… Потому что, муж, уже сходивший с ума от её беспрерывного нытья, стонов и нескончаемых жалоб то на одно, то на другое, просто посадил её в машину, прихватив давным-давно собранный ею пакет, привёз и сдал, как багаж в родильное отделение. Ему, как ей показалось, даже выдали что-то вроде квитанции.
- Она рожает… по-моему, - процедил он сквозь зубы и посмотрел вокруг такими глазами, что никто не стал с ним спорить… Тем более, что его можно было понять. Если в течение двух недель, со дня на день, ожидаешь рождения первенца, а его всё нет и нет, то даже самый спокойный человек поневоле занервничает.
Правда, по мере того, как процедура оформления в роддом подходила к концу, настроение у мужа заметно улучшалось. На прощание, он нежно поцеловал её и сказал, что лучше он бы себя чувствовал, только если бы ему удалось посмотреть в глаза тому гинекологу, который определил его жене ПДР* - 20 мая. Он даже брался уверять, что этот, с позволения сказать специалист, отлично бы его понял без всяких слов…
Ксения почувствовала резкую боль в спине и остановилась, придерживаясь левой рукой за стену. Как же она устала от этой тяжести, от этой неизвестности, этого длительного ожидания и ставшей её постоянным спутником - боли.
А ведь впереди гораздо большее испытание, - в который раз подумала она. Господи! Если ей сейчас так плохо, то чего ожидать, когда начнутся роды?!
И Ксения снова вспомнила, услышанные с разной степенью давности истории на эту тему. Её мать рассказывала, что во время родов старшего брата Ксении, как только начиналась очередная схватка, перед ней немедленно и во весь рост, вставал кровавый Ленин с протянутой вперёд рукой и громко призывал к борьбе.
А вот, например Галина, женщина из её палаты, у которой уже был ребёнок, говорит, что почти ничего не чувствовала, так как ужасно хотела спать. Галя признавалась, что за все тридцать лет своей жизни, на неё не наваливался сон с такой ужасающей силой, как во время родов. Этому обстоятельству удивлялась даже акушерка, которая время от времени её будила и приказывала тужиться.
Другая девушка, по имени Тоня, рассказывала, что старшего сыночка родила стоя и с плохо скрываемой гордостью уверяла всех, что точно таким же образом явился на свет Наполеон Бонапарт.
Эти и другие истории заполонили собой всё воображение Ксени. Они мельтешили перед глазами, вызывая беспокойство, которое требовало выхода. Молодая женщина, всё так же придерживая живот и замечая со вздохом свои распухшие, отёчные ноги направилась в обратный путь. За эти сутки с небольшим, что она лежит здесь, наверняка сразу несколько женщин, поступивших позже, уже успели родить. Что же это такое? - рассуждала она. Ещё сегодня утром на осмотре врач сказал, что она, скорее всего, уже сегодня окажется в предродовой палате. И что?! Сегодня уже кончается! Через два с небольшим часа настанет завтра…
Ну, сделайте же хоть что-нибудь, хотелось закричать ей.
Но она лишь едва ощутимо простонала, глядя на часы. Время идёт так медленно, - тоскливо подумалось ей. Ещё нет и десяти. Но ни стоять, ни, тем более, ходить на распухших ногах она уже не могла. Надо возвращаться в палату. Ксеня обратила внимание, что там уже был потушен свет. Конечно, - чувствуя непонятную, нарастающую злость, подумала она. Дрыхнут себе спокойно, а я мучаюсь… Нет, ну почему именно я такая несчастная…
С этими мыслями, почти пыхтя от усталости, невесть откуда взявшейся одышки и тяжести, просто неимоверной, нечеловеческой тяжести, Ксения зашла в палату и медленно направилась к своей кровати у окна.
- Здрасьте, приехали, а это ещё кто? В её кровати, на её постельном белье сладко спала какая-то женщина. Сказать, что Ксения не на шутку разозлилась, это ни сказать ничего! Да она, представьте себе, просто задохнулась от подобной наглости. Ну это же надо! Мало того, что она не в силах уснуть, как, например, эта нахальная мадам, и что буквально падает от усталости и изнеможения, так она ещё и не может лечь на свою собственную постель, с выбитыми на ней зелёными, вьющимися листочками, купленную специально для этого случая! То есть, понятно, для роддома и Ксении, а не для того, чтобы на ней, извините, валялся неизвестно кто.
Приятные, в общем-то, черты лица Ксюши, исказила маска злобы и даже ярости. Нахалка продолжала сладко спать, как ни в чём ни бывало!
Резко выдохнув от возмущения, Ксеня не придумала ничего лучше, чем посветить незнакомке в лицо телефонным фонариком. Ну не будить же её в палате, где отдыхают, готовясь к очень важному событию в своей жизни, беременные женщины!
Но об этом, как выяснилось, Ксеня волновалась совершенно напрасно. Когда она с решительным и весьма свирепым выражением лица начала светить в лицо наглой дамочке, та проснувшись, и глядя на Ксюшу с ужасом в глазах, громко вскрикнула. Кто-то включил свет. Прибежала со своего поста медсестра. Ксения стояла и с растерянным видом оглядывала… чужую палату и перепуганных, возмущённых женщин. И постельное бельё, при освещении оказалось совсем не таким, как у неё. Там были не листочки, а какие-то неизвестные шарики, и не зелёные вовсе, а сиреневые…
Ксения не помнила, сколько раз она извинилась. Заснула она в ту ночь очень поздно. И то, лишь после того, как успокоила себя мыслью, что сделает всё, чтобы никогда не встречаться с женщинами из злополучной палаты.
Каково же было удивление Ксюши, когда на следующее утро, все участницы вечернего происшествия встретились в столовой во время завтрака. Женщина, которую Ксюша ошибочно, но довольно бесцеремонно разбудила, светя ей в лицо, и все до единой её соседки по палате сидели прямо напротив Ксени и смотрели на неё подозрительно и осуждающе.
Было довольно неловко, но вскоре Ксюша совершенно забыла об этом инциденте, так как в этот же день, спустя пять часов родила и её перевели вообще на другой этаж.
Когда Ксеню выписывали и взволнованный муж усаживал их с малышом в машину, ей показалось, что на крыльце роддома, в толпе родственников, мелькнуло лицо той самой женщины. Но Ксеня быстро себя успокоила тем, что на этот раз пути их уж точно расходятся навсегда.
И знаете что? Очень скоро выяснилось, что мирно спящая женщина, в палату которой вломилась тогда Ксеня и с едва сдерживаемой злостью светила фонариком в лицо, живёт в соседнем с ней доме.
*ПДР - предполагаемая дата родов.