и это тоже жизнь

       Мы тепло распрощались с добросердечной  компанией, пригласили всех посетить нашу скромную обитель    
 и направились в сторону дома. Ощущалось приближение вечера, хотя солнце ещё играло и путалось в верхушках сосен, пробиваясь неожиданно одиночными лучиками. Погода стояла мягкая, безветренная, все удары ветра на себя принимала тайга, окружающая посёлок.
         Медленно продвигаясь по укатанной проезжей дороге мы приближались к своему дому. Ни встречных, ни попутных машин не наблюдалось. Тишина стояла почти оглушающая, ни ветерка. В палисадах у домов сонные кусты бузины, смородины, шиповника да черёмухи, кое - где встречался молоденький кедр или стройненькая пихточка.
         Я ощущала моральную усталость от перенасыщенного новостями дня и ехала молча, не пытаясь анализировать впечатления, оставив их разборку до полного расслабления в одиночестве. Любаша тоже притихла, ушла в себя, возбуждение сдулось, как воздушный шарик, тоже устала. Да годы берут своё.
         - Вот на приглашали гостей – заговорила я – а тебе, Люба их принимать, готовить, стол накрывать Хорошо хоть мы с тобой холодильником обзавелись.
         - Не на свадьбу же! Что есть, тем и встречать будем. Зато сегодня рыбки нажарим! Давненько я рыбкой не лакомилась! Да может и пирог завернём на завтра, зелень для пирога поднялась добрая. – и озабочено –
Квашню надоть в ночь поставить. Стёпа, поди от Алёнки к нам зайдёт за советом, вот и угостим горяченьким, рыбным пирогом. Любаша блестит глазами довольная  своей задумкой.
           А я подумала, видать этих двоих однокашников связывает нечто большее, а не  просто воспоминания  школьных лет, но промолчала, не стоит торопить события. Тогда, догадываясь, я и представить не могла, не вникла, не поняла, что всё только начинается, и насколько отразится на моей судьбе.

           Этой ночью мне приснилась баба Маша. Давненько она не приходила в моих снах. Вижу её в каком – то дивном саду. Нет – это не сад, но цветущая местность. Буйные заросли дикой черёмухи с дурманящим ароматом, а дальше строгая тайга и синеющие вдали горы.
На маленькой полянке, посреди этого пышного великолепия, в плетёном кресле сидит баба Маша с раскрытой книгой в руках, в белом платочке и душегрейке отороченной беличьим мехом. Я, как помню когда – то опять потянулась к этой удивительной женщине, так изменившей течение моей жизни. Это видение было настолько явным, реальным, осязаемым, что я потерялась и в растерянности  прошептала:
           -Баба Маша, как же так…Как Вы? Ведь Вы… Ведь Вас…?
           -Да. Да, девочка, теперь я здесь. Погляди как у меня прекрасно, свежо, чисто, покойно, в какой волшебной красоте я живу! Я огляделась, и правда, словно май на дворе.
           - Я же тебе говорила, помнишь, что отсюда мне проще наблюдать, да и помочь смогу легче. – раскрытую книгу она кладет себе на колени страницами вниз, и я с изумлением вижу на обложке переплёта своё имя!
           - Баба Маша, что это!?  Как это…?
           - Да, девочка, пора – всё понимающая, мягкая улыбка озаряет её лицо. Передо мной, как когда-то баба Маша показалась молодой, прекрасной женщиной. Опять волшебство! Ну в этом  её теперешнем мире удивляться не стоит.- Ты накопила порядочно материала, что - то с моими записями,  что-то самостоятельно накопленного опыта, свои наблюдения, раздумья, встречи на твоём жизненном пути. Теперь собирай всё порядком в кучку. У тебя всё получится, но не откладывай в долгий ящик, а помощь тебе придёт, только не здесь.
          - Как не здесь?! Куда же меня опять понесёт?
          - Ты же видишь, что поселок оживает. Жизнь меняется, налаживается, а тебе опять в дорогу. Я же вижу, что тоскуешь, тесно тебе здесь – и, хитро улыбнувшись, добавила – помнишь, я тебе говорила, что как завоют снежные метели, так и ты с ними вместе завоешь.
          - До метелей вроде далеко, – растерялась я – а куда же я отсюда денусь?
          - Скоро, скоро и решение примешь сама. Скоро узнаешь, а я  тебя везде найду, да и куратор твой подскажет. Помнишь его?
          - Век бы его не  слыхать  и не видать!- Поёжилась, вспоминая встречи с инопланетным гостем.
          - Ну, это уж как Бог велит, – смеясь, сказала баба Маша – Он вроде худа не желает, хотя шут их разберёт. Тьфу ты господи! Но ты с ним не ссорься. Пустая затея. Поняла?- Я в раздумье покивала головой.
          - А, Надюшкиной  девчонке помоги, не отвернись. Не простая девчонка-то.
           - Вы про Алёну? В чём сложность её, в личной жизни, в быту?
           - Не только. Ты погляди  поглубже, по своему, как ты можешь, в глаза, в душу ей загляни, тогда и поймёшь, как я тебя когда-то рассмотрела да поняла, душой поняла.


          Сон растаял. Я огляделась. Утро, раннее рассветное утро, пока летние долгие деньки. В избе ещё сумеречно. Любаша спит на бабе Машиной кровате, я так и оставила за собой знакомый диванчик, мне так уютнее. Тихонько поднялась и вышла из дома, стараясь не расплескать впечатление, от своего сна, не погасить его яркость, не стереть из памяти, пережить, прочувствовать заново. Что новое опять меня ожидает? Какие перемены в моей судьбе? Какая дорога? Ох, не зря баба Маша явилась мне. И видение книги с моим именем. Зачем она мне это показала? Да, мысли по этому поводу витали в моей голове, но это казалось настолько не реальным, не возможным, не для меня. Конечно, писаниной я увлекалась с детских лет, стихи, дневники, заметочки, проба в былинном жанре, но всё не серьёзно и, уж ни как не для издательства полноценной книги. Хотя если хорошо подумать….
        Я оглядела двор. Дозорчик, сторож наш верный, сладко спал в своей будке, в сойке вздыхала коза, Любино сокровище и любимица, где-то уже просыпаясь, квохтали куры.
       И это моя жизнь? Моя или не моя? Нет. Точнее, вернее это жизнь Любы. Она является хозяйкой этой жизни, а ты, Наталья, сказала я себе, просто здорово устроилась. Погрузилась с ручками, с ножками в свою писанину и ничего не хочешь ни слышать, ни видеть. Совсем от жизни оторвалась, люди реже к тебе обращаются, стесняясь отвлекать от трудов праведных. А кому это нужно, труды твои, твои мысли занесённые буквенными знаками на лист бумаги? Кто будет вникать в твою писанину, что в ней ценного, нужного человеку. Ничего!
А жизнь, настоящая, живая жизнь со своими радостями, проблемами, заботами, успехами и огорчениями, надеждами и разочарованиями идёт у каждого своя. Своя-то своя, но как отдельные ручейки вливаются  в общую реку, где малую, где полноводную. И текут эти реки жизни в мировой океан, и несут в него все человеческие радости горести, и добро и зло, и чего больше в бурлящем океане жизни никому не ведомо.
Я постаралась вынырнуть из тяжёлых мыслей и вышла за калитку.
       Небо пламенело за чёрной, зубчатой полосой тайги. Вот, вот покажется солнечный диск. Да, я негодница, пропускаю восход, да и не всегда провожаю солнышко на покой. Ленюсь, да нет, тут что-то другое.
       - Ты прости меня, баба Маша, нерадивая у тебя ученица – вслух произнесла я, обращаясь на восток.
       - Ты чегой-то голая вылезла за ворота? – Люба протиснулась в калитку – А! С солнышком здороваешься. Надо, надо, а то смурная последнее время ходишь, не знаешь с какого края к тебе подступить.
       - Я не голая, а неглиже.
       - Ну, хоть бы и в неглижах. Ступай лучше в дом – ворчала, зевая Люба. Я усмехнулась, но поправлять Любу не стала.
Последнее время я замечаю изменения в наших отношениях. Несмотря на несомненное её уважение к моей личности, появились нотки снисходительной заботливости, словно к не совсем разумному ребёнку.
Это и понятно, поскольку я совершенно не готова к сельскому укладу жизни. Весь мой опыт по этой части ограничивался совместным проживанием с родной бабушкой в частном доме городского района.
А сложившийся менталитет жителя города всё же, что бы не говорили, значительно отличается от сельского жителя.